Если у женщины есть медицинские показания к аборту? Если она очень больна?

Рассмотрим и этот вопрос.

«Если ей нельзя рожать, значит, когда она соединяется со своим супругом, она совершает преступление. Существует понятие «недееспособный человек». Такому человеку запре­щено регистрировать брак. Если по каким-то причинам, не умственным, а чисто физиологическим, женщине нельзя ро­жать – значит, ей нельзя выходить замуж, потому что в бра­ке естественно предполагается рождение детей. Если нельзя рожать, надо нести это как крест. Хочется ребеночка – пожа­луйста, есть детские дома, многодетные семьи. Можно взять на воспитание, помочь. Так бывало всегда: например, в се­мье три дочери выходили замуж, а одна нет – и она являлась нянькой для других. Не всем же нести крест замужества и ро­жать детей. Кто-то и иным путем идет»[150].

Теперь разберем вариант, ко­гда болезнь выявилась именно при беременности (а не ко­гда беременеет женщина, которая заведомо знает, что ей рожать нельзя). Список показаний к аборту довольно боль­шой. Но вдумаемся: что такое аборт? Правильно: убийство человека. Послушайте, как звучит фраза «Медицинские по­казания к аборту», если мы заменим слово «аборт»: «Меди­цинские показания к убийству другого человека». Абсурд!

Значит, это вопрос не медицинский. Это вопрос нравст­венный. Да, врач должен рассказать женщине о том, чем ей грозят вынашивание беременности и роды, но он дол­жен дать правдивую информацию и о том, что из себя пред­ставляет ребенок на том или ином сроке беременности. А решать должна уж женщина сама, вместе с мужем. Когда я произнесла эту фразу однажды на собрании акушеров-ги­некологов в женской консультации Москвы, одна из врачей воскликнула: «Расскажи ей все! Она, чего доброго, возьмет да и оставит ребенка!»

Есть такая птичка трясогузка. Идешь по дороге, а она впереди тебя скачет близко-близко, рукой можно дотянуться. Это она, рискуя своей жизнью, уводит от гнезда, от птенцов. Это инстинкт материнства. Он при­сущ не только птичке, но и такому высшему существу, как человек. Поэтому и испугалась врач: «Чего доброго, возьмет и оставит...»

Представьте себе такую страшную картину: война, мать, дитя и враг с автоматом. Как вам кажется, что будет делать женщина, когда на нее наводят автомат: поднимет ребенка и прикроется им, или спрячет его за спину, изо всех сил удер­живая, чтобы он не высунулся случайно?

И еще надо знать, что любой, даже самый лучший врач ни­когда не даст 100 % гарантии, что все закончится обязательно трагедией. Один священник, служащий в церкви около 25 лет, говорил, что за всю его многолетнюю практику было около 10 случаев, когда он благословлял своих прихожанок постра­дать за своего ребеночка, идя на смерть (врачи предполага­ли, что они умрут родами). Ни одна из них не погибла, все родили хороших деток.

«Из тех случаев, о которых мне известно – а в храм часто приходят женщины от врачей и говорят: «Мне рожать нельзя, потому что я умру», – я не знаю ни одного действитель­но окончившегося смертью. Врачи обычно просто предпола­гают, но жизнью и смертью распоряжается не врач, а Бог. И Господь всегда может дать силы просящему. Но допустим, что женщине действительно грозит смерть. Хорошо и благород­но, когда взрослый человек, защищая жизнь другого, отдает свою. Мы обычно прославляем таких людей как героев, во время войны таким дают ордена. Это, собственно, и есть че­ловеческий поступок. Ведь продлить себе жизнь ценой убий­ства собственного ребенка равносильно тому, чтобы матери съесть своего младенца – такие случаи были, например, в осажденном Ленинграде. Когда мать хочет сохранить свою жизнь за счет дитя – это каннибализм. Лучше ей положиться на Бога и надеяться остаться в живых. Кроме того, возникает такой вопрос: если женщине угрожает смертельная опасность при родах, значит, родовая жизнь ей противопоказана? Нель­зя ведь убивать собственных детей и такой ценой доставлять себе радость полового общения? Это преступно так же, как, ради того чтобы доставить себе радость обладания имуществом, начать грабить»^[151].