Глава 12. – Входи, приятель, составь нам компанию, – приветствовал меня О'Рейли

– Входи, приятель, составь нам компанию, – приветствовал меня О'Рейли. – Твоей жене, похоже, мое общество не по душе.

Я подошел к Нине. Я уже оправился от неожиданности, и страх уступил место холодной ярости.

– Убирайся отсюда, а не то я выброшу тебя сам.

О'Рейли продолжал ухмыляться.

– Не кипятись, приятель. Учти, что ты мне не чета. Я пришью вас обоих, прежде чем ты успеешь пошевелиться.

Пальцы Нины сжали мою руку. Она как бы предупреждала, что с ним надо поосторожней.

– Что тебе нужно?

– А как ты думаешь? Я пришел за пленками и не уйду, не получив их.

– Значит, ее убил ты?

О'Рейли потер щеку, ухмылка его стала еще шире.

– Неужели? Улики указывают на то, что убийца – ты! Да, братец, какой же ты простофиля. Ты слишком много говоришь. Не протрепись ты о пленках, мы бы с Реей считали, что все спокойно. Но нет, тебе оказалось невтерпеж. Эти пленки выбили Рею из колеи. Меня‑то они не волнуют, но, раз она и я работаем вместе, я пообещал, что добуду их.

– Это плохо. Пленок ты не получишь. Если я их и отдам, то лишь Ренику.

О'Рейли взглянул на пистолет, потом на меня.

– Допустим, я приставлю вот эту штучку к левой ноге твоей жены. И нажму на курок. Я могу это сделать, если ты не отдашь пленки.

– Не слушай его, Гарри, – вмешалась Нина. – Я его не боюсь.

– Только выстрели, и у дверей соберется целая толпа. Дешевый шантаж тебе не поможет. Убирайся!

О'Рейли расхохотался:

– Тут ты прав. Стрелять я не буду. – Он убрал пистолет в карман. – Ладно, перейдем к делу. Мне нужны пленки, и ты мне их отдашь. Где они?

– В сейфе, в моем банке. Тебе до них не добраться.

– Что ж, поедем в банк, и ты возьмешь их для меня. Не будем тратить времени.

– Ты их не получишь. Разговор окончен. Можешь выметаться отсюда.

О'Рейли ответил долгим взглядом.

– Что ж, мне придется убедить тебя, что пленки нужно отдать. Речь идет о миллионах долларов. Эти пленки помешают реализации моего плана, а допустить этого я не могу. Поэтому я хочу показать тебе кое‑что. – Он достал из кармана маленький флакон из синего стекла. Вытащил пробку и осторожно вылил жидкость на середину стола. Послышалось шипение, жидкость словно вскипела, разъедая полировку и дерево… – Это серная кислота. Ее обычно выливают на людей, которые отказываются от сотрудничества. – Ухмылка исчезла, взгляд О'Рейли стал злобным и жестким. – Я знаю пару‑тройку подонков, которые плеснут серной кислотой в лицо твоей жены. Барбер, всего лишь за сотню долларов. И не думай, что ты сможешь защитить ее. Они ворвутся в самый неожиданный момент, да еще как следует отделают тебя. Или ты даешь мне пленки, или в ближайшие двенадцать часов твоя жена ослепнет, а ее лицо превратится в сплошной ожог. Ну, что ты выбираешь?

Пальцы Нины вновь сжали мою руку. Мы оба смотрели на пузырящуюся, шипящую жидкость на столе. Я взглянул на О'Рейли. Выражение его маленьких серых глазок убедило меня, что он не блефует. Откажи я ему, он нанял бы этих подонков. А я не мог остаться дома.

Я понял, что проиграл.

– Хорошо, поехали.

– Нет! – воскликнула Нина. – Нет! Он не решится! Гарри, пожалуйста!

Я вырвал руку.

– Это мое дело… не твое.

Я двинулся к двери, а она осталась сидеть с широко раскрытыми глазами.

О'Рейли поднялся на ноги.

– Он прав, детка. Не рыпайся. Будь осторожна с кислотой. Не обожги ручки, когда будешь вытирать ее со стола.

– Гарри! – Нина выпрыгнула из кресла. – Не надо! Не отдавай ему пленки!

Но я уже вышел из бунгало, сел за руль. О'Рейли плюхнулся рядом.

– Тебе не повезло, парень, но надо знать, кому что говорить. Теперь ты будешь выпутываться сам. Как дела у Реника? Он еще не вышел на тебя?

– Еще нет. – Машина тронулась с места. Ненависть к этому человеку сжимала мне горло: я слишком поздно осознал опрометчивость моей попытки запугать Рею наличием пленок. Расстанься я с ними, и, как сказал О'Рейли, выпутываться мне придется самому. Рея бы все отрицала, да еще наняла бы лучшего адвоката, который разнес бы мою версию в пух и прах.

– Когда тебя возьмут, простофиля, – продолжал О'Рейли, – не кивай на нас с Реей. У нас железные алиби.

– Тем лучше для вас, – пробурчал я.

Наши взгляды встретились. В его глазах мелькнуло удивление.

– Учитывая, какая заварилась каша, ты держишься очень уверенно. Честно говоря, не ожидал от тебя такого хладнокровия.

– Я сам влез в это дело и готов отвечать за содеянное. Пока у тебя все вроде бы нормально, но не обольщайся насчет будущего, потому что ты ничего не смыслишь в женщинах.

Он резко повернулся ко мне.

– О чем ты?

– Ты все увидишь сам. Я проработал в газете не один год и встречал немало манекенщиц и киноактрис. Мне знаком ход их мыслей. И одно я знаю наверняка: Рея Марло не собирается коротать остаток дней с ирландским громилой. Не обманывай себя. Ты так и останешься бывшим полицейским, какой бы дорогой костюм ни надеть на тебя. Марло умрет, она унаследует его состояние и тут же потеряет всякий интерес к тебе. Рея сделает это очень ловко. Ты и ахнуть не успеешь, как станешь бывшим полицейским, ищущим новое место работы.

– Да? Ты так думаешь? – Его губы разошлись в ухмылке, но глаза настороженно разглядывали меня. – Обманываешь себя ты, простофиля. Тебя отправят в мир иной, а мы с Реей поженимся.

Мне удалось рассмеяться.

– Никогда не слышал ничего более забавного. – Я подрулил к тротуару. Часы показывали без трех минут два. Двери банка еще не открылись. – Ты действительно можешь представить, что такая женщина, как Рея Марло, выйдет замуж за ирландского мужлана вроде тебя? Я, возможно, и простофиля, но не единственный в этой машине.

– Закрои пасть, а не то мне придется заткнуть ее, – побагровев, прорычал О'Рейли.

– Пожалуйста. Раз ты такой впечатлительный, я помолчу. – Но продолжил после короткой паузы: – Но я знаю, что сделал бы, окажись на твоем месте.

– Да? И что же? – Он впился в меня взглядом.

– Я принял бы все меры, чтобы Рея не смогла меня выбросить. Я показал бы ей, кто хозяин…

Он оцепенел. Я буквально слышал, как скрипят его мозги, не привыкшие к умственному труду. Затем он улыбнулся:

– Мне жаль тебя, парень. Трудно даже представить, как ты глуп.

– Ладно, – кивнул я, – будем считать, что я глуп.

Клерк открыл двери банка.

– Но я хочу кое‑что тебе сказать. С этой минуты будь настороже. Я рассчитаюсь с тобой, если сумею. Да и Рея наверняка попытается отделаться от тебя. Ты куда больший простофиля, чем я, но жалеть тебя я не стану.

О'Рейли вылез из машины.

– Хватит болтать. Дай отдохнуть своему языку. Мне нужны пленки.

Мы прошли в банк, я достал пленки из сейфа и отдал их О'Рейли. Ничего другого не оставалось.

– Не потеряй их, – предупредил я. – Тебе они даже нужнее, чем мне.

– Сам знаю, – огрызнулся он и вышел из банка.

В свой кабинет я вернулся десять минут третьего. На столе лежала записка от Реника. Он хотел, чтобы я сразу зашел к нему.

Записка могла означать что угодно. Например, что он узнал, кто был тот мужчина в коричневом костюме спортивного покроя. Но мне было все равно. Я получил жестокую трепку и еще не пришел в себя. Я знал, что, как только Реник поймает меня, моя судьба будет предрешена. Теперь я ничем не мог подкрепить мою версию. Никто не стал бы сомневаться в том, что Одетт убил я.

Я мог оправдаться, лишь доказав, что настоящий убийца – О'Рейли. Я чувствовал, что мне удалось зародить в нем подозрения относительно честности намерений Реи. Скорее всего, подумал я, он не уничтожит пленки. Они накрепко привязывали к нему Рею. А пока пленки существовали, у меня оставалась надежда на спасение.

Я знал, что Нина с нетерпением ждет моего звонка, и потянулся к телефону. Я тщательно подбирал слова, потому что линия связи проходила через коммутатор.

– Он их получил. Иначе не выходило. Ничего не говори. Слушай меня. Все не так уж плохо, как кажется. Обсудим, что делать дальше, когда я вернусь. Я приеду домой, как только освобожусь.

– Хорошо, Гарри. – Дрожь в ее голосе переполнила меня жалостью.

– Не волнуйся, дорогая. Я что‑нибудь придумаю. – И я положил трубку.

Дверь в кабинет Реника я открыл двадцать минут третьего. Тот, нахмурившись, читал какой‑то документ. Он поднял голову, когда я вошел, и указал на стул.

– Я сейчас.

Возможно, у меня разыгралось воображение, но по его тону я почувствовал, что мы уже не в таких приятельских отношениях, как часом раньше.

Я сел и закурил. Я уже ничего не боялся. Фаталистом я не был и не собирался ни в чем признаваться, но внутренне уже приготовился к тому, что могло произойти, когда меня выведут на чистую воду.

Наконец Реник положил листки бумаги на стол и откинулся в кресле, не сводя с меня глаз. Обычно полицейские смотрят так на подозреваемого в совершении преступления. Или мне это лишь почудилось?

– Гарри, ты когда‑нибудь встречался или разговаривал с Одетт Марло? – спросил он.

У меня екнуло сердце.

– Нет. Эта семья переехала сюда, когда я уже сидел в тюрьме. Я не мог брать у нее интервью. – Я сознательно делал вид, что неправильно понял его. И тут же подумал о том, что впервые солгал. Теперь мне предстояло лгать до тех пор, пока Реник не поймает меня.

– Значит, ты ничего о ней не знаешь?

– Абсолютно ничего. – Я стряхнул пепел на горку окурков в пепельнице. – А почему ты спрашиваешь об этом, Джон?

– Да просто так. Нам может пригодиться любая информация.

– Тогда я тебе кое‑что скажу. Марло – гражданин Франции. По французским законам ребенка в случае смерти родителей нельзя лишить наследства. Одетт получила бы половину состояния отца, если б пережила его. Теперь она мертва, и наследство целиком отойдет жене Марло.

– Это интересно.

По выражению лица Реника я понял, что мои слова для него не новость. Он уже знал об этом.

– Тебе, наверное, еще не сказали, но у нее был любовник, – после короткой паузы продолжил Реник. – Это показала медицинская экспертиза.

– Я ничего о ней не знаю, – стоял на своем я.

Распахнулась дверь, и в кабинет влетел Барти.

– У меня есть кое‑что для тебя, Джон, – воскликнул он, даже не взглянув в мою сторону. – Лос‑анджелесской полиции крупно повезло. Чуть ли не первый звонок угодил в цель. Девушка, назвавшаяся Энн Харкаут, останавливалась в отеле „Регент“. Это тихий респектабельный отель. Портье описал ее. Она была в сине‑белом платье и приехала на такси в половине первого ночи. Они разыскали водителя, и тот вспомнил, что привез девушку из аэропорта. В это время приземлялся только один самолет из Палм‑Сити. Девушка все воскресенье провела в номере, туда же ей приносили еду. Она ссылалась на плохое самочувствие. В девять вечера ей звонили из Палм‑Сити, не выходила она из номера и в понедельник. В десять вечера она расплатилась по счету и уехала на такси. Водитель говорит, что отвез ее в аэропорт.

– Надо найти отпечатки ее пальцев.

– Она сама облегчила нам задачу, забыв в номере дешевую пластмассовую расческу. Горничная подтвердила, что расческа принадлежит девушке. С нее сняли прекрасные отпечатки. Их перешлют нам по фототелеграфу.

– Я готов спорить, что Энн Харкаут на самом деле Одетт Марло. – Реник поднял со стола листки, которые читал, когда я вошел в кабинет. – Мне прислали результаты медицинской экспертизы. Ее ударили по голове, затем задушили. Борьбы не было. Она не ожидала нападения. И вот что интересно, Барти, между пальцами и в обуви найден песок, морской песок. Словно она с кем‑то встречалась на пляже. Наши специалисты полагают, что смогут определить участок побережья, где есть такой песок.

Барти хмыкнул.

– Они всегда обещают сотворить чудо.

Разговор шел, будто меня и не было. Я встал:

– Раз я тебе не нужен, Джон, пойду к себе. У меня полно дел.

– Хорошо, – кивнул Реник, – но никуда не уходи. Ты мне скоро понадобишься.

– Я буду у себя.

Я вышел в коридор. У лестницы, ведущей на улицу, разговаривали два детектива. Они взглянули на меня, потом отвернулись.

Я прошмыгнул в свой кабинет и закрыл дверь.

Неужели детективы охраняли лестницу? Следили, чтобы я не убежал? Я уже в ловушке? Реник догадался, что я замешан в убийстве?

Я было взялся за работу, но все валилось у меня из рук. Я ходил взад‑вперед, курил, безрезультатно пытался найти способ прижать О'Рейли к стенке.

Примерно через час я пошел в туалет. Детективы по‑прежнему маячили у лестницы.

Едва я вернулся, зазвонил телефон.

– Приходи, – коротко бросил Реник.

Я с трудом совладал с нервами. Если бы не детективы, охраняющие выход, я бы, наверное, удрал.

С Реником я столкнулся в дверях его кабинета.

– Нас зовет Мидоус, – пояснил он, и мы двинулись к окружному прокурору.

– Ну, как дела? – спросил он, доставая свежую сигару. – Что новенького, Джон?

Реник сел. Я отошел к пустому столу.

– Могу с уверенностью заявить, сэр, что девушку никто не похищал.

Рука Мидоуса с сигарой застыла в воздухе.

– Никто не похищал?

– Похищение ложное. Она и мужчина в костюме спортивного покроя вместе подготовили его. Я предполагаю, что мужчина нуждался в деньгах и уговорил девушку помочь ему. А получить деньги от ее отца они могли, лишь имитировав похищение.

Мидоус шумно выдохнул. Такого поворота он не ожидал.

– Тут нужны веские доказательства, Джон.

– Они у нас есть. – И Реник рассказал об успехах полиции Лос‑Анджелеса. – Отпечатки пальцев получены десять минут назад. В „Регенте“ останавливалась Одетт Марло, это несомненно. Мы знаем, что она одна летала в Лос‑Анджелес и также одна вернулась обратно. Это означает, что она путешествовала по своей воле. Никто и не думал ее похищать.

– Черт побери! – пробурчал Мидоус. – Почему же ее убили?

– Ее сообщник получил выкуп, и они договорились где‑то встретиться. Возможно, он хотел забрать все деньги и, чтобы заставить ее молчать, ударил по голове, а затем задушил.

Мои пальцы сжались в кулаки, ногти впились в ладони.

– Кто же он?

– У меня есть кое‑какие мысли на этот счет, но арестовывать кого‑либо еще рано. Доктор сказал, что в тапочках девушки был песок – морской песок. Эксперты пытаются определить, откуда он. Они думают, что им это удастся. Мне кажется, что Одетт встречалась с убийцей в одном из пляжных комплексов на побережье.

Мидоус прошелся по кабинету.

– Репортерам ничего не говори, Барбер, – сказал он. – Подождем дальнейших результатов.

– Хорошо, – кивнул я.

Мидоус взглянул на Реника.

– Ты действительно думаешь, что девушка хотела вытряхнуть из своего папаши пятьсот тысяч?

– Я думаю, ее уговорил убийца, – ответил Реник. – Возможно, он был ее любовником. Она согласилась и заплатила за это жизнью.

– Если он получил выкуп, – вмешался я, – то почему не удрал? Последующая встреча с девушкой и убийство не диктовались необходимостью. – Как мне хотелось, чтобы мой голос звучал твердо и уверенно…

Реник искоса взглянул на меня, закурил.

– Допустим, он удрал бы с выкупом. Девушка рассказала бы обо всем отцу. Нет, убийца, вероятно, понимал, что девушка станет опасной, если он обманет ее. А мертвые, как известно, молчат.

Зазвонил телефон. Трубку снял Реник.

– Вы уверены? – послушав, переспросил он. – Вот и отлично. Спасибо. – Он повернулся к Мидоусу. – Звонят из лаборатории. Песок с Восточного берега, с намытого пляжа. Они абсолютно уверены, что в окрестностях Палм‑Сити такого песка больше нигде нет. На Восточном берегу есть пляжный комплекс. Там она и могла встречаться. Я немедленно еду туда. – Он посмотрел на меня. – Тебе лучше поехать со мной, Гарри.

Вот этого мне и не хотелось. Меня узнал бы Билл Холден. Только сейчас я вспомнил, что еще не расплатился с ним за аренду кабинки.

– Может, я останусь, Джон? – попытался возразить я. – Я зашиваюсь с бумагами.

– Бумаги подождут, – отрезал Реник. – Я хочу, чтобы ты поехал со мной.

– Повторяю, Барбер, никакой информации для прессы, – добавил Мидоус. – Скажи им, что расследование продолжается, но ничего нового пока нет. Если выяснится, что эта девица сама готовила похищение, чтобы вытряхнуть из отца кругленькую сумму для своего любовника… Нас же засмеют!

Я ответил, что все понял. У двери Реник обернулся:

– Я доложу вам, сэр, как только вернусь.

Шагая следом за Реником, я подумал, а не занять ли мне у него денег, чтобы заплатить Холдену. И решил, что не стоит. Возможно, у него и не было с собой пятидесяти долларов. Оставалось надеяться, что при встрече Холден не напомнит мне о долге.

Когда мы подошли к лестнице, Реник коротко взглянул на детективов, и те последовали за нами. Мы с Реником сели на заднее сиденье, детективы – на переднее. Технические эксперты набились во вторую машину.

На Восточный берег мы приехали около шести вечера. Пляж еще кипел отдыхающими.

Реник велел всем оставаться в машинах, а меня взял с собой. По пути к пляжным кабинкам я, кажется, начал понимать, что чувствует бык, которого ведут на бойню.

Билл Холден сидел в конторке.

– О, мистер Барбер! – воскликнул он, увидев нас, поднялся из‑за стола и вопросительно взглянул на Реника.

– Это лейтенант Реник из городской полиции, Билл, – пояснил я. – Он хочет задать несколько вопросов.

На лице Холдена отразилось удивление.

– О, конечно, лейтенант. Я вас слушаю.

Началось, подумал я. Если я сейчас не вывернусь, все будет кончено.

– Мы ищем девушку. Лет двадцати, хорошенькую, с рыжими волосами, одетую в сине‑белое платье из хлопчатобумажной ткани. В больших солнцезащитных очках и балетных тапочках. Вы не видели такой на вашем пляже?

Холден без колебаний покачал головой.

– Извините, лейтенант, но спрашивать меня об этом бесполезно. За сезон тут бывают тысячи девушек. Для меня они все на одно лицо, как песчинки. Я их не различаю.

– У нас есть основания полагать, что девушка побывала на вашем пляже в ночь с понедельника на вторник. Вы были здесь в ту ночь?

– Нет, я уехал в восемь вечера. – Холден взглянул на меня. – Но вы остались, не так ли, мистер Барбер?

Каким‑то чудом мне удался спокойный ответ.

– Не в понедельник. Билл. В тот вечер я был дома.

Реник уставился на меня.

– Похоже, я ничем не смогу вам помочь, лейтенант, – добавил Холден.

– А почему вы решили, что мистер Барбер был здесь в ночь на вторник? – вкрадчиво спросил Реник.

– Видите ли, он…

Я поспешил вмешаться:

– Я арендовал пляжную кабинку у мистера Холдена, Джон. Думал написать книгу. А дома как‑то не работалось.

– Это правда? – недоверчиво спросил Реник. – Ты не говорил мне об этом.

Я выдавил из себя улыбку:

– С книгой ничего не вышло.

Реник пристально посмотрел на меня, затем повернулся к Холдену.

– По ночам кабинки закрыты?

– Конечно, – кивнул Холден. – Я запираю их сам, за исключением тех, что сдаются на ночь.

– Все замки целы?

– Да.

– А ты запирал свою кабинку, Гарри?

– Кажется, да. Но я не помню наверняка. Возможно, что и нет.

– Какую кабинку ты арендовал?

– Крайнюю слева, лейтенант, – ответил Холден.

– В ней сейчас кто‑нибудь есть?

Холден сверился с висящей на стене схемой.

– Она свободна.

– Вы когда‑нибудь видели здесь Одетт Марло?

– Похищенную девушку? – Холден покачал головой. – Она никогда не приходила сюда, лейтенант. Ее я бы узнал. Я столько раз видел ее фотографии в газетах. Нет, она ни разу не появлялась на моем пляже.

– Я хочу осмотреть кабинку. Ключ у вас?

– Он должен быть в замке лейтенант.

Реник двинулся к двери, я за ним.

– О, мистер Барбер… – обратился ко мне Холден. Приплыли, подумал я и обернулся, скорчив гримасу.

– Я сейчас вернусь, – оборвал я его.

Реник тоже остановился, и я чуть не столкнулся с ним.

– В чем дело? – спросил он Холдена.

– Все нормально, – ответил тот. – Ничего особенного.

Лавируя меж загорелых тел, мы прошли к кабинке, в которой умерла Одетт. Ключ торчал в замке. Реник толкнул дверь, вошел.

– Ты не говорил, что снимаешь эту кабинку, Гарри.

– Я не думал, что тебя это заинтересует. – Я остался на пороге.

– Ее могли убить в этой кабинке.

– Ты так думаешь? Ее могли убить и на пляже.

– Вспомни, пожалуйста, запирал ты кабинку в ночь на вторник или нет?

– Нечего и вспоминать, я оставил ее открытой. Холдену я этого не сказал, чтобы не огорчать его. Я забыл ключ в замке. И обнаружил это лишь утром, когда приехал за пишущей машинкой.

– Значит, ее могли убить здесь.

– Джон, в кабинках не замки, а недоразумение. Ее могли убить в любой из них.

Добрую минуту Реник молчал, а я прислушивался к гулким ударам сердца. Затем он взглянул на часы.

– Ладно, Гарри, ты можешь ехать домой. Сегодня ты мне больше не понадобишься. Попроси кого‑нибудь, чтобы тебя отвезли. А экспертов пришли сюда.

– Если нужно, я могу остаться.

– Нет. Поезжай домой.

Он уже не смотрел на меня. Я знал, что произойдет после моего отъезда. Они исследуют каждый дюйм поверхности, но найдут отпечатки пальцев Одетт Марло, а, возможно, Реи и О'Рейли, А потом Реник спросит Холдена, не видел ли тот высокого широкоплечего мужчину в коричневом костюме спортивного покроя, и Холден вспомнит, что на мне был именно такой костюм.

Послужит ли это доказательством того, что Одетт убил я? Едва ли. Но я понимал, что дело неотвратимо идет к аресту.

– Тогда до завтра, Джон.

– До завтра.

Он даже не повернулся, когда я вышел из кабинки и направился к конторке Холдена.

– Извините, Билл, что я не расплатился с вами. Как‑то вылетело из головы. Завтра я пришлю вам чек. Хорошо?

– Не могли бы вы заплатить прямо сейчас, мистер Барбер? – помявшись, спросил Холден. – Мой босс не любит долгов.

– К сожалению, я оставил бумажник на работе. Завтра я пришлю вам чек.

И, прежде чем он успел ответить, я ушел к патрульным машинам.

– Лейтенант ждет вас в кабинке, крайней слева, – сказал я экспертам. – А я поеду домой. На автобусе.

– Мы отвезем вас, – вмешался один из детективов. – Нам тут делать нечего. Мы приехали за компанию.

Теперь я мог проверить, насколько основательны мои подозрения.

– Не беспокоитесь. Я доеду на автобусе. Счастливо. – И я двинулся к стоящему на остановке автобусу.

Когда автобус тронулся, я взглянул в заднее стекло. Патрульная машина ехала следом.

Последние сомнения исчезли: подозрение в убийстве Одетт пало на меня.

Date: 2015-09-24; view: 327; Нарушение авторских прав