Глава 60. Когда Ной говорил, его голос разрезал воздух, словно лезвие бритвы

Когда Ной говорил, его голос разрезал воздух, словно лезвие бритвы.

— Я здесь, потому что ты жива. Если бы он убил тебя —

— Он не... — сказала я, слова застряли у меня в горле. — Он не убил меня. — Повторила я и облокотилась о стену, в то время как слова перенесли меня на гавань. Я увидела себя распростертой на причале, истекающей кровью.

Я не могла отвести взгляд от глубоких ран на своих запястьях.

Не смертельно.

И Джуд это знал. Я могла бы сказать это по тому, как он смотрел на порезы и как он их изучал, держа меня за предплечья. Он хотел убедиться, что они кровоточат, но не слишком сильно. Он не хотел меня убивать. У него была другая цель.

— Джуд оставил меня в живых, — сказала я вслух. — С какой—то целью. С какой?

Ной провел рукой по заросшей щетиной щеке.

— Чтобы он мог продолжать мучить тебя? — Он злобно улыбнулся. — Жаль, у меня было мало времени, чтобы завести друзей в центральном холдинге.

Я посмотрела на него с удивлением.

— Ты был в тюрьме?

Ной пожал плечами, задевая меня.

— Когда это было?

— Когда узнал, что тебя отправляют сюда, а я ничего не мог сделать. Ситуация требовала чего—то...— Ной искал подходящее слово. — Необычного. Мне пришлось убедить отца, что я буду его позорить – публично — каждую секунду, проведенную без тебя.

— Подожди, это случилось после того случая с Лолитой?

Ной коротко кивнул.

— Ной, — осторожно сказала я. — Что ты сделал с этим несчастным китом?

И тогда он улыбнулся по—настоящему. Ну, наконец—то. Я хотела, чтобы он улыбался так всю оставшуюся жизнь.

— Она в порядке, — сказал он. — Я просто кое—кого толкнул в ее бассейн.

— Нет.

— Да, слегка.

Я покачала головой с притворным неодобрением.

— Он поощрял своего ребёнка — перспективного социопата, барабанить по стеклу, — сказал Ной прозаично.

— Что ты там вообще делал?

— Хотел ввязаться в драку. Мне нужно было попасть в выпуск новостей.

— О, Боже, и получилось?

— Я был близок к этому, — сказал он, держа большой и указательный пальцы на близком расстоянии друг от друга. — Но меня затмил коррумпированный политик.

— Тебя обошли.

— Действительно. Думаю, отец заплатил им.

Я внимательно следила за Ноем, когда задала свой следующий вопрос.

— Итак, твой отец знает о нас?

Да, — спокойно ответил Ной. — Знает.

— И?

Ной поднял брови.

— И что?

Мальчишки. Просто невыносимые.

— Что он думает?

Ной взглянул так, как будто не понял вопрос.

— А это имеет значение?

А, так он понял вопрос, он просто не знал, почему я спрашиваю.

— Имеет, — ответила я. — Скажи мне.

— Он думает, что я дурак, — просто сказал Ной.

Я старалась не показать, как сильно это меня задело.

Видимо мне не удалось, потому что Ной взял мои руки в свои. С тех пор как Джуд похитил меня, Ной впервые прикасался ко мне так, словно это было важно. Его прикосновение было невероятно нежным, когда он разворачивал бинты на запястьях, но было по—прежнему больно, и я запротестовала. Он шикнул на меня. Поднял мои руки ко рту. Провел мягкими, как лепестки, губами по костяшкам пальцев, а затем ладоням. Посмотрел мне в глаза и подчинил меня.

А потом он поцеловал мои шрамы.

— Это не имеет значения, — пробормотал, прикасаясь к моей коже. Его пальцы прикоснулись к порезам, исцеляя вены под ними.

— Лишь одно имеет значение.

— Что? — прошептала я.

Он посмотрел на меня сквозь длинные, темные ресницы, все еще держа мои руки в своих.

— Убийство Джуда.