III. Враги и друзья

Не один раз меняли горы зимние и летние свои одежды с тех пор, как поселился Карча в долине Басхана, но неизменным было все время счастье в его ауле, пока не проведал рыжий Асланбек — кабардинский князь из рода Кайтуковых — о том, что рядом с ним живет неизвестное племя, которое не платит ему дани.

— Ты нашел среди гор и лесов дремучий угол,— сказали Карче люди Асланбека,-- но ни один угол от судьбы не спрячет. Увидела княжеская служанка, спустившаяся из замка за водой, как волны Басха­ на несут свежие щепки, и вот мы, идя вверх по реке, нашли вас. Не один год, видно, сеете хлеб и пасете стада вы на этой земле, но ни од­
ного колоска и ни одной овцы не послали до сих пор тому, кто рожден хозяином этой земли...

Большое внимание оказал гостям Карча, не стал щедроту свою от них прятать, на почетное место их посадил и сам их старым вином и молодым мясом принялся угощать.

Полные артмаки подарков к седлам гостей своей рукой приторочил и, провожая их в путь, так сказал:

— Дома в Эль-Джурте открыты для вас, как открыты сердца эль-джуртцев. Лица ваши мы будем с любовью помнить, а слова постараем­ся забыть, потому что они были не достойны вас. Хозяином земли не рождаются, хозяином становятся, когда начинают ее лелеять, пахать ее и засевать, орошать ее соленым потом, чтобы хорошо на ней росли
и хлеб, и трава, и цветы...

Невеселыми ускакали послы Асланбека и грозными прискакали через несколько дней опять. И не теплые слова приветствия, а жест­кие и тяжелые слова принесли их уста.

— На земле твоей,— сказали они Карче, бряцая богатым оружи­ем,— перестанут расти хлеб и цветы и вырастут могильные холмы... Без шапки и босиком должен ты погнать сейчас с нами пару жирных волов и сам их разделать: ждет князь тебя со своим войском на пол­ дневном пути отсюда и желает, чтобы сегодня за его столом ты был шапой м своим усердием снял со своей шеи тяжкий камень вины...

Неподвижно и молча стоял Карча, крутил длинный ус и горел чуть заметно глазами. Старший из княжеских слуг подошел вплотную к нему и протянул руки к белоснежной шапке его, и, может быть, сумел бы снять ее, если бы вдруг острый меч Карчи не отсек ему голову...

Топнул гневно ногой Карча, и большой камень, на котором он стоял, дал трещину, а послы упали перед ним на колени.

Посадили эльджуртцы не в меру усердных послов на коней, при­крутили ремнями к седлам и, к спине одного из них привязав околев­шего старого пса, сказали:

Везите князю пашу дань. По чести ему это мясо и по зубам. Не снимая оружия легли спать эдьджуртцы, а на рассвете, когда их дозор­ные зажгли на высоких вершинах костры тревоги, все они вышли гото­вые встретить войско рыжего князя...

Многим не пришлось увидеть поднявшегося в то утро солнца, но чем больше падало сраженных, тем яростней сражались живые... Ка­тились потерянные щиты по склонам, как колеса; кони топтали коней; мечи расщепляли мечи, и разгоряченным бойцам нельзя было напиться из Басхана воды, потому что от крови он покраснел.

Лучше сложить в бою голову, чем склонить перед врагом — так решили эльджуртцы, хотя их было совсем мало, и продолжали биться. Их становилось все меньше, и скоро бы их совсем не стало, если бы пришедшие из аула седоволосые матери не бросили к ногам противни­ков белые шали со своих плеч.

Опустились к земле нацеленные в груди копья, застыли поднятые для ударов мечи, застряли в колчанах наполовину вытянутые стрелы...

— У тебя,— сказал Асланбеку Карча,— было больше рук, и ты одолел. Теперь ты погонишь наши стада в Кабарду, опустошишь наши дома и будешь пить нашу кровь. Но ты еще прикусишь в раскаянии свояю губу и проклянешь этот день.

Ушел Карча за перевал, взяв с собой Отара, княжича из рода Да-дианов, которого усыновил много лет назад, когда жил в Джеметее. Ушел и вернулся с многочисленным отрядом друзей-сванов, покляв­шихся помочь Карче вернуть его народу свободу...

Большим праздником был в Эльджурте этот день, великий той был устроен в честь гостей, и старший из них — Адуа — первый тост ка этом пиру предложил выпить за дружбу между гостями и хозяевами, которая началась сотни лет назад, когда царь аланов Доргулель Вели­кий выдал свою красавицу — сестру Борену замуж за грузинского ца­ря Баграта,

— Умерли давно и Баграт и Доргулель,— сказал Адуа,— и много еще царей после них умерло, но дружба жива, потому что живы наро­ды, которым нужна дружба.

Завтра мы вместе с вами сразимся с вашим врагом и будем пиро­вать снова, если победим, а если падем за друзей, падем не жалея о недожитых днях. Но огонь вражды зажег один князь Асланбек, сын Кайтука, проливать же кровь за него будут такие же люди, как мы. Поэтому мы с Карчой, перед тем как вырвать из ножен мечи, решили предложить Асланбеку вернуть все, что взял он у вас, и выдать залож­ников, чтобы не смог он больше посягать на вашу свободу и покой.

Узнал Асланбек о численности и мощи своих врагов и принял все их условия. Через три дня пастухи его пригнали в Эль-Джурт отары овец, табунщики его пригнали косяки лошадей, а старший из аслан-бекоаых послов, красивый и мудрый старик, поставил перед Карчой двух сильных юношей-заложников и сказал:

— Это сыны хороших, почитаемых нами отцов. Пусть живут они под твоим крылом и пусть они сами, их внуки и правнуки принесут твоему народу добра в сто раз больше, чем принес ему горя наш не­разумный князь.