В чем, скажи, виновна я?

Мне бы позвонить адвокату, но проблема в том, что у меня его нет. Есть адвокаты Иван Иваныча, но это не тот случай. Я живо представила, как звоню мужу и прошу защитить меня от обвинений в убийстве Анжелы. А в спальне у меня лежит отрубленная рука мулатки! И как я объясню сей факт Иван Иванычу? Поэтому вариант с адвокатом отпал сразу. Мысли мои скакали, как кролики в вольере, куда запустили грозного хищника. Спрятаться никак нельзя, сопротивляться тоже бесполезно, ведь у него такие зубы! И что делать?

«Что делать?» – лихорадочно думала я.

– Может быть, Зинаида Андреевна, вы хотите добровольно выдать нам некие предметы, подтверждающие вашу причастность к убийству? – мягко спросил следователь. Но я видела его волчьи зубы, желтые, крупные, и понимала, что все, о чем он мечтает, это меня поскорее загрызть.

– Какие еще предметы? – Я попыталась изобразить удивление.

– Вы сами знаете. Чистосердечное признание облегчает участь.

– Вы хотите сказать, что срок я могу получить условно?

– Это вряд ли, – неприятно усмехнулся он. – Вы организатор похищения молодой красивой девушки и заказчик ее убийства. Даже присяжные вряд ли будут на вашей стороне, если вы вообще сможете добиться суда присяжных. Чудовищное преступление, потрясающее своей циничностью и жестокостью. Но вы можете немного скостить срок.

– Могу я подумать?

– Времени на раздумье у вас нет, – жестко сказал он и скомандовал коллегам: – Начинайте!

– Погодите. В доме на самом деле есть один предмет не совсем э‑э‑э… обычный. Но к Анжеле он не имеет никакого отношения.

– А именно? Что за предмет? – деловито спросил следователь.

Я молча встала и направилась к двери.

– Стоять! – рявкнул он.

– Я в спальню. Предмет находится там.

– Проводите, – скомандовал он операм и оператору.

Я шла к двери в свою спальню, а за мной неотрывно следовала камера. А я очень не люблю, когда меня снимают. Я ведь уже не так молода и не так хороша, как раньше, и к тому же не накрашена. Они застали меня врасплох. Если бы только я могла подумать! Но времени на раздумья мне не дали.

В панике человек начинает совершать ошибки. А я была в панике. И о совершенной ошибке поняла, как только вышла в гостиную со стеклянной емкостью, в которой плавала отрубленная кисть. До сих пор консьержка и соседская домработница были моими союзницами. Они пребывали в уверенности, что все, происходящее здесь, в этой шикарной квартире, – какая‑то ошибка. И смотрели на меня с сочувствием. Но как только дамы увидели отрубленную руку, все в мгновение ока переменилось. Теперь передо мной стояли и сидели только мои враги. И я была против них одна. Глядя на консьержку, я поняла, что никогда уже больше не буду жить в ЦАО. В эту квартиру мне дорога заказана. Я навсегда останусь женщиной, в чьем доме нашлась отрубленная человеческая рука. Это автоматически исключает меня из списка благонадежных. А здесь могут жить только благонадежные люди, ведь это центр Москвы.

– Понятые, вы все видите?

Они в ужасе молчали, только одновременно кивнули.

Это была нормальная человеческая реакция: страх, брезгливость и, наконец, отвращение. «Извращенка! – выразительно говорили женские взгляды. – А еще порядочной притворялась!»

Глаза у следователя голодно блеснули, как только он увидел, что я принесла:

– Поясните нам, Зинаида Андреевна, что это такое?

– А вы разве не видите? Это кисть мулатки.

– И откуда она у вас?

– Из морга.

– Ага. Значит, вы признаетесь, что стали заказчицей убийства Анжелы Свиридовой?

Свиридова она по матери, эта мулатка, потому что у ее отца родная фамилия абсолютно непроизносимая. Кстати, отец Анжелы тоже Свиридов, и, насколько я в курсе, до сих пор им и остался, взял фамилию первой своей жены. Имя у него тоже непроизносимое. Зафир‑ибн‑Оглы‑буль‑буль‑Зураб‑Хоттабыч Свиридов. Примерно так это слышится. Поэтому и Эрик Свиридов, хотя они с Анжелой от разных матерей. Целое семейство темнокожих Свиридовых. Это я к тому, чтобы вы не удивлялись, когда Эрик появится в моем повествовании под именем «гражданин Свиридов». А без него никак. Ведь Анжелу стали искать с его подачи. Анисья со своей задачей, как оказалось, не справилась.

– Вы признаете свою вину? – повторил вопрос следователь, поскольку я молчала.

– Нет, не признаю.

– Ну что ж… Начинайте обыск! А вы, Зинаида Андреевна, садитесь.

Я села.

– Сначала обыск, потом допрос. У меня к вам накопилось много вопросов, госпожа Царева.

– Скажите, а мой муж в курсе, что нашли тело?

– Вопросы здесь задаю я! – рявкнул он. – А вы на них отвечаете!

Я замолчала. Сидела и смотрела, как они переворачивают вверх дном мою квартиру. Впрочем, все ограничилось пределами гостиной. Он лежал в напольной вазе. Пистолет. О! Если бы я была хорошей хозяйкой и время от времени протирала пыль, хотя бы с антиквариата! Я бы его тогда нашла и выбросила на помойку! Но увы! Его нашли они.

Когда я увидела этот пистолет, то сразу поняла: у меня серьезные проблемы. Что там отрубленная кисть мулатки! Оружие – вот главная улика!

– Что это такое? – угрожающе спросил следователь.

– А вы разве не видите? Пистолет.

Я его даже узнала. Это был пистолет моего мужа. Банальный «ТТ». Я сама пару раз из него стреляла. Тренировалась, мало ли что? Раньше он лежал у Иван Иваныча в кабинете, и все об этом знали. Вся прислуга. Мы никогда не делали из этого тайны, поскольку у Иван Иваныча имелось разрешение на это оружие. У него вообще были все возможные разрешения на любой вид деятельности, даже права категории «D» и «E», хотя он сроду не собирался работать дальнобойщиком. Просто у мужа мания собирать справки. Как он мог обойти своим вниманием лицензию на ношение огнестрельного оружия?

Но откуда он здесь взялся, этот пистолет?

– Откуда он здесь взялся? – Я невольно вздрогнула, услышав вопрос. Потому что мы со следователем подумали об одном и том же!

– Я не знаю.

– Вот как? Вы в этом уверены?

– Абсолютно.

– Выходит, вы о нем ничего не знали?

– Нет.

– А про руку знали?

– Руку я принесла сюда сама. А вот об оружии ничего не знала.

– У нас есть показания вашей бывшей домработницы. Анисьи Переверзевой. Мы задержали ее сегодня утром. На допросе госпожа Переверзева во всем призналась.

– Призналась в чем?

– В том, что вы просили ее организовать похищение любовницы вашего мужа, Анжелы Свиридовой. По вашему приказанию гражданка Переверзева наняла братьев Паниных, Николая и Анатолия, которых мы тоже задержали. И они тоже во всем признались. Сначала вы просто хотели напугать мужа. У него был один инфаркт, и вы надеялись, Зинаида Андреевна, что от потрясения он умрет, а вы станете богатой вдовой. Господин Царев ведь затеял бракоразводный процесс. А вы этому изо всех сил сопротивлялись. Так?

– Ну, допустим.

– Но потом узнали, что Свиридова беременна. И что ваш муж оставил этому ребенку все свое состояние. А вам ничего. И вы разозлились. Вы позвонили Переверзевой и дали понять, что от Свиридовой и ее ребенка надо избавиться.

– Что‑о? Я этого не говорила!

– Но она именно так все и поняла. И передала ваш приказ братьям. А также пистолет, который она взяла из кабинета вашего мужа. Вы в это время отвлекали господина Царева. Переверзева сказала охраннику на въезде в коттеджный поселок, Павлу Ковыряеву, с которым, по ее словам, у нее интимные отношения, что хочет забрать из особняка господина Царева свои вещи. И его прислуге тоже так сказала: мол, за вещичками своими пришла. Разумеется, ее впустили в дом. Она ведь проработала у Царева не один год и со всеми находилась в прекрасных отношениях. Переверзева вместе со своими вещами прихватила из дома гражданина Царева и пистолет, который тут же отнесла братьям Паниным. И передала им ваши указания. Они застрелили девушку и вывезли ее тело в лес на тачке. Скинули в канаву и закидали ветками. Они не думали, что тело быстро найдут, но на него натолкнулись грибники. Девушку убили по вашему приказу. И изуродовали тоже по вашему приказу.

– Но это же чушь! Я не хотела ее убивать! Я этого не говорила!

– Нам придется устроить вам очную ставку с Переверзевой. Причем преступление вы спланировали заранее. Мы допросили патологоанатома, у которого вы купили отрубленную кисть Свиридовой.

– Что?!

– Вы хотели выжать из мужа как можно больше денег. Очную ставку с патологоанатомом мы вам тоже устроим.

– Он тоже во всем признался? – горько спросила я.

– Да, и только вы по‑прежнему упорствуете. – Он посмотрел на меня вопросительно. – Улик более чем достаточно, Зинаида Андреевна.

– Нет.

– Упрямая вы. – Он тяжело вздохнул. – Ладно («дожмем», читалось между строк). Одевайтесь.

– Я не виновна в преступлении, в котором вы меня обвиняете.

И тут… Я в который раз подумала: нельзя быть такой лентяйкой! Хотя бы раз в три дня надо делать уборку! Потому что они обшарили всю квартиру и не поленились залезть под стол. Оттуда был извлечен комок бумаги. Это оказалась записка, которую я написала Анисье! Я ведь совсем об этом позабыла! Скомкала записку, но не выбросила! А потом нечаянно смахнула ее под стол.

Зато следователь не поленился проверить: что за бумажка? Он демонстративно медленно ее развернул и, нахмурившись, начал читать. Но после первых же слов лицо его посветлело.

– Что это, Зинаида Андреевна?

– Понятия не имею!

– «Позвони Эрику с ее телефона», – медленно читал он. – И приписка: «С телефона Анжелы. Возьми его у братьев. Сможешь?»

Я молчала. Что тут скажешь?

– Ну что, госпожа Царева? Будете признаваться в убийстве?

– Нет.

– Мы проведем графологическую экспертизу, чтобы доказать: это ваш почерк. Если вы по‑прежнему будете отпираться. Собирайтесь.

Я поняла, что деваться мне некуда. Рука мулатки, пистолет и записка, текст которой говорит сам за себя. Пока я дрожащими руками натягивала на себя одежду, картинка в моем мозгу сложилась. Так вот что это было! Я действительно звонила Анисье и, разозленная, кричала, как сильно ненавижу Анжелу. Мне, мол, теперь в любом случае ничего не достанется. А она поняла все по‑своему. Подумала, что я приказываю ей убить соперницу.

«Успокойтесь, Зинаида Андреевна, все как‑нибудь разрешится».

Господи, да как она на это решилась?! А потом были намеки: «Все, как вы хотели», «Не испортит, поздно уже», «Какая же вы непонятливая». А еще она мне все время подмигивала. Мол, дело сделано. А я не понимала. Так вот какое дело она имела в виду! А потом еще Анисья интересовалась, что ей грозит в случае, если все раскроется и нас будут судить? Кто крайний? Что светит организатору преступления, что исполнителям, а что посреднику? Выходит, посреднику‑то достанется меньше всего. Она никого не убивала, план не разрабатывала, она только передавала братьям мои указания. Да, еще вывела Анжелу за ворота. Но присяжные, коли я добьюсь их суда, будут на ее стороне. Несчастная девушка, такая некрасивая, больная, прислуга у богатой избалованной барыни, которая приказала ей избавиться от беременной любовницы своего мужа. Вот мне, да, не поздоровится.

Мне стало понятно, насколько все серьезно.

Вот почему Анисья вела себя со мной так нагло и задавала странные вопросы. Она была уверена: я у нее в руках. Не предполагала только, что так быстро найдут тело.

Визит Коли мне теперь тоже стал понятен. Он изо всех сил намекал, что надо бы прибавить денег. Похищение это одно, а заказное убийство совсем другое. И это Коля, не кто иной, подбросил мне пистолет! Больше некому! А точнее, Коля оставил мне его на хранение. И он хотел об этом сказать, но пришел Иван Иваныч. Я выставила Колю за дверь и запретила ему звонить мне и приходить. Он получил от меня десять тысяч рублей и крепко запил на пару со своим братом. Разумеется, и убийство Анжелы, и оставленный в моей квартире пистолет тут же были забыты. На десять тысяч можно пить беспробудно, и не один день. Братья так и сделали.

Вот оно, дерьмо! Какая же я дура! Я ведь знала, что Коля‑и‑Толя способны завалить любое дело! Потому что это Двое из ларца! Что касается Анисьи, то она просто глупая деревенская баба!

– Поторопитесь, – недовольно сказал следователь, заглянув в спальню, где я одевалась.

– Куда? – усмехнулась я. – В тюрьму?

– Вы сами во всем виноваты.

И в этом он был прав. Вольно или невольно, я стала причиной смерти беременной женщины. И этого я себе простить не могла. Я так и сказала:

– Мне жаль.

– Жаль чего? – подозрительно спросил он.

– Что невольно я стала причиной смерти Анжелы и ее ребенка.

– Если вас это успокоит, она не была беременна. Это ошибка. Она либо намеренно обманула своего покровителя, либо и в самом деле думала, что забеременела. Но вскрытие показало, что это не так.

И тут до меня наконец дошло! Совсем обезумела от страха! Долго догоняю! Патологоанатом‑то меня не обманул! Хоть кто‑то оказался порядочным! Он просто сдал меня полиции, когда узнал, что я заказчица убийства. Но разве можно его в этом упрекнуть? Итак, абстрактная мулатка, руку которой я добывала с таким трудом, оказалась Анжелой! Ирония судьбы! Я расхохоталась.

– А я вас было пожалел, – разозлился следователь. – А вы… Как это цинично и жестоко! Даже если не было никакого ребенка. Вы приказали убить ее из‑за денег. Чтобы и дальше жить в сытости и безделье.

– Извините, – я нервно хихикнула. – Я вовсе не о том. Меня обманули. То есть я сама обманулась. Это какой‑то театр абсурда. В самом деле, откуда в лесу могло взяться тело мулатки? Понятно, что это моя мулатка. То есть мулатка моего мужа. Я – полная идиотка!

– Вы готовы? Тогда идемте!

И я шагнула в новую жизнь.