Имеем - не ценим

Вступление Судана в эпоху аграрного капитализма можно датировать 1925 г., когда в Гезире британская администрация создала крупнотоварное хлопководческое хозяйство колониального типа. Ведущая роль в нем отводилась группам местных товаропроизводителей-арендаторов, заложивших основу суданского "фермерства". Это была средняя сельская буржуазия, действовавшая по жестким инструкциям, заложенным в проекте. В короткие сроки возникло еще несколько предприятий подобного типа, и на этом процесс централизованного внедрения капиталистических начал в суданскую деревню приостановился. Но он дал толчок побочному явлению - небольшим частным насосным хозяйствам, которые перенимали опыт крупных соседей и служили каналами дальнейшего проникновения капитализма в аграрное тело Судана.

Еще одним проводником капиталистического развития стали механизированные хозяйства на богарных землях. Включение этих глинистых пространств в оборот активизировалось еще до получения независимости и раздвинуло рамки производства интенсивного типа. С того момента сельское хозяйство Судана стало развиваться по своего рода четырехдольной схеме, при которой земледелие разделилось на парные сегменты - орошаемый-богарный и современный-традиционный. Это деление сохраняется и сейчас. Все сегменты дополняют друг друга, но это не значит, что образованное ими пространство развивается гармонично.

Крупнотоварные аграрные анклавы, сложившиеся в период 1920-х - 1940-х гг., стали значимой вехой на пути капиталистической трансформации деревни. Они вытеснили прежние формы производства на части территории между Белым и Голубым Нилом, однако были единичными и оказались недостаточно востребованными на аграрном пространстве Судана республиканского периода. Это произошло из-за общей деградации аграрной экономики после обретения страной в 1956 г. независимости из-за переноса центра тяжести во власти на политическую борьбу, резкого ухудшения управляемости экономическими процессами, фрагментарности воспроизводственных механизмов и, как следствие, заметной деградации "пилотных" хозяйств.

Но все же модель аграрного устройства, опиравшаяся на крупные очаги интенсивного земледелия под государственным управлением, была наиболее приемлемой для Судана хотя бы в силу ее потенциальной эффективности. Другой полюс этой системы, представленный обширными слаборазвитыми зонами, служил своеобразным резервом земельного фонда и "заповедником" традиционных форм ведения хозяйства.

В постколониальный период власть пошла по проторенному пути создания крупных арендаторских хозяйств на массивах, распределение которых и, в известной мере, управление оставались в руках государства. Расчет делался на то, что торговый капитал примет такую схему и воспользуется возможностью инвестировать накопления в сельское хозяйство, а не только в Хартуме или за границей². Поэтому власти занялись организацией крупных ирригационных проектов в междуречье Белого и Голубого Нила, создав для этого Государственную сельскохозяйственную корпорацию.

Параллельно развивалась сеть небольших частных насосных хозяйств, которые отличались большей гибкостью и сравнительно быстрой реакцией на изменения спроса. В частности, уже в 1980-е гг., кроме хлопка и проса, в них стали выращивать пшеницу, лук, рис, диверсифицируя производство и таким образом страхуясь от нашествия вредителей и колебаний конъюнктуры³. Ныне немалая часть деревенских предприятий, которые формально можно считать "рыночными", представлена фермерскими хозяйствами семейного типа. Но в массе своей они не достигли необходимой зрелости по той причине, что их "капиталистическая атрибутика" в той или иной мере нивелируется элементами, присущими традиционному хозяйствованию.

Другая государственная структура - Корпорация механизированного земледелия - занималась продвижением крупных коммерческих проектов в зоне богарного земледелия. За период с 1970-х до начала 1990-х гг. в Гедарифе, Кордофане, в провинции Голубой Нил были освоены значительные площади, впрочем, быстро истощившиеся в результате хищнической эксплуатации. После этого начался новый раунд экспансии в направлении на юг. Там механизированные хозяйства вклинились в Южный Кордофан, северные районы провинции Верхний Нил, южные части провинции Голубой Нил и в меньшей степени - в Южный Дарфур и провинцию Бахр эль-Газаль⁴.

Механизированные хозяйства представляли собой участки площадью 25 - 40 га, которые приобретались городскими предпринимателями. Для богарного земледелия это небольшие размеры, но в результате их появления расширялась производственная сфера, куда вовлекались капиталы, созданные в торговле, ростовщичестве, в ходе спекулятивных опе-

стр. 33

раций и в других подобных видах деятельности.

Эти процессы осуществлялись не в рамках четкой национальной стратегии развития, а скорее были инерционным движением по накатанному пути, для которого была характерна сменяемость арендаторов, нарушения севооборота, игнорирование интересов экосферы. И совсем не присутствовали компетентное руководство, форсированное наращивание инвестиций, планомерное освоение земельных ресурсов и другие меры, которые гармонизируют развитие и делают его восходящим.

В таких условиях идея разработки и реализации государством крупных проектов, которые могли бы обеспечить рост суданского земледелия, оказалась подорванной сложившейся практикой. Уже к середине 1980-х гг. половина богарных земель, по крайней мере, в Кордофане, была сосредоточена в руках частных держателей лицензий⁵. Этот процесс продолжается и поныне. Однако механизированные хозяйства по-прежнему переживают серьезный организационный упадок и в нынешнем своем качестве все более клонятся к экстенсивным методам земледелия, т.е. сближаются с приходящими в упадок мелкими хозяйствами.

В орошаемой зоне наблюдаются сходные явления. Управление Гезирой было децентрализовано, и на ее месте возникли 16 подразделений, которые не контролируются властями, а фактически переданы в ведение местных фермеров. В равной мере это касается и других крупных орошаемых хозяйств, входящих в зону ответственности государства. Отказ его от своих функций повлек за собой ухудшение финансирования, стагнацию хозяйственной деятельности, обветшание производственной инфраструктуры, активизацию ростовщического капитала, паразитирующего на труде товаропроизводителей. Подобные изменения ухудшили возможности экономического роста и вызвали перепрофилирование хозяйств, приступивших к выращиванию нетипичных для этих агроклиматических условий садовых и огородных культур⁶.

Таким образом, британское наследство с его четкой организацией и распределением функций не было оценено по достоинству. Из него переняли форму, а содержание оказалось утраченным настолько, что капитализация деревни на рубеже веков выродилась в вялое затухающее действо, и потребуются длительные усилия, чтобы поднять работоспособность суданской модели развития деревни после десятилетий ее развала.