Основные геополитические противоречия

Стремительный экономический рывок стран Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР) на рубеже XX—XXI вв. сделал этот район земного шара важным геополитическим центром силы, где пересекаются интересы крупнейших мировых держав. Экономическое процветание «азиатских драконов» было достигнуто такими стремительными тем­пами, что до сих пор этот случай является беспрецедент­ным в мировой истории. Всего несколько десятилетий на­зад, в 1970-е гг., доля Восточной Азии (включая Японию) составляла лишь около 4%совокупного объема мирового валового национального продукта (ВНП), в то время как Северная Америка занимала ведущее положение в мире и ее доля составляла 35—40% мирового ВНП. Однако уже к на­чалу XXI в. оба региона имели примерно равные результа­ты (около 25%). Кроме того, сегодня Китай достиг рекордно высоких темпов роста ВВП — 9,6% в год — и успешно про­должает удерживать этот уровень даже в условиях мирово­го экономического кризиса, все более определенно заявляя о своей роли регионального лидера.

По мнению многих экспертов, если в регионе не прои­зойдет какого-либо массового потрясения, то в течение четверти века Азия по показателям ВНП, по-видимому, обойдет и Северную Амери­ку, и Европу.

Подобные тенденции позволяют сделать вывод о том, что новые геополитические вызовы XXI столетия придут из Азиатско-Тихоокеанского региона, и именно поэтому так важно отслеживать динамично меняющиеся геополи­тические реалии в этом ареале мира. Геополитический ба­ланс здесь определяют сложные отношения между четырь­мя главными геополитическими акторами, образующими стратегический параллелограмм сил: Китай — США — Япония — Россия.

Долгое время, для того чтобы держать ситуацию в АТР под контролем, США стремились всячески усиливать двух­сторонний союз с Японией, создали тихоокеанское мини-НАТО(Япония — Южная Корея — Австралия — Новая Зеландия), препятствовали возвращению Тайваня Китаю, оказывали существенную военную помощь в обороне тай­ваньскому режиму, продавая последнему большие количе­ства современных вооружений. Американская стратегия в отношении Японии и сегодня является очень гибкой и динамичной. Дело в том, что геополитическая переори­ентация Японии в сторону либо перевооружения, либо обособленного сближения с Китаем означала бы конец роли американцев в регионе. США стремятся через тесный альянс с Японией направить в нужное русло региональные устремления Китая и сдержать их непредсказуемые прояв­ления. Именно поэтому американцы считают сокращение в обозримом будущем существующего уровня войск США в Японии (и в Южной Корее) нежела­тельным.

Кроме того, американцы всячески препятствуют любому значительному увеличению в геополитическом масштабе и реальном исчислении объема военных усилий Японии. Основной геополитический маневр Америки в от­ношении Японии состоит в том, чтобы заставить эту мощ­ную экономическую державу повернуть свое лицо к миру и отвернуться от Азии. Тем самым (по идее американских стратегов) Япония удовлетворит свои растущие амби­ции, но оставит за США пальму первенства в Азиатско-Тихоокеанском регионе — самом перспективном в геополитическом отношении районе мира. Это тонкая игра, и она ведется весьма последовательно.

Однако при всей важности американо-японских отно­шений сегодня, по заявлениям крупнейших американских геополитиков, они перестали играть первостепенную роль для США в этом регионе. По мнению Киссинджера и Бжезинского, новым стратегическим партнером США в АТР стал Китай.

В настоящее время Китай превратился в доминирую­щую региональную державу, и очевидны его усиливаю­щиеся стремления к статусу мировой державы. По прогно­зам некоторых экспертов, после завершения современного мирового экономического кризиса уже не США, а Китай будет претендовать на роль мирового гегемона.

Оптимисты считают, что темпы экономического разви­тия Китая и масштабы иностранных капиталовложений в КНР – и те и другие в числе самых высоких в мире - обеспечивают статистическую основу для благоприятного прогноза относительно того, что в течение примерно двух десятилетий Китай станет мировой державой, равной Соединенным Штатам и Европе. К этому времени по по­казателям ВВП Китай может значительно обогнать Япо­нию (в 2010 г. ВВП Китая стал выше ВВП Японии). Этот экономический импульс позволит Китаю приобрести военную мощь такого уровня, что он станет угрозой для всех своих соседей, и вероятно даже для более удаленных географически противников.

Еще более укрепив свои по­зиции благодаря присоединению Гонконга и Макао и, воз­можно, в недалеком будущем политическому подчинению Тайваня, Великий Китай превратится не только в господ­ствующее государство Дальнего Востока, но и в мировую державу первого ранга. Совокупные активы 500 ведущих компаний Юго-Восточной Азии, владельцами которых яв­ляются китайцы, уже сейчас составляют около 540 млрд. долл. США.

Проживающие за границей китайцы контро­лируют около 90% экономики Индонезии, 75% экономики Таиланда, 50—60% экономики Малайзии, а также полно­стью контролируют экономику Тайваня, Гонконга и Син­гапура. Все это свидетельствует об «экономической ин­тервенции» Китая в регионе, результатом которой может стать создание поддерживаемых Китаем «марионеточных правительств».

Однако пессимисты полагают, что нельзя так одно­значно использовать в прогнозах политического развития механическую зависимость от статистического анализа. Именно эта ошибка была допущена много лет назад теми, кто предсказывал, что Япония обойдет Соединенные Шта­ты как ведущая экономически развитая страна мира и что ей суждено стать новой геополитической сверхдержавой. Но этого не произошло.

Пессимисты указывают на ряд факторов, которые станут препятствием на пути превращения Китая в сверхдержаву мирового масштаба.

Во-первых, КНР будет сложно сохранить бурные тем­пы роста в течение двух ближайших десятилетий. Для сохранения этих темпов в течение исторически продолжи­тельного периода времени потребуется необычно удачное сочетание эффективного национального руководства, по­литической стабильности, социальной дисциплины внутри страны, высокого уровня накоплений, сохранения очень высокого уровня иностранных капиталовложений и регио­нальной стабильности. Ничто не может гарантировать Ки­таю сохранение всех этих позитивных факторов в течение длительного времени.

Во-вторых, настоящей проблемой для Китая может стать вопрос о новых источниках сырья и энергии. Потребление Китаем энергии растет такими темпами, что уже сейчас они намного превышают возможности внутреннего производства. Этот разрыв может увеличиваться, если темпы экономического роста КНР будут оставаться очень высо­кими.

Наконец, еще одну сложность для Китая представляет продовольственная проблема. Даже с учетом снижения темпов демографического роста население Китая продолжа­ет увеличиваться в абсолютном выражении, в связи с этим импорт продовольствия приобретает все более важное зна­чение для внутреннего благополучия и политической ста­бильности КНР.Зависимость от импорта не только увели­чит нагрузку на экономические ресурсы Китая из-за более высоких цен, но и сделает его более уязвимым к внешнему давлению.

Помимо этого международная обстановка в Азиатско-Тихоокеанском регионе в целом остается нестабильной. Можно назвать несколько наибо­лее значимых взрывоопасных вопросов, каждый из которых так или иначе способен втянуть Китай в международные конфликты:

— Парасельские острова и острова Спрэтли в Южно-Китайском море создают опасность столкновения между Китаем и рядом государств Юго-Восточной Азии по поводу доступа к потенциально ценным энер­гетическим ресурсам морского дна. Китай при этом в последнее время рассматривает Южно-Китайское море как свою законную национальную собственность;

— острова Сенкаку оспариваются Японией и Китаем, при этом со­перники — Тайвань и материковый Китай — яростно отстаивают единую точку зрения по этому вопросу. Исторически сложившееся соперничество за господство в регионе между Японией и Китаем придает этому вопросу также символическое значение;

— раздел Кореи и нестабильность, присущая КНДР, которая приобретает
еще более опасный характер из-за ее стремления стать ядерной державой, создают опасность того, что внезапное столкновение может втянуть по­луостров в войну. В свою очередь, это вовлечет в конфликт Соединенные Штаты и косвенным образом Японию и Китай;

— в число других скрытых территориально-этнических конфлик­тов входят русско-китайские, китайско-вьетнамские, японо-корейские и китайско-индийские пограничные вопросы (этнические волнения в про­винции Синьцзян, а также китайско-индонезийские разногласия по поводу океанских границ).

Все эти факторы позволяют предположить возможность наступления этапа политической нестабильности в КНР, о чем предупреждают как китайские, так и международные эксперты. В некоторых исследованиях даже содер­жатся выводы о том, что Китай может оказаться на одном из исторических кругов внутреннего дробления, что может окончательно остановить его продвижение к мировому мо­гуществу. Однако нельзя не отметить, что до сих пор ки­тайскому руководству удается достаточно успешно справ­ляться с политическими и экономическими трудностями. Уже сегодня Китай является доминирующей региональной державой в Восточной Азии, и его дальнейшему движе­нию вперед на пути к мировому лидерству могут помешать только внешнеполитические факторы. Для того чтобы ста­билизировать ситуацию, Китай стремится расширять свои политические связи с США, Россией, Пакистаном, Бирмой и Северной Кореей.

Союз с Пакистаном и военное присутствие на Бир­ме необходимо Китаю, чтобы создать противовес влия­нию Индии в регионе. Военное сотрудничество Китая с Пакистаном развивается достаточно успешно, и это соз­дает серьезные проблемы в сфере безопасности для Ин­дии, ограничивая ее возможности стать лидером в Юж­ной Азии и геополитическим соперником Китая. Военные контакты с Бирмой необходимы Китаю, чтобы получить доступ к военным объектам на нескольких бирманских прибрежных островах в Индийском океане. Это открывает для китайцев новые стратегические возможности в Юго-Восточной Азии и особенно в Малаккском проливе. Речь идет о стремлении Китая контролировать Малаккский пролив, что позволило бы ему удерживать под своим кон­тролем подходы Японии к ближневосточной нефти и ев­ропейским рынкам.

Интерес к вопросу объединения Кореи имеет также глу­бокие политические корни. Очевидно, что объединенная Корея неизбежно превратится в зону распространения аме­риканского и японского влияния, и это нанесет сильный удар по политическим амбициям Пекина. Именно поэто­му Китай настаивает на том, чтобы объединенная Корея была нейтральным буфером между Китаем и Японией. Дело в том, что по расчетам китайцев имеющая историче­ские корни враждебность Кореи по отношению к Японии естественным образом втянет Корею в сферу китайского влияния. Но и существование сегодня разделенной Кореи вполне устраивает Китай, поэтому он неизменно выступает за сохранение северокорейского режима.

Отношения Китая с Россией в последние годы раз­виваются достаточно активно: в Совместной российско-китайской декларации (1996) был выдвинут тезис о воз­можности стратегического взаимодействия России и Китая в XXI столетии. Россия и Китай выступают в области международной политики за демократический многопо­лярный мир, в котором каждая страна имеет возможность отстаивать свои национальные интересы. Как отмечает за­меститель Генерального секретаря Китайской ассоциации по контролю над вооружениями ЧжайДэцюань, «в совре­менной ситуации США не имеют возможности слепить антироссийскую или антикитайскую коалицию и вернуться к эре "холодной войны". Тем более, вряд ли это будет воз­можно в будущем. Со своей стороны ни Россия, ни Китай, ни в одиночку, ни объединившись, не пойдут на прямую конфронтацию или конфликт с США, потому что их фун­даментальные национальные интересы не позволяют им, или скорее, не могут позволить им это сделать… для раз­вития своих экономик как Россия, так и Китай нуждаются не только в международной стабильности, но также в фи­нансовых ресурсах, технологиях и западных управленче­ских навыках, особенно из США».

Однако помимо общих стратегических задач сохранения мира и противостояния гегемонии российско-китайские от­ношения имеют немало подводных камней и противоречий. Россию серьезно беспокоит проникновение на российский Дальний Восток китайских иммигрантов и торговцев во все увеличивающихся масштабах, что создают угрозу массово­го заселения этих территорий китайцами. Территориальные претензии Китая к России, пока не актуализированные, но и не забытые, также являются основанием для беспокой­ства российского руководства. Российские эксперты пред­полагают, что в случае усиления Китая в Средней Азии он может найти поддержку в лице Узбекистана — государства, которое проявляет наибольшую решимость противостоять политическому влиянию России в Азии; такую же пози­цию может занять Туркменистан и, возможно, этнически расколотый и, следовательно, в области национальных отношений более уязвимый Казахстан. Став настоящим политическим и экономическим гигантом, Китай сможет также оказывать более откровенное политическое влияние на российский Дальний Восток, в то же время поддерживая объединение Кореи под своим покровительством.

В ответ на это со стороны России возможна активизация военно-политического сотрудничества с другими странами АТР. Уже сегодня можно констатировать активную во­влеченность России в политические и экономические про­цессы регионального сотрудничества АТР. За последние годы здесь была создана сеть диалоговых структур, фору­мов и механизмов экономического взаимодействия, таких как Шанхайская организация сотрудничества (ШОС), АСЕАН, Форум по безопасности АСЕАН (АРФ), Азиатско-Тихоокеанское экономическое сотрудничество (АТЭС), Восточноазиатские саммиты, Диалог по сотрудничеству в Азии, Совещание по взаимодействию и мерам доверия в Азии. Подобная «мозаика» многосторонних структур, по мнению российских экспертов, является отражением здоровой тенденции демократизации международных отношений.

Уставными целя­ми АСЕАН определены содействие развитию социально-экономического и культурного сотрудничества стран — членов Ассоциации, упрочению мира и стабильности в Юго-Восточной Азии. Высшим органом АСЕАН являются встречи глав государств и правительств. Руководящий и коор­динирующий механизм — регулярные совещания министров иностранных дел. Основным документом, обозначившим основные политические и эко­номические ориентиры организации на обозримую перспективу, является программа развития АСЕАН до 2020 г. «Партнерство в динамичном раз­витии». Сегодня АСЕАН с ее 570-миллионным населением, совокупным ВВП в 1,1 трлн. долл. США, внешнеторговым оборотом в 1,4 трлн. долл. и темпами экономического роста, опережающими среднемировые, представляет собой центр интеграционных процессов в АТР и складывающейся там новой расстановки сил.

Существенную роль играет Региональный форум АСЕАН по безопас­ности, созданный в 1994 г. и объединяющий 27 государств региона. Сегодня этот форум утвердился в качестве ведущей площадки общерегионального диалога по вопросам предупреждения и урегулирования конфликтов, вы­работки мер доверия, противодействия угрозам нового поколения. Многие видят в этом форуме прообраз будущей системы безопасности в АТР.

Другой пример — Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). Несмотря на молодость, она уже добилась очевидного прогресса в коорди­нации усилий России, Китая и четырех Центрально-Азиатских государств в самых разных сферах — от обеспечения стабильности и безопасности до экономики, культуры и образования. При этом ШОС — не замкнутый блок, а региональная организация, открытая для подключения других стран, в том числе в качестве наблюдателей или партнеров по диалогу. Сегодня ШОС объединяет Россию, Китай, Казахстан, Киргизию, Таджикистан и Узбекистан. Декларация о создании ШОС подписана на встрече глав шести государств в Шанхае 15 июня 2001 г. На саммите в Санкт-Петербурге 7 июня 2002 г. принята Хартия ШОС — базовый уставный документ, фик­сирующий цели, принципы, структуру и основные направления деятельно­сти организации. Важным шагом в укреплении правовой базы объединения стало подписание в Бишкеке 16 августа 2007 г. Договора о долгосрочном добрососедстве, дружбе и сотрудничестве, который создает предпосылки для вывода разностороннего взаимодействия на качественно новый уро­вень. Высший орган ШОС — Совет глав государств — членов Шанхайской организации сотрудничества (СГГ ШОС).

Вариант 2

В настоящее время Азиатско-Тихоокеанский регион — зона особых интересов России, поскольку активная полити­ка сотрудничества со странами региона позволяет использо­вать «внешний ресурс» для внутреннего развития Сибири и Дальнего Востока. В то же время, по мнению отечествен­ных экспертов, меры по укреплению экономической связки восточных регионов России с АТР остаются недостаточно эффективными, запаздывают, осуществляются несбаланси­рованно. В ближайшие время предстоит приложить боль­шие усилия, направленные на подготовку к председатель­ству России в 2012 г. на форуме Азиатско-тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС). Мы должны вос­пользоваться открывающимися в этой связи возможностя­ми для того, чтобы наглядно продемонстрировать партне­рам по АТЭС потенциал экономического взаимодействия восточных территорий России со странами АТР. Наиболее очевидное конкурентное преимущество Сибири и Дальне­го Востока — их богатые природные ресурсы — приобретает особую ценность в условиях растущего дефицита энергоно­сителей и других сырьевых товаров в бурно развивающихся странах АТР. Вместе с тем российские эксперты подчерки­вают, что продолжать и в долгосрочной перспективе делать ставку на экспорт этих товаров — значит увековечивать сы­рьевой характер экономики российских восточных регио­нов, обрекать себя на отставание. В новых условиях необ­ходимо ориентироваться на движение по инновационному пути развития экономики, что поможет найти достойное место Сибири и Дальнему Востоку в АТР.

Характерной особенностью современной обстановки в АТР является высокая динамика политических и экономических процессов, формирующих устойчивую тенденцию к превращению его в важнейший центр мировой политики и экономики, сопоставимый с евроатлантическим. По целому ряду показателей этот рубеж уже достигнут.

Доминантой, определяющей ситуацию в регионе, является целенаправленная политика большинства государств на осуществление радикальных экономических преобразований, создание для них максимально благоприятных условий как на национальном, так и общерегиональном (а в последнее время и глобальном) уровне.

Страны, по тем или иным причинам выпадающие из общерегиональной тенденции стабильного и быстрого экономического подъема и оказывающиеся в положении «догоняющих» (к их числу, к сожалению, относится пока и Россия), объективно находятся в менее выгодных условиях для полноценного участия в процессе тихоокеанского сотрудничества, включая формирование структур военной безопасности.

Развитие военно-стратегической ситуации в АТР по многим параметрам сильно отличается от процессов, происходящих на евроатлантическом направлении. Это связано с практическим оформлением в АТР нескольких центров силы, отсутствием аналогичной европейской развитой сети переговорных механизмов, мер доверия и т.п. Более того, в политическом сознании большинства азиатских государств присутствует (и не без основания) мнение о несоответствии европейского опыта специфике и реалиям современных международных отношений в АТР. Это в свою очередь связано с весьма различающимися представлениями отдельных стран региона об источниках угроз национальной безопасности, наличием неразрешенных конфликтов и территориальных споров, значительной неравномерностью социально-экономического развития стран этого района мира.

Военный потенциал США, несмотря на некоторые сокращения, остается фактически превалирующим в регионе. Главной мотивировкой сохранения значительного американского военного присутствия является предотвращение возникновения кризисных ситуаций, защита международных морских коммуникаций и др., то есть осуществление мер, гарантирующих в первую очередь собственно интересы США, возможность выступать «дирижером» на тихоокеанской сцене. Вашингтон внимательно следит за обстановкой в регионе, учитывает, что размыв прежних союзнических структур при снижении интенсивности противостояния может вести к возникновению новых региональных лидеров.

Система безопасности в АТР, по крайне мере, уже в последние два десятилетия не строилась только лишь вокруг противостояния двух великих держав. Сегодня же на нее постоянное и все возрастающее влияние оказывают китайский и японский (и даже индийский) факторы. Их значимость возросла настолько, что вполне допустимо говорить о самостоятельной геополитической роли в регионе Китая и Японии, превращении их в самостоятельные полюса международного влияния в регионе.

Существуют два противоположных подхода к американскому военному присутствию в регионе.

С одной стороны, сохраняется позитивная оценка его стабилизирующей роли со стороны большинства государств АТР, многие из которых использовали и используют военное и экономическое присутствие США в регионе для обеспечения высоких темпов собственного развития и формирования весьма устойчивой интеграционной модели сотрудничества. В основном это новые индустриальные страны (НИС), для которых характерны высокие темпы роста экономики.

Казалось бы, подобная ситуация должна настраивать развитие взаимоотношений на курс «позитивного» взаимодействия. Реальность, однако, такова, что поле для возникновения конфликтных ситуаций остается, тем не менее, значительным. Сказывается синдром «молодых структур», отсутствие, помимо экономического, еще и сформировавшегося устойчивого геополитического поля, при том что каждое из государств региона стремится усилить свое влияние, преследуя собственные интересы. Быстрое экономическое развитие вызывает соперничество за ресурсы (топливные, сырьевые и т.п.); при этом высокий экономический потенциал НИС позволяет им наращивать военный потенциал, в том числе наступательный.

С другой стороны, ряд государств, к которым относится прежде всего Китай, усматривают в сохранении военного присутствия США на Тихом океане стремление Вашингтона навязывать свою волю в «моноцентрической» модели ситуации в АТР и даже усиливать арсенал средств военной гегемонии. Это противоречит их видению перспектив развития обстановки в регионе, их растущим амбициям.

Именно страны АТР относятся сейчас к числу государств, наиболее быстро наращивающих свои военные расходы. Пока речь идет о величинах относительно небольших. Но тенденция, тем не менее, просматривается совершенно определенная, что не исключает возникновения непредсказуемых пока угроз в будущем.

В настоящее время реальная опасность широкомасштабного военного конфликта в АТР практически отсутствует. Тем не менее, в регионе сохраняется целый набор весьма серьезных дестабилизирующих факторов (неконтролируемая региональная гонка вооружений, проблема Корейского полуострова, опасность распространения ракетных и ядерных технологий, территориальные споры и т.д.).