Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Преступление и наказание. Приехав на место дуэли раньше Александра к уже ожидавшим его Корфу и Долгорукому, Репнин подтвердил согласие наследника на условия поединка – между
Приехав на место дуэли раньше Александра к уже ожидавшим его Корфу и Долгорукому, Репнин подтвердил согласие наследника на условия поединка – между противниками отмерялись двадцать шагов, затем сходились до десяти и по третьему счету Репнина стреляли. Первым – Александр, Корф должен был отвечать – разумеется, в случае неудачи первого выстрела своего визави. Репнин приехал в карете с придворным лекарем Мандтом. Фридрих Францевич, насмерть перепуганный появлением в своей комнате молодого офицера, поначалу решил, что его высылают, но, узнав адъютанта наследника, вздохнул с видимым облегчением. Предложение свидетельствовать здоровье дуэлянтов Мандт воспринял спокойно. Ему уже случалось содействовать в этом, и можно было не сомневаться, что, по крайней мере, врачебная тайна будет им соблюдена неукоснительно. И теперь, позевывая от свежего воздуха, доктор терпеливо дожидался в карете своей очереди в процедуре дуэли, пока молодые люди выбирали в поле площадку поровнее. Долгорукий показал приятелям две коробки с пистолетами. – Какие будем предлагать – «Лепаж» или кухенрейтеровские? Владимир опробовал обе модели и выбрал вторые – эти должны были удовлетворить Александра. Потом он принялся тщательно их прочищать. – Тебе обязательно чистить пистолеты перед самым моим носом? – чуть раздраженно спросил Репнин, невольно оказавшийся по другую сторону их символической линии фронта. – Оружие всегда должно быть в порядке, – назидательно произнес Корф и прицелился в поле. – А это очень хорошие, очень дорогие пистолеты. Бах! И его нет! – Не забывай – ты говоришь о наследнике престола! – напомнил Михаил. – Не беспокойся, я знаю, как поступить. – Ты что‑то придумал, чтобы остановить дуэль? – Увидишь… – загадочно произнес Корф. – Да успокойся, все кончится хорошо, и никто не будет скомпрометирован. – Не говори, если не хочешь, – с надеждой в голосе сказал Репнин. – Да‑да, я так хочу, – Владимир вернул пистолеты в коробку, которую держал Долгорукий. – Послушай, Андрей, если у дуэли все же будет дурной для меня конец… – Не смей загадывать! – Подожди, дай мне сказать! Если меня не станет… Когда‑то я подарил одной чудесной девушке книгу с моими любимыми стихотворениями… И потом не оправдал этих высоких слов. Увлекся яркой бабочкой, одной, второй, и предал настоящее чувство… А впрочем, не надо… Просто возьми себе мои пистолеты и новое английское седло. – Да не нужно мне твое седло! Оно неудобное. Но если ты все‑таки решишь написать Лизе, я передам. – Мне нечего ей сказать, – Владимир с грустью посмотрел вдаль и обратился к Репнину. – Послушай, Миша, никогда не влюбляйся… – Увы, мой друг, ты опоздал с этой просьбой. – В самом деле? – Корф с интересом взглянул на него и вдруг понял. – Анна? – Она, – кивнул Репнин. – Послушай, почему ты никогда мне не рассказывал о ней? – Миша, я прошу тебя, нет, я умоляю! Если меня не станет, обещай, что никогда не подойдешь к этой женщине! – Да почему же? – Она погубит тебя! Слышишь? Беги от нее, Михаил! – Владимир хотел сказать что‑то еще, но махнул рукой и повернулся к дороге. – Однако где же мой соперник? – Будет с минуты на минуту, – ответил за Александра Репнин. – Думаю, господа, он не заставит нас долго ждать. – Жаль. Я готов ждать целую вечность, – Владимир мечтательно потянулся, разминая мышцы. – Может быть, мне повезет. Судя по всему, Его Высочество не собирается почтить нас своим присутствием. – Похоже на то, – Репнин достал из кармана брегет и посмотрел на стрелки. – Мы его ждем давно. Есть основания думать, что он не опаздывает, а не появится вовсе. Поехали отсюда! – Слава Богу, господин эскулап, – подмигнул Долгорукий нервно выглядывающему из окна кареты Мандту, – кажется, ваши орудия пытки нам не понадобятся. – Позволю себе в этом усомниться, – сказал доктор, указывая на точку, приближающуюся не по дороге, а с другого конца поля. – Ну, стало быть, не так уж я и везуч… – пробормотал Корф. – Майн Гот! – вдруг вскричал доктор и едва не выронил из рук саквояж с инструментами. В подъехавшем всаднике он узнал наследника – новость пренеприятная и чреватая дурными последствиями. – Добрый день, господа! – спешиваясь и слегка задыхаясь от быстрой скачки, проговорил Александр. – Надеюсь, я не сильно опоздал? Молодые люди церемонно раскланялись, и Репнин поднес Александру коробку с пистолетами. Он тоже опробовал их и, похвалив выбор оружия, указал на тот пистолет, из которого собирался стрелять. Репнин молча кивнул и зарядил для него пистолет. Андрей сделал то же самое для Владимира. Затем оба секунданта отмерили оговоренные ранее шаги, воткнули свои клинки в землю в исходных точках и вернулись к дуэлянтам, молча стоявшим по разные стороны кареты. – Господа, – предложил Репнин. – Я должен напомнить вам, что вы еще можете отказаться от дуэли. – Нет! – отрезал Александр. – Нет, – равнодушно сказал Корф. – В таком случае, начинайте, господа. Доктор, вы готовы? – Готов, – подал Мандт слабый голос из глубины кареты. Отойдя каждый на свою позицию, Александр и Корф встали друг против друга, потом стали сходиться и остановились по счету на десять. Затем пришла очередь Репнина считать. Александр поднял пистолет и прицелился. На «три» прозвучал выстрел – Владимир покачнулся, на его мундире с левой стороны появилось темное пятно. Все, кроме Александра, тут же бросились к нему. Доктор Мандт быстро осмотрел рану – пуля прошла навылет через мягкие ткани предплечья. Мандт улыбнулся – молодой человек все‑таки везунчик, такую рану даже нарочно не придумаешь! Чистый пустяк – царапина. – Живой?! – в голос воскликнули Репнин и Долгорукий. – Слава Богу, жив пока, – отмахнулся Владимир. – Ты ранен, и это должно его удовлетворить, – сказал Репнин. – Не думаю, – с сомнением покачал головой Корф. И, как подтверждение его слов, до них донесся раздраженный возглас Александра: – Что вы там тянете, Корф! Я жду вашего выстрела! – Я же говорил… – улыбнулся Владимир. – Ваше Высочество! – Андрей вышел навстречу наследнику. – По правилам нет причин продолжать дуэль! – Плевать на правила! – вскричал Александр. – Я имею все основания на его ответный выстрел! – Он не может стрелять! У него задета рука. – Оставьте, Репнин! Насколько я знаю, Корф не левша! – Чему быть, тому не миновать, – остановил друзей Владимир. – Не стоит терять понапрасну время и усилия. Я сделаю то, чего он хочет. – Целься вон в ту ворону на дереве, – велел другу Репнин. – Попадешь – тебе будет обеспечена слава лучшего стрелка. – Репнин! – прикрикнул Александр, видя, как его секундант что‑то нашептывает Корфу. Михаил и Андрей снова отошли к карете, где уже укрылся доктор Мандт. Противники опять стали в позицию. Корф поднял пистолет. – Миша… – Владимир вдруг обернулся, – передай отцу, что я всегда любил его. И в то же мгновение он поднес пистолет к голове и нажал на курок. Но выстрела не последовало – пистолет дал осечку! Репнин со всех ног бросился к Корфу и отнял у него оружие. Владимир отдал его почти безропотно – он находился в какой‑то прострации и ничего не понимал. Он ждал боли, смерти – что это, Господи, что это? – Ты сошел с ума?! – напустился на друга Репнин. – Владимир, это не выход! – поддержал его Андрей. – А ты можешь предложить мне что‑то иное? – слабо сопротивляясь, спросил Корф. – Лучше отдайте мне пистолет. Где он? Я хочу попробовать еще раз. – Не смей! Репнин встряхнул друга за плечо – случайно потревожил рану. Владимир поморщился, но пронзившая его боль прояснила сознание. – За мной выстрел, – твердо сказал он. – Я еще не стрелял! – Стрелял, – вмешался Андрей. – Но промахнулся. Так что вы в расчете. – Не думаю, что Его Высочество с вами согласен… – Я не настолько жестокосерден, как вы это себе представляете, – неожиданно сказал подошедший к ним Александр. – Вы поступили достойно, поручик. А мы… Мы оба погорячились. Эта горячность могла нам дорого стоить – и не только нам одним. Но теперь все кончено – вашу руку, Владимир… Недавние противники обменялись крепким рукопожатием и без сантиментов. Затем Александр вскочил на лошадь и поспешил во дворец. Он был уверен – его уже ищут. И поэтому ничуть не удивился, застав мать в своих покоях. – Господи! Ты цел! – вскричала императрица, бросаясь ему навстречу. – Слава Богу, ты цел! – Разве что‑то случилось? – с притворным удивлением спросил Александр. – Не смейте лгать мне, Александр! Мы знаем о дуэли! Как ты мог рисковать своей жизнью? – Простите, матушка. Я не хотел делать вам больно. А… отец тоже знает? – Фрейлина Калиновская призналась мне, – жестко сказал вошедший Николай. – Сударыня, оставьте нас! Я хочу поговорить с Александром наедине… Императрица нежно обняла сына и незаметно перекрестила его. Потом она выразительно и умоляюще посмотрела на императора и вышла из комнаты. – Итак… стало быть, дуэль, – промолвил Николай. – Дуэль, – кивнул Александр. – Я думаю, ты прекрасно осведомлен о жестких мерах, предусмотренных для нарушающих закон о запрете дуэлей. – У меня не было выбора, отец, – попытался объяснить Александр. – Правильно, не было выбора – и не могло быть! Ты был обязан избежать дуэли! – Речь шла о чести женщины! – вскричал Александр. – Что же, – как будто раздумывая, произнес император, – больше тебе не придется мучаться проблемой выбора между священным долгом и надуманным благородством. Ты – наследник престола. Поэтому ответственность за твой проступок ляжет на плечи тех, кто не сумел оградить тебя от ошибки. Я уже предпринял некоторые шаги. – Какие шаги? – с ужасом посмотрел на него Александр, и по лицу отца понял, что император не шутит. Отшатнувшись, наследник бросился прочь. Он бежал к Ольге и почти ничего не видел – ему было страшно. И его худшие опасения оправдались. Когда Александр сломя голову влетел в ее комнату, Ольги там не оказалось. Комната была пуста так, как бывает пусто жилище, навсегда покинутое его хозяином. – Оленька! Оля! – застонал Александр и замер в отчаянии посреди опустевшего гнезда их прекрасной любви. А ничего не подозревавшие о надвигающейся угрозе остальные участники дуэли отвезли доктора Мандта домой, и все вместе направились в особняк Корфов праздновать счастливую развязку поединка. Выйдя из кареты, Владимир первым делом приказал слуге: – Шампанского! Срочно! И как можно больше! Молодые люди, весело переговариваясь, шумной компанией расположились в гостиной. – Володя, давай бокалы! Это надо отметить! – кричал Репнин, попытавшийся в порыве восторга еще раз обнять друга. – Осторожно! – остановил его Долгорукий. – Не забывай, Владимир ранен. – Пустяки! – отмахнулся Корф. – До свадьбы заживет! – Будешь продолжать в том же духе, – поддел его Репнин, – сам не доживешь до собственной свадьбы! – Ты намекаешь, что я дерусь без причин? – По крайней мере, ты неосторожен в выборе соперников. – Друзья мои, – прервал их прения Андрей, – давайте выпьем за то, что все закончилось таким неожиданно чудесным образом! Ей‑богу, я только в охотничьих байках слышал, чтобы пистолет давал осечку. – Судьба! – кивнул Корф и поднял один из бокалов, наполненных слугой. – За нас, за баловней судьбы! – За то, чтобы ими оставаться! – поддержал его Репнин. – За чудо! – кивнул Долгорукий. Друзья сдвинули бокалы, с удовольствием выслушали их победный звон и выпили стоя и залпом. – Какое счастье, что мне не пришлось выполнять твое поручение и везти твои медали барону!.. Пожалуй, я сейчас съезжу за ними, – спохватился Долгорукий. – Успеется! – попробовал остановить его Корф. – Давай сначала отпразднуем! – Нет‑нет! Я хочу вернуть их тебе, а то до сих пор не верится, что все обошлось, – Андрей стремительно направился к выходу и оглянулся у двери. – Только не вздумайте выпить без меня все шампанское! Я скоро вернусь. – Тебе лучше поторопиться! – Репнин весело помахал ему рукою вслед и вдруг спросил. – Кстати, Владимир, а когда твой отец возвращается в Петербург? – Кстати? Ты находишь, что это сейчас кстати? – некрасиво рассмеялся Владимир. – Посмотрите на него! Его лучший друг только что чудом избежал смерти, а его тревожит, когда мой отец вернется в Петербург! – Разве ты не собираешься ему рассказать про дуэль и свое чудесное избавление? – Брось, Миша! – нахмурился Корф. – Меня не обманешь. Ты ведь не отцом интересуешься, а Анной. Не так ли? – Ты как всегда на редкость проницателен, – по‑прежнему восторженно признал Репнин. – Миша, я считаю что женщины – недостойная тема для обсуждения в такой день. – Отчего же, если женщины – достойная тема для дуэли? – О, женщины! – с циничным смешком протянул Корф. – Я могу отнести твое равнодушие только на счет твоей привычки – ведь вы выросли вместе. Но, Вольдемар, ей‑богу, ты слеп! Анна бесподобна… – Увы, мой друг, это ты близорук – простую стекляшку принимаешь за бриллиант, – остудил его пыл Владимир. – Что это значит? – А это значит, что Анна – вовсе не та, за кого ты ее принимаешь. – Объяснись, – начал Репнин, но завершить фразы не успел – в зал стремительно вбежала Наташа и с криком «Ненавижу! Ненавижу вас!» набросилась на Корфа и дала ему пощечину. – Сударыня! Да успокойтесь же! – Владимир с силой сжал Наташу в объятьях, лишая ее возможности двигаться. – Наташа! Что с тобой?! – оторопел Михаил. – Пустите меня, негодяй! – кричала Наташа, пытаясь вырваться из рук Корфа. – Миша! Я тебя по всему городу искала, сбилась с ног… А ты здесь! Да еще в такой компании! – Сударыня, но что вы имеете против меня? – Владимир ослабил хватку, и Наташа выскользнула на свободу. – Наташа, в самом деле? Я не понимаю, – Михаил подошел к сестре, без сил опустившейся на диван. – Уж новость облетела весь город! А мой брат во хмелю да неведении – и ничего не понимает! – Забавно, – улыбнулся самоуверенный Корф. – И трех часов не прошло… – Ему забавно! – снова взвилась Наташа. – Это все… все из‑за вас! – Сударыня, угомонитесь, – с явным небрежением к ее эмоциям сказал Корф. – Приключение закончилось благополучно! – Наташа, ты преувеличиваешь, – поддержал его Репнин. – Все кончено, и действительно никто не пострадал, если не считать легкой раны Владимира. – Все кончено, говоришь?! – Наташа с ненавистью посмотрела на Корфа, а потом перевела взгляд, наполненный слезами, на брата. – Так вот, знайте, что это шампанское, которое вы пьете, возможно, последнее в вашей жизни! Далее обедать вы будете уже в тюрьме! – Что ты хочешь этим сказать? – растерялся Репнин. – Вас ждет «увлекательное» приключение, – с отчаянием в голосе сказала Наташа. – Государь распорядился арестовать вас обоих! Я уверена, что господину Корфу это тоже придется по вкусу, и он с восторгом будет ожидать приговора. Но, Миша, ведь ты ни в чем не виноват! Умоляю тебя, уезжай, пока вас не арестовали! Пока все не утрясется, а потом… потом император сменит гнев на милость. И ты вернешься! Миша, я прошу тебя… – Спасибо за предупреждение, сестра, – тихо сказал Репнин, встретившись взглядом с Владимиром. – Но скрываться я не намерен. Это низко. Наташа, я офицер. И если император посчитает необходимым арестовать меня, я обязан буду подчиниться. Моя жизнь всецело принадлежит государю. – Миша, – Корф подошел к нему, – а ведь сестра твоя права. Ты действительно мог бы скрыться ненадолго… – А потом всю жизнь стыдиться, что я совершил поступок, недостойный благородного человека? Да за кого вы меня принимаете, Корф?! – Ты безумец! – вскричала Наташа. – Такой же безумец, как он! – Сударыня, – твердо сказал Владимир, уклоняясь от выброшенной вперед, словно указующий перст, руки Наташи, – ваш брат – благородный человек, и мы с вами не сможем заставить его изменить решение. И, несмотря на всю вашу нелюбовь ко мне, Наталья Александровна, я хочу попросить вас об одном одолжении. Оно не сильно обременит вас, я уверен. Наташа обреченно кивнула. – Кажется, вы знакомы с князем Андреем Долгоруким, – продолжал Корф. – Я передал ему футляр с моими наградами. Сделайте милость – скажите, чтобы он отвез их моему отцу. – Андрей?! Вы и его втянули в эту историю? – Наташа, успокойся, – Михаил взял ее за руку. – С ним все в порядке. Он скоро должен вернуться сюда. Просто дождись его и передай просьбу Владимира. – Только ради вашего отца, – пробормотала Наташа. – Тысяча благо… – Владимир не договорил. В комнату, отстранив слугу, вошли в строевом порядке офицер‑порученец и несколько солдат. – Господин Корф! Господин Репнин! – объявил офицер. – Я имею высочайшее предписание арестовать вас и препроводить под стражу. Офицер хотел достать письменный приказ для оглашения, но Корф остановил его. – Не стоит, мы все прекрасно знаем, и мы готовы. – Ну, вот и все, – прошептал Репнин. – Так быстро… – выдохнула Наташа. – Прошу следовать за мной, – велел офицер, давая знак солдатам окружить Корфа и Репнина. – Миша… – только и могла вымолвить Наташа и замерла без сил, глядя, как брата и его друга выводят под охраной из залы. Сколько времени она провела, сидя на диване в гостиной Корфов, Наташа не знала. Очнулась она, лишь услышав родной голос Андрея: – Наташа, милая! Откуда ты здесь? И где Вольдемар и Миша? – Они арестованы и отправлены в крепость, – обреченно сказала Наташа. – Я спешила, думала предупредить их, но было поздно. Их увели при мне под конвоем. – Наташенька, свет мой, не плачь, – Андрей взял ее руку в свою и поцеловал. – Слава Богу, хотя бы ты в безопасности, Андрей! Проклятая дуэль! – Следующим стану я. – О твоем участии в поединке пока не известно, – Наташа посмотрела Андрею прямо в глаза. – Уезжай! Уезжай сегодня же! Куда угодно, и как можно быстрее! – Я не преступник и не предатель, я не могу так поступить. – Да в чем здесь предательство?! Ты хочешь явиться сам и объявить, что был секундантом Корфа? Какая нелепость! – вскричала Наташа. – Зачинщик он! Довольно того, что я могу потерять брата, но ты должен жить! – Наташа, я не собираюсь бежать, это недостойно! – сердито сказал Андрей. – А твои родные? А я?! – Как глупо вышло, – растерянно сказал Андрей, вертя в руках шкатулку с наградами, которые ему передал Корф. – Перед дуэлью Владимир оставил мне свои медали, чтобы я, в случае печального финала дуэли, отвез их барону. Я так радовался, что все обошлось… – Я думаю, самое разумное сейчас, если ты поедешь в поместье и выполнишь волю Владимира. А там – будь, что будет… – Наташа, родная! И что потом? Навестить родственников? А потом других родственников? Уехать на неделю? На месяц? Может быть, на год? Пока Владимир и Миша будут на каторге? Пока об этой дуэли и думать забудут? – Последним желанием твоего друга была просьба передать эти медали его отцу. Не лишай старика права на то единственное, что, возможно, в самом скором будущем только и останется у него от любимого сына. Ты просто обязан вернуться в поместье и передать медали барону. – Пожалуй ты права, – после некоторого раздумья согласился с ее доводами Андрей. – Я поеду, и прямо сейчас. – Езжай с Богом, – кивнула Наташа, – а я провожу тебя. Они вышли под руку из особняка Корфов и сели в коляску, на которой приехал Долгорукий…
* * *
А Александр все еще стоял в опустевшей комнате Ольги и не знал, что ему делать. Слезы душили его, но позволить прорваться им наружу наследник не смел. – Я знала, что найду тебя здесь, – услышал он рядом с собой голос императрицы. Александр обернулся и прижался к матери в поисках защиты от своего горя. Александра ласково обняла сына и сказала: – Ты же знаешь – твой отец так поступает из лучших побуждений. Он любит тебя и беспокоился, узнав о твоей дуэли. – Мама! Я готов скакать на заставы – расспрашивать, кому выписывали подорожные! – Не стоит разрывать себе сердце, Саша. Никто тебе ничего не скажет. Такова воля императора. – Я не понимаю его! – вскричал Александр. – Не понимаю! Зачем он так со мной поступает?.. – Он всего лишь заботится о твоем благе, – мягким, успокаивающим тоном сказала мать. – Но почему он решает, что для меня благо, а что – нет?! – Ты – часть огромной империи, забота о которой целиком лежит на его плечах, и ты должен понимать всю меру этой ответственности. Слово императора – закон для всех его подданных, включая и меня. Мы должны повиноваться его воле. Ты сам это прекрасно знаешь. – Я знаю, что все боятся его! – Усмири свой порыв! Твоя враждебность не делает тебе чести. – Я поступаю с ним точно так же, как он поступает со мной! – Это слова ребенка, а не наследника престола! – возвысила голос императрица. – Простите, мама, простите, – сник под ее взглядом Александр. – Но иногда я действительно чувствую себя беспомощным, как ребенок. – Ты слишком вспыльчив, – императрица снова заговорила с ним ласковым, убеждающим тоном. – Вернись к нему, поговори спокойно, по душам. Я уверена, отец сменит гнев на милость. – Милость? А он знает, что такое милость? А душа? Да есть ли у него душа?! Он никого не замечает вокруг себя. Все делают и говорят по его приказам. Все вокруг даже думают так, как он скажет… Нет, я не могу пойти на это унижение. Либо он принимает меня таким, какой я есть, либо не принимает вообще! – Как же мне заставить тебя передумать? – Матушка, поймите, я люблю его – он мой отец и император. Но сейчас… сейчас я его ненавижу. Александр низко поклонился матери и вышел из комнаты Ольги. Но едва за ним закрылась дверь – открылась другая, та, что вела в секретную комнату. Из тайника выбежала Ольга и стремительно направилась к выходу. Но императрица остановила ее. – Вот видите, милая, что вы натворили? Александр на грани разрыва с отцом, двое молодых людей в крепости ожидают своей участи, и ваша собственная судьба, возможно, тоже не будет завидной. – Что же мне делать?! – Я хочу, чтобы вы постарались убедить его помириться с отцом. Это очень важно. Вы – единственный человек, кого он послушает. Поговорите с ним, убедите его подчиниться воле императора. А я помогу вам – устрою последнюю встречу. – Последнюю? – Неужели вы позволяете себе думать, что после всего произошедшего император не разлучит вас? Он уже сделал это, и лишь я в силах помочь вам попрощаться с Александром. Но я пойду на это, если вы обещаете выполнить мою просьбу. Тем самым вы искупите свою вину. А также спасете других участников дуэли от каторги. – Александра сделала паузу и нанесла последний удар. – Александр должен сам услышать от вас, что вы никогда больше не увидитесь. Что все кончено! И он должен поверить, что это решение – только ваше решение! Ольга почувствовала, как к горлу подступает легкая тошнота. Она оперлась на поданную ей Александрой руку и подняла на нее глаза, полные слез и невыразимой муки. Взгляд императрицы был сосредоточен и холоден. Ольга поняла – действительно все кончено! И она была согласна на все, лишь бы успеть в последний миг – хотя бы на один миг! – приблизиться к Александру, обнять, поцеловать его. Да просто видеть и говорить с ним! Ольга покорно опустила глаза, ее плечи опали, руки повисли вдоль тела, как плети. – Хорошо, Ваше Величество, я сделаю все, что вы скажете. Если это может помочь Александру и другим… – смиренно прошептала Ольга. – Я готова… Александра благодарно похлопала ее по влажной от слез щеке и вышла из комнаты со словами: – Я приду за вами, когда все будет готово. Никуда не отлучайтесь и никому не попадайтесь на глаза. Александр же направился к императору, но потом передумал и решил зайти к Репниной – возможно, она могла знать, где Ольга. – Натали, простите, что врываюсь к вам, но у меня к вам важный разговор. – Я к вашим услугам, Ваше Высочество, – проговорила Репнина, быстро пряча платок, которым только что утирала слезы. – Натали, я сожалею по поводу ареста вашего брата, – учтиво сказал Александр, – но сейчас хотел поговорить не о нем. – Я догадываюсь, кого вы имеете в виду, – кивнула Наташа. – Я знаю, вы – добрый, чуткий человек, и уверен, что вы поймете меня, – Александр вздохнул. – Вы были близкой подругой Ольги. Вам что‑нибудь известно о том, куда ее увезли? – Вероятно, я могла бы сказать вам, где Ольга, но при одном условии… – Вы ставите мне условие? – слегка опешил Александр. – Впрочем, у меня нет выбора. Что за условие? – Я прошу вас понять меня правильно, – решительно начала Наташа, – мне не к кому больше обратиться… Пообещайте освободить моего брата, Михаила Репнина! Уверена, что просьба моя кажется вам весьма дерзкой, но вы – единственная моя надежда. – Не извиняйтесь, – сочувственным тоном ответил цесаревич. – Я все понимаю. Невыносимо, когда родной человек в опасности, и о его судьбе ничего не известно… – Я все время думаю о нем! – Мне знакомо это чувство, сударыня. Надеюсь, я смогу вам помочь. Сделаю все, что в моих силах. Где Ольга? – Ваше Высочество, – Наташа замялась, – я должна признаться вам… Мне очень неловко, но я солгала. Я не знаю, куда увезли Ольгу. Поверьте, я бы с радостью помогла вам, если бы имела возможность. Но, к сожалению, я в таком же неведении, как и вы. – В таком случае я тоже должен признаться вам кое в чем, сударыня, – раздраженно воскликнул Александр. – Я уже говорил с отцом по поводу вашего брата и поручика Корфа и не смогу им помочь. – Значит, вы тоже лгали? Лишь бы узнать, где Ольга? – Боюсь, мы играли с вами в одну игру, но оба оказались никудышными игроками, – иронично развел руками Александр. – Простите меня, Ваше Высочество! – снова заплакала Наташа. – Я совсем обезумела от горя и сама не понимаю, что творю! – Мне жаль вас, Натали, но и я, похоже, не умнее вас – поверил, что кто‑то может знать секреты моего отца лучше его самого! – с горечью в голосе ответил ей Александр и, едва кивнув Наташе, вышел из ее комнаты. Теперь ему не оставалось ничего другого, как вернуться к отцу. И Александр снова оказался у дверей его кабинета. Решительным жестом он отодвинул адъютанта и резко распахнул тяжелую дверь, вложив в это усилие всю свою боль и обиду. Николай по обыкновению сидел за письменным столом. Правда, на сей раз он рассматривал документы, которые подавал ему из кожаной папки Жуковский. – В Зимнем пожар? – насмешливым вопросом встретил сына Николай. – Или вас снова вызвали на дуэль? – Отец! Я хочу знать, где фрейлина Калиновская. – В обязанности императора не входит слежка за фрейлинами императрицы. – Отец, еще раз прошу вас – скажите, где Ольга? – не уступал Александр. – Я уже говорил, ее ты больше не увидишь, – отрезал Николай, понимая, что шутить наследник сегодня не расположен. – Не ее вина, что я принял вызов! – продолжал упорствовать цесаревич. – Но она была причиной дуэли, – парировал Николай. – И я уже принял решение удалить Калиновскую от двора. – Значит, это всего лишь повод? И, если бы я отказался от дуэли, вы все равно нашли бы основание разлучить нас? А теперь вы рады, что я принял вызов, и все решилось само собой, без привлечения ваших изобретательных сыскарей? Что ж, лучшего способа даже им было бы трудно придумать! – Ты сам это сказал, – равнодушно ответил император, снова обращаясь к бумагам на столе. – Отец, вы наказываете невиновных! Это я настоял на дуэли. И должен быть наказан только я. – Это решать не тебе… – Отец! – Не перебивай меня! – Николай даже привстал в раздражении. – Все без исключения участники дуэли будут наказаны, сообразуясь с буквой закона. А ты больше никогда не увидишься с той, что поставила жизнь наследника престола под угрозу. И запомни, я никогда не меняю своих решений! – Я тоже не меняю своих решений! – вскричал Александр. – Я найду Ольгу, куда бы вы ее ни спрятали! Глядя, как Александр выбегает из кабинета, Жуковский, терпеливо молчавший в течение всего разговора, попытался что‑то сказать императору, но тот, заметив его движение, сразу пресек попытку поэта вмешаться. – И больше ни слова об этом!.. Давайте продолжать! Жуковский вздохнул и снова раскрыл папку. – Здесь, Ваше Величество, отзывы о свадьбе вашей дочери с Максимилианом Наполеоном де Богарне и о наследных перспективах этого союза… Но поработать им не удалось – в кабинет порывисто вошла императрица. – Я полагаю, мой супруг, сейчас рано рассуждать о внуках, – Александра жестом остановила Жуковского. – Ваша первейшая задача – ваш сын. – Все, о чем я говорю и делаю, – во имя и во блага моего сына и наследника! – И поэтому вы хотите залить путь цесаревича к престолу кровью его друзей?! И превращаете дворцовую интрижку в трагедию, а Калиновскую – в жертву на заклание?! – Это необходимые жертвы! Александр должен знать, что императору приходится в иных обстоятельствах становиться жестоким. Он уже сейчас обязан научиться отвечать за свои поступки. И тогда в будущем у России будет сильный правитель! – Василий Андреевич, – повернулась императрица к Жуковскому, – пожалуйста, оставьте нас. Я хочу поговорить с Его Величеством наедине. Жуковский вежливо поклонился и вышел. А императрица снова обратилась к мужу: – Вы привыкли к раболепию ваших подданных, и совсем не слышите кого‑либо, кроме себя. Однако сейчас извольте прислушаться!.. – императрица заговорила обычно не свойственным ей властным тоном. – Я всегда подчинялась вашей воле. И я люблю вас! Я старалась не замечать ваших любовниц, сударь. И выходила в свет с высоко поднятой головой, зная, что такова моя обязанность. Но, поверьте, мне было очень больно. Как любой жене, столь сильно любящей своего мужа. Однако я принимала за данность, что вы вольны в своих поступках – ибо вы император. Так почему же вы отказываете в этом праве наследнику?! – Ваши обвинения нелепы, Шарлотта! – Николай смутился. – Есть великая разница между мной и Александром. Мой сын не понимает своего предназначения и не умеет правильно выставлять приоритеты. Влюбляться – пожалуйста, но любить – только Отечество, императора и свою императрицу. Как люблю вас я, несмотря на все те глупости, которые вы тут наговорили обо мне! – Так докажите же это! Прошу вас – помиритесь с Александром! Попытайтесь понять его и хотя бы на миг забыть о своем характере и своих желаниях. Сделайте это ради меня! Ради многих лет моей любви и верности. И унижения… – Шарлотта! Ради вас я готов на все, что угодно. Но не просить же мне прощения у своего сына за его же собственные проступки! Он должен понять, что его участие в дуэли было неприемлемо! Равно, как и сопротивление моей воле! Я готов к примирению. Только, пусть он сам придет ко мне и убедит меня в том, что эта история его хоть чему‑нибудь научила. – Значит, вы обещаете мне, что в этом случае примирение состоится? – Клянусь вам, дорогая, – так и будет! – Николай подошел к жене и с поклоном поцеловал государыне руку. Он хотел еще обнять ее, но Александра предупредила его движение и мягко отстранилась. – Запомните, вы обещали мне, – сказала она и вышла, сохраняя величественность осанки и торжество во взгляде. У нее был свой план, и императрица находилась уже на полпути к его осуществлению.
* * *
Александр и не подозревал обо всем, что творится за его спиной. В это время он мчался в крепость. Потерпев неудачу с розыском Ольги, он хотел убедиться, что отец не успел привести в исполнение свои угрозы в адрес его новых друзей – недавнего противника и адъютанта. Спешившись, цесаревич застал в караульном помещении в Кронверкской куртине самый разгар игры в двадцать одно. Два охранника из гвардейских солдат азартно резались в карты, не обращая внимания на вошедшего, пока Александр не прикрикнул на них: – Отставить карты! Кто здесь старший?! Тот, кого касалось это замечание, повел взглядом в направлении вошедшего и тут же вскочил со своего места, растеряв прикуп. Второй солдат‑гвардеец пытался подхватить его карты, но, бесполезно погонявшись за скользкими атласными прямоугольниками, тоже вытянулся во фрунт, отдавая честь цесаревичу. – Господа, немедленно проводите меня в камеру к Михаилу Репнину и Владимиру Корфу! – велел Александр. – Это невозможно, Ваше Высочество! – отрапортовал старший по дежурству гвардеец. – Вы смеете мне возражать?! – Я имею приказ Его Императорского Величества! Вы не должны входить к ним ни под каким предлогом и под страхом смерти, – козырнул тот к пустой голове, но спохватился и стал отчаянно искать рукой фуражку на скамье рядом с собой. – Хорошо, – задумался Александр, потом повернулся ко второму гвардейцу и распорядился: – вы свободны. Дождавшись, когда он уйдет, Александр снова обратился к старшему: – Предлагаю пари. Я увеличиваю ставку. Если выигрываете вы – можете озолотиться, если я – вы позволите мне небольшой маскарад. Вы согласны?! – Не смею, я при исполнении, – пробормотал тот. – Не смеете что – играть на посту или принять мои условия? Охранник оглянулся по сторонам – и спросить не у кого, и не подчиниться нельзя – все‑таки цесаревич, не просто так! – Эх, где наша не пропадала! – наконец, кивнул он и принялся поднимать упавшие со стола карты. – Прошу! Сыграли они быстро – Александр был сильным игроком и в своей победе не сомневался. И поэтому на словах «Вскроемся!» иного результата не ожидал. – До вас мне везло! – помрачнел охранник. – А кто сказал, что вам перестало везти? – Александр наклонился к нему через стол. – Предлагаю вам весь выигрыш в обмен на ваше молчание и вон ту форму! Гвардеец проследил за его рукой – на стене висел один из мундиров начальника тюрьмы Заморенова. Тот отличался артистичностью и частенько сам устраивал переодевания, представляясь заключенным то в обличье безвинно осужденного, то рядового охранника, то своего помощника Писарева, прощупывая таким образом настроение и планы своих подопечных и подчиненных. Правда, самого Заморенова сейчас в крепости не было – уехал ко двору докладываться императору. И гвардеец задумался – рискнуть, не рискнуть? Но пачка ассигнаций, лежавшая на столе, все же перевесила страх перед привычным «как бы чего не вышло», и он махнул рукой – делайте, что хотите! Александр улыбнулся – власть денег оказалась сильнее приказа императора! Нашлась и на отца управа! Переодевшись, Александр прошел в тюремный коридор и ключами, взятыми у надзирателя, открыл указанную им камеру. Но, едва лишь он вошел, на него набросились, и Александру пришлось приложить усилия, чтобы оттолкнуть от себя арестантов. – Какого дьявола! – в негодовании воскликнул Александр. – Ваше Высочество… – в один голос выдохнули Корф и Репнин. – Это что же, и есть ваш ответный выстрел, господин Корф? – с иронией спросил цесаревич, одергивая форму. – Да и вы, Репнин, не лучше – так‑то вы встречаете своего будущего государя? Надеюсь, вы откажетесь от своей дурной привычки набрасываться на цесаревича и более не намерены покушаться на мою жизнь? – Так точно, – кивнул Корф. – Простите, Ваше Высочество! – извиняющимся тоном сказал Репнин. – Я принял вас за другого. – И чем же вам насолил обладатель этого мундира? – поинтересовался Александр, проходя в центр камеры. Место оказалось не из приятных – темно и сыро. – Он отнял у меня единственный предмет, соединявший меня с той, кого я оставил на воле – ее платочек, – признался Репнин. – Я понимаю вас, – кивнул Александр и вдруг увидел – руки обоих заключенных связаны. – Что это?! Кто посмел?! Неужели император пал до подобной низости?! Это же против всех правил! – Вы об этом? – Корф рассмеялся. – Нет‑нет, император здесь ни при чем! Это пожелание того господина, чей мундир вам так к лицу. Когда он лишил Репнина последней радости – я говорю о его платочке для воздыхания, Михаил набросился на него. А я не мог оставить друга одного. И дабы мы впредь не могли совершать необдуманных поступков, для нас сделали исключение из правил. Спасибо, что хотя бы не стреножили. – Какая низость! – вскричал Александр и предложил: – Позвольте мне освободить вас. – Не стоит подвергать вас излишнему риску, – покачал головой Репнин, – вы и так серьезно рисковали, приходя сюда. – Вы попали в тюрьму по моей вине. И я посчитал своим долгом… – В этом не было необходимости, – остановил его Корф. – И потом, еще не известно, чья вина сильнее. – Я пришлю к вам своего доктора, – сказал Александр. – Боюсь, что его к нам не допустят, – с сомнением сказал Репнин. – Наши прегрешения ужасны, а наказание здесь, как мы уже успели убедиться, следуют незамедлительно. – Разве кого‑нибудь недавно казнили? – Да, – кивнул Корф. – Один несчастный старик поляк был расстрелян незадолго до вашего прихода. – Отец ненавидит поляков. И поэтому моя любовь к Ольге для него – государственное преступление! – Мужайтесь, Ваше Высочество, – поддержал его Репнин. – Господа! – Александр встал. – Подозревая, что долее оставаться с вами опасно, я возвращаюсь во дворец. И снова попытаюсь встретиться с императором. Я попробую переубедить его! – Мы признательны вам за участие в нашей судьбе, – с благодарностью сказал Репнин. – Довольно слов! Я должен действовать! Вашу руку, Репнин! Вашу здоровую руку, Корф! Забудем обиды! Надеюсь вскоре увидеть вас при дворе. – Даст Бог – увидимся… – проговорил Репнин. – Даст Бог! Я не прощаюсь, – Александр еще раз бросил взгляд на друзей и вышел из камеры. – Думаешь, ему удастся вытащить нас отсюда? – повернулся Репнин к Корфу. – Сомневаюсь. Но попытка – не пытка…
* * *
Во дворце Александр не успел сделать и трех шагов, как был остановлен камер‑фрейлиной императрицы. Государыня ждала его к себе для важного разговора. Не думая, что эта встреча займет у него много времени, Александр прошел вслед за фрейлиной в покои матушки и остолбенел при входе. У камина стояла Ольга – грустная и оттого, наверное, еще более прекрасная и желанная. – Это сон? – бросился к ней Александр. – Государыня отважилась устроить нам встречу, – тихим, почти безжизненным голосом сказала Ольга, уклоняясь от его объятий. – Почему же ты так холодна? – недоумевал Александр. – Потому что иначе я не смогу найти в себе силы покинуть тебя. – Но отчего? Мы ведь снова вместе! – Лишь для того, чтобы попрощаться. – Это свидание – ее подарок мне? – понял Александр и нахмурился. – А что взамен? – Александр! Отныне моя жизнь не имеет ничего общего с твоей. Все против нас, и я не могу надеяться на счастье. Но ты… – Ольга старалась говорить убедительно и спокойно, – у тебя иное будущее. И ты сам это понимаешь. Я прошу тебя, верни себе расположение императора и прости его. Чтобы и он мог простить тебя. – К чему? Разве он любит меня? – Любит и заботится о тебе. – Но как же ты? Как же наши чувства?! – Наша любовь останется с нами, в наших сердцах. Я хотела бы, чтобы вышло иначе. Но у меня нет другого выхода, кроме как расстаться с тобой. Это мое решение. И, поверь, оно далось мне непросто. – Ты оставляешь меня? – Этого требует мой долг, долг вашей верноподданной, Ваше Высочество… – Ольга склонилась в глубоком реверансе. – Я сделаю то, о чем ты просишь… – после долгой и напряженной паузы сказал Александр и отвернулся от нее. – Пожалуй, сударыня, мне лучше уйти. – Я люблю тебя, – одними губами прошептала Ольга, но Александр уже не слышал ее – дверь за ним закрылась, как будто опустилась могильная плита. Николай же тем временем ждал новостей из крепости. Наконец, адъютант доложил ему о том, что так ожидаемый им посетитель прибыл. – Ваше Императорское Величество, к вам полковник Заморенов. – Проси, – разрешил Николай. – Ваше Величество! – в кабинет вошел седовласый старик с изможденным и серым от испытаний и возраста лицом. – Полковник? – засомневался Николай. – Это действительно вы? – Так лучше? – смеясь, спросил Заморенов, ловким движением снимая маску грима вместе с волосами. Теперь он снова стал похож на себя – подтянутый, лысоватый, с жесткими холодными глазами и узкой черточкой губ. – Намного, – кивнул Николай. – Ну что, помогла вам наша затея? – Все вышло так, как мы и предполагали. Поручики Корф и Репнин приняли меня за приговоренного к смертной казни старика поляка. Я рассказал им страшную историю про глупца, вздумавшего потворствовать нелепой страсти наследника к «моей» дальней родственнице, фрейлине императрицы, и они прониклись к несчастному такой симпатией, что были откровенны во всем, рассказывая свою историю дуэли. – Прекрасно! И каковым будет вердикт? Виновны ли они в заговоре против престола? – Никак нет, Ваше Императорское Величество. Молодых людей волнует любовь, а не политика. И, надо сказать, я не без удовольствия провел время в их обществе. – Стало быть, необходимости в казни нет? – И даже в каторге, Ваше Величество… – Советуете их отпустить? – Уверен, они не представляют угрозы ни для государства, ни для Вашего Величества. Поручик Корф вместо того, чтобы стрелять в цесаревича, предпочел застрелиться сам. Разве это не доказывает его преданности российскому престолу? – Вы так сильно прониклись уважением к этим господам? – Николай иронично приподнял брови – подобная сентиментальность была Заморенову несвойственна. – Ваше Величество! Оба офицера на хорошем счету. Их родители… – Мне известно, кто их родители. Им стало бы стыдно, если бы они знали, что их дети участвовали в этой дуэли. В молодых людях отмечен дух бунтарства, и этого вполне достаточно, полковник, чтобы пока содержать их под стражей. В дверь постучали, и следом в кабинет снова вошел адъютант. – Ваше Величество, поручик Шубин просит разрешения сообщить господину Заморенову сведения по делу государственной важности. – Пусть войдет. – Разрешите доложить, – крепостной порученец выглядел запыхавшимся и заметно обеспокоенным. Заморенов посмотрел на Николая. – К чему такая спешка? – улыбнулся тот. – Рухнула Петропавловская крепость? – Осмелюсь доложить, цесаревич обманом встретился с заключенными Корфом и Репниным. Но, по имеющимся у нас сведениям, во время их встречи произошел инцидент с рукоприкладством. – Сведения достоверные? – с угрозой в голосе переспросил Николай. Порученец кивнул. – Что же… Ступайте! – велел император офицеру и, дождавшись, когда за ним закроется дверь, в раздражении обернулся к Заморенову. – Так вы говорите, полковник, что эти молодые люди не представляют опасности для государства? Распустили господ офицеров! – Какие будут указания? – Заморенов придал своему лицу виноватое выражение. – Вот вам мои указания, – Николай резким росчерком подписал лежавшую у него на столе бумагу. – У вас есть вопросы? – Никак нет! – Выполняйте! – Николай величественно взмахнул рукой. Заморенов поклонился и вышел, столкнувшись в дверях с наследником. Заморенов отступил на полшага, пропуская цесаревича вперед, и закрыл за собой дверь в кабинет императора, оставив отца и сына наедине.
* * *
А Корф и Репнин ждали своей участи, не подозревая о случившемся во дворце. Время, проведенное в крепости, еще более сдружило их. И Репнин смог, в который раз убедиться, что за бравадой воинственного и задиристого Корфа скрывается верный и храбрый человек, умеющий даже в трудных обстоятельствах сохранять достоинство и выдержку. – Как ты думаешь, нас отправят в Сибирь, в Шлиссельбург или вслед за стариком – в даль беспросветную? – Ты отлично знаешь, что я тебе на это скажу, – отмахнулся от его шутки Репнин. – Так нечестно, игры не получится. Я думал – это ты у нас будешь оптимистом, а я – пессимистом. – Если нас не прикончит рота солдат, это сделает моя сестра. – Без обид, Миша, но я предпочел бы роту солдат. – А я слышал, в Сибири природа потрясающая… – Да?! – хмыкнул Корф. – Жду не дождусь случая в этом убедиться. – А я бы хотел дождаться только одного – свидания. Ведь приговоренным полагается исполнение их последней воли. – Надеюсь, ты говоришь не о владелице того платка, который едва не стоил тебе лица и нескольких переломов? Если бы я знал, что ты рискуешь из‑за нее, я бы основательно подумал, прежде чем бросаться тебе на помощь. – Ты ревнуешь? – Это смешно! – Тогда за что ты так ненавидишь Анну? – За то, кем она является. Вернее, за кого себя выдает. – Что ты хочешь этим сказать? – Я поклялся, что никогда не выдам ее тайны, но раз уж ты больше ее не увидишь… В двери противно заскрипел ржавчиной ключ. Корф замолчал, и оба друга в оцепенении посмотрели на дверь. Она распахнулась, и в камеру вбежала Наташа. После разговора с Александром она вдруг так остро ощутила всю бессмысленность своей надежды на помощь наследника и милосердие императора, что поняла точно и бесповоротно – она лишь теряет время. И мысль о том, что ей, быть может, уже не суждено увидеть брата, сделалась невыносимой и пугающей. Наташа тотчас собралась и отправилась в крепость – она хотела упасть в ноги начальнику тюрьмы и просить его о снисхождении – о встрече с братом. Но известного ей прежде полковника Заморенова на месте не оказалось. В его кабинете Наташу встретил помощник начальника Писарев. Он был, очевидно, моложе Наташи, но его прожженный взгляд не оставлял ей ни малейшего повода на положительное разрешение просьбы. И все же Наташа попыталась предложить ему деньги. – Да как вы смеете, сударыня! – с чрезмерным возмущением вскричал Писарев, брезгливо отодвигая ее руку с сумочкой, в которой лежали ассигнации. – Я – дворянин! Уберите это! Наташа почувствовала усталость и отчаяние, как вдруг Писарев вкрадчиво сказал: – Как вы могли решиться прийти сюда, сударыня? Тюрьма – не место для таких красивых девушек. А вы необычайно красивы, княжна… Его намек был столь прозрачным, и вдобавок поручик подкрепил свои слова вполне понятными движениями, что Наташа задрожала. Она собралась сыграть на отвратительных желаниях этого негодяя, но уже через минуту поняла, что Писарев – не из тех, кто позволит себя обмануть хорошенькой девице. – Где же ваше ложе любви? – полушутливо, но очень испуганно спросила она почти сблизившегося с ней Писарева. – А мы люди простые, сударыня, – гадко улыбнулся он. – Обходимся без ложа и без любви… От посягательств поручика ее спас только приход Заморенова, вернувшегося из Зимнего в сопровождении порученца Шубина. – Что здесь происходит? – грозно спросил Заморенов. – Господин полковник! – подтянулся Писарев, успев провести ладонью по ножу для бумаги, лежавшему на столе. – Она меня ранила! Она хочет устроить побег поручику Репнину! – Ложь! – вскричала Наташа. – Я лишь хотела повидаться с братом! А этот мужлан домогался меня! – Господин полковник! Это заговор! – Молчать! – велел ему Заморенов. – Сударыня, действительно ли ваш брат – Михаил Репнин? – Да. – Вы увидитесь с ним, сударыня, кивнул Заморенов. – Но, господин полковник… – начал Писарев. – С вами, Писарев, я поговорю позже! А вы, сударыня, мужайтесь. У меня приказ императора. Ваш брат сегодня будет казнен… Заморенов не договорил – Наташа стала оседать на пол. – Воды! Скорее! – крикнул Заморенов, подхватывая ее. – Не стоит беспокойства, все в порядке… – прошептала Наташа. – Я хочу видеть брата… И все же она отпила немного из кружки, принесенной Шубиным, и, пошатываясь, пошла вслед за Замореновым, показывавшим дорогу к камере, где сидели ее брат и Корф. – Миша! – Наташа бросилась брату на шею, едва охранник открыл дверь. – Наташа! – Репнин встал ей навстречу. – Этого не может быть! Что ты здесь делаешь? – А главное, что вы здесь делаете? – ядовито спросил Корф у Заморенова. У Владимира был наметанный глаз, и он узнал в вошедшем полковнике того самого польского старика, с которым они так трогательно беседовали перед его мнимой казнью. – Интересно, Мишель, здесь все казненные воскресают? – Я должен просить у вас прощения, господа, за давешний спектакль, – сказал Заморенов без лишних объяснений. – Такова моя работа. Я отношусь к вам с большим уважением, но, к сожалению, мои рекомендации не оказали никакого влияния на решение императора… – Можете не продолжать. Дальнейшее нам известно, – прервал его объяснения Корф. – Приказ должен быть приведен в исполнение немедленно, – Заморенов говорил, отводя глаза в сторону. – Пора идти, господа. – Подождите! – вскричала Наташа. – Не надо, Наташа, – мягко попросил Корф. – Не терзайте себя и не лишайте мужества Михаила. – Я прощаю вас, Владимир, – прошептала Наташа, торопясь обнимать брата. – Если бы я мог простить самого себя… В камеру вошел караул. Заморенов взял Наташу под руку и отвел от брата. Он не оставлял ее и по дороге во двор, но к месту расстрела не пропустил – не положено. Наташа, шатаясь, осталась стоять у караульной будки, опершись на полосатый шлагбаум, – слезы лились из ее глаз градом, соленые и большие. А Михаила и Корфа уводили все дальше, куда‑то за строй солдат в самом дальнем углу крепостной стены. Наташа слышала, как Писарев читал приказ, – в крепости слова были слышны издалека грозным, но ясным эхом. – По высочайшему повелению Его Императорского Величества, Государя императора и Самодержца всероссийского, царя Польского… – Готовсь! – раздалась команда ведущего расстрел. По душе и сердцу противно скребнули затворы винтовок. Наташа снова почувствовала дурноту… В это мгновение у караула спешился всадник. Он выхватил у солдата ружье и выстрелил в воздух, привлекая к себе внимание. Наташа вздрогнула и очнулась – перед ней стоял цесаревич. – Где они? – крикнул он Наташе. – Их вывели во двор, – только и смогла проговорить она, ослабевшим от волнений и горя голосом. – Надо отменить казнь! У меня приказ императора! Александр с ненавистью посмотрел на караульного, оторопело возившегося со шлагбаумом, и побежал по двору крепости. Наташа кинулась за ним следом. Караульный пытался ее удержать, но она оттолкнула его, сама не понимая, откуда у нее взялось столько силы сопротивляться рослому гвардейцу. А Александр уже прорвался сквозь строй солдат, взявших ружья наизготовку. – Остановитесь! Если вы собираетесь стрелять, то вам придется выстрелить и в меня! Появление Александра произвело впечатление разорвавшейся бомбы. – Отставить! – только и мог скомандовать Писарев. – Ваше Высочество, – поклонился наследнику растерявшийся Заморенов, – я исполняю приказ… – Я тоже, – Александр поспешно достал из внутреннего кармана мундира сложенную вчетверо бумагу. – Вот приказ, подписанный Государем императором. Господа Корф и Репнин свободны. – Как вам это удалось? – пробормотал Корф, уже простившийся с жизнью. – Миша! – добежавшая, наконец, к ним Наташа снова бросилась на шею брату. – Невыносимо было смотреть на страдания вашей сестры, – улыбнулся Александр Репнину, – вот и пришлось выкручивать императору руки. – Вы тоже ее боитесь? – в тон ему сказал Корф. – Я ваш должник, – дрогнувшим голосом проговорил Репнин, шутливо уклоняясь от поцелуев, которыми его осыпала сестра. – Восхищен вашим мужеством, господа, – сказал подошедший к ним Заморенов. – Благодарю за поддержку, – кивнул ему Репнин. – Второй раз на волосок от смерти… – Корф оглянулся, все еще не веря своему счастью. Заморенов понимающе кивнул и пошел прочь. Писарев побежал за ним следом. – Это куда же ты так торопишься, братец? – нагнал его Репнин. – Не твое дело! – огрызнулся Писарев. – Нет, мое! – Репнин схватил поручика за грудки и прижал к стене. – У тебя осталось кое‑что из моих вещей. Пришло время вернуть! – Бежал бы ты отсюда, пока новый приказ не поднесли! – нагло процедил сквозь зубы Писарев. – Я жду! – с такой угрозой сказал Репнин, что Писарев тут же дрожащей рукой пошарил за обшлагом рукава и вытащил изъятый им у Репнина при первом обыске платок Анны. Репнин бережно взял платок и пригрозил, дыша поручику прямо в лицо: – Запомни: если ты хоть раз приблизишься ко мне или моей семье, я тебя убью! Домой Корф и Репнины поехали в экипаже, который ждал Наташу. Уже у самого особняка их нагнал Александр. Он был на коне и гарцевал уверенно, как настоящий полководец. – Господа, – Александр уже отдышался от бешеной скачки наперегонки со временем, которую ему пришлось устроить ради спасения новых друзей, переполошив и распугав половину Петербурга. – Новость о вашем помиловании – не единственная. Я должен вам сообщить, что государь, прощая ваш проступок и даруя свободу, не отказывается от наказания вообще. И в качестве такового лишает вас воинского чина. – Что это значит? – заволновалась Наташа. – Простите, но я взял на себя смелость сам сообщить вам об этом, чтобы хотя бы как‑то уменьшить неприятность этой новости. Но вы… Вы больше… не служите в армии, господа…
|