С открытыми глазами

(Ночь. Жозеф бродит по дому. Входит Клоэ.)

КЛОЭ. Ты не спишь?

ЖОЗЕФ. Я сплю с открытыми глазами. Так лучше для меня. (Небольшая пауза.) А что ты делаешь в такой поздний час?

КЛОЭ (ласково). Оберегаю тебя.

ЖОЗЕФ. Может быть, кто-то придет за мной и скажет, что это было просто испытание на мужество и терпение... а может быть мне снова пять лет и я затерялся в толпе. Меня сейчас найдут и я начну жить по-настоящему.

КЛОЭ. Ты устал?

ЖОЗЕФ. Я часто слышу звуки... одни и те же... шорох бумаги...

КЛОЭ. Мне приснилось, что мы с тобой на льдине... Мне было страшно, потому что ты плавал в море, между огромными глыбами льда...

ЖОЗЕФ. Так и есть…

КЛОЭ. Я здесь.

ЖОЗЕФ. Я знаю.

КЛОЭ. Рядом с тобой.

ЖОЗЕФ. Да…

КЛОЭ. Я постоянно думаю о тебе.

ЖОЗЕФ. Не надо думать постоянно, пожалуйста, не надо.

КЛОЭ. Тебе должно быть это приятно.

ЖОЗЕФ. Это другое дело. (После паузы.) Каждый вечер мне мешает заснуть одно и то же видение: огромная двустворчатая дверь, высотой с четырехэтажный дом... Дверь бесшумно растворяется, а за ней такой гус­той туман, что ничего не видно. Я иду вперед. Я не хочу этого. Но я "дол­жен" идти. Встреча назначено. В тот момент, когда я переступаю порог,

туман застилает комнату и я начинаю дрожать...

КЛОЭ. Когда тебе становится страшно, зови меня, и я приду...

ЖОЗЕФ. Не делай этого... я пропущу смерть...

КЛОЭ. По-моему с тобой этого не случится. Я могу вообразить кого угодно лежащим на кровати с закрытыми глазами, в неподвижности. Да­же отца и мать. Даже Камиллу и Ришара, хотя они молоды, я их прекрас­но представляю себе заснувшими вечным сном. Но тебя – никак не могу представить. Значит с тобой этого не случится.

ЖОЗЕФ. А как это будет? Я уставлюсь в одну точку и вдруг пойму? Так, по-твоему?

КЛОЭ. С тобой этого не случится.

ЖОЗЕФ. Однажды в автобусе я чуть не обнял одну женщину.

КЛОЭ. Она была так хороша собой?

ЖОЗЕФ. Не лучше других. Была чудесная погода. Город сверкал, как бриллиант. И меня переполнила такая радость жизни, она буквально лилась из меня, а эта женщина рядом, она тоже была так переполнена жизнью… Те­перь… я думаю, что сделал что-то нехорошее, о чем забыл. В моем возрас­те смерть может быть лишь наказанием. (Пауза.) И солнце тоже умрет?

КЛОЭ. Говорят.

ЖОЗЕФ. Оно вероятно тоже пройдет через двустворчатую дверь... но оно.хоть не сгниет...

КЛОЭ (беря его левую руку). Посмотри, какая у тебя длинная линия жизни... (Целует внутреннюю часть ладони.) Я никогда тебя не забуду.

ЖОЗЕФ. Этим займется твоя память... у нее будет много времени.

КЛОЭ. Если бы с тобой это случилось, я была бы рядом. Ты не увидишь меня, но услышишь мои слова. Я буду там. Но с тобой этого не случится.

ЖОЗЕФ. Поклянись.

КЛОЭ. Клянусь.

ЖОЗЕФ. Чем?

КЛОЭ. Собой. Тем, что мне все-таки ближе всего.

ЖОЗЕФ. Ладно.

КЛОЭ. Я тебе помогаю?

ЖОЗЕФ. Да... Не взрослей слишком быстро.

КЛОЭ. Каждому свое: я не взрослею слишком быстро, а ты... ты "от­казываешься".

ЖОЗЕФ. По ночам я слышу, как дети на улице кричат "Мама".

КЛОЭ. Каждую ночь?

ЖОЗЕФ. Не каждую. Но что эти дети делают на улице так поздно? Я не мог представить себе, что мне будет так тяжело и больно слышать шаги людей, возвращающихся вечером к себе домой, спешащих, строя­щих разные проекты своего будущего...

КЛОЭ {осторожно). Что я могу для тебя сделать?

ЖОЗЕФ. Ничего.

КЛОЭ. Чего бы ты хотел?

ЖОЗЕФ. Жить, только жить. Или вообще не родиться.

КЛОЭ. Не заметно, чтобы твоя болезнь прогрессировала...

ЖОЗЕФ. Она прячется. Шуршащая бумага – это она. Она меня обво­лакивает. Иногда на шее я чувствую ее дыхание. Мой отец придумал дру­гой способ покинуть эту землю. Это не болезнь, не несчастный случай. Но однажды человек чувствует, что его время пришло.

КЛОЭ. А как это можно почувствовать?

ЖОЗЕФ. Тебя ничто больше не интересует, ни кино, ни друзья, ни бассейн, ни мотоцикл, и тогда ты устраиваешь большой праздник, чтобы попрощаться с друзьями и близкими. И когда в душе возникает ледяная пустота, значит - час настал, человек открывает окно и улетает. Высоко, высоко в небеса. Но еще раньше с теми, кого любишь, вы договариваетесь о точном времени. И каждый вечер или каждое утро в условленный час ты пролетаешь над домом. И тогда живые машут тебе рукой или блестящим платком. А молодой умерший улетает до завтра...

КЛОЭ. И так до скончания века?

ЖОЗЕФ. Нет.

КЛОЭ. До конца дней тех кого любил?

ЖОЗЕФ. До того дня, пока те кого любил, не забудут открыть окно. Один раз. Один раз забудут, и все кончено навсегда. Вот что такое смерть для моего отца: когда забудут об условленном часе.

КЛОЭ. Я бы не забыла открыть окно.

ЖОЗЕФ. Ночь наступает иногда так быстро. (Пауза) Я зашел в эту библиотеку, чтобы почувствовать себя студентом. Ты работала, закопавшись в свои словари. У тебя на шее все время шевелилась кудряшка, как пчелка.

КЛОЭ. Ты смотрел на меня.

ЖОЗЕФ. Тогда все было по-новому. У меня было полно идей. И вре­мя заторопилось. Оно "торопит" меня. (Он как-то по-своему усмехается.)

КЛОЭ. Ты догадался о моих чувствах?

ЖОЗЕФ. Кажется, да.

КЛОЭ. Ты рад?

ЖОЗЕФ. И да. И нет.

КЛОЭ. Да?

ЖОЗЕФ. Да, потому что это ты. И нет, потому что это я.

КЛОЭ. Обними меня.

ЖОЗЕФ. Нет. Я сразу сгорю, словно пшеничное поле!

КЛОЭ. Ты сгоришь.

ЖОЗЕФ. Я стану надеяться. А в мое случае это нежелательно.

КЛОЭ. А я думаю, наоборот.

ЖОЗЕФ. Не давай мне того, что я обречен потерять.

КЛОЭ. Если ты поддашься, я никогда не утешусь.

ЖОЗЕФ. Тебя утешут другие. Между нами, людьми, существует со­лидарность. Скажи, а твоя мама, она не идеалистка, что называется..?

КЛОЭ. Можно сказать и так...

ЖОЗЕФ. Сколько тебе лет на самом деле?

КЛОЭ. На самом деле мне почти шестнадцать...

ЖОЗЕФ. А ты мне сказала семнадцать.

КЛОЭ. О! Это было давно...

ЖОЗЕФ. Почему ты улыбаешься?

КЛОЭ. Я думаю о том моменте, когда я скажу, что я люблю тебя.