О роли биологического в формировании личности

Поскольку речь идет о биологическом и социальном в психике человека, то необходимо рассмотреть соотно­шение трех реальностей: биологической, психологи­ческой и социальной. Сузим картину, возьмем прежде соотношение двух реальностей — биологической и психологической, а затем уже вернемся к третьей — внешней, социальной реальности.

Собственно человеческая, сложно организованная психика может сформироваться и успешно функциони­ровать в каждом отдельном человеке лишь при опре­деленных биологических условиях, куда входят и требо­вания к содержанию кислорода в крови и обеспечению питания мозга, и необходимость для успешной жизне-

деятельности солнечных излучений, и согласная работа отделов нервной системы и многое, многое другое. Су­щее гвует огромное количество этих параметров и звень­ев нашего телесного существования, живое содру­жество которых обеспечивает «на выходе» необходи­мые для протекания психических процессов условия. В норме все системы находятся в динамическом внут­реннем равновесии, создавая относительное постоян­ство диапазона условий, нужного для продуктивной работы психического аппарата. Степень здоровья орга­низма определяется запасом прочности, стойкости в от­ношении пагубных влияний, т. е. тем, насколько легко и надежно защитные силы гасят, компенсируют эти влияния, не допуская искажения условий работы психики (подобно тому как рессоры хорошего автомо­биля гасят неожиданные ухабы дороги, не допуская лишних помех и неудобств для работы водителя). Что касается больных организмов, то, как писал А. Л. Чижевский, их можно рассматривать как системы, находящиеся в состоянии неустойчивого равновесия. Здесь отсутствует или крайне мал запас прочности (здоровья) в отношении вредоносных воздействий;

такие воздействия вовремя не гасятся, в результате чего общая неустойчивость еще более возрастает. Все это создает «на выходе» перебои, искажения основных физиологических условий протекания психических про­цессов, что не может не сказаться на качестве этих процессов.

Итак, психическое всегда действует, протекает, развертывается в рамках определенных биологических (физиологических, организмических) условий. Для постоянства и «самостоятельности» логики развития психики (т. е. ее относительной независимости от пери-пегий жизнедеятельности организма) необходимы обеспечение нужного диапазона этих условий, их устой­чивость. Серьезное нарушение внутреннего равновесия изменяет характер протекания психических функций, тем самым так или иначе влияя на эти функции. Причем надо ясно осознавать, что это именно две реальности, которые можно различить, с одной стороны, как класс условий, а с другой — как процесс, протекающий в этих условиях.

Вернемся теперь к роли третьей реальности — реальности внешней, социальной — миру предметов и явлений, общения и борьбы, в котором живет человек.

Эта реальность является формообразующей, «ответ­ственной» за содержание психических процессов ", ведущей специфической детерминантой развития чело­веческой психики. Но при этом следует помнить, что реальность социальная, воздействия социального мира прямо не переходят в реальность психическую. Вот здесь-то мы и должны применить ценную формулу С. Л. Рубинштейна: внешние причины действуют, пре­ломляясь через внутренние условия. Следует только помнить, что внутренние условия не есть соединенные в одну совокупность биологические и психологические особенности *. «Внутреннее» есть собственно душевная, психическая реальность. Однако конкретные процессы этой реальности в свою очередь постоянно протекают в рамках условий, определяемых биологической, фи­зиологической природой.

Формула «внешнее через внутреннее» описывает в основном характер воздействия на психику внешних, социальных причин, бытия — на сознание. Для того чтобы выделить другой важнейший аспект (который в философско-психологическом плане мы уже затраги­вали в гл. I) — созидательную творческую активность психики человека, в частности ее преобразующее влия­ние как на социальные общественные процессы, так и на собственное развитие,— необходимо воспользоваться следующей формулой, предложенной А. Н. Леонтьевым:

* Мы делаем эту оговорку, поскольку у самого С. Л. Рубинштей­на внутренние условия понимались как раз в таком расширенном толковании. «При объяснении любых психических явлений,— писал он,— личность выступает как воедино связанная совокупность внут­ренних условий, через которые преломляются все внешние воздей­ствия». Структура личности при этом рассматривалась как включаю­щая в себя и черты, обусловленные природными данными и общие для всех людей (например, свойства зрения, вызванные распространением солнечных лучей на Земле), и условия, которые изменяются в ходе исторического развития (например, особенности фонематического слуха, вызванные строем родного языка), и свойства высшей нервной системы, и, наконец, систему мотивов и свойств характера 12. Подобный «тотальный» подход к личности, слияние в одно разноуровневых образований, отнесение к ней как физиологи­ческих, так и собственно психических свойств во многом, на наш взгляд, снижали ценность формулы «внешнее через внутреннее» и, возможно, явились причиной, по которой эта формула не нашла пока должного применения в исследованиях личности. При таком подходе оказывается затрудненной и возможность конкретно разоб­раться в той специфической роли, которую играют различные особенности организма, перипетии его «биологии» в нормальном и отклоняющемся развитии.

«Внутреннее... действует через внешнее и этим само себя изменяет» 13. Важно заметить, что данная формула вовсе не отменяет, а существенно дополняет, корректи­рует действие предыдущей, взятые же вместе, они достаточно полно отражают реальное движение психи­ки, подчеркивая, акцентируя разные моменты постоян­ного «кольцевого» взаимодействия, взаимосозидания внутреннего и внешнего, бытия и сознания.

В этом взаимодействии биологическая природа че­ловека участвует как необходимое условие протекания, развертывания внутренних психических процессов. По­нятно отсюда, что изменение физиологических парамет­ров изменяет и характер протекания психических процессов, что может сказываться на формировании сложных психических образований, включая и личность человека. Нельзя поэтому сколько-нибудь игнорировать биологические особенности, сводить чуть ли не все в характеристике человека к производственным, об­щественным отношениям, социологизаторскому подхо­ду, которому, по мнению Б. Ф. Ломова, присуща трактовка человека как некоторого сгустка экономики, культуры или социума, начисто лишенного всего биоло­гического, органического, вообще природного н. Между тем биологическое составляет необходимое условие, в котором разыгрывается драма психической жизни. Соматическое, психофизиологическое здоровье есть постоянство и оптимум * этих условий; болезнь есть большее или меньшее их искажение. Особенно пагубны-

Здесь, что отметил, наверное, внимательный читатель, мы уже второй раз используем критерии, о которых критически отозвались в начале предыдущей главы. Сначала это был критерий внутреннего равновесия, гомеосгазиса; теперь — критерий оптимальности. Однако подчеркнем во избежание недоразумений, что наша критика была направлена не на сами по себе кригерии — каждый из них правомерен на своем месте, а на неадекватность или по крайней мере малую эффективность их применения к собственно психологическим уровням человеческого развития, в особенности к уровню личностному. Сейчас же речь идет об организменных системах, к которым вполне применимы критерий внутреннего равновесия и критерий оптималь­ности. Под последним в данном случае подразумевается такой результат работы рассматриваемых систем, который обеспечивает широту и постоянство диапазона условий функционирования психи­ческого аппарата. Критерий оптимальности вообще является безлич­ным, чисто «технологическим» показателем, и в этом плане он при­меним по сути к любому процессу с обязательным, однако, условием четкого представления о том, что именно должен представлять собой данный оптимум, что он должен обеспечивать, чему (обычно вышеле­жащему по уровню) он призван служить.

ми являются психические болезни. Рамки условий при неблагоприятном течении таких болезней настолько суживаются, что образуют как бы сходящийся коридор, воронку. Это накладывает резкие ограничения на сво­боду психического развития и может создавать впе­чатление, что биологическое непосредственно продуци­рует, производит ту или иную аномалию или дефект личности. Однако следует помнить, что сами по себе эти рамки, сколь бы узкими и ограниченными они ни были, не формируют психики, не наполняют ее содержанием и смыслом. Они, повторяем вновь, составляют класс условий, в которых развертывается собственно психоло­гический процесс — процесс формирования аномалий личности.

Такая постановка отнюдь не отводит биологическим особенностям малозначимую роль в аномальном разви­тии. Напротив, именно ими создаются условия, необхо­димые для формирования данного вида патологии личности, вне их невозможно появление присущих этому виду психопатологических черт, как невозможна и сама психическая болезнь. Поэтому психологическое исследование в этой области должно не просто конста­тировать те или иные биологические характеристики болезни, но рассматривать всякий процесс психических изменений как протекающий в рамках этих условий *.

Конечно, для психолога вовсе не обязательно (хотя, вероятно, и желательно) изучение биохимических или анатомических основ болезни. Но совершенно необходи­мы знание и учет тех условий, которые могут непосредст­венно влиять на протекание психических процессов. А это прежде всего высшая физиология, которая обеспе­чивает работу психического аппарата, обусловливая инертность или подвижность, уравновешенность или неустойчивость, силу или слабость нервной системы и другие показатели внутренней нейрофизиологической, психофизиологической организации актов психической

* А. Н. Леонтьев неоднократно подчеркивал, что будущее психо­логии зависит от способности освоения «межуровневых переходов», которые связывают психологический уровень с биологическим и социальным. Но надо согласиться с М. Г Ярошевским, что главные результаты в анализе деятельности получены пока лишь на одном из «переходов» — от социального уровня к психологическому. Другой же важнейший «переход» — от биологических уровней к психологии — остался фактически не разработанным 15. Анализ аномального разви­тия может дать, на наш взгляд, очень многое для заполнения этого пробела.

деятельности. Поэтому мы обозначили в качестве перво­го уровня, требующего учета в психологическом анализе, именно уровень психофизиологический, а не уровень,, скажем, организма вообще. Организм в свою очередь — сложная, многоуровневая система, в которой далеко не все имеет непосредственное касательство к обеспечению психических процессов. Так, организм может быть болезненно изменен на тонком биохимическом уровне, в нем достаточно долгое время могут зреть и развивать­ся злокачественные явления, однако до поры, пока они существенно не затронут психофизиологические про­цессы, это не будет сказываться на психическом отра­жении *, Поэтому для психолога оперативно важны не все знания об организме, не вся область физиологии, а лишь та ее часть, которая непосредственно влияет на функционирование психического аппарата. Так,неврал­гия тройничного нерва иногда сопровождается значи­тельными изменениями психического облика — человек перестает интересоваться окружающим, замыкается в себе и т. д. Для исследования психологической приро­ды этих изменений не обязательно подробно знать ана­томическое строение тройничного нерва или особен­ности нервного импульса, но необходимо постоянно учитывать, что психика, личность страдающего этой невралгией формируются в условиях непрерывного ожидания острой психофизиологической реакции — приступов боли, которая иногда настолько резка и не­стерпима, что «лишь уверенность в окончании приступа примиряет больного с жизнью» 17.

Изменить биологические условия болезни — задача не психологическая, а.медицинская. Но есть и другая важнейшая задача, разрешение которой имеет поистине общегосударственное значение,— социальная и трудо­вая адаптация больного человека, приобщение его к полноценной жизни. И разработка этой проблемы немыслима без широких психологических исследований, ведь человек не просто пассивно приспосабливается к биологическим условиям болезни, которые, подобно жесткому клише, единообразно оттискивают его психи­ческий облик, но способен компенсировать, преодоле­вать их, строить, творить себя даже в стесненных

* «Редко кто проходит медицинское обследование,— констати­рует И. И. Брехман,— без одного или нескольких диагнозов в заклю­чении, хотя сам человек чувствует себя здоровым и трудоспособ­ным» "'

условиях. Мы, правда, с детства прочно затвердили, что «в здоровом теле — здоровый дух», а следовательно, в теле больном и дух болен, но реальность учит. другому — тому, что помимо этих вариантов (которые,, согласно изложенной в предыдущем параграфе типо­логии, занимают позиции 1 и 8) есть еще два, и тоже достаточно типичных, иллюстрации к которым легко подберет из своего опыта не только профессиональный психолог, но и любой психолог-любитель, любой внима­тельный наблюдатель жизни. Эти варианты (в нашей типологии они значатся под номерами 2 и 7) суть сле­дующие: во вполне здоровом теле может бытовать дух упадка и разложения, и, напротив, духовное здоровье и ясность сочетаться с тяжкими болезнями тела *. Поэтому конечная цель психологического исследования отклонений в развитии личности, наблюдаемых при тех или иных болезненных страданиях, есть нахождение путей преодоления диктуемых болезнью условий, путей полноценной компенсации идущих от болезни симпто­мов и соответственно психологическая помощь и под­держка человека в следовании по этим нелегким пу­тям.

Date: 2015-09-25; view: 300; Нарушение авторских прав