Гераклит

Другим представителем религиозной философской мысли конца VI в. является Гераклит, один из величайших и ориги­нальнейших мыслителей древности. Он жил в Эфесе в эпоху политического упадка Ионии; ее разъединенные города про­должали враждовать и соперничать, несмотря на иноземное иго, которому они подпадали один за другим. Да и внутри каждого из них усобица пустила глубокие корни, и окончательное кру­шение подготовлялось внутренней борьбой партий.

Гераклит был именитейшим эфесским гражданином и, как старший в роде эфесских кодридов, имел право на сан "царя" (басилевса), с которым связывались некоторые уцелевшие по­четные отличия и богослужебные функции, – он видал таинства Элевсинской Деметры (Ctrabo XIV, 632 – 633). По-видимому, философ мало дорожил "царством" такого рода; он уступил царскую порфиру своему младшему брату и вовсе удалился от общественных дел отчасти из отвращения к демократии родного города, отчасти следуя своему философскому призванию. По преданию, он жил отшельником, изредка появляясь среди сограж­дан, возбуждая внимание своими странностями и желчными выходками.

Ненависть Гераклита к демократии есть черта историческая, оставившая следы в уцелевших фрагментах его книги. Он протестует против господства толпы, против тирании боль­шинства: "для меня один – десять тысяч, если он лучший" (fr. 49), говорит он; "закон – слушаться совета одного"(fг.ЗЗ); "эфесянам стоило бы перевешать у себя всех совершеннолетних за то, что они изгнали лучшего из своей среды – Гермодора, говоря: из нас ни единый да не будет наилучшим, а коли нет, так пусть (будет) в другом месте и у других" (121). Но в аристо­кратизме Гераклита говорит не одно личное раздражение или сословный предрассудок, а убеждение, которое мы находим и у

142 Кн. С. Н. Трубецкой. Курс истории древней философии

многих других "лучших" людей Греции: он убежден, что власть должна принадлежать по праву немногим "лучшим", а не боль­шинству худших: этого требует общее благо и высшая справед­ливость. Неравенство представляется Гераклиту общим естест­венным законом, и эгалитарные стремления толпы, которая не терпит превосходства, являются ему преступными и достойными казни.

Отрицательное отношение Гераклита к толпе, та "мизан­тропия", о которой говорят его биографы, тесно связаны с глу­боким сознанием суетности человеческой жизни, неразумия ее стремлений, бессмыслия тех целей, которые она себе ставит. Это сознание – обратная сторона его философии, его стремления к "мудрости", к познанию истинного смысла, разума вещей, ко­торый правит Вселенной. Как Соломон, он верит, что кроме этой мудрости все тлен, все суетно и преходяще, а люди ставят себе целью именно тленное и в жизни ищут только чувственных благ, руководствуясь телесными желаниями или предрассудками. "Родившись, они стремятся жить, чтобы затем умереть, или, лучше сказать, успокоиться, и оставляют детей в уделе смерти" (fr. 20). Обычные стремления людские и стремления философа, который оставляет все, чтобы искать "единое мудрое, от всего отрешенное", – относятся друг к другу как временное и вечное. Попытка сближения посредством философской проповеди могла только показать Гераклиту степень его отчуждения оттех, к кому он обращался. Слышат ли люди вечное "слово" или нет, они одинаково его не разумеют, даже там, где они делают неумелые усилия, чтобы его понять; а прочие сами не знают, что они делают наяву, как не помнят того, что делали во сне (fr. 1). Поэтому ложны все человеческие суждения о добре и зле, о правде, о природе ве­щей; ложны их мнения и оценки, которые определяются ходя­чими воззрениями толпы; ложны их религиозные верования, вну­шенные суеверием или россказнями невежественных аэдов, пов­торяющих Гомера и Гесиода.

Задача философа – в том, чтобы познать истинный смысл существующего и осмыслить собственную жизнь. В философии Гераклит видел откровение этого сокровенного смысла, и она

Глава V. Гераклит 143

получает у него глубокое религиозное значение. В отличие от грубых таинств, распространяемых среди народа, с их неприс­тойными и суеверными обрядами, она одна дает человеку истинное посвящение в тайну жизни и смерти. Религиозное движение VI в. нашло в Гераклите могучий отклик. Пантеизм орфиков, загробные чаяния, представления о божественной при­роде нашего духа, о соединении с божеством – очищаются в его философии, получают в ней новый смысл и оригинальное раз­витие. Но, несмотря на религиозный строй своей мысли или, ско­рее, благодаря ему, Гераклит расходится с народной верой, про­тестует против форм народного культа, и в особенности против культов мистических. Он восстает против почитания изобра­жений и храмов, против почитания усопших (fr. 96), против кровавых жертв, грязью которых люди думают смыть собст­венную грязь (fr. 5), и он грозит посмертной карой именно "полу­ночникам, волхвам, вакхантам, мэнадам, мистам... ибо не свя­щенно творится посвящение в таинства, почитаемые у людей за таковые" (fr. 14).