И. Кант о вере

Открытие данного парадокса требовало более широкого подхода к познавательному статусу веры. Тенденции к такому подходу складываются
в немецкой классической философии, прежде всего в системе И. Канта. «Если признание истинности суждения, — отмечает Кант, — имеет достаточное основание с субъективной стороны и в то же время считается объективно, то оно называется верой». В обоснованности веры И. Кант выделяет две стороны — субъективную и объективную, а не одну (как это делалось до него). Субъективную достаточность веры Кант характеризует следующим образом.

Прагматическая вера. Рассмотрим пример, приведенный И. Кантом: «Врач должен что-то сделать для больного, находящегося в опасности,
но, не зная болезни, он наблюдает ее проявления и, если не находит ничего более подходящего, высказывает суждение, что это чахотка. Его вера даже в его собственное суждение чисто случайна, другой, быть может, правильнее угадал бы болезнь. Такую веру, которая, однако, лежит в основе деятельного применения средств для тех или иных действий, я называю прагматической верой»;

Доктринальная вера. Рассмотрим пример: «Хотя по отношению к некоторым объектам мы ничего не можем предпринять, так, что признание истинности суждения о них имеет только теоретический характер, тем не менее, в некоторых случаях мы можем мысленно задумать и вообразить в отношении них какое-то начинание, для которого, как нам кажется, у нас есть достаточное основание, если бы только было средство установить достоверность дела… К таким случаям признания истинности суждения слово вера подходит, и мы можем назвать такую веру доктринальной.
Я бы держал пари на все, что у меня есть, что, по крайней мере, на какой-то из видимых нам планет есть обитатели, если бы только можно было установить это опытом. Поэтому я утверждаю, что мысль о существовании обитателей других планет есть… твердая вера… Нельзя не признать,
что учение о бытии бога есть лишь доктринальная вера.

В самом деле, хотя я в теоретическом знании о мире не располагаю ничем, что необходимо предполагало бы эту мысль как основание моего объяснения явлений о мире, и скорее я обязан пользоваться своим разумом так, как будто все есть только природа, тем не менее, целесообразное единство есть такое важное условие применения разума к природе,
что я не могу пройти мимо этого, тем более что в опыте мы находим много примеров его. Но для этого единства я не знаю никакого другого условия, которое бы сделало бы его для меня путеводной нитью, кроме предположения, что некое высшее мыслящее существо все устроило согласно премудрым целям. Следовательно, предположение относительно мудрого творца мира есть условие для случайной, правда, по все же весьма важной цели, а именно для стремления чем-то руководствоваться в исследовании природы»;

Моральная вера. Рассмотрим пример: «Совершенно иной характер имеет моральная вера, так как здесь, безусловно, необходимо, чтобы нечто происходило, а именно, чтобы я во всех своих отношениях следовал нравственному закону. Цель поставлена здесь непоколебимо, и, насколько
я понимаю, возможно, только одно условие, при котором эта цель связана со всеми остальными целями и тем самым имеет практическое значение; это условие заключается в том, что существует бог и загробный мир;
я также знаю совершенно твердо, что никому не известны другие условия, ведущие к тому же единству цели при действии морального закона. Но так как нравственное предписание есть вместе с тем и моя максима (как этого требует разум), то я неизбежно буду верить в бытие бога и загробную жизнь, и убежден, что эту веру никто не сможет поколебать, так как этим были бы ниспровергнуты сами мои нравственные принципы, от которых
я не могу отказаться, не став в своих собственных глазах достойным презрения»;

Негативная вера. Рассмотрим пример: «…Хотя бы у человека не было морального интереса из-за отсутствия добрых чувств, однако, и в таком случае имеется достаточно оснований вселить в него страх перед бытием бога и загробной жизнью. Действительно, для этого требуется только чтобы ни у кого не было, по крайней мере, уверенности, что такой сущности
и загробной жизни нет, а для этой уверенности, поскольку это должно быть подтверждено одним лишь разумом, стало быть, аподиктические, он должен доказать невозможность бытия бога и загробной жизни — задача, которую, конечно, не может решить ни один разумный человек. Это была бы негативная вера, которая, правда, не могла бы порождать моральность и добрые чувства, но могла бы создать им аналог,
а именно могла бы в значительной степени сдержать порывы к совершению зла».

Итак, из рассуждений И. Канта вытекает следующее: врач верит
в то, что у больного чахотка, т. к. стремится что-то сделать для него; я верю в существование высшего разумного начала, установившего в природе целесообразность, потому, что стремлюсь руководствоваться чем-то в исследовании природы. Я верю в существование бога и загробной жизни потому, что на этом основываются мои нравственные принципы, которыми
я стремлюсь руководствоваться в отношениях с другими людьми.

Таким образом, субъективная достаточность веры заключается,
по И. Канту, в том, что содержание ее предмета способно направить действия субъекта в определенное русло, придать ему соответствующее выражение. Благодаря этому субъект рассматривает его как такую основу действий, исходя из которой он может добиться своей цели.

В свете этого анализа обнаруживается новый аспект в обоснованности веры знанием. Как видно из перечисленных выводов, врач верит, ибо знает, что должен чем-то помочь больному; я верю, ибо знаю, что должен чем-то руководствоваться в исследовании природы и т. д. Знание, из которого вытекает в данном случае вера, не есть знание о системе явлений, куда в качестве элемента входит и то, которое отображается в ее предмете. Оно является знанием об определяющем характере веры по отношению
к цели человеческой деятельности и о необходимости для субъекта достижения этой цели. Поэтому связь веры и знания оказывается не внутренней, а внешней. Тем самым И. Кант (осознанно или нет) отвечает на вопрос, откуда берется вера. Она вытекает не из знания, обосновывающего содержание ее предмета, а из знания того, что, благодаря вере, субъект сможет осуществить определенные действия, вести познавательную и преобразующую деятельность, направлять человеческое поведение.

При этом, обращая внимание на внешнюю обоснованность веры знанием, И. Кант не забывает и о ее внутреннем характере, причем также раскрывает здесь новую сторону. Он указывает на зависимость между степенью обоснованности веры и характером знания, которым она обосновывается. Сопоставляя случайную и необходимую веру, он пишет: «Если цель поставлена, то условия для ее достижения гипотетически необходимы. Эта необходимость субъективна, но все лишь относительно достаточна, если
я не знаю никаких других условий, при которых она была бы достижима; но она безусловна и для каждого достаточна, если я достоверно знаю,
что никто не может знать других условий, ведущих к поставленной цели.
В первом случае мое допущение и признание истинности некоторых условий есть лишь случайная, а во втором случае — необходимая вера».

Из приведенных высказываний видно, что степень обоснованности веры знанием в каждом случае различна. При случайной вере она ниже,
ибо вытекает из знания индивида, а при необходимой — выше, ибо вытекает из знания, принадлежащего всему человечеству.

Date: 2015-09-22; view: 1609; Нарушение авторских прав