Симонид Кеосский

(ок. 556 — ок. 468 гг. до н.э.)

поэт, родился на о‑ве Кеос, жил в Афинах, Фессалии, на Сицилии

Сказавши, часто в том раскаиваешься, а промолчавши — никогда.[857]

Справедливо отдавать каждому должное.[858]

С неизбежностью и боги не спорят.[859]

Живопись — молчащая поэзия, а поэзия — звучащая живопись.[860]

[Молчащему гостю на пирушке:] Если ты глуп, то поступаешь умно, но если умен, то поступаешь глупо.[861]

Изречение Симонида, обращенное к жене Гиерона, спросившей, кем лучше быть — богатым или мудрым? Богатым, сказал он, потому что приходится видеть, как мудрецы постоянно торчат у дверей богатых.[862]

Симонид, когда победитель на мулах предложил ему незначительную плату, отказался написать стихотворение под тем предлогом, что он затрудняется воспевать «полуослов». Когда же ему было предложено достаточное вознаграждение, он написал: «Привет вам, дочери быстроногих, как вихрь, кобылиц».[863]

Если ты спросишь меня, что такое бог и каков он, то я сошлюсь на Симонида, который, когда его спросил об этом же тиран Гиерон, потребовал себе один день на размышление. Когда Гиерон повторил свой вопрос на следующий день, Симонид попросил уже два срока. Когда же он каждый раз стал удваивать число дней, удивленный Гиерон спросил, почему он так делает? Потому, ответил тот, что чем дольше я размышляю, тем этот вопрос кажется мне более темным.[864]

Против необходимости не властны и сами боги.

Сократ

(470—399 гг. до н.э.)

философ, ученик Анаксагора, из Афин

Никто не может ничему научиться у человека, который не нравится.[865]

В молитвах он [Сократ] просто просил богов даровать добро, ибо боги лучше всех знают, в чем состоит добро.[866]

[Сократ] советовал избегать таких кушаний, которые соблазняют человека есть, не чувствуя голода. (…) Он шутил, что и Кирка [Цирцея], должно быть, превращала людей в свиней, угощая их такими кушаниями в изобилии; а Одиссей (…) держался от чрезмерного их употребления и оттого не превратился в свинью.[867]

[О хвастунах:] Невыгодно считаться богатым, храбрым и сильным, не будучи таковым: к ним предъявляют требования, (…) превышающие их силы.[868]

Тех, кто желает и сам иметь много хлопот и другим доставлять их, я (…) поставил бы в разряд годных к власти.[869]

Если, живя среди людей, ты не захочешь ни властвовать, ни быть подвластным и не станешь добровольно служить властителям, то, думаю, ты видишь, как умеют сильные (…) и целые общины, и каждого порознь держать в рабстве.[870]

Не очень‑то легко найти работу, за которую не услышишь упреков; очень трудно сделать что‑нибудь так, чтобы ни в чем не ошибиться.[871]

Завистники (…) только те, кто горюет по поводу счастия друзей.[872]

Трудно (…) найти врача, который знал бы лучше, чем сам человек, (…) что полезно ему для здоровья.[873]

[Перед началом суда над Сократом один из его друзей спросил:] «Не следует ли (…) подумать тебе и о том, что говорить в свою защиту?» — Сократ (…) отвечал: «А разве (…) вся моя жизнь не была подготовкой к защите?»[874]

Горячо преданный Сократу, но простодушный человек, некий Аполлодор, сказал: «Но мне особенно тяжело, Сократ, что ты приговорен к смертной казни несправедливо». Сократ, говорят, погладил его по голове и сказал: «А тебе (…) приятнее было бы видеть, что я приговорен справедливо?»[875]

Ходил я к поэтам (…) и спрашивал у них, что именно они хотели сказать, чтобы, кстати, и научиться у них кое‑чему. Стыдно (…) сказать вам правду, а сказать все‑таки следует. (…) Чуть ли не все там присутствовавшие лучше могли бы объяснить то, что сделано этими поэтами, чем они сами. (…) Не мудростью могут они творить то, что они творят, а какою‑то прирожденною способностью и в исступлении, подобно гадателям и прорицателям; ведь и эти тоже говорят много хорошего, но совсем не знают того, о чем говорят.[876]

Мудрейший тот, кто, подобно Сократу, знает, что ничего‑то по правде не стоит его мудрость.[877]

Нет такого человека, который мог бы уцелеть, если бы стал откровенно противиться (…) большинству и хотел бы предотвратить все то множество несправедливостей и беззаконий, которые совершаются в государстве. Нет, кто в самом деле ратует за справедливость, тот, если ему и суждено уцелеть на малое время, должен оставаться частным человеком, а вступать на общественное поприще не должен.[878]

[Сократ] говаривал, что сам он ест, чтобы жить, а другие люди живут, чтобы есть.[879]

Если бы кто‑нибудь должен был взять ту ночь, в которую он спал так, что даже не видел сна, сравнить эту ночь с остальными ночами и днями своей жизни и, подумавши, сказать, сколько дней и ночей прожил он в своей жизни лучше и приятнее, чем ту ночь, то, я думаю, не только всякий простой человек, но и сам Великий царь нашел бы, что сосчитать такие дни сравнительно с остальными ничего не стоит. Так если смерть такова, я (…) назову ее приобретением, потому что таким‑то образом выходит, что вся жизнь ничем не лучше одной ночи.[880]

Поменьше думайте о Сократе, но главным образом — об истине.[881]

[Последние слова:] Мы должны Асклепию петуха. Так отдайте же, не забудьте. (Петуха приносили Асклепию, богу врачевания, выздоравливающие. Сократ считал, что смерть для его души — выздоровление и освобождение от земных невзгод.)[882]

Говорят, Еврипид дал ему [Сократу] сочинение Гераклита и спросил его мнение; он ответил: «Что я понял — прекрасно; чего я не понял, наверное, тоже».[883]

Часто он [Сократ] говаривал, глядя на множество рыночных товаров: «Сколько же есть вещей, без которых можно жить!»[884]

Удивительно: всякий человек без труда скажет, сколько у него овец, но не всякий сможет назвать, скольких он имеет друзей, — настолько они не в цене.[885]

[Красота ‑] недолговечное царство.[886]

[Сократ] говорил (…), что он знает только то, что ничего не знает.[887]

Человеку, который спросил, жениться ему или не жениться, он [Сократ] ответил: «Делай, что хочешь, — все равно раскаешься».[888]

Когда он [Антисфен] стал выставлять напоказ дыру в своем плаще, то Сократ, заметив это, сказал: «Сквозь этот плащ я вижу твое тщеславие!»[889]

Сократу однажды пришлось увещевать (…) [Алкивиада], который робел и страшился выступать с речью перед народом. Чтобы ободрить и успокоить его, Сократ спросил: «Разве ты не презираешь вон того башмачника?» — и философ назвал его имя. Алкивиад ответил утвердительно; тогда Сократ продолжал: «Ну, а этого разносчика или мастера, шьющего платки?» Юноша подтвердил опять. «Так вот, — продолжал Сократ, — афинский народ состоит из подобных людей. Если ты презираешь каждого в отдельности, тебе следует презирать и всех купно».[890]

Когда ему [Сократу] сказали: «Афиняне осудили тебя на смерть», он ответил: «А природа осудила их самих».[891]

Видя, что правительство тридцати [тиранов] убивает самых славных граждан и преследует тех, кто обладает значительным богатством, Сократ (…) сказал: «(…) Никогда не было столь отважного и дерзкого трагического поэта, который вывел бы на сцену обреченный на смерть хор!»[892]

Когда в старости Сократ захворал и кто‑то спросил его, как идут дела, философ ответил: «Прекрасно во всех смыслах: если мне удастся поправиться, я наживу больше завистников, а если умру — больше друзей».[893]

Нетрудно хвалить афинян среди афинян.[894]

Сократ, когда он уже был приговорен к смерти и заключен в темницу, услышав, как один музыкант распевал под аккомпанемент лиры стихи Стесихора, попросил того учить его, пока есть еще время; на вопрос певца, какая ему от этого польза, когда ему предстоит умереть послезавтра, Сократ ответил: «Чтобы уйти из жизни, зная еще чуть‑чуть больше».[895]

У солнца есть один недостаток: оно не может видеть самого себя.

Я знаю только то, что ничего не знаю.

Чем меньше человеку нужно, тем ближе он к богам.

Кто хочет сдвинуть мир, пусть сдвинет себя!

Хорошее начало не мелочь, хоть начинается с мелочи.

Воспитание — дело трудное, и улучшение его условий — одна из священных обязанностей каждого человека, ибо нет ничего более важного, как образование самого себя и своих ближних.

Есть одно только благо — знание и одно только зло невежество.

Высшая мудрость — различать добро и зло.

Мудрость — царица неба и земли.

Людям легче держать на языке горячий уголь, чем тайну.

Хороший советник лучше любого богатства.

Добрым людям следует доверяться словом и разумом, а не клятвой.

Заговори, чтобы я тебя увидел.

Лучше мужественно умереть, чем жить в позоре.

Без дружбы никакое общение между людьми не имеет ценности.

Хорошо было бы, чтобы человек осмотрел себя, сколько он стоит для друзей, и чтобы старался быть как можно дороже.

Любви женщины следует более бояться, чем ненависти мужчины. Это — яд, тем более опасный, что он приятен.

Распаляется пламя ветром, а влечение — близостью.

Красота — это королева, которая правит очень недолго.

Брак, если уж говорить правду, зло, но необходимое зло.

Женись, несмотря ни на что. Если попадется хорошая жена, будешь исключением, а если плохая — станешь философом.

В одежде старайся быть изящным, но не щеголем; признак изящества — приличие, а признак щегольства — излишество.

Когда слово не бьет, то и палка не поможет.

Какой человек, будучи рабом удовольствий, не извратит своего тела и души.

Тот наиболее богат, кто доволен малым, ибо такое довольство свидетельствует о богатстве натуры.

Я хочу при помощи гимнастики всего тела сделать его более уравновешенным.

Лучшая приправа к пище — голод.

Нельзя врачевать тело, не врачуя души.

Если человек сам следит за своим здоровьем, то трудно найти врача, который знал бы лучше полезное для его здоровья, чем он сам.

Софокл

(ок. 496—406 гг. до н.э.)

афинский драматург‑трагик

На свете все когда‑то было в первый раз.[896]

Не восхваляй его, пока он жив![897]

Софокл говорил, что сочиняет людей такими, как они должны быть, а Еврипид — как они есть.[898]

Софокл, уже под бременем лет, когда его спросили, предается ли он любовным утехам, (…) ответил: «Да хранят меня боги от этого! Я с радостью бежал от них, как от грубого и бешеного хозяина».[899]

Как страшен может быть разум, если он не служит человеку.

Не помогает счастье нерадивым.

Счастье сопутствует не малодушным.

Великие дела не делаются сразу.

На тех, кто впал без умысла в ошибку, не гневаются сильно.

Ум, несомненно, первое условие для счастья.

Лучше будь прост да честен, чем умен и лжив.

Много говорить и много сказать — не есть одно и то же.

Мудрость — родная мать счастья.

Кого бог хочет погубить, того он сначала лишает разума.