Глава 46. Мне казалось, что тяжесть моего мира растворилась в этом поцелуе

Мне казалось, что тяжесть моего мира растворилась в этом поцелуе.

Он не был легким, как другие. Он был возбуждающим и порочным. Невероятным.

И Ной всё ещё был здесь.

На мне была глупая усмешка до самого возвращения на пристань; я не могла прекратить улыбатья и не хотела этого. После того, как мы оба вернулись в нашу нормальную одежду и я вернула ожерелье его матери, чтобы оно оставалось в безопасности, мы решили, что это было:

Я была права. Что—то изменилось во мне, когда мы поцеловались.

Но Ной тоже был прав. Я не причинила ему боли, как я была уверена, что причню.

Я не знала, было это, потому что он услышал что—то вовремя, это изменение, может быть, или было это, потому что я действительно не могла причинить ему боль, просто, как он сказал. Я была взволнована, что с ним всё было хорошо, очевидно. Настолько безумно. Но он покачнул немного мою уверенность воспоминанием... я не могла не удивиться, может быть, после всего этого, я мечтала, или воображала, или представляла, первый наш поцелуй в его постели. Я сказал об этом Ною, но он взял мои руки, посмотрел мне в глаза и сказал, что мне следует доверять себе и своим инстинктам тоже. Я попыталась сказать ему больше, но затем он снова поцеловал меня.

Я могла бы провести остаток моей жизни, целуя его, подумала я.

Я была жизнерадостной остаток выходных. Мы ответили на один вопрос, но это был счастливый ответ. Мне хотелось верить, что после всего, что пришлось пережить, я заслужила это.

Ной тоже казался другим. Он рассказал мне, что выступил посредником в сделке по покупке ленты безопасности от людей с карнавала, чтобы выяснить была ли Рослин Феррети подкуплена, и елси да, то кем. Он также хотел слетать в Провиденс и выяснить больше, чем удалось следователю, чтобы увидеть мог ли он найти больше о Джуде самостоятельно. Я была рада отпустить его. Ничего не случилось с тех пор, как Джон начал присматривать за домом, и я не нуждалась быть с Ноем каждую секунду. Поддельные слова гадалки имели меньшее значение теперь, когда я знала, что не могу причинить ему боль, и поэтому я, в свою очередь, меньше беспокоилась о них. Я не чувствовала страха.

Я чувствовала свободу.

Руки Ноя задержались на моей талии, когда он поцеловал меня на прощание в ночь на воскресение, и я улыбнулась из—за двух кулонов, которые висели у него на шее. Я любила, что он носил и мой кулон для меня.

Моё хорошее настроение было очевидно для всех, в том числе и для родителей, по—видимому.

— Мы действительно гордимся тобой, Мара, — сказал мой отец, отвозя меня в Горизонты в понедельник утром. — Твоя мама и я говорили о больнице на этой неделе, и мы решили, что если ты не хочешь, тебе не обязательно идти.

Больница Горизонтов; часть оценки, я подписалась под этим... чтобы увидеть, подходила ли мне лучше стационарное, чем амбулаторное лечение. Я совсем забыла об этом, но теперь я подумала, что это не имеет значение, потому что мне не нужно было туда идти.

Я была в шоке, но и в восторге от такого развития событий.

— Что привело к этому?

Папа покачал головой.

— Мы никогда не хотели, чтобы ты жила где—то ещё. Нам нравится, когда ты домаЮ малыш. Мы просто хотели, чтобы ты была здоровой и в безопасности.

Достойная цель. У меня не было возражений.

Дело в том, что счастье, к сожаление, не длится вечно.

Когда я вошла в Горизонты мне вручили лист, который, как оказалось, был тестом. Психопат тест, если вопросы были без каких—либо указаний. Было очевидно, какой ответ тебе следует поставить, когда будет предложено выбрать... эти тесты всегда такие... поэтому я ответила благосклонно, выросло некое беспокойство, поскольку большинство моих реальных ответов были не настолько хорошими.

Лжёте вы или манипулируете другими, когда это удовлетворяет ваши потребности или вы получите то, что вы хотите?

А) Иногда

Б) Редко

В) Часто

Г) Никогда

Часто.

— Редко, — отметила я.

Чувствуете ли вы, что правила общества не относятся к вам, и вы будете нарушать их, когда захотите?

Иногда.

— Никогда, — выбрала я.

Говорите ли вы легко о вашей проблеме без чувства вины?

Часто.

— Редко.

Убивали ли вы животных в прошлом?

Иногда, мне очень не хотелось признаваться.

— Никогда, — выбрала я.

И он закончился. но я пыталась, что бы моё настроение не скисло. Когда я села в группе, я была в состоянии поддерживать свой золотой пузырь немного дольше, несмотря на то что крошечные страдания каждого продолжали нажимать на него. Я придирчиво сжала рот и убедилась, что мой внутренний монолог остался внутренним, я не хотела сорвать мою путёвку в жизнь из стационарного лечения.

Джейми выглядел так, будто у него сегодня было трудное время для совместных шуток сегодня насчёт стандартной самовлюблённой речи Адама, поэтому, когда мы расстались на закуску, я взяла преимущество.

— Я ненавижу этого парня, — сказал я, хватая печенье.

— Да, — всё, что я услышала от него, это было довольно нехарактерно. Он наполнил стакан водой и пил её очень медленно.

Я села на диван рядом с ним.

— Кто умер? — спросила я.

Тонкая плёнка пота образовалась у него на лбу, которую он вытер его рукавом.

— Анна Гринли.

— Подожди... Анна из Кройдена?

— Она самая.

Я смотрела на него ошарашенно, ожидая изюминку. Хатем поняла, что её не было.

— Серьёзно? — спросила я тихо.

— Упала с путепровода. Пьяная.

— Я... — Но я не знала, что я. Я не имела понятия, что сказать. Ты говоришь, что тебе жаль, когда кто—то теряет человека, которого они любят. Не человека, которого они ненавидят.

— Да, — сказал Джейми, хотя я ничего не сказала. Он выглядел нехорошо.

— Ты в порядке? — спросила я мягко.

Он пожал плечами.

— У меня болит желудок. Не сильно.

— Ну, теперь ты всё испортил, — сказала я небрежно, прилагая все усилия, чтобы притвориться. — Я планировала соблазнить тебя в кладовке. — Я указала. — Вот здесь.

Безрадостная улыбка появилась на губах Джейми.

— Мы слишком невесёлые для проклятого любовного треугольника.

Это был мой Джейми.

Спустя минуту молчания, он сказал:

— Ты знаешь, как то и дело появляются новости о детях, затравленных до самоубийства?

Я знала.

— Кто—то всегда говорит "Ребёнок имел в виду", "Дети есть дети". Что всегда означает, что из ребёнка обязательно когда—нибудь вырастет хулиган. — Мышцы его челюсти напряглись. Его взгляд сфокусировался и был далеко. — Я не думаю, что они делают это. Я думаю, что ребёнок хулиган превращается во взрослого хулигана, и меня бесит, что я чувствую грусть от того, что ушёл один из них. Анна была как... как социальный террорист, — сказал он, глядя в пол. — Эйден тоже. — Его ноздри раздувались. — Я был в этой клоаке с ними в течении семи лет, и там было много... чего—угодно. Давай просто скажем, из меня выбивали дерьмо и имели меня, несправедливо выгнали из школы, что может быть хуже.

Волна чего—то пробежала по его лицу, но он ничего не сказал.

Я попыталась поймать его глаза.

— Страдания не бывают весёлыми, если ты держишь их при себе.

— Разве это не правда, — сказал он, но не поднял глаз. — Мои родители спросили, хочу ли я пойти в какое—нибудь другое место в девятом классе, но... — он махул рукой — ты знаешь, это не имеет значения. Всегда есть один, два или пять из них, а я был коротким, и ботаником, и меньшиством в каждом из основных направлений, и это было достаточным основанием, чтобы ей поверили. — Он выдохнул через нос. — Но ты знаешь, какими были их реальные проблемы со мной? Я никогда не хотел быть одним из них. Вот, что беспокоило хулиганов больше всего.

Джейми смотрел на пустой стакан в кулаке, сжимая его крепко.

— Конечно, ты не можешь сказать всего этого вслух, иначе люди будут дразнить тебя и называть тебя монстром.

Я подумала о небольшом количестве вопросов, которые я честно ответила сегодня утром и подтолкнула моего друга плечом.

— Не меня. Я делала психопат тест этим утром. Я получила только три из десяти не—психопат результата.

— Это много. — Слабая полуулыбка мелькнула на лице Джейми, углубляя его ямочки, а затем ушла. — Я уверен, что она искупила свой поступок или два, и её семья или льстивые друзья будут сильно скучать по ней. И если бы она сейчас сидела здесь и говорила бы обо мне, я бы, наверное, оснастил своё повествование, как мавр, чтобы украсть все сердца дам. — Он пожал плечами. — Я просто не могу набраться энергии, чтобы чувствовать себя дерьмого. Я действительно не хотел. Она не хотела бы моей жалости, даже если бы она была у неё. Ты знаешь?

— Я знаю, — сказала я, потому что действительно знала.

Он посмотрел на стену перед нами, на смешном мотивационном плакате орёл скользил по воде, торжественно сжимая рыбу в когтях.

— Немного темноты для милого Джейми?

— Нет, — сказала я.

— Нет?

— Твоя любовь к Эболе даёт мне чаевые, — объяснила я. — И ты не был таким уж коротким.

Он слегка наклонил голову с соответствующей улыбкой. Затем он встал.

— Я собираюсь пойти вырвать сейчас. Наслаждайся печеньем.

Джейми ушёл, но я просто сидела здесь, смутно ощущая тошноту.

Его слова отперли что—то внутри меня, и изображения тупиков подпрыгивали в моём сознании.

Моралес. Смогла бы убить я её, если бы знала, что я делаю? Нет. Но мне было печально от того, что она умерла?

Жестоко, честного ответа не было. Мне было жаль, что я могла бы убить её, но я не думала о ней совсем.

И хозяин Мэйбл. Если бы он был жив, её могло бы не быть. Или она страдала бы до сих пор, заражённая личинками, которые употребляли её тело, пока она медленно умирала. Но так как он был мёртв? Она была излечена, и плотная, и счастливая, и любимая. Её жизнь стоила больше, чем его.

А потом, конечно, был Джуд. Который загнал меня в ловушку. Подтолкнул меня. Заставил меня. И

мучил меня теперь, когда он не был мёртв, в конце концов.

Я не жалела, что пыталась убить его. Я жалела, что он до сих пор жив. Я бы убила его снова, если бы у меня был шанс.