Воззрения Канта на народный суверенитет и разделение властей

Канта сформулировал основные идеи и принципы, которые легли в основу современных учений о правовом государстве, хотя он подчеркивал, что рассматривает не реальные государства, а «государство в идее, такое, каким оно должно быть в соответствии с чистыми принципами права». По его определению государство — это соединение множества людей, подчиненных правовым законам. Главным признаком государства названо верховенство закона.

Государство, желающее гарантировать устойчивый правопорядок, строится на началах общественного договора и народного суверенитета. Осуществление законодательной власти народом исключает возможность принятия законов, наделяющих граждан неравными правами. Эта власть осуществляется через представительство народа в достаточно консервативном парламенте, поддерживающем практически все требования правительства.

Кант тем не менее предоставлял народу право требовать участия в установлении правопорядка через принятие конституции, выражающей его волю, что иными словами выражает идею народного суверенитета. Верховенство народа обусловливает свободу, равенство и независимость всех граждан в государстве как организации совокупного множества лиц, связанных правовыми законами. Но озвучив принцип народного суверенитета, философ предлагает разделить всех граждан на активных и пассивных (лишенных избирательного права), к последним он относит низы общества.

Идею разделения властей Кант не воспринимает как идею равновесия властей, скорее — как субординацию. В любом государстве существует три власти: з аконодательная (принадлежащая суверенной «коллективной воле народа»), исполнительная (сосредоточенная у законного правителя и подчиненная законодательной, верховной власти), судебная (назначаемая исполнительной властью). Субординация и согласие этих трех властей предотвращают деспотизм и гарантируют процветание. С разделением властей Кант осторожен, он очень боялся, что будет понят как радикал. Посему дополнил свои размышления таким выводом: «Существующей законодательной власти следует повиноваться, каково бы ни было ее происхождение».