Глава 21. Два сгоревших до половины факела были воткнуты в землю возле большого восьмиугольника, и Ринвор со своими людьми удалились к ближайшим деревьям

Два сгоревших до половины факела были воткнуты в землю возле большого восьмиугольника, и Ринвор со своими людьми удалились к ближайшим деревьям. Руна проводила их спокойным взглядом и, когда те растворились во мраке, вытянула перед собой руки. Из каждой появилась пара струй голубого цвета, потом они стали сплетаться, свечение расширялось, и вскоре образовался огромный светящийся шар. Увеличившись в диаметре примерно до четырех метров, шар медленно двинулся к спящей девушке, завис над ней и принялся вращаться. Снизу из него тут же выдвинулись две спицы. Присмотревшись, я разглядел на их концах маленькие крючочки, похожие на рыболовные. Такое ощущение, что они должны были зацепить метку, словно рыбешку.

То, что открывалось взору, на какое‑то время отвлекло от основной задачи, и я вздрогнул, когда кол едва не выпал из руки. Бросив на него секундный взгляд и сжав ладонь сильнее, я снова завороженно уставился на происходящее.

Спицы уже приблизились к девушке, коснулись ее тела в районе левой груди и стали вращаться вокруг оси. И тут проявилась метка.

Из того места, куда прикоснулись спицы, взметнулось вверх сразу несколько щупалец, ярко‑красных, похожих на тонкие язычки пламени. Цвет их сильно удивил. Я ожидал, что всё, связанное с Тьмой, должно быть непременно черным.

Пара щупалец вступила в схватку со спицами, обвив их, словно удав добычу, остальные же, как я успел подсчитать, – четыре штуки, разлетелись кровавыми сгустками в разные стороны и упали на землю.

– Глемы! – раздался крик Руны, и я машинально поднял меч, вперившись глазами в одно из мест, куда упал сгусток. Земля там стала подниматься черным столбиком диаметром сантиметров в сорок, в каждую секунду становясь вдвое выше. – Пропусти их! Пусть выйдут!

Крикнув, Руна отвела одну руку в сторону, второю продолжая удерживать шар. За моей спиной раздался хлопок, я на минуту обернулся и увидел Маришу, лежащую на одеяле. С первого же взгляда было понятно, что это лишь «иллюзия». Через нее хорошо проглядывал огонь догорающего факела.

Вернув взгляд в сторону маленького восьмиугольника, я застыл от увиденного. Один из земляных столбов уже поднялся ввысь на два с половиной метра, раздался вширь и приобрел форму человеческого тела. Только голова была очень уж маленькой, размером всего с мяч для волейбола. Хотя зачем такой твари голова? В правой руке глем держал нечто наподобие дубины и двигался прямо на меня, а чуть дальше за ним принимали человеческую форму еще три подобных твари.

Едва успев выйти из ступора, я резко отступил в сторону, почувствовав сырость, исходящую от монстра. А изнутри холодной волной накатил страх, дойдя до глотки и едва не сорвавшись с губ криком. Тварь была безобразна: спрессованная земля, с торчащими корнями растений, возможно, и с червями внутри, с мощными ручищами до колен, а ростом глем был выше меня раза в полтора.

Я застыл, провожая его напряженным взглядом. Глем, не обратив на меня ни малейшего внимания, быстро двинулся к Марише‑«иллюзии». Когда из маленького восьмиугольника выходила третья тварь, первая уже колошматила «иллюзию» дубиной. Значит, при съеме метки заключенные в ней глемы пытаются первым делом убить того, на кого метка поставлена. Хотя я бы по идее переделал. Сначала снимающего метку, а потом… хм, переделал…

«Иллюзия» была на основе воды и потому «терпела» побои безмолвно. Альтор как‑то рассказывал о воздушных «иллюзиях». Те могли производить звуки…

Четвертый глем прошел мимо меня, я бросился к первому колу, торопливо обмотал вокруг него веревку и с силой всадил тот, что был в руке, в землю. Налег на него всем телом, надавил рывками три раза, вгоняя как можно глубже, и только после этого обернулся.

В моей руке был меч…

А внутри – непонятно откуда и зачем появившаяся удаль. Я бросился на последнего глема, который пока не успел дойти до «иллюзии», и рубанул его по руке.

Но клинок не перерубил ее, а застрял! Спину тут же облепили холодные росинки пота. Что за хрень?

Дурак, обругал я сам себя. Видимо, сила сжатия у заклинания гораздо больше, чем у кулака Руны. Земля она, конечно, земля, но до какой плотности ее можно сжать – это вопрос.

Пришлось в один миг упереться ступней в икру глема, рывком выдернуть клинок и приготовиться к ответной атаке. Удивленный глем замер, но уже через секунду развернулся одновременно с замахом дубины. Едва успев присесть, я с замиранием сердца услышал свист над головой. Судя по нему, скорость движения глемового оружия была далеко не маленькой.

Рубанув мечом по пальцам ближней глемовой ноги, я откатился в сторону, выходя из сектора удара. Вскочил на ноги, встал в стойку, держа меч перед собой. Атакованный глем бросаться на меня не спешил. Он стоял на месте, а возле отрубленных пальцев, словно живой организм, шевелилась земля вперемешку с ярко‑красными змейками. Заклинание восстанавливало поврежденную конечность. Зато остальные трое, наконец‑то сообразив, что бьются с «иллюзией», разом двинулись в мою сторону.

Меня прошиб пот, а в глотке словно застрял ком того, из чего эти твари были сделаны. Я рванул вправо, бросив взгляд на Руну. Но та занималась шаром.

Сняла она метку, не сняла – этот момент я проглядел. Теперь бабуля сжимала шар. Не знаю зачем, может, он мог взорваться, если его оставить так, но помогать мне она явно не спешила. Придется пока барахтаться в одиночку.

Мотнув головой и стиснув зубы, я двинулся на ближайшую тварь, собираясь ударить в самую тонкую часть мерзкого туловища – голень или запястье. Там можно перерубить при хорошей силе удара. Первый раз я бил в район трицепса, и меч застрял где‑то посередине. Значит, шанс есть.

Едва успев присесть перед летящей на меня дубиной, я снова рубанул по голени. В этот раз клинок прошел навылет, и я, тут же откатившись метра на три вправо, поднялся на ноги. Глем сделал шаг, второй, замахнулся и повалился вперед, наступив на обрубленную культяпку. Я, перекувыркнувшись через голову, снова вскочил на ноги уже метрах в двух от земляной башки повалившегося массивного тела. Преодолев желание перерубить монстру шею, двинулся на следующую тварь. Все равно бесполезно. Шея бычья, диаметром с саму голову, клинок застрянет.

Упавший глем уже поднимался, тот, которому отрубил пальцы, был в полном порядке и присоединился к своим дружбанам.

Руна сжала шар до размеров школьного глобуса и выводила его из района маленького восьмиугольника. А я вдруг понял, что туплю.

Глемы двигались довольно быстро для созданий из «праха», но все же не быстрее меня.

– Эй, чревловы отродья! – проорал я с насмешкой, хотя сердце бешено колотилось от страха и напряжения. – Ну что? Давайте! Убейте меня!

Оглянувшись на долю секунды, я обозрел круг, который мне предстояло преодолеть. Нормально. Надеюсь, когда я приведу их прямо на Руну, она закончит со своим долбаным шаром.

Отступая перебежками и сохраняя расстояние между собой и порождениями Тьмы метров в шесть‑семь, я заставлял их идти за мною по кругу. Несколько раз, когда глемы начинали подозревать неладное, приходилось делать обманные атаки‑выпады. Во время четвертой такой атаки я едва не получил дубиной в висок. Вот тут бы и «приплыли» – тело в одну гавань, а душа в другую. В темноте хоть и было почти не видно, но я и сам уже догадался, дорисовав картинку в мозгу, – в этих глемах, возможно, не только земля с корешками, но и камни. Они же есть в почве, почему бы и не прихватить во время сборки? А так как камешков мало, то лучше всего собрать их в дубине.

Круг заканчивался, я почти уже не оборачивался, боясь увидеть, что Руна все еще занята чем‑то другим. Но, сделав очередные пару шагов назад, с облегчением увидел пролетевший справа сгусток, потом еще два. «Кулаки». Обычные «кулаки», которые я так и не выучил, считая их простенькими и не особенно эффективными заклинаниями. Другое дело – «молния»! Да вот толку бить этой «молнией» в кучи земли? Только обожжешь, да этим крепче сделаешь. «Кулаки» – вот что самое лучшее для схватки с подобными тварями.

Но оказалось не все так радужно. «Кулаки» лишь откалывали от глемов небольшие кусочки, не причиняя особого вреда. И что дальше?

На этот раз я обернулся и, удивленно отшатнувшись в сторону, застыл. Руна собирала неизвестное мне заклинание. Туманная сфера, переливающаяся четырьмя цветами. Она даже тихонько поскрипывала, словно кто‑то шел в лютый мороз по рыхлому снегу: хрь‑хрь… мертвоватый звук.

И вдруг скрип перешел в звонкое гудение, сфера разделилась на шесть частей, те быстро превратились в ледяные диски и метнулись вперед бешеным роем. Я резко повернул голову вслед за ними.

Диски были настолько прочны и остры, что проходили сквозь плоть тварей с той легкостью, с какой большой нож разрезает масло. Четыре отсеченных руки, две ноги. Пара глемов повалилась, рванувшись вперед. С одной ногой далеко не прошагаешь. Оставшиеся двуногими бросились на Руну. Из мест срезов к земле устремились красные нити, пытаясь как можно скорее восстановить повреждения. А я испугался – успеет ли Руна сделать еще один такой шарик, из которого вылетают шесть убойных дисков. Но она даже не попыталась. Вместо этого Руна начертила в воздухе непонятный знак, цветом один в один с нитями плетения, собравшего и теперь восстанавливающего глемов, и твари вдруг остановились как вкопанные. Секунд пять я тупо смотрел на них, держа перед собой меч и ожидая, что они вот‑вот снова кинутся, но глемы вдруг стали рассыпаться. Сначала рассыпались головы, шеи, потом стали осыпаться плечи. Бросив взгляд на лежащих выродков Тьмы, увидел то же самое. Разве что смотрелось не так эффектно.

Через полминуты все четыре глема представляли собой нечто вроде могильных насыпей.

– Все? – недоуменно спросил я, с трудом оторвав взгляд от зрелища и посмотрев на Руну.

– Все, – усмехнулась она. – Чего ты на них полез? Пусть бы «иллюзию» били, пока я с шаром управилась.

– Да хотел… – Я осекся. А что говорить? Ретивое взыграло? Решил понты поколотить, думая, что земля мягонькая, порублю в пух и прах тварей без напряга и героем стану?

– Ладно. Главное, что все хорошо закончилось. Пойду позову Ринвора.

– А чем же это вы в конце их рассыпаться заставили? – осторожно спросил я. Но бабуля отмахнулась:

– Из магии Света плетение. Ты лучше ступай, Маришу разбуди. Заклинание должно уже разрушиться, я ненадолго ставила.

– Я?

– Ну так… – Руна хмыкнула и зашагала к одной из веревок. Ловко перепрыгнув через нее, она исчезла во мраке, а я взволнованно глянул в сторону маленького восьмиугольника.

Но желание приблизиться к лежащей там девушке, коснуться ее – пересилило волнение, и я, вложив клинок в ножны, твердо зашагал вперед. Подошел, присел перед спящей, тронул рукой тонкое плечико. Девушка чуть пошевелилась, еще во сне, потом проснулась, открыла глаза и вдруг испуганно подскочила.

– Все нормально, – поспешил я успокоить. – Метку мы сняли, так что…

– Ты раб? – без церемоний перебив меня, удивилась Мариша. А я вдруг притянул девушку к себе за плечи.

– Нет.

В это короткое слово я вложил всё – ненависть и любовь, зло, накопившееся во мне за два года, и так и не побежденное им добро, укрывшееся в самой глубине сердца, огрубелость от этой чревловой жизни и нежность, которая всегда оставалась в моих мечтах.

Девушка вздрогнула, но не отстранилась. Лишь вздохнула – то ли испуганно, то ли взволнованно. А я коснулся ее губ своими.

Она подняла руки, попыталась отпихнуть меня, но неуверенно. Через пару секунд одна из ее рук опустилась, а вторую я почувствовал на своем затылке. Нежные пальцы взъерошили волосы, скользнули в них, обволакивая голову пьянящим облаком. И запах. Невесомый, хрупкий, сливающийся с ночной лесной свежестью.

Я нежно и настойчиво обнял тонкие плечи, а язык стал раздвигать влажные и мягкие, как сахарная вата, губы…

– Оставь ее, грязный раб! Как ты смеешь! – рыкнула за спиной, казалось, сама ненависть, и тут же меня с силой отдернули за плечо. Я едва успел разжать объятия, чтобы не увлечь за собой Маришу. Повалился на холодную землю, взревел…Потом резко вскочил на ноги, обернулся. Мой взгляд, пылающий злобой, уперся в не менее жесткий взгляд Ринвора.

– Я не раб, – вырвалось у меня с таким достоинством, что аристократ на секунду опешил.

– Мин Ринвор, успокойтесь! – Возникшая, словно из тьмы, Руна встала между нами. – Это всего лишь часть ритуала. Поверьте мне.

– Что за чушь? – недовольно бросил отец девушки, не сводя с меня ненавидящего взгляда. – Какая часть ритуала? Чтобы раб целовал благородную девушку?! Да за такое…

– Мин Ринвор, ритуалы придуманы не нами, – осторожно перебила бабуля. – Но дело совсем не в рабстве. Ритуал требует, чтобы по его завершении девственник поцеловал девственницу.

– Вы хотите сказать, что вот этот наглый раб девственник? – Ринвор хмыкнул и тряхнул головой. – Всем же известно, что эти грязные отребья уже с детских лет познают, что такое плоть…

– Возможно, вы правы, но не в этом случае, – тут же продолжила Руна. – Именно поэтому я и вожу этого раба с собой. Для исполнения финальной части ритуала. Одолжила за небольшую плату у одного из бронов. Временно.

Ринвор снова хмыкнул, мотнул головой, и взгляд его вдруг стал спокойней.

– Что ж… – Он отвел от меня глаза и подошел к сидящей на одеяле дочери. Та выглядела довольно‑таки смущенной и даже немного напуганной. – Мари, милая, нам нужно возвращаться.

Он протянул ей широкую ладонь, и Мариша, ухватившись за нее тонкими пальчиками, поднялась, зашелестев складками платья. Тут же принялась расправлять их, избегая взглянуть в нашу сторону. Или, что скорее, в мою.

– Хорошо, – заговорил Ринвор, терпеливо ожидая, когда дочь закончит заниматься платьем. – Если это часть ритуала, то я не стану наказывать этого заносчивого раба. Но не слишком ли он дерзок для своего положения?

Мои руки мелко затряслись – и от злобы и от беспомощности. От подобных слов и обращения меня не защитит никто и ничто. Есть только один способ – заставить поменять отношение к себе силой. Но и он недоступен. На мне клеймо, а Ринвор аристократ. Владей он четвертым кругом магии Крови, запросто сможет обездвижить чужого невольника и потом сделать с ним что угодно. А он, думаю, владеет. И возраст, и суровое волевое лицо – все говорит о том, что он не из тех, кто лишь сибаритствует благодаря своему положению и деньгам.

А даже если и не владеет… В амбаре, где я прозябал последние два года, успел наслышаться множества баек. Судьба тех рабов, кто покушался на жизнь благородного, была незавидна. Это не побег. Способы наказания были настолько суровы и изощренны, что…

– Видите ли, мин Ринвор, – продолжила сочинять бабуля, – это вовсе не дерзость. Поймите, соприкосновение с Тьмой накладывает отпечаток.

– Но вы же…

– Кто‑то способен сопротивляться Тьме лучше, кто‑то хуже, но нет тех, кто умеет делать это в совершенстве. Все зависит от того, сколько в тебе Света. Но, согласитесь, вряд ли есть человек, имеющий внутри только его.

– Я вас понял, – буркнул Ринвор, явно не собираясь вступать в схоластические рассуждения, и взглянул на дочку: – Мари, ты готова?

– Да, папа. – Девушка присела в чем‑то наподобие книксена. – Мы можем идти.

– Прощайте, – сухо бросил в нашу сторону ее отец, и они заспешили к дожидающимся их на лесной дороге экипажам.

В ту же секунду к нам подбежал один из рабов, молча протянул Руне маленький мешочек и торопливо засеменил за хозяевами.

– А мы разве не с ними? – спросил я, глядя в ту сторону, где несколько секунд назад растворилась во тьме белая фигурка Мариши. Словно кусочек сахара в огромном океане черного кофе.

– В Лиорде нам делать больше нечего. – Руна пару раз подбросила мешочек на ладони, развязала тесемку и ловко пересыпала монеты в мошну.

Возможно, будь я в другом настроении, звон золота и порадовал бы, но мне было до одурения хреново. Отношение Ринвора снова окунуло меня в помои рабства, иначе и не сказать. То, что Мариша даже не взглянула в мою сторону после того, как подошел отец, было подобно последующему выливанию этих помоев на голову. И эта передача денег через раба… Чревл!

Я провел языком по губам, сплюнул под ноги и ухмыльнулся. Что ж. Теперь я стану каждый вечер молиться Великому Номану, чтоб он ниспослал мне другую судьбу. И если он услышит мои мольбы, я обязательно вернусь в этот город. Свободным. К ней, этой аристократке‑куколке. Ну а после к Вирону заскочу. Как же не заскочить‑то?

Date: 2015-09-24; view: 270; Нарушение авторских прав