Горький родник

Много интересных историй знают старики из аула Али-Бердуко, что лежит в долине Инжич, называющейся иначе — малый Зеленчук. Но особенно часто рассказы­вают они о горе вблизи аула, упоминая при этом о пещере с тремя камнями, похожими на окаменевших людей, и о прохладном источнике под горой, который назван Горьким родником.

Гора эта была бы обыкновенной горой, но на вершине ее зияет широкая, очень широкая дыра, в которую и зимой и летом вползают густые туманы, влетают сорвавшиеся с неба звезды, льют дожди, и падают снега и все никак не могут ее заполнить.

Стоит много лет эта гора, слушает рассказы о себе и все шире открывает зев, словно хочет заговорить с небом и позвать его в свиде­тели того, о чем рассказывают седоголовые мудрецы из аула Али-Бердуко.

Странные были когда-то в этих краях времена. Все рождались от своих матерей одинаково — все без рубашек и с горьким плачем. Но потом глаза одних высыхали и плечи покрывались дорогими одеждами, а другие плакали всю жизнь и умирали такими же нагими, какими ро­дились.

Странные были времена — те кто имел табуны и земли, старели в набегах на чужие земли и табуны, то же самое заставляя делать и тех, кто ничего не имел. Друг на друга они смотрели чаще всего через мушку не знавшего пощады ружья, и так же смотреть заставляли они и тех, кто даже видеть не хотел оружия...

Безлунные ночи, по их вине, наполнялись тогда только одними звуками — звуками коротких схваток, белые камни на горных тропах становились белыми только после обильных дождей, смывающих с них красный цвет — цвет крови...

Коши двух братьев из знатного рода Жираштиевых стояли рядом большого, тогда еще безымянного родника, и много людей держали братья на кошах, чтобы никто не смог отбить у них резвый косяк лошадей или стадо быков.

Но еще больше людей привел глухой осенней ночью на коши братьев князь из соседнего племени. Хорошо вооруженные, прикрытые темнотой, имея под собой сильных коней, набежчики стали истреблять людей Жираштиевых.

Одному только пастуху удалось вырваться из жестоких рук и бе­жать, но не хотели ночные гости его упустить — знали: будет погоня, если пастух сумеет добраться в аул.

Метко отстреливался бежавший, но пуль у него было меньше, чем преследователей. Когда уже нечем стало стрелять, он начал отбивать­ся камнями и звать на помощь.

Услышали пастуха в ауле. Но враги все-таки настигли его у входа в темную пещеру... Забежал в нее пастух и стал проклинать граби­телей:

— Остановитесь, жестокие! Я устал убивать, защищаясь, я не хо­чу лишать жизни даже несущих мне смерть. Но и не хочу умирать! Пусть окаменеют нечеловечьи сердца убийц, если есть на свете правда!

Не успел пастух закрыть рта, как трое его врагов, забежавших в пещеру, превратились в холодные камни, чтобы и сейчас стоять там, напоминая людям о том, что было когда-то.

Поднялась тревога в ауле. От погони ушли на резвых конях лишь те, кто не знал горечи расплаты ни за какие грехи, За их разбой запла­тили жизнью горемыки, не успевшие уйти со скотом далеко.

Двое из них были взяты в плен и связаны. А как поступить с ни­ми, люди решили спросить у княгини —матери братьев Жираштяевых, погибших в ту ночь в перестрелке.

Кара должна быть беспощадной,— сказала княгиня,— тот, кто лишил меня света очей моих, пусть уйдет на тот свет по самой страш­ной дороге. Привяжите их к арбе и скатите вниз с высокой горы, чтобы тела их, истерзанные скалами, истлели на камнях под палящим солнцем.

Убейте нас как мужчин,— попросили на вершине горы осуж­денные,— Может быть, мы заслужили смерть, но чем заслужили мы по­зор — не быть похороненными?

На их языках правда, — решили люди,— У нас есть право от­нять у них жизнь. Воспользуемся этим правом — потеряем только имя великодушных, если же отнимем их достоинство, недостойны будем имени людей.

Но в это время верный холоп княгини, которого звали Тыжико и который не очень заботился о чести своего имени, подкрался к бричке с пленными и скатил ее вниз, сказав, что эти двое не какие-нибудь князья, чтобы говорить об их достоинстве.

Громом раскатились по долине проклятья двух гибнущих связан­ных людей. И тут рассекла потемневшее небо молния, содрогнулась земля и со страшным треском провалилась под ногами Тыжико.

Люди на горе, став кругом, долго глядели в зияющую пустоту пе­ред собой и ничего не увидели. Исчез Тыжико, а потом постепенно исчез с лица земли и весь его род.

Правду говорят в ауле Али-Бердуко и в других аулах, что не место на земле плохим людям.

И еще говорят, пришла однажды старая княгиня Жираштиева к студеному роднику, где некогда стояли коши ее сыновей. Умылась она, попила холодной воды и со слезами воскликнула:

— Родник! Ты чист, как небо, ты как мед сладок для жаждущего, - но для меня ты стал горше яда, стал родником несчастья. С тех пор родник, совсем не повинный в неразумно пролившейся тогда крови и не ведавший сколько горьких слез было пролито вокруг этого прохладного и чистого теперь источника под горой близ аула Жако, и сейчас зовут Горьким родником — Псынэдыч.

Симург

На вершине Ошха-Махо (прим. гора счастья, Эльбрус) многие века обитала вещая пти­ца Симург. Симург держал под своей властью могучих джинов и не допускал человека в свои обширные за­облачные владения.

Несказанно прекрасно было его ледяное царство, убранное алмаза­ми и хрусталем. Несметные богатства скрывались и в недрах горы, под толщей земли. Симург хотел один владеть всеми сокровищами и наказывал джинам зорко стеречь свои кладовые.

Встанет Симург со своего ледяного трона, взмахнет огромными крыльями и полетит над снегами, над пропастями. И вздрогнет земля, завоют буйные ветры, всколеблется море. Посыплются вниз камни, куски скал, снежные глыбы и погребут под собой жилище людей, что живут под горой, в долине.

Симургу было ведомо все, что случится впереди. Знал он, что при­дут люди и завладеют его царством: неприступными горными кручами, серыми утесами, ледяными дворцами.

Но не хотел вещий Симург сдаваться без боя. И вновь и вновь пускался в полет, стонами и воем своим пугал людей внизу, под горой.

И только заслышат в долине крики Симурга, как все живое там притаится в страхе: умолкнут голоса птиц, увянут цветы, туманы по­ползут по ущельям, черные тучи покроют небо, засверкают молнии, загремит гром.

Но постепенно слабели силы Симурга, и джины отказались ему повиноваться. Накличет их повелитель бурю, так что деревья в лесу вырывает с корнем, и посылает джинов:

— Идите, уничтожайте людей, что должны прийти сюда с низин, из степей.

А джины пойдут и запоют песню. И утихнет ветер, рассеются ту­чи, небо станет голубым, засверкает солнце, оживут цветы, вновь по­слышатся голоса птиц.

Знал, все знал Симург, что должно быть впереди. Знал, что джины перейдут на службу к человеку, а ему самому суждена гибель. И в бессильной злобе заточил джинов в свои подземные кладовые.

Стонет Симург, бушует буря, рвутся джины наверх из подземных глубин, но крепки запоры на дверях кладовых, не вырваться наружу. Но все смелее становятся люди, все выше взбираются они по скло­нам Ошха-Махо, все ближе подбираются к царству Симурга. Уже близ­ка гибель властителя ледяных высот, и поэтому беснуется он напосле­док, мечется в бессильной ярости.

И вот пришел этот день: Симург увидел перед собой человека. Он стоял перед вещей птицей-великаном, гордый, бесстрашный и смеялся. И пропала сразу вдруг вся сила Симурга. Хочет он раскрыть свои могучие крылья — и не может. И тут раскололась под ним надвое ледяная вершина Ошха-Махо, и исчез Симург вме­сте со своим троном неизвестно куда.

А запоры на дверях подземных кладовых распались сами собой, и добрые джины открыли перед человеком не­сметные сокровища, скрывающиеся в недрах Ошха-Махо.