Теория «оседлого бандита» М. Олсона

К эксплуататорским концепциям государства относится теория государства как «оседлого (стационарного) бандита», разработанная М. Олсоном. В соответствии с данной теорией авторитарное государство ассоциируется с «оседлым бандитом»¹, так как насильственным образом отбирает у жителей на опреде­ленной территории часть доходов в виде налогов. 1.Олсон М. Рассредоточение власти и общество в переходный период. (Лекарство от коррупции, распада и замедления темпов экономического роста.) Доклад на международной конференции «Реформы в России: устано­вившиеся интересы и практические альтернативы», состоявшейся в Москве 13-15 апреля 1995 г.

Однако, рассуждает М. Олсон, «оседлый бандит» намного лучше «бандита-гастролера», поскольку последний стремится отобрать все. Если же «оседлому бандиту» удастся монополи­зировать грабежи и воровство на своей территории, тогда его жертвам не придется беспокоиться о том, что их ограбит кто-то другой. Поскольку все жертвы «оседлого бандита» представляют м него источник налоговых поступлений, у него есть побуди­тельный мотив защищать этих людей. Гигантское увеличение масштабов производства, обыкновенно сопровождающее ус­ыновление мирного порядка и появление прочих обществен­ных благ, приносит «оседлому бандиту» куда большую добычу, нежели та, на которую он мог бы рассчитывать, если бы не ввел для населения властный порядок и управление.

Когда грабежи и кражи монополизированы, жертвы этих преступлений могут рассчитывать на то, что им удастся что-то накопить из средств, оставшихся после выплаты налогов. И, сле­довательно, у них имеется побудительный мотив к накоплению и инвестированию, что, в свою очередь, увеличит их капитал и налоговые поступления в адрес «оседлого бандита» в будущем.

Поскольку «оседлый бандит» присваивает себе часть обще­ственного продукта в виде налога-грабежа, ему будет выгодно обеспечить население не только мирным порядком, но и други­ми благами, которые это население не может получить от рынка. В настоящее время широко распространилось понимание того, что рынок не в состоянии обеспечить многочисленное насе­ление такими благами, как контроль за наводнениями, каран­тинные мероприятия против эпидемий заразных заболеваний или оборона против неприятеля — блага, которыми неизбежно воспользуются широкие массы населения: отдельный человек, пожелай он получить такие блага для себя, вскоре обнаружит, что пользуется лишь малой их частью. Такие личности и такие фир­мы, действующие на рынке, не получат побудительных мотивов для того, чтобы добиваться мирного порядка или обеспечивать его существование, равно как и существование любого другого «коллективного» или «общественного» блага¹. 1.См. также Olson М. Logic of Collective Action. Cambridge: Harvard University Press, 1965, а также Samuelson P. A. The Pure Theory of Public Expenditure. Review of Economics and Statistics 36 (1954). — P. 387-389; Atkinson A, Stiglitz J.E. Lecture

Но для рационального «оседлого бандита» такой побудитель­ный мотив существует. Он получит существенные выгоды в виде увеличивающихся налоговых поступлений от любых общественных благ, которые способствовали повышению продуктивности экономики или росту контролируемого им населения.

Сопоставление экономических аспектов обеих концепций государства как эксплуататорской, так и контрактной, ясно показывает, что различия между ними — кроме расхождений в трактовке происхождения государства как специфической орга­низации - относятся к характеристике получателей остаточного дохода (в широком смысле слова, то есть выгод от обеспечения защищенности и упорядоченности обменов, а, следовательно и прав собственности): согласно эксплуататорским теориям дополнительные выгоды получает только лицо или группа, вы­ступающая принципалом своего агента — государства; согласно контрактным — дополнительные выгоды распределяются (но не в одинаковой степени) между всеми членами общества.

Отсюда следует, что, во-первых, договорная (контрактная) теория более точно отражает реальность (такое общественное благо, как «снятие неопределенности», потребляют все члены общества), во-вторых, эксплуататорские теории также при­знают неизбежность введения любым государством порядка и как следствие — уменьшения уровня неопределенности при принятии индивидуальных решений, а в-третьих, что сама фун­кция внесения порядка не зависит от характера происхождения государства.

Приложение

Из работы Томаса Гоббса¹ «Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского» (1651)

1.Томас Гоббс (Hobbes) (1588—1671)—Английский государственный деятель и философ.

Часть II «О государстве» (из главы XVII «О причинах, возникновении и определении государства»)

...И везде, где люди жили маленькими семьями, они грабили друг друга; это считалось настолько совместимым с естест­венным законом, что, чем больше человек мог награбить, тем больше это доставляло ему чести.

Цель государства — главным образом обеспечение безопасности. Конечной причиной, целью или намерением людей (которые от природы любят свободу и господство над другими) при наложении на себя уз (которыми они связаны, как мы видим, живя в государстве) является забота о самосохранении и при — о более благоприятной жизни.

Размеры государства. То количество сил, которому мы можем доверять нашу безопасность, определяется не каким-то числом, а отношением этих сил к силам врага; в таком случае для нашей безопасности достаточно, когда избыток сил на стороне врага не настолько велик, чтобы он мог решить исход войны и побудить врага к нападению.

Определение государства. Такая общая власть, которая была бы способна защищать людей от вторжения чужеземцев и от неспра­ведливостей, причиняемых друг другу, и таким образом доста­вить им ту безопасность, при которой они могли бы кормиться от трудов рук своих и от плодов земли и жить в довольстве, может быть воздвигнута только одним путем, а именно путем сосре­доточения всей власти и силы в одном человеке или в собрании людей, которое большинством голосов могло бы свести все воли граждан в единую волю. Иначе говоря, для установления обшей власти необходимо, чтобы люди назначили одного человека или собрание людей, которые явились бы их представителями; чтобы каждый человек считал себя доверителем в отношении всего, что носитель общего лица будет делать сам или заставит делать других в целях сохранения общего мира и безопасности, и признал себя ответственным за это; чтобы каждый подчинил свою волю и суждение воле и суждению носителя общего лица. Это больше, чем согласие или единодушие.

Опасность государства. Это реальное единство, воплощенное в одном лице посредством соглашения, заключенного каждым человеком с каждым другим таким образом, как если бы каждый человек сказал другому: я уполномочиваю этого человека или это собрание лиц и передаю ему мое право управлять собой при том условии, что ты таким же образом передашь ему свое право и санкционируешь все его действия. Если это совершилось, то множество людей, объединенное таким образом в одном лице, называются государством, по-латыни — civitas. Таково рождение того великого Левиафана¹ или, вернее (выражаясь более почтительно), того смертного Бога, которому мы под владычеством бессмертного Бога обязаны своим миром и своей защитой. Ибо благодаря полномочиям, отданным ему каждым отдельным человеком в государстве, указанный человек или собрание лиц пользуется такой огромной сосредоточенной в нем силой и властью, что внушаемый этой силой и властью страх делает этого человека или это собрание лиц способным направлять волю всех людей к внутреннему миру и к взаимной помощи против внешних врагов.

В этом человеке или собрании лиц состоит сущность государс­тва, которая нуждается в следующем определении? государство есть единое лицо, ответственным за действия которого сделало себя путем взаимного договора между собой огромное множество людей с тем, чтобы это лицо могло использовать силу и средс­тва всех их так, как сочтет необходимым для их мира и общей защиты.

1. Левиафан — библейское морское чудовище, стало нарицательным и используется для характеристики деспотичности и диктата государства, где царит бюрократический произвол.