I часть

Bookfoldsheets0Дениз БОНАЛЬ

БЕСПОЩАДНА

КАК СЕРДЦЕ

Перевод с французского Елены Наумовой

ПЕРСОНАЖИ:

ФЕРНАН

БЕНУАТ

их дети: КАМИЛЛА, РИШАР, КЛОЭ

ЖОЗЕФ

СОСЕДКА

I ЧАСТЬ

Почему именно он?

(На довольно большом расстоянии друг от друга стоят Ришар, Камилла и Клоэ. Мрачное молчание. Входит Фернан, на голове у него шляпа, с которой он никогда не расстается.)

ФЕРНАН. Что происходит? Когда я уходил из этого дома, здесь все было спокойно, как в сковородке с яичницей. Возвращаюсь – плот Медузы в густейшем английском тумане. (Пауза.) Кошка умерла?

КАМИЛЛА. У нее будут котята.

ФЕРНАН. Ваша мать больна и не хочет в этом признаваться? (Дети все втроем отрицательно качают головами.) Ночью, когда я возвраща­юсь из своих поездок, здоровенные коровы выстраиваются вдоль обочи­ны, внимательно смотрят на звезды, и ждут... я знаю, что дома будет все в полном порядке, все в добром здравии... (Пауза.)... но когда коров нет, ждут неприятности.

КАМИЛЛА. А сегодня ночью коровы не стояли вдоль обочины?

ФЕРНАН. Ни одной.

КАМИЛЛА. Они все чувствуют.

ФЕРНАН. Скажите мне все.

(Все молчат)

РИШАР. Она готовится.

ФЕРНАН. К чему?

РИШАР. К тому, чтобы подготовить нас.

(Пауза. Входит Бенуат, целует Фернана и садится. Заметно, что в ней накопилась масса энергии. Она вдыхает. Говорить начинает только после того, как чувствует, что готова к этому.)

БЕНУАТ. Продумаем все вместе. До конца. Спокойно. Без нервозно­сти и подозрительности.

ФЕРНАН. Это серьезно?

БЕНУАТ. Ты сказала, сколько, Клоэ? Две, три недели?

КЛОЭ. Приблизительно...

БЕНУАТ. Да, конечно... как знать... предположим, полтора месяца.

ФЕРНАН. Что происходит?

БЕНУАТ. Я тебе все рассказала ночью, Фернан...

ФЕРНАН. Мне?

БЕНУАТ. Мне не хотелось бы однажды пожалеть, что я отказалась – а этот человек с ледяными ногами в моей постели, который в три часа ночи рассказывал мне о сахарнице, это был не ты? – …так вот, что я отказалась отворить дверь существу, оказавшемуся в самом печальном положении. До конца дней я жила бы в разладе со своей совестью, а умереть в разладе со своей совестью, значит умереть дважды. И одного раза достаточно.

(Молчание. Никто пока не осмеливается задавать конкретные вопро­сы. Фернан, наконец, решается, обведя взглядом всех присутствующих.)

ФЕРНАН. А кто это, "существо в самом печальном положении"?

БЕНУАТ. Это потребует от нас больше, чем мужества, больше, чем терпения.

РИШАР. Что ты подразумеваешь, говоря это "больше чем"?

БЕНУАТ. Что несмотря ни на что, нужно будет улыбаться.

ФЕРНАН. Я пытаюсь улыбнуться, но, по правде говоря, у меня не по­лучается.

БЕНУАТ. Наша семья – семья слова. Если мы решимся, мы выдер­жим. Все вместе выдержим. Я в этом убеждена. (Пауза. Сама себе отвечает.) Я не могу больше видеть вокруг себя варварство и страусов, прячущих голову в песок.

ФЕРНАН (вопросительно смотрит на всех). Я что-то не улавливаю.

КАМИЛЛА. А где он будет спать?

БЕНУАТ. В нашей комнате.

ФЕРНАН (обращаясь к детям). Вы расслышали то же, что и я?

КАМИЛЛА. А вы-то где будете спать?

БЕНУАТ. В дальней комнате.

(Фернан встает, собираясь заговорить. Его прерывает Ришар.)

РИШАР. А почему не он?

БЕНУАТ. Потому что наша спальня самое светлое помещение в до­ме. Потому что она самая удачная для поддержания духа. Потому что она почти в саду. Наступает весна. Совсем скоро набухнут почки. Соседка уже поменяла занавески на тюлевые. Завтра я займусь своими. Через две недели он сможет увидеть, как в саду зацветают первые крокусы.

РИШАР. В нашем квартале наверняка найдутся другие крокусы, до­стойные внимания.

ФЕРНАН. Внимание! Внимание! Опасность! Я мотаюсь по рынкам, как последняя свинья, чтобы отыскать какой-нибудь раритет, который по­купаю в одном городе, чтобы потом продать в другом. Я превращаю про­сто старые вещи в антикварные, ночую в гостиницах, где запах жареного лука будит меня в шесть утра. Жара ли, непогода, стоят ли вдоль обочины коровы или нет, я спешу домой, и на тебе – в одно прекрасное утро, еще до завтрака, мне сообщают, что в моей комнате собирается поселиться ка­кой-то незнакомец, а об меня ноги вытирают!.. В общем, Бенуат, давай-ка оставим в покое крокусы, а ты объяснишь мне доступно, почему в тече­ние месяца я должен спать...

КАМИЛЛА. Приблизительно...

ФЕРНАН....в клетушке, где ты хранишь консервы и герань...

КАМИЛЛА.... без вентиляции.

БЕНУАТ. Без вентиляции?

КАМИЛЛА. Чтобы открыть окно, надо отклеить обои!

БЕНУАТ. Спальня, Фернан, для того, чтобы там находиться ночью, а ночь - для того чтобы спать. Каждому – свой сон. Консервы – это успока­ивает. Герань как обычно скоро переселится в сад. Ну а если тебе нравит­ся по ночам говорить со мной о деньгах или о сахарнице восемнадцатого века, не все ли равно где спать!

ФЕРНАН. Слава богу, что я говорю о деньгах и сахарницах!

БЕНУАТ. Ночные расчеты всегда неверны.

ФЕРНАН. Ой-ой-ой!

БЕНУАТ. Сегодня ночью я тебе обо всем рассказала во всех подроб­ностях.

ФЕРНАН. Ты мне рассказала обо всем без всяких подробностей. Это что, будущий жених Клоэ?

КЛОЭ. Нет, папа. Он никогда им не будет.

ФЕРНАН (Камилле) Политический беженец? (Ришару) Безвинно осужденный? (Бенуат) Юный беглец, за которым примчится вся семья?

(Пауза.)

КЛОЭ. Это друг, папа. А это немало.

КАМИЛЛА. Ладно. Когда он приедет?

БЕНУАТ (обращаясь к Клоэ). Когда он приедет. Когда вы скажете. Завтра. Сегодня вечером.

РИШАР (заглядывая под стол). Он уже здесь, что ли?

ФЕРНАН. Ну что же, все уже решено!

БЕНУАТ. Если как следует не подумать, прежде чем принимать ре­шение, то думать просто нет смысла.

ФЕРНАН. Откуда прибудет этот молодой человек?

БЕНУАТ. Когда кто-то тонет, ты не станешь спрашивать его паспорт, подавая ему шест?

ФЕРНАН. У меня такое впечатление, что я только что провалился на собеседовании при поступлении в полицию. (Дети тихо смеются. Молчание.) Итак, кроме его "печального положения", какое у него еще есть основание просить у нас приюта?

БЕНУАТ. Какое у него есть основание? Никакого. У него ничего нет. Буквально: ничего.

ФЕРНАН. А родители?

КЛОЭ. У него никого нет. Он совершенно один. Ни отца, ни матери, ни тети, ни брата, ни кузена, ни опекуна. Даже собаки. Ничего.

КАМИЛЛА. И друга нет?

КЛОЭ. Есть. Я. И вы, если хотите.

БЕНУАТ (Фернану). Ты знаешь еще кого-нибудь до такой степени обездоленного?

ФЕРНАН. Для обездоленных есть приюты.

БЕНУАТ. У него нет никаких средств.

РИШАР. А у меня они есть?

БЕНУАТ. Он неприкаян. Растерян.

ФЕРНАН. Значит, Фернан все эти годы обустраивал этот дом, который был грязнее, чем турецкий курятник, чтобы он служил пристанищем для первого встречного? Сколько ему лет?

КЛОЭ. Не знаю. Двадцать... двадцать три, двадцать четыре.

ФЕРНАН. В таком возрасте не бывают сиротами. Она даже возрас­та его не знает! (Обращаясь к Бенуат.) Она его действительно знает или они встретились в последнем автобусе?

БЕНУАТ (смотрит на него и пожимает плечами).

ФЕРНАН. Со мной сегодня обращаются как с цыганским псом.

БЕНУАТ. Вы можете отказаться. Время еще есть. Но мы уже будем другой семьей.

КАМИЛЛА. Это западня, мама.

РИШАР. Или шантаж?

КЛОЭ. Мы дадим ему то, сможем дать.

(Беспокойное молчание. Предложение с трудом пробивает себе дорогу.)

ФЕРНАН. Но прежде, чем нырнуть в мою постель, он же должен был где-то жить?

КЛОЭ. В великолепном здании, в прекрасном квартале, где на лест­ницах плитка и ковры. В комнате под самой крышей, без отопления, без воды, а туалет двумя этажами ниже.

ФЕРНАН. В его возрасте, который мне впрочем, неизвестен, я жил на восьмом этаже. Мыши грызли мои носки, которыми блевали на следую­щий день, а сортир был во дворе, естественно без всякого унитаза.

БЕНУАТ. Тебе всегда удавалось устроиться лучше всех.

ФЕРНАН. Он не мог платить за жилье?

КЛОЭ. У него была стипендия. Сейчас ему перестали платить.

ФЕРНАН. Почему?

КЛОЭ (жестом показывает, что не знает).

БЕНУАТ. Я поговорю об этом с мэром.

КЛОЭ. Мама!

БЕНУАТ. Ой, правда!.. Господи, я забыла!

КАМИЛЛА. Что ты забыла, мама?

БЕНУАТ (быстро, чтобы не отвечать). Он соблюдает диету?

ФЕРНАН. О нет! У меня не будет спальни, а на столе будет вечный кефир!

КАМИЛЛА. А какой он из себя?

КЛОЭ. Симпатичны и... очень худой.

КАМИЛЛА (она скорее полноватая). Еще один худышка. Как его зовут?

КЛОЭ. Жозеф.

КАМИЛЛА. Как Сталина.

КЛОЭ. У него был дядя, которого он очень любил. Он умер.

ФЕРНАН. У меня тоже был дядя, который умер. Я же не иду жить к соседям. Бенуат, ты говоришь, он не в порядке. Что такое сегодня быть не в порядке?

КЛОЭ. У него длинная шея, такая хрупкая.

ФЕРНАН. Так. Ну и что?

КЛОЭ. Ничего. Я просто так сказала... пока...

(Небольшая пауза.)

РИШАР. Пока он не позвонит в дверь?

ФЕРНАН. Он что, китаец?

КЛОЭ. Нет, почему?

ФЕРНАН. В этом доме повисло что-то похожее на угрозу. Бабушка, которую вы не знали – настоящая крестьянка с побережья – говаривала, что есть такой южный ветер, который подув на какую-нибудь семью, может стать причиной коренных перемен во всех членах семьи. Сынок, который таскался по кабакам, принимается вдруг выдергивать из земли свеклу, кар­тошку и все что только можно из нее дергать. Дочка, которую вся деревня перелапала, уходит в монастырь к кармелиткам; мать, святая женщина, поджигает стога в поле; а собака больше не бросается на почтальона.

РИШАР. А коровы?

ФЕРНАН. А коровы наблюдают, как отец возвращается со своим то­варом. С подержанными вещами, на которых держится весь дом.

БЕНУАТ (беззлобно). В то время как торговля подержанными веща­ми держится на моей зарплате.

ФЕРНАН. У него есть профессия?

КЛОЭ. Он учится.

ФЕРНАН. Еще один безрукий!

КЛОЭ. Он учится на слесаря. Он рабочий.

ФЕРНАН. Конечно, и мы не осмелимся заговорить о плате за жи­лье... Впрочем, у такой комнаты, как наша, просто нет цены. В общем, в окрестностях не нашлось более неизвестного незнакомца, чем этот!

БЕНУАТ. Друг Клоэ не может быть незнакомцем.

ФЕРНАН. Вы с Клоэ из тех птичек, что, сидя на самой высокой ветке, распевают во все горло, чтобы не слышать, как дровосек прямо под ни­ми подпиливает дерево.

БЕНУАТ. Послушай, Фернан, мы выплатили наш пай. Мы, конечно, не роскошествуем, но живем нормально. Одна из наших дочерей учится, другая работает на стройке, сын еще не определился, каждому свое вре­мя. Все мы здоровы. Летом поедем в кемпинг с Ламберами. До самого ок­тября все будем загорелые. У кошки скоро будут котята...

ФЕРНАН. Я знаю...

БЕНУАТ. Твоя племянница собирается замуж за славного немца, ко­торый, как все немцы, иногда музицирует, в его семье никогда не было на­цистов, в начале лета мы покрасим дом, вернулась черепаха Фелиси, хо­тя мы думали, что она обиделась, у моей матери явно улучшился харак­тер, особенно в отношении тебя...

ФЕРНАН. Двадцать лет она к этому шла...

БЕНУАТ. Мы скоро приобретем Всемирную Энциклопедию, а выплачивать будем четыре года, так что даже не заметим, это был сюрприз, а теперь уже нет, соседка наша немного со странностями, но она безусловно хорошая соседка, я не умею играть на пианино, это меня огорчает – моя мать говорила, что пианино было изобретено не для таких как мы – но это не страшно, у меня есть кассеты Глена Гульда...

ФЕРНАН. Ой-ой-ой! (Обращаясь к Бенуат и к остальным.) К чему это мы клоним?

БЕНУАТ. Я подумала, что...

ФЕРНАН. Значит, если мы расплатились с долгами, и нам повезло с племянницей, которая выходит за немца, надо уступить свою постель пер­вому встречному...

БЕНУАТ. Просто я подумала, если этот молодой человек, нищий, всеми покинутый, оказался на нашем пути, встретился в нашей жизни, он как бы стал ответом на один очень старый вопрос.

ФЕРНАН. Ваша мать ударяется в какую-то мистику, а вам все равно?

(Он встает, чтобы выйти.)

КЛОЭ. Это не все, папа.

ФЕРНАН. Раньше считалось, что о своем благополучии не стоит го­ворить слишком громко, чтобы не навлечь зависть Богов. Твой гость, не воплощает ли он тихое благополучие?

БЕНУАТ (со смехом). Может быть.

ФЕРНАН. Тогда пошире распахнем двери и окна для несчастья: оно разорвет занавески, зальет все комнаты, опустошит наши тарелки, сожжет наши воспоминания и фотографии.

БЕНУАТ (смеется). Почему?

ФЕРНАН. Потому что несчастье, оно такое: оно любит наказывать тех, кто в разгаре зимы говорит, будто бы на дворе лето.

БЕНУАТ. Мы когда-то поклялись стараться смотреть дальше своего носа...

ФЕРНАН. Но наш взгляд не может простираться до Гренландии.

БЕНУАТ. Я помню, во время нашей третьей встречи ты сказал мне... РИШАР. Ой, нет, увольте, только не надо о вашей личной жизни!..

БЕНУАТ. Ты сказал мне: "Я хотел бы иметь от вас шестерых детей".

КЛОЭ. И ты не испугалась, мама!

КАМИЛЛА. Хорошо хоть, что вы остановились на пятидесяти про­центах!

ФЕРНАН. Это было от наивности. Я не умел считать...

БЕНУАТ. В счастье есть что-то такое патетическое и такое зажига­тельное, что просто необходимо поделиться им...

ФЕРНАН. В общем, давайте!

(Все смотрят друг на друга. "Что давайте?" Молчание.)

КЛОЭ. Мама, чего-то не хватает.

БЕНУАТ. Я знаю, Клоэ.

ФЕРНАН. Такое впечатление, что мы находимся в фильме, одна бо­бина которого утеряна.

РИШАР. Скорее, наоборот, в нем одна лишняя бобина.

БЕНУАТ. Зачем лишать себя возможности делиться с другими?

ФЕРНАН. Да что с тобой, Бенуат! Нельзя же заниматься чужими людьми до такой степени! Их слишком много. Чужих людей множество, они повсюду, Бенуат. Их бесчисленное множество, чужих!

БЕНУАТ. Тогда задай один вопрос, Фернан.

ФЕРНАН. Раз ты говоришь со мной так нежно, значит, существует какая-то опасность...

БЕНУАТ. Вперед, Фернан. Вперед, но спокойно, как ты это умеешь.

ФЕРНАН (он задумывается)....Почему именно он?

БЕНУАТ. Вот! Спасибо, Фернан. Ты понял. Повтори свой вопрос, по­жалуйста.

ФЕРНАН. Я знаю, что ты меня еще любишь. "Почему именно он? " БЕНУАТ (набрав воздуха в легкие) Потому что он скоро умрет.

(Самые разные реакции. Фернан вспрыгивает. Молчание, соответствующее серьезности информации.)

КАМИЛЛА. Ну что же мама, ты сильна.

ФЕРНАН. Он скоро... Он скоро умрет?

БЕНУАТ. Да, Фернан.

ФЕРНАН (ища вокруг себя моральной поддержки.) Он скоро умрет? Он об этом знает? Почему он скоро умрет?

(Он неожиданно выходит.)

КЛОЭ. Он разозлился?

БЕНУАТ. Он потрясен.

РИШАР. Есть от чего.

БЕНУАТ. Он очень чувствительный.

РИШАР. Это твоя идея, Клоэ?

КЛОЭ. Эта идея от отчаянья.

КАМИЛЛА. Это точно?

КЛОЭ. Диагноз окончательный.

РИШАР. Что ж это за болезнь?

КЛОЭ. Название невозможно запомнить. Какая-то мерзость, с кото­рой современная медицина не может справиться.

РИШАР. Вирус?

КЛОЭ. Нет. Вовсе нет. В прошлом году во время каникул он работал на каком-то заводе, где испытывали новый материал хозяйственного на­значения.

РИШАР. Черт! умереть из-за каких-то кастрюль!

КЛОЭ. Их в цеху было тридцать. Сегодня их осталось пятеро.

КАМИЛЛА. А утро было такое солнечное.

РИШАР. Ты с ним спала?

КЛОЭ. Дурак несчастный!

КАМИЛЛА. Я не чувствую себя готовой к любым испытаниям!

БЕНУАТ. Я знаю, что это будет тяжело.

КАМИЛЛА. Во что ты нас втягиваешь, мама?

ФЕРНАН (возвращаясь). Извините меня; мне надо было выпить большой стакан воды... Что происходит? Он ранен? Он истекает кровью?

БЕНУАТ. Он болен.

ФЕРНАН. Вы, возможно, сочтете меня сволочью, но все-таки: он за­разный?

КЛОЭ. Нет, папа. Я никогда бы не посмела навязать вам такой риск.

ФЕРНАН. Я не чувствую себя готовым к любым испытаниям.

БЕНУАТ. Фернан, оставайся сам собой.

ФЕРНАН. Если бы он хоть был членом семьи! Но смерть, эта незна­комка, заключенная в теле какого-то незнакомца, это уж слишком. Как представишь себе человека, который переживет в моей постели то, что че­рез несколько лет предстоит мне самому... ой-ой-ой!

БЕНУАТ. Да что ты, Фернан, ты еще молодой!

ФЕРНАН. Но он тоже!

РИШАР. Вот к чему это приводит: потопить корабль, чтобы спасти рыбу!

КАМИЛЛА. Даже не спасти. А наблюдать, как она задыхается, вы­брошенная на песок!

РИШАР. А почему не больница? Мы могли бы его навещать...

КЛОЭ. Его выгнали из больницы. Они ничего больше не могут для него сделать.

(Молчание)

БЕНУАТ. Все сказано. И сказано немало.

ФЕРНАН. Однажды я видел, как внезапно рухнул десятиэтажный дом, словно толстая женщина, падающая со стула. (Молчание.) Тебе не на­до было выходить из партии, Бенуат.

БЕНУАТ. А причем тут партия?

ФЕРНАН. А притом. Твой отец был земледельцем. Мой – уборщиком на железной дороге. И если нам обоим удалось подняться выше, мы не ста­нем жаловаться по этому поводу. А тебе бы хотелось уложить в свою по­стель весь рабочий класс. А рабочий класс улетел в рай. Но ведь один боль­ной молодой человек, Бенуат, этого мало. Есть еще все страдающее чело­вечество, которое на тебя рассчитывает. Так возьмем же палатку и посе­лимся там, куда призывают нас страдания человечества. Ведь кто-то лечит прокаженных, кто-то утоляет жажду пустынников. Кто-то подкармливает людей из трущоб. Так не будем мелочиться. Придадим нашей Благотвори­тельности другой размах. Никаких мелочей, только большие направления. Никакого индивидуального гостеприимства, нам что-нибудь эпическое!

БЕНУАТ. Вы можете отказаться. Ты ведь ничего ему не сказала, Клоэ?

КЛОЭ. Я ему ничего не сказала.

ФЕРНАН. Оставим смерть тем, кто ее ждет. Смерть принадлежит каждому из нас, индивидуально. Мы подберем этого молодого человека как посылку, оставленную на вокзале!.. Если бы я был один, был беден и болен, я ушел бы умирать в лесную чащу, под каким-нибудь деревом.

КЛОЭ. Папа, ты рассуждаешь, как человек, который не одинок и лю­бим. Что мы можем ему дать, так это нежность, которой он не знал никог­да в жизни.

(Молчание.)

РИШАР. Если вы хотите знать мое мнение, то мне все равно. При ус­ловии, что я останусь в своей комнате.

КАМИЛЛА. Придет какой-то человек, который несет в себе смерть. Мы потеснимся за столом. Мы дадим ему место рядом с нами. И жизнь пойдет своим чередом и?

КЛОЭ. Короче, что ты хочешь этим сказать?

КАМИЛЛА. Лично я не стыжусь своей приземленности: я боюсь.

КЛОЭ. Чего ты боишься?

КАМИЛЛА. Я боюсь испугаться. И бояться все больше с каждым днем.

РИШАР. Не нужно будет к нему привязываться, вот и все.

БЕНУАТ. Фернан?

ФЕРНАН. ……….

БЕНУАТ. Что мы решаем?

ФЕРНАН. У тебя слишком большие крылья, Бенуат, однажды они помешают тебе двигаться вперед.

БЕНУАТ. Ты не согласен?

ФЕРНАН. Нет, хуже того: твои крылья станут для тебя обузой.

БЕНУАТ. И что?

ФЕРНАН. Но ты – Бенуат.

БЕНУАТ. То есть?

ФЕРНАН. То есть мы переселимся в комнату с геранью.

БЕНУАТ (она всем улыбается). Хорошо. (Продолжая улыбаться.) Я вдруг почувствовала, что очень устала.

РИШАР. Сейчас не время, Бенуат.

БЕНУАТ. Я не права?

РИШАР. Я познакомлю тебя с Клифом Ричардом. У него такие же порочные наклонности, как у тебя: он помогает развивающимся странам.

КЛОЭ. Клиф Ричард?

РИШАР. Клоэ, тебе надо хоть куда-нибудь ходить!

(И он начинает напевать, одну из знаменитых песен певца, конечно на английском.)

КАМИЛЛА. С завтрашнего дня, Клиф Ричард, будешь петь под сур­динку.

БЕНУАТ. Нет! Нет! Мы будем жить, как привыкли. Захотим петь, бу­дем петь. Не будем пропускать праздников и дней рождений. И будем сме­яться. Это будет ему подарком: гостеприимная семья и он - в ней. Не так ли, Фернан?

ФЕРНАН. Однажды я подрежу тебе крылья. Для семьи так будет удобней.

КАМИЛЛА (подражая отцу). Ой-ой-ой! Можно подумать, мы ста­ли героями старой поэмы старого Виктора Гюго.

Date: 2015-09-25; view: 368; Нарушение авторских прав