Исторические формы демократии

По мнению американского политолога Роберта Даля (р. 1915), «демократию, так же как и огонь, живопись, письмо, изобретали не однажды и не в одном месте» (Даль 2000: 15). Тем не менее, наибольшее количество документальных свидетельств о первых системах правления, опирающихся на регулярное принятие коллективных решений, касается такой формы социальноэкономической и политической организации общества, как древнегреческие полисы. Ведущую роль среди них играли Афины, где, собственно, и появился сам термин «демократия».

Центральное место в функционировании полиса играло народное собрание, к работе в котором привлекалось все свободное мужское население. Оно заседало около сорока раз в год. Постепенно собрание добилось права наделять должностных лиц полиса властными полномочиями и благодаря этому обрело верховенство над прочими политическими акторами. В демократических Афинах большое внимание уделялось обеспечению максимально широкого участия граждан в управлении и предотвращению узурпации власти. Большинство должностей с VI—V веков до н. э. замещалось по жребию, открывавшему максимально широкий доступ к управленческим должностям. Народное собрание могло изгнать из полиса политика, стремившегося к установлению тирании. Со времен Перикла (490—429 до н. э.) афинянам начали платить деньги за работу в качестве должностных лиц, а также за каждый день участия в народном собрании, что позволяло даже малоимущим приобщаться к политической жизни. Был утвержден основополагающий демократический принцип равенства граждан (Даль 2000: 17—18; Мельвиль 2002: 200—203; Hague, Harrop 2001: 16—18).

Афинская демократия стала первейшим образцом прямой демократии, при которой от всех граждан требуется высокий уровень политического участия. В последующие века этот исходный образец совершенствовался и уточнялся в Риме, а затем в городских коммунах средневековой Европы. Особенно преуспели в этом деле итальянские города-республики (Патнэм 1996: 151—170). Другая ветвь демократии в тот же период развивалась на севере европейского континента, где появилась своя система народных собраний, основанных на политическом равенстве свободных общинников (Даль 2000: 22—26). Но, наряду с накоплением позитивного опыта, эксперименты с прямой демократией неоднократно подтверждали, что отсутствие профессионального и постоянно действующего бюрократического аппарата, а также требование непосредственного участия всех граждан в отправлении власти влекут за собой неэффективность управления.

С наступлением Нового времени развернулась модернизация идеологии и практики народовластия, означавшая, прежде всего, придание элементам демократии большей суверенности и легитимности. Народные собрания постепенно становятся собраниями законодательными, причем наибольшее развитие данный процесс получил в Англии. Здесь, по словам Даля, «эта эволюция привела к созданию конституционной системы, при которой король и парламент взаимно ограничивали власть друг друга, а внутри самого парламента власть наследственной аристократии, заседавшей в палате лордов, уравновешивалась властью народа, чьи представители избирались в палату общин» (Даль 2000: 26). Впрочем, описанная система еще не была демократией в полном смысле слова. Лишь в XIX столетии диффузия власти, обусловленная массовым распространением грамотности и набирающей обороты индустриализацией, трансформировала древние институты прямой демократии в представительные органы, избираемые на основе неуклонно расширяющегося избирательного права.

В конце XVIII века с образованием Соединенных Штатов Америки английские парламентские традиции получили новый импульс. Экспорт представительных институтов и англосаксонского права в Новый свет стал важнейшей особенностью 23 британской колонизации. Высочайшая степень равноправия граждан, относительное имущественное равенство, а также изобилие ресурсов, наблюдавшиеся в североамериканских колониях, создавали предпосылки для совершенствования демократических институтов и процедур, включая всеобщую выборность государственных должностей, укрепление независимости суда, формирование системы сдержек и противовесов. Здесь активно разрабатывался принцип делегированного народовластия: идея представительства казалась идеальным методом приспособления классической демократии к реалиям больших государств (де Токвиль 1992).

Интересно, однако, что на раннем этапе истории США понятие демократии не пользовалось популярностью; американцы предпочитали называть свою систему правления республиканской. В частности, Джеймс Мэдисон (1751—1836) призывал различать чистую демократию, под которой понималось «общество, состоящее из небольшого числа граждан, собирающихся купно и осуществляющих правление лично», и республику, под которой разумелось «правительство, составленное согласно представительной системе» (Федералист 2000: 83). Для теоретиков американской государственности было важно обосновать переход от прямой демократии, сопряженной с заметными практическими неудобствами и рисками, к демократии представительной, наиболее соответствовавшей потребностям новорожденной федерации бывших британских колоний. [См. статью Федерализм.] Кроме того, неприятие демократии отчасти было вызвано и тем, что этот порядок ассоциировался с недостаточным обеспечением прав меньшинства. Только в первой половине XIX столетия термины «демократия» и «демократ» постепенно вернулись в американский политический лексикон; как раз к этому времени система правления в США стала более или менее отвечать критериям современной демократии. Что же касается европейского континента, то здесь сильный толчок процессам демократизации дала Великая французская революция, открывшая для Старого света эру либерализма и свободного рынка и способствовавшая распространению радикально-мажоритарных идей.

Date: 2015-09-27; view: 483; Нарушение авторских прав