Глава 92

Варя нашла Андрея на работе, когда он чистил конюшни.

– Что случилось? – встревожился он, увидев взволнованную и бледную Варю.

– Ты можешь попросить у председателя лошадь и подводу? – сразу же спросила.

– Могу. Когда?

– Сейчас! Немедленно! Отпросись с работы, пожалуйста! – попросила она. – Нужно поехать в одно место. Только не спрашивай у меня ничего. Хорошо? Я потом все объясню…

– Ладно, – согласился Андрей.

Подвода остановилась неподалеку от колодца, который назвали Даниловым. Варя хорошо помнила это место, хотя была здесь зимой. Она ссадила с телеги непоседливую Маргаритку, подала Сашка Андрею.

– Погуляйте, не ходите за мной, – попросила Варя. – Ждите здесь.

Она сразу заметила за скалой небольшой одинокий горб, вымощенный камнями. Варя подошла к могиле, опустилась на землю. Слезы, боль, отчаяние – все, что накипело за последнее время, вырвалось из ее души наружу. Она упала на могилу, обняла руками, долго плакала, тужила, выла, разговаривала с отцом. Когда горе вылилось слезами, Варя поднялась не сразу. Она лежала на могильных камнях, слыша, что отец почувствовал ее боль. Через нагретые солнцем камни отец вбирал в себя боль любимой дочки, своей Ласточки. На душе стало легче, будто оттуда вытащили тяжелый камень неведения, который так долго сжимал грудь. Солнце осушило мокрое лицо, и шалун‑ветер играл ее светлыми пушистыми волосами.

– Папуля, – сказала Варя, поднявшись, – пожалуйста, прости Олю. Она не знала, что творит, ее ослепило отчаяние. Я знаю, что ты любил и ее, и Михаила, и меня. Прости нас всех.

Она прислушивалась к своему сердцу и почувствовала, что отец простил всех своих детей.

– Спасибо тебе! – Варя поклонилась. Отходя от одинокой могилы, она подумала, что надо как можно быстрее установить два креста, слева – отцу, справа – Василию.

Варя подошла к колодцу, села на скамью. По пути шли два человека. Когда человеческие фигуры приблизились, Варя узнала в них кобзаря Данилу и Василька. Мальчик обрадовался, увидев родную тетю, поздоровался.

– Кто из наших остался? – спросил он по‑взрослому.

– Братики.

– Мама?..

– Очень плохая… Ты понимаешь, о чем я, – сказала Варя. – Думаю, успеешь застать ее живой.

Василько пошел к подводе, а Данила сел рядом.

– Ты Черножукова? Да? – спросил он.

– Да! Я – Варя Черножукова, младшая дочка Павла Серафимовича.

– Как он?

– Думаю, что ему хорошо на небесах.

– Эх, жизнь! – вздохнул старик. – Голос у тебя печальный. Спою тебе, может, развлеку, – сказал он, доставая бандуру. – Инструмент долго молчал, устал от молчанки, а песен новых ой сколько народ сложил!

Кобзарь коснулся ногтями струн, бандура ожила, будто проснулась от долгого сна. Ослабевшим, но уверенным голосом Данила запел:

Я сегодня что‑то очень грущу,

О той воле казацкой вспомнил.

И о славе ее не забуду,

Что когда‑то я, словно сокол, летал,

Защищал Украину родную,

Не боялся я злых татар.

Тогда слава обо мне гремела

И не смел нас трогать янычар.

А теперь все прошло, все минуло,

Черная туча вокруг облегла.

И, на горе сынам Украины,

Лихая судьбина в гости пришла.

Забирают детей Украины,

Засылают в далекую Сибирь,

Чтоб не слышали, как плачет Украина,

И не смели возвращаться оттуда.

Данила умолк, вместе с ним затихла бандура.

– Идите к подводе, – обратилась к нему Варя. – Подъедете с нами в село.

Варя вскинула глаза, посмотрела на небо. Издалека донеслось курлыканье журавлей. Варя вспомнила рассказ бабушки о том, что они начинают улетать на Куприяна. Было тринадцатое сентября, Куприянов день. И вдруг она заметила среди бездонной сини неба журавлиный ключ. Большие птицы синевато‑серого цвета казались почти белыми на фоне василькового неба. Птицы, выстроившись ключом, летели плавно, делая взмахи крыльев в определенном ритме. Они медленно опускали обрамленные на концах черным сильные крылья и резко поднимали их вверх. Журавли в полете держали вытянутыми ноги и голову с длинным клювом. И вдруг Варя поняла, что красивые птицы своими клювами, как невидимыми нитями, сшивают расколотое небо. Она почувствовала это сердцем и душой, как учила ее Улянида. И с каждым взмахом крыльев затягиваются небесные раны. Они еще кровили, потому что даже небо не смогло вынести столько боли, какая выпала на долю людей. Измученная земля еще стонала и принимала тела невинно загубленных людей, деток‑ангелочков, но на ней уже колосились пшеницей поля, засеянные теми, кто остался. И сердце Вари постепенно наполнялось живительной силой, жаждой и любовью ко всему живому. Она еще не ведала, как сложится ее дальнейшая жизнь, потому что оставались налоги, хотя и значительно меньшие. Но знала, что земля, словно искупая свою вину перед людьми, отблагодарила щедрым урожаем.

Варя не знала, что Павел добрался до Сталино, но его там поймали и арестовали на шесть лет. Она еще не знала, что он вернется в село за своей семьей, которой уже не было. Но знала, что в село приехали первые поселенцы из России и заняли пустые дома.

Варя не знала, что на одном из холмов, который назывался Голгофой, в построенной монахами деревянной церкви были поселены двести семьдесят пять женщин‑людоедок и даже десятилетние девочки. Среди них была Улянида, добрая, смешная, прозорливая, которая видела будущее, но так и не поняла, что с ней случилось, хотя прожила еще год. Однако Варя знала, что все ее предсказания сбылись.

Варя не знала и не могла знать, что Кузьма Петрович Щербак погибнет в Соловецком лагере, при входе в который на железных вратах красовалась надпись «Железной рукой загоним человечество к счастью», а у его жены Марии не выдержит сердце от допросов в НКВД. Но Варя знала, что Щербака еще долго будут с благодарностью вспоминать те, чьи жизни спасли продукты, розданные мужчиной.

Варя не знала, что Федора Черножукова и его жену Оксану догонят пули при попытке бегства.

Варя не знала, что в смерти Михаила не было вины отца, но знала: до самого конца будет упрекать себя, что не угостила бабушку перед смертью варениками.

Варя не могла знать, что сын Одарки станет летчиком и всю жизнь будет пытаться найти хотя бы какой‑то след матери, но безуспешно.

Оксанка закончит медицинский институт и получит направление в Подкопаевку, однако Варя не узнает в молодом приятном враче дочку сестры Ольги.

Она еще не знала, что видит старого Данилу в последний раз. В декабре тридцать четвертого года он будет выступать в Харькове, в Оперном театре, среди таких, как он, бандуристов и лирников, на Съезде народных певцов Советской Украины. Несчастных слепцов под предлогом поездки в Москву погрузят в эшелоны, но темной ночью вывезут в лесополосу на околице Казачьей Лопани, и отряд особого отдела НКВД УССР расстреляет их всех, даже мальчиков, засыплет тела известью, а освященная бандура Данилы сгорит вместе с другими инструментами.

Варя не знала, что минует много лет, прежде чем слово «голод» люди смогут произносить вслух. А когда опомнятся и начнут считать погибших от голода, определить их точное количество будет уже невозможно. Когда‑то скажут, что весной тридцать третьего года ежесуточно умирало приблизительно 25 000 украинцев, но Варя знала, что никогда ее память не покинет маленькая Сонечка и женская черная коса, свисавшая с телеги смерти.

Но сейчас Варя чувствовала сердцем, что самое страшное позади. Она узнала цену жизни, которая может быть лишь в одном крошечном зернышке, поэтому всю жизнь будет бережно относиться к каждой хлебной крошке и никогда не пройдет спокойно мимо брошенного на землю кусочка хлеба.

В ее измученную душу вливалось что‑то щемящее, радостное, до боли желанное и выстраданное. Варя еще не знала, что это такое, но была уверена: только любовь помогла ей пережить все кошмары.

Журавлиный клин исчез за горизонтом. Варя поднялась, взяла белую косыночку, пошла к подводе. И вдруг она увидела, как Андрей отпустил Сашка и мальчик сделал первый самостоятельный шаг. Ножки у малыша задрожали, он испугался, хотел сесть, осмотрелся и, заметив улыбающуюся маму, выпрямил тоненькие ножки и пошел!

– Мама, смотри, киса! – Маргаритка несла в руках маленького котеночка.

– Откуда он взялся? – удивленно спросил Андрей.

– Это Маша? – спросила девочка.

– Нет, это не она.

– Это – Маша! – утвердительно сказала Маргаритка. – Можно ее забрать?

– Можно, – улыбнулась Варя.

Андрей подошел к Варе, посмотрел на нее с нескрываемой любовью.

– Варя, как ты? – мягко спросил. Так мог говорить только он.

Варя посмотрела ему прямо в глаза с нежной улыбкой.

– Почему стоишь? – спросила она, подойдя к Андрею так близко, что волосы, которыми играл ветерок, коснулись его лица. – Иди к своей доченьке, возьми ее на руки.

Он не верил тому, что услышал. Так и стоял, затаив дыхание, пока Варя не повторила:

– Да‑да! Тебе не послышалось! Идем домой, Андрейка!

Андрей обнял Варю, прижал ее к себе. Она так мечтала об этой минуте, столько припасла теплых слов, но все они растворились в чуткости и нежности, окутавших ее теплом. Андрей спрятал лицо в ее пышных волосах, пахнувших ромашками. Варя не видела его слез, но почувствовала, как вздрагивает тело любимого от приглушенного мужского плача.

Ноябрь 2013 года

[1]Герта Мюллер (род. в 1953 г.) – немецкая поэтесса и писательница, общественный деятель, художник. Лауреат Нобелевской премии по литературе 2009 года с формулировкой «с сосредоточенностью в поэзии и искренностью в прозе описывает жизнь обездоленных». (Здесь и далее примеч. ред., если не указано иное.)

[2]Улас Самчук (1905–1987) – прозаик, журналист и публицист, видный деятель украинской диаспоры.

[3]Этот инструмент называют и кобзой, и бандурой. (Примеч. авт.)

[4]Одклинщина – кобзарский ритуал благословения на самостоятельную работу (разрешение «ходить по миру» на определенной территории и не больше одного года). (Примеч. авт.)

[5]Вызвилка – кобзарский ритуал, дающий равные права (право голоса, свободного передвижения «на все четыре стороны», право иметь своих учеников и др.). (Примеч. авт.)

[6]Цифра в керосиновых лампах означает ширину фитиля и измеряется в линиях (1/12 дюйма), указывающих на мощность лампы. (Примеч. авт.)

[7]Государственное политическое управление. (Примеч. авт.)

[8]Инструмент в виде буквы «А» высотой 1,37 см и шириной 2 м для измерения расстояния на местности. (Примеч. авт.)

[9]Перед рассветом Иванова дня, 7 июля, согласно поверью, следует пройтись по утренней росе, чтобы избавиться от болезней и стать красивой. (Примеч. авт.)

[10]Нагревательный керосиновый прибор с фитилем. (Примеч. авт.)

[11]Керосинка (здесь) – сосуд для хранения керосина. (Примеч. авт.)

[12]Союз освобождения Украины. (Примеч. авт.)

[13]Сталино – теперь город Донецк. (Примеч. авт.)

[14]Отава – трава, которая растет на месте скошенной. (Примеч. авт.)

[15]Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК) – высший законодательный, распорядительный и контролирующий орган государственной власти Российской Советской Федеративной Социалистической Республики в 1917–1937 гг. (Примеч. авт.)

[16]Совет народных комиссаров (СНК СССР) – исполнительный и распорядительный орган государственной власти Союза Советских Социалистических Республик. (Примеч. авт.)

[17]Сотня – здание сельсовета (устар.). (Примеч. авт.)

[18]Печные лопаты – деревянные лопаты для подачи в печь хлеба, который должен испечься. (Примеч. авт.)

[19]Двадцатипятитысячники – рабочие (около 25 тыс.), мобилизованные в 1929 г. коммунистической партией для работы на селе во время сплошной коллективизации в СССР, возглавляли колхозы, сельсоветы, машинно‑тракторные станции, занимали другие руководящие должности. В села Украины выехало около 8 тыс., из них почти 2 тыс. – из России. (Примеч. авт.)

[20]Комитеты бедноты, комбеды – органы советской власти на селе в период «военного коммунизма» в 1918–1919 гг. Быков по старой памяти называет так комнезамы (см. ниже).

[21]Соловки – Соловецкие острова в Белом море, место ссылки репрессированных граждан СССР. (Примеч. авт.)

[22]Комнезамы – комiтети незаможних селян (укр.), органы советской власти на селе в Украине в 1920–1930‑х годах. Занимались принудительной коллективизацией в сотрудничестве с карательными органами.

[23]Здесь: менструация. (Примеч. авт.)

[24]Торгсин – всесоюзное объединение для торговли с иностранцами, было создано для приема у населения золота, серебра, нагрудных крестов, наград, украшений и т. д. (Примеч. авт.)

[25]«Пастись» – так говорили, когда обессиленные люди ложились на землю и ели траву. (Примеч. авт.)

Date: 2015-09-24; view: 294; Нарушение авторских прав