Глава 19. – Вот мы и в Оклахоме, – сказала Джулия, как только они проехали знак, отмечающий границу штата

– Вот мы и в Оклахоме, – сказала Джулия, как только они проехали знак, отмечающий границу штата.

– Вижу, – ответил Зак с какой‑то угрюмой веселостью.

– Ну и?.. Где вы собираетесь выйти?

– Езжайте дальше.

– Дальше? – Джулия была в такой ярости, что ее голос сорвался на крик. – Послушайте, вы что, думаете, что я повезу вас до самого Колорадо? Я не собираюсь этого делать!

Итак, Зак получил подтверждение своим догадкам – она знала, куда он направляется.

– Я не поеду дальше! – истерически выкрикивала Джулия, не подозревая о том, что только что сама подписала себе приговор. – Я не могу этого сделать!

– Можете, мисс Мэтисон. И вы это сделаете. Его олимпийское спокойствие было последней каплей, переполнившей чашу терпения Джулии.

– Идите к черту! – закричала она и резко повернула руль вправо, но Зак все‑таки ухитрился нажать на тормоза, прежде чем они перевернулись. – Возьмите машину и оставьте меня в покое. Я никому не скажу, что видела вас. Никому не расскажу, куда вы едете. Честное слово.

Необходимо было как‑то успокоить ее, а заодно и успокоиться самому.

– В кино, – сказал Зак шутливо, оглядываясь через плечо на пролетающие мимо машины, – люди тоже обычно говорят именно так. Вы знаете, чем это заканчивается. Верить такому обещанию по меньшей мере глупо.

– Но мы же не в кино!

– Значит, вы все‑таки согласны с тем, что такое обещание нелепо? – улыбнулся Зак. – Ведь согласны же? Признайтесь, Джулия.

Потрясенная тем, что этот человек, судя по всему, собирался поддразнивать ее, как если бы они были друзьями, Джулия смогла только метнуть на него разъяренный взгляд. Она, конечно, понимала, что он прав, но отказывалась это признать.

– Не думаете же вы, будто я поверю, – продолжал тем временем Зак, немного смягчив тон, – что вы будете так благодарны мне за то, что я похитил вас и украл вашу машину, что действительно сдержите обещание, данное под давлением обстоятельств. Для этого мне надо быть сумасшедшим.

– А вы рассчитываете, что я буду спокойно вести с вами философские беседы, в то время как моя жизнь поставлена на карту?! – взорвалась Джулия.

– Я понимаю, что вы напуганы, но вы ошибаетесь. Вам абсолютно ничего не угрожает, если, конечно, не будете сами нарываться на неприятности.

Джулия не знала, что подействовало на нее больше – крайнее нервное истощение или низкий тембр его мягкого голоса, но она поймала себя на том, что почти поверила ему.

– Я не хочу причинить вам вред, – продолжал Зак, – и вы в полной безопасности до тех пор, пока не будете делать ничего такого, что привлечет ко мне ненужное внимание или насторожит полицию.

– Если же я это сделаю, – перебила его Джулия, стряхивая с себя временное наваждение, – то вы мне вышибете мозги из своего пистолета. Благодарю вас, мистер Бенедикт. Вы меня очень успокоили.

Зак, из последних сил стараясь не раздражаться, терпеливо пояснил:

– Если полицейские выйдут на мой след, то им придется убить меня, потому что живым я не сдамся. А зная, как работает наша полиция, можно почти наверняка утверждать, что вас ранят или даже убьют в перестрелке. Мне бы этого не хотелось. Это вам понятно?

Разозлившись на себя за то, что поневоле доверяет пустым словам безжалостного убийцы» Джулия отвернулась от Зака и уставилась в окно.

– Вы что, в самом деле надеетесь убедить меня в том, что вы благородный сэр Галхард, а вовсе не порочное чудовище?

– Теперь уже нет, – раздраженно ответил Зак и, поняв, что разговор окончен и его упрямая собеседница больше не собирается смотреть на него, сухо добавил:

– Прекратите дуться и поезжайте вперед. Мне необходимо доехать до ближайшего телефона.

Уловив перемену в его голосе, Джулия поняла, как глупо с ее стороны было игнорировать его попытки к примирению. Слишком поздно она сообразила, что единственным верным решением для нее было бы заставить его поверить, будто она согласилась помочь ему. Глядя на снежинки, танцующие в свете фар, она постепенно начала успокаиваться. Теперь она думала только о том, как же ей все‑таки выбраться из этой передряги. Судя по всему, Бенедикт не собирался ее отпускать и на границе с Колорадо. Расстроить его планы и сбежать, несмотря ни на что, стало теперь для Джулии не только необходимостью, но и своеобразным вызовом. А для того чтобы это сделать, нужно в первую очередь вновь обрести ясность ума и полностью избавиться от страха и гнева. Она должна взять себя в руки! В конце концов, ее никак нельзя было назвать тепличным растением. Первые одиннадцать лет своей жизни она провела на улицах Чикаго и совсем неплохо себя там чувствовала.

Закусив нижнюю губу, она попыталась рассмотреть сложившуюся ситуацию отстранение, как будто это происходило в одном из детективных романов, которые она так любила читать. Кстати, ей всегда казалось, что героини большинства из них вели себя крайне глупо. Например, как она сама несколько минут назад, намеренно раздражая вооруженного преступника. Умная героиня поступила бы совсем по‑другому. Она бы хитростью заставила Бенедикта расслабиться и потерять бдительность. Если бы ей это удалось, то удалось бы и сбежать. А это чудовище вернулось бы туда, где ему положено находиться, – в тюрьму. Чтобы достигнуть этой цели, нужно сделать вид, что весь этот кошмар – всего лишь интересное приключение. Может быть, даже убедить Бенедикта, что она на его стороне. Конечно, сыграть такую роль будет очень непросто, но игра стоит свеч…

Несмотря на некоторые сомнения по поводу своих актерских способностей, Джулия внезапно почувствовала спокойную уверенность в собственных силах. Все страхи улетучились; мозг работал ясно и четко. Выждав несколько секунд, чтобы ее капитуляция не показалась подозрительной, она сделала глубокий вдох и заговорила, стараясь, чтобы в голосе звучали нотки искреннего раскаяния.

– Мистер Бенедикт, – начала Джулия, на мгновение отрывая взгляд от дороги и изобразив некое подобие улыбки, – поверьте, я благодарна вам за то, что вы беспокоитесь о моей безопасности. Я совсем не хотела оскорблять вас. Просто я была очень напугана, вот и все.

– А теперь вы не напуганы? – насмешливо спросил Зак.

– Нет‑нет, – поспешила заверить его Джулия, – конечно, напугана. Но уже не так сильно.

– Могу я поинтересоваться причинами столь внезапной метаморфозы?. О чем вы размышляли все это время, пока сидели молча?

– О книге, – ответила она, остановившись на наиболее безопасном и надежном варианте. – О детективном романе.

– О том, который вы когда‑то читали? Или о том, который собираетесь написать?

Джулия сообразила, какое мощное оружие он ей дал, сам того не подозревая, и начала отчаянно импровизировать.

– Да, я всегда мечтала когда‑нибудь написать детективный роман и подумала, что то, что происходит, могло бы послужить прекрасным исходным материалом.

– Понятно.

Джулия искоса взглянула на своего соседа и была потрясена его улыбкой. Этот дьявол мог заворожить кого угодно. Она вспомнила те дни, когда точно такая же улыбка светилась с киноэкранов, поднимая температуру у всей женской аудитории.

– Вы необыкновенно смелая девушка, Джулия. Подавив раздражение, Джулия не стала требовать, чтобы ее называли мисс Мэтисон, а вместо этого сказала:

– Честно говоря, я ужасная трусиха, мистер…

– Меня зовут Зак, – перебил ее он, и в бесстрастном тоне Джулии почудилась вновь ожившая подозрительность.

– Зак, – поспешно согласилась она, – вы совершенно правы. Раз уж мы все равно путешествуем вместе, то нам лучше обращаться друг к другу по имени. Кстати, мы будем ехать вместе до?..

– Столько, сколько нужно, – сказал он, и Джулия с трудом подавила новую вспышку гнева, которую вызвал у нее этот уклончивый ответ.

– Сколько нужно, – согласилась она, стараясь ничем не выдать своих истинных чувств. – Судя по всему, у нас будет достаточно времени для того, чтобы вы помогли мне сделать кое‑какие предварительные наброски.

Она на минуту замолчала, усиленно размышляя над тем, о чем именно лучше его спросить.

– Может быть, вы могли бы мне немного рассказать о том, какова тюремная жизнь изнутри? Это бы очень помогло мне в работе над романом.

– Неужели?

Он сводил ее с ума постоянными, едва уловимыми изменениями тембра голоса. До сих пор Джулия ни разу не встречала человека, который бы мог столько выразить одними речевыми модуляциями. Правда, такого красивого голоса она тоже никогда не слышала. Насыщенный, бархатистый баритон мог быть вежливым и насмешливым и тут же, в какую‑то долю секунды, стать ледяным и даже зловещим. Уловив насмешливый скепсис в последнем вопросе Зака, Джулия энергично закивала, решив подавить его собственным темпераментным напором.

– Конечно! – воскликнула она и внезапно подумала, что сейчас как раз удобный момент, чтобы убедить его в том, что она на его стороне. – Я слышала, что очень часто в тюрьму попадают невинные люди. А как было с вами?

– Любой осужденный утверждает, что он невиновен.

– Понятно, и все же? – настаивала Джулия, мечтая о том, чтобы он поскорее сказал о своей невиновности. Тогда она могла бы сделать вид, что поверила ему.

– Присяжные сочли меня виновным.

– Известны случаи, когда присяжные ошибались.

– Двенадцать честных, законопослушных граждан, – продолжал настаивать на своем Зак, и в его голосе сквозило явное отвращение, – решили, что я виновен.

– Я уверена, что они старались быть объективными.

– Чушь собачья! – выкрикнул он с такой яростью, что руки Джулии непроизвольно крепче сжали руль. Ее снова охватывал панический страх. – Они осудили меня за то, что я был богат и знаменит! – продолжал неистовствовать Зак. – Я внимательно наблюдал за их лицами во время суда. И чем больше этот провинциальный прокурор расписывал мою роскошную жизнь и развращенные нравы Голливуда, тем сильнее присяжные хотели моей крови! Ведь все эти богобоязненные ханжи знали, что имелись «веские сомнения» по поводу моей причастности к убийству. Именно поэтому они и не вынесли мне смертный приговор. Ведь они же все насмотрелись фильмов про Перри Мейсона, а потому, наверное, решили, что если я не убивал, то смогу найти того, кто это сделал.

В голосе Зака звучала такая неприкрытая ненависть, что Джулия почувствовала, как ее ладони покрываются потом. После этой вспышки она еще яснее осознала жизненную необходимость убедить его в том, что она на его стороне.

– Но ведь вы же были невиновны, правда? Вы просто не смогли найти настоящего убийцу, правда? – продолжала она упорно гнуть свою линию, стараясь сдержать дрожь в голосе.

– А какое это имеет значение? – огрызнулся Зак.

– М‑может быть, это имеет значение для меня. Несколько мгновений он внимательно изучал ее, а потом гнетущее молчание нарушил его неотразимый, ставший мягким голос:

– Если это действительно имеет для вас какое‑то значение, то тогда я отвечу на ваш вопрос. Нет, я не убивал свою жену.

Конечно же, он лгал. Иначе просто быть не могло.

– Я верю вам, – сказала Джулия и, чтобы еще больше расположить его к себе, поспешила добавить:

– А раз вы действительно невиновны, то, конечно, имели полное право бежать из тюрьмы.

После этого в машине наступило длительное молчание. Джулия чувствовала, как он пристально изучает ее. Наконец он отрывисто приказал:

– Здесь должна быть телефонная будка. Когда увидите ее, остановитесь.

– Хорошо.

Телефон был немного в стороне, и Джулии пришлось свернуть с дороги. Она с надеждой смотрела в зеркало заднего обзора, рассчитывая увидеть какой‑нибудь приближающийся грузовик, которому бы она могла просигналить. Но на заснеженной дороге почти не было машин. Голос Зака резко вернул ее к действительности.

– Надеюсь, вы не подумаете, – насмешливо сказал он, доставая ключи из замка зажигания, – будто я сомневаюсь в ваших словах о том, что вы верите в мою невиновность и хотите помочь мне бежать. Я забираю эти ключи по одной‑единственной причине – я очень осторожный человек.

Джулия сама удивилась той легкости, с какой ей давалась новая роль. Покачав головой, она убежденно сказала:

– Я не виню вас.

Слегка улыбнувшись, он выбрался из машины, продолжая держать руку в кармане, как бы ненавязчиво напоминая ей о наличии револьвера. Кроме того, дверь с его стороны осталась открытой, чтобы, разговаривая по телефону, он мог видеть все происходящее в салоне. Не желая угодить под пулю, Джулия на этот раз не стала предпринимать никаких попыток. Но ничто не мешало ей сделать некоторые приготовления на будущее. Со всей возможной кротостью она спросила:

– Вы не будете возражать, если я достану из сумки ручку и бумагу? Мне бы хотелось сделать кое‑какие наброски, пока вы звоните по телефону. Ну, всякие мелочи для моей будущей книги. – И прежде чем он успел отказать ей, что, судя по всему, он и собирался сделать, Джулия потянулась за сумкой, лежащей на заднем сиденье, попутно приводя доводы в пользу своей просьбы:

– Это меня всегда очень успокаивает. Кроме того, вы можете обыскать мою сумочку, если хотите. Чтобы убедиться, что у меня нет ни оружия, ни лишней пары ключей. – С этими словами она протянула ему открытую сумочку. Он так странно взглянул на нее, что Джулии вдруг показалось, что он ни на йоту не верит в ее историю о написании романа, а лишь подыгрывает ей, чтобы удержать в подчинении.

– Пишите, если хотите, – сказал Зак, возвращая ей сумочку.

Как только он отвернулся, Джулия достала маленький блокнот и ручку. Не сводя глаз с его спины, она быстро‑быстро написала на трех листках бумаги три одинаковые записки: «ПОЗВОНИТЕ В ПОЛИЦИЮ. МЕНЯ ПОХИТИЛИ».

Краем глаза Джулия видела, как Зак немного отвернулся, чтобы поговорить по телефону, и, быстро вырвав три исписанные странички, засунула их во внешний карман сумочки. После этого она вновь уставилась в блокнот, лихорадочно раздумывая, как еще она сможет сообщить людям о том, что с ней произошло, и попросить о помощи. И тут ее осенило. Быстро достав из кошелька десятидолларовую банкноту, она завернула в нее одну из записок.

Теперь, когда ее план приобрел реальные очертания и она приступила к его осуществлению, Джулия окончательно избавилась от терзающего ее страха. Правда, это вновь обретенное спокойствие подкреплялось еще одним – по непонятным причинам она была инстинктивно убеждена в том, что по крайней мере в одном Захарий Бенедикт не солгал. Он действительно не хотел причинять ей зла. А значит, не станет хладнокровно убивать ее, если она попытается убежать. Во всяком случае до тех пор, пока она не попытается остановить проезжающую машину. Но так как машин на дороге не было, а Бенедикт скорее всего бегал быстрее ее, то не было никакого смысла бежать сейчас. Это привело бы лишь к тому, что он насторожится и она просто не сможет предпринять следующую попытку. В данный момент лучше делать вид, что она готова ему помочь, и усыпить его бдительность настолько, насколько это возможно. И пусть Захарий Бенедикт – беглый преступник. Она тоже совсем не такая легковерная дурочка и трусиха, какой могла показаться ему на первый взгляд. Когда‑то ей помогли выжить только ловкость и сообразительность. В то время когда он был киноидолом для всех подростков и женщин, ей приходилось лгать и воровать! И если она не будет забывать об атом, то обязательно победит в их поединке! В этом Джулия была абсолютно уверена! Или почти уверена. Главное – не терять голову. Она вновь вернулась к блокноту и начала делать какие‑то дурацкие, слащавые записи по поводу своего похищения, на случай, если ему захочется прочитать то, что она написала. Закончив, она решила сама просмотреть написанное: «Захарий Бенедикт бежал из тюрьмы, где отбывал наказание по несправедливому приговору, вынесенному пристрастными присяжными. Он производит впечатление доброго, образованного, сердечного человека. Он всего лишь жертва обстоятельств. Я верю в него».

Прочитав эту ахинею, она поморщилась, подумав о том, что жанр фантастики ей не особенно удается. Поглощенная собственным творчеством, она невольно вздрогнула, когда Зак вернулся в машину. Быстро захлопнув блокнот, она засунула его в сумочку и вежливо спросила:

– Вы дозвонились?

Глядя на его сузившиеся глаза, Джулия подумала, что немного переиграла с «дружелюбием». Но ответил он совершенно спокойно и невозмутимо:

– Нет. Он там, но в комнате его нет. Попробую перезвонить через полчаса.

Пока Джулия переваривала это совершенно загадочное сообщение, Бенедикт потянулся за ее сумочкой.

– Это не более чем простая предосторожность, – сардонически ухмыльнулся он, открывая блокнот, – надеюсь, вы меня понимаете?

– Конечно, понимаю, – заверила Джулия, с трудом подавляя истерический смех при виде его отвисшей челюсти, когда он прочитал ее записи.

– Ну как? – спросила она, пытаясь придать своему лицу выражение притворного невинного любопытства. – Что вы думаете?

Закрыв блокнот, он запихнул его обратно в сумку.

– Я думаю, что если вы верите во всю эту чушь, то вас нельзя никуда отпускать без присмотра.

– Да, я очень доверчива, – поспешила подтвердить Джулия, включая зажигание и выезжая на автостраду. Если он будет считать ее наивной дурочкой, то о таком подарке судьбы она не могла даже мечтать.