ИСКАНДЕР-КУЛЬ

Мы прибыли на озеро в первой половине дня и до вечера успели побеседовать с работниками метеостан­ции. Наиболее сведущим оказался метеоролог А.С. Во­ронков, от него мы узнали много интересного о прошлом метеостанции, об озере и окружающем его районе. Осно­вателем и первым начальником станции был В.М. Ионов, положивший начало большой и интересной научной ра­боте по изучению района. Территория к югу от Искандер-дарьи, т.е. бассейн реки Хазор-меч и гора Дождемерная (господствующая над озером куполообразная вершина), были объявлены заповедником, куда Ионов пускал еното­видных собак, кроликов и других мелких животных.

— Мы живем довольно высоко, — рассказывает тов. Воронков,— наша станция стоит на высоте 2268 м, а ведь у нас очень тепло. Средняя температура июня 15,2°, июля 18,5°, августа 18,3°, сентября 13,3°. Жары особой не бывает, хотя греет солнышко очень сильно. Максимальная температура наблюдалась у нас: в июле 32,2°, в августе 28,7°, в сентябре 29,6°. Больше половины дней в году у нас сияет солнце, больше трех четвертей всего количества дней в году проходят без осадков; осадков выпадает всего 290 мм в год: в июле — 10,0 мм, в августе — 5,9 мм, в сентябре — 14,3 мм, в октябре — 12,5 мм. Со временем здесь будет прекрасная горноклима­тическая станция. Много раз говорил нам об этом наш врач.

Вечером к нашему костру пришли работники метео­станции. Под густыми, едва освещенными огнем костра, вершинами высоких тополей неторопливо протекала бе­седа. Говорили о Москве, о политических новостях, о но­вых достижениях в хозяйственном строительстве; потом кто-то из нашей группы, поддавшись очарованию окру­жавшего нас спокойствия, произнес: «Вот также, может быть, более двух тысяч лет назад сидели здесь у костров воины Александра Македонского».

Вспомнились легенды... Знаменитый завоеватель древ­ности на своем пути в Индию захватил Согдиану с ее столицей Мараканда (нынешний Самарканд), но свобо­долюбивые зеравшанские горцы своими нападениями не давали покоя завоевателям. Александр, решив наказать их, проник к месту нынешнего озера с запада, разрушил существовавший здесь город и приказал своим воинам запрудить протекавшую здесь реку. Вода поднялась, за­топила город и образовала озеро. Жители долины, ле­жавшей ниже озера, продолжали яростно сопротивляться пришельцам, и Александр решил расправиться с ними. Он велел разобрать верхнюю часть плотины, и огромные потоки воды разрушили селения горцев.

А.С. Воронков рассказывает легенду о боевом коне Александра Македонского — Буцефале. Этот могучий белый конь утонул в озере и, по поверьям местных жи­телей, лунными летними ночами выходит пастись на туч­ных пастбищах у устьев Хазор-меча и Сары-тага.

— А кто такой Ходжа-Исхок, пещера которого нахо­дится в ущелье Макшевата1? — задает вопрос одна из наших спутниц.

— Наука еще не ответила на этот вопрос...

Легенду о Макшеватской пещере знает каждый жи­тель любого кишлака на Искандер-дарье. В те дни, ког­да Александр Македонский расправлялся с их далекими предками, один из согдийских вождей с небольшим от­рядом укрылся в недоступной пещере в ущелье Макшевата. Осажденный воинами Александра, этот отряд погиб от голода вместе со своим вождем. В пещере на­ходится много человеческих черепов и один скелет, кото­рый когда-то давно муллы объявили святым — «Ходжа-Исхоком». Сюда шли многочисленные паломники с гор Кухистана и Памира, чтобы совершить религиозный под­виг — трудный и опасный подъем к пещере по отвесным скалам2. Многие из них срывались и гибли, но и сама смерть их считалась угодной аллаху. Макшеватские мул­лы, пользуясь религиозным фанатизмом паломников, по­лучали немалый доход.

Теперь знаменитую пещеру Ходжа-Исхока посещают только туристы и исследователи. Пещера находится в скалистой стене километрах в трех от кишлака Дурмон, лежащего выше Макшевата. Скелет Ходжа-Исхока нахо­дится в нескольких метрах от входа в пещеру. Череп Ходжа-Исхока сохранился очень хорошо, на одной стороне головы сохранился кусок кожи с рыжеватыми волосами.

Ученые, исследовавшие черепа из Макшеватской пе­щеры, отрицают принадлежность их воинам согдийского отряда: сохранность черепов и их особенности не позво­ляют отнести их к такой глубокой древности, как вре­мена походов Александра. Так, кто же был тот, кого ныне называют Ходжа-Исхоком?

Смолкла беседа, догорел костер; сквозь густую лист­ву тополей кое-где пробивался лунный свет; в тихой гла­ди озера отражались силуэты гор и прикрытая легким облачком луна. И казалось, будто среди прибрежных кустов в призрачном лунном сиянии мелькает бледная тень Буцефала.

***

Первым серьезным мероприятием по обследованию Фанского массива был намеченный нами поход к Ганзе, но до этого необходимо было предварительно совершить восхождения на менее трудные горы в целях тренировки, акклиматизации и рекогносцировки. Мы решили спу­ститься вниз по Искандер-дарье к водопаду, перейти через реку и обойти все озеро, совершив восхожде­ния на вершины Дождемерную (3353 м), Кырк-шайтан (3893 м), и вернуться в базовый лагерь с другой сто­роны.

Мы пошли втроем: Валентин, Фира и я. За плечами у нас были легкие рюкзаки с трехдневным запасом про­довольствия и альпинистским снаряжением.

По знакомому пути мы спустились вниз по Искан­дер-дарье и скоро подошли к водопаду.

Он шумел где-то рядом, но был скрыт в таком узком каньоне, что ни снизу, ни сбоку его не было видно. Чтобы увидеть водопад хотя бы сверху, мы спустились по небольшой скальной стенке на узкую полочку и под­ползли к маленькой площадке, нависающей над водой. Река, срывающаяся в каменный колодец с высоты 24-х метров, представляла собой внушительное зрелище; рев водопада был оглушающим, скалы дрожали от бе­шеного движения воды, в теснине каньона висело целое облако из мельчайших брызг.

Осмотрев водопад, мы двинулись дальше. Крутые скалистые склоны преграждали путь к озеру по берегу реки; пришлось, поднявшись вверх метров на 250, обойти скалы и по поросшим редкой арчей склонам обогнуть отрог, отделяющий долину Искандер-дарьи от Хазор-меча. Сверху мы увидели юго-восточный залив озера и долину Хазор-меча, быстро спустились вниз к озеру и там вдоль берега, где по скалам, где прямо по воде, в обход отвес­ных скальных стен прошли к устью быстрой и чистой реч­ки Хазор-меч. Мы очутились в роще из тополей и боль­ших старых берез; на покрытых ярко-зеленой травой поля­нах лежали копны ароматного сена, все напоминало нам родные подмосковные места.

Вдоль лесистого берега озера мы направились к горе Дождемерной и через час подошли к узкому ущелью, сжатому крутыми склонами гор Истерек и Дождемерной.

Уже вечерело. Мы поднялись немного вверх по ущелью и расположились на ночлег на высоте наиболее древне­го уровня озера. Нам удалось уйти от комаров, тучами носившихся внизу, но мы ушли также и от воды: ущелье было совершенно сухое; за водой пришлось спуститься к озеру.

С восходом солнца мы были уже на ногах и после легкого завтрака быстро пошли дальше. Подгоняемые утренней прохладой, мы быстро поднялись по плотно слежавшейся осыпи, поросшей частым кустарником бе­резы и арчи, и, оставив позади узкое ущелье, вышли в просторную, освещенную солнцем лощину с зелеными пологими склонами, на которых кое-где желтели поло­ски посевов ячменя. Сразу стало светлее, свободнее и радостнее, точно мы из темного коридора вошли в ярко освещенный зал. Мы не ошиблись, рассчитывая найти доступный путь на вершину Дождемерной из этой ло­щины. С юга к вершине подходил пологий гребень с мяг­кими травянистыми склонами.

Становилось жарко, и мы остановились у крошечного, вытекающего из-под скалы, ручейка, чтобы передохнуть и утолить жажду. Вдруг, прямо из-под ног вспорхнула птица, другая, — целый выводок, который, с клекотом, подлетывая и подпрыгивая по камням, бросился вверх. Это были кэклики — горные куропатки. Они вспугнули своих сородичей, и теперь уже целая стая со всех ног удирала от нас.

— Эх, ружьецо бы, — мечтал Гусев, — пообедали бы дичинкой.

Отдохнув, мы повернули направо, на травянистый склон, и по его поверхности скоро выбрались на гребень. По другую сторону, гребня нам открылся прекрасный вид: прямо против нас возвышалась гора Кырк-шайтан; у подножия ее скальных стен лежала широкая долина Сары-тага, — ее ровное дно ближе к нам обрывалось вы­соким уступом древнего завала и было видно, как спо­койно текущая река, обогнув зеленое пятнышко кишлака, вдруг бросалась в узкую, пробитую ею в завале, щель, терялась в ней и, вспененная, неслась к озеру. Внизу под нами лежала зеленая, полная жизни долина реки Кон-чач, на пологих склонах которой раскинулись колхозные поля, блестели арыки, виднелись постройки летовок1, паслись стада; далеко, в верховьях долины сверкали снега и ледники.

На гребне мы оставили свои рюкзаки и налегке по­шли к вершине Дождемерной. В полдень мы уже стояли на ее высшей точке, где находилась дождемерная уста­новка, определившая название горы.

Мы были на значительной высоте, но все-таки не могли увидеть всю цепь главного хребта Фанского мас­сива; нам хорошо была видна только самая вершина Ганзы, а все остальное, расположенное к западу от нее, было закрыто высокими ее отрогами.

Озеро Искандер-куль. 1—г. Дождемерная; 2—г. Кырк-шайтан; 3—г. Истерек.

Я сделал круговую фотопанораму, Валентин зарисо­вал в своем альбоме Кырк-шайтан. Потом мы занялись буссольными засечками основных пиков главного хребта и его отрогов. Закончив свои наблюдения, мы быстро спустились вниз, захватили рюкзаки, и по найденной тропочке, зигзагами сбегавшей вниз, пошли к речке Кон-чач.

Тропа вела нас по травянистым склонам среди арчевых кустов, пряный запах которых мы вдыхали с большим удовольствием. Миновав летовку, мы начали подъем по засыпанному большими камнями склону на водораздель­ный гребень, подходящий к Кырк-шайтану с юга, думая найти там легкий путь на вершину.

Однако, поднявшись выше, мы убедились в своей ошибке: южный склон падал к гребню высокой, почти отвесной стеной, подняться по которой было невозможно. Тогда мы повернули назад и, обходя подножие пред­вершинных скал, нашли узкий и длинный кулуар1, кото­рый, казалось, вел к вершине. Здесь мы решили попро­бовать подняться.

На другой день с утра, захватив с собой один рюк­зак и оставив все остальное на месте ночевки, мы пошли вверх по выбранному кулуару. Путь был крутой, но лег­кий, ложе кулуара было завалено большими камнями, по которым мы поднимались, как по лестнице. Часа че­рез два с половиной дошли до верха кулуара и остано­вились: перед нами был тупик — отвесная стена метров в 200 высотой; в одном месте ее прорезал камин — узкая щель, неровными отрезками поднимающаяся к вершине. Мы решили попробовать подняться по этому камину. Взойти на вершину для нас было очень важно; гора Кырк-шайтан превышала Дождемерную больше чем на полки­лометра, и мы рассчитывали с ее вершины увидеть путь возможного подъема на Ганзу. Кроме того, нам нужно было потренироваться в лазании по скалам, и такое место казалось нам как нельзя более подходящим для этой цели.

Оставив ледорубы, мешающие на скалах, мы связа­лись друг с другом веревкой и начали карабкаться вверх. Участки по 8-10 метров мы преодолевали поочередно так, что двигался кто-либо один, а двое других страхо­вали его веревкой, перекинутой через скальный уступ.

Скалы были крепкие, надежные, и мы поднимались, используя малейшие уступы, цепляясь пальцами за кро­хотные захваты, кое-где подтягиваясь на руках и в тес­ных местах камина двигаясь в распор. Рюкзак часто при­ходилось оставлять внизу и потом подтягивать на вспо­могательном шнуре. В одном месте мы наткнулись на широкий, нависающий над камином скальный выступ, преодолеть который казалось невозможным. Что же де­лать? Отступить? Это тоже невозможно. Валентин внима­тельно осмотрел скалу и нашел возможный, хоть и рис­кованный путь по узенькой полочке под скалой к сосед­нему камину. Лежа на боку и ощупывая руками и ногами каждую неровность гладких скал, он прополз по полочке метр, другой, достиг самого узкого места и остановился. Половина его тела свешивалась над краем полочки, нам показалось, что он теряет равновесие и мы инстинктивно сжали веревку, готовые к рывку. Но нет, он перевернул­ся на живот и, распластавшись по скале, пополз дальше, на мгновенье скрылся за скальным выступом, потом вновь показался, уже стоя на какой-то промежуточной площадке.

— Все в порядке, — сказал он радостно, — здесь дру­гой камин. Пошел следующий!

Теперь лезет Фира. Валентин подтягивает ее на ве­ревке. Не без опаски начинает она карабкаться вверх и потом ползти по полочке. На самом трудном месте она теряет опору, срывается и повисает на веревке, но Ва­лентин держит веревку крепко и девушка, оправившись, ползет дальше. Вот она уже стоит рядом с Валентином, еще через пять минут переправлен по веревке рюкзак. Теперь моя очередь. «Пошел!».

Валентин подтягивает веревку. Я крепко держусь на скале, веревка придает спокойствие и уверенность. Вот я дополз до трудного места: спина упирается в нависающую скалу, руками ухватиться не за что, впереди гладкие камни, внизу пропасть. Непроизвольно схватываю верев­ку, и на один момент подтянувшись на ней, продвигаюсь вперед и вытянутой рукой нащупываю захваты.. Еще два-три усилия, и я наверху, на крошечной площадке рядом с товарищами.

Передохнув, мы полезли дальше. Нам попадались впа­дины на стенах камина, сплошь покрытые кристаллами исландского шпата, среди которых был какой-то прозрач­ный минерал.

Камин то суживается, то расширяется, но в нем мно­го мелких уступчиков, прочных упоров и мы быстро пе­редвигаемся вверх. В одном месте камин сузился до по­луметра и мы, буквально штопором ввинчиваясь в узкое отверстие, выбрались наверх. В другом месте мы пролез­ли в маленькое окно между стенками камина и завалив­шим его большим обломком скалы.

Вершина открылась внезапно: стоило только высунуть голову над верхним скальным краем камина и сразу же глазам открылся широкий простор горного ландшафта.

Тут же, совсем близко от нас, на округлом возвыше­нии вершинного гребня стоял выложенный из плоских каменных плит высокий, в рост человека, тур с воткну­тым в него шестом. Через несколько минут мы стояли на вершине Кырк-шайтана.

Отсюда уже хорошо была видна панорама всей юж­ной стороны Фанского массива; однако то, что мы уви­дели, было мало утешительным: грозные скальные стены с небольшими пятнами снега исключали у нас надежду найти с юга доступные пути на вершины хребта.

Ганза была ближе к нам и казалась главенствующей вершиной над всей цепью главного хребта, но левее и дальше нее мы увидели самую высокую вершину Фанских гор — Чимтаргу. Она так же, как и Ганза, обрыва­лась в нашу сторону, — на юг, — скалистыми стенами.

К западу от Ганзы, в хребте, была ясно видна широ­кая и низкая седловина, от которой шел довольно поло­гий гребень к вершине. Я обратил внимание своих това­рищей на эту седловину, и Валентин, посмотрев на нее в бинокль, сказал: «Если мы доберемся до этой седло­вины, Ганза будет наша».

Но где найти путь на седловину? Путь с юга — коро­че, но там отвесные скалы, по которым, очевидно, невозможно будет подняться, путь с севера — длиннее и к то­му же пока неясен.

Одно обстоятельство помогло нам принять решение: мы знали от Воронкова, что к Ганзе с юга, по долине реки Apr за пять дней до нас направилась другая группа московских альпинистов1. Было очевидно, что они долж­ны будут основательно изучить возможность восхожде­ния на вершину Ганзы по южному варианту. Следова­тельно, нам нужно обследовать Ганзу с другой стороны, с севера, чтобы впоследствии, сопоставляя результаты работ обеих групп, получить более полное представление о Фанском массиве.

Сверху нам удалось найти простой и легкий путь спу­ска с Кырк-шайтана и еще до вечера вернуться на место ночлега.

На другой день мы подошли к речке Кон-чач и спу­стились с высокого завала.

Фанские горы богаты контрастами, часто пейзаж при одном лишь повороте долины меняется до неузнаваемо­сти: тесное, мрачное ущелье уступает место светлой, пол­ной жизни зеленой долине; за просторной котловиной бирюзового озера следует темное безжизненное ущелье, заполненное ледником. Так и здесь: выжженная солнцем каменная долина бурной реки Сары-таг, несущейся по завалам, при повороте к озеру сразу преобразилась: густая чаща тополей заполняла всю ее ширину, в бере­гах, покрытых сочной, ярко-зеленой травой, бесшумно текла река; впереди, за листвой деревьев блестела вода Искандер-куля.

Мы вышли к озеру. Тропа свернула влево к сухому и каменистому, почти лишенному зелени, западному берегу и пошла вдоль него, извиваясь по осыпям, то поднима­ясь на выступы скал, то вновь спускаясь к воде.

Неожиданно на тропе мы увидели крупное насекомое с желтым телом и огромными мохнатыми лапами. Это была фаланга. Она почувствовала опасность и забралась в небольшую ямку, спрятав свое тело и выставив на по­верхность лапы. Гусев тронул ее концом ледоруба, фалан­га выскочила из ямки и побежала под камни. Мы знали, что укус фаланги, зараженной трупным ядом (это насеко­мое питается падалью), может быть смертельным для человека, и рассматривали ее с особой осторожностью. После того, как я зарисовал фалангу, Валентин убил ее и сбросил в озеро.

Через час после выхода к озеру мы были в своем базовом лагере, у гидрометеостанции.

Date: 2015-09-24; view: 812; Нарушение авторских прав