ГЛАВА 24. В конце 1981 г. мы снова стали собираться в поездку, чтобы повидать Бабу

В конце 1981 г. мы снова стали собираться в поездку, чтобы повидать Бабу. Мы чувствовали, что очень важно провести каникулы с Шейлой, нашим зятем и внуками, поэтому решили уехать по возможности скорее после Рождества.

По какой-то неизвестной причине я стала беспокоиться по поводу того, что Баба может отсутствовать, когда мы приедем в Бангалор. Меня преследовало воспоминание о том, что Он часто ездит в Мадрас, чтобы присутствовать на празднике Понгол в январе, как это было в первый раз, когда мы были там. Я попыталась вспомнить дату Понгола в этом году во избежание потери времени из-за отсутствия Бабы. Но к тому времени, когда мы были готовы выехать, я все еще не знала ее.

И действительно, как только мы прибыли в Бангалор, первой новостью, которую мы услышали, было сообщение о том, что Баба собирается уехать в Мадрас, чтобы посетить чрезвычайный съезд работников Сева Дал. Итак, мое предчувствие, что Он собирается в Мадрас, было правильным, хотя предлог для поездки был иным, чем тот, о котором я думала. Мы ничего не могли с этим поделать, поэтому я поняла, что должна постараться расслабиться, передать все в Его руки и принять все последствия.

Когда мы приехали в Его дом, то обнаружили, что женщинам больше не разрешается сидеть в передней комнате. Женщины, которые жили в доме и в поселке, вместе с ежедневными посетителями были отправлены за толстый занавес, где они толпились в жарком, темном и душном пространстве. Теперь только мужчинам разрешалось сидеть во внешней комнате, поэтому Сидней занял свое место, как обычно, вместе с другими мужчинами, тогда как я попыталась найти место в переполненной задней комнате. Когда я вошла, оказалось, что она уже заполнена до отказа женщинами, плотно сидящими на полу. Позже я заметила, что для того, чтобы хоть мельком увидеть Бабу, все они стараются занять место в первых рядах по возможности ближе к занавесу, надеясь посмотреть сквозь отверстия в центре и по краям всякий раз, как Он проходил мимо другой стороной. Этот занавес был толстым и непрозрачным и проходил от стены до стены, отделяя эту площадь от передней веранды, где мужчины свободно передвигались и выходили наружу на свежий воздух, пока Баба давал даршан.

Я надеялась, что у меня будут время м возможность продолжать писать книгу, пока я нахожусь с Бабой. Когда я втиснулась в пространство, едва достаточное для того, чтобы сесть, я с неохотой пришла к заключению, что должна оставить всякую мысль о том, чтобы писать в таких условиях.

То первое утро было сплошным ужасом. В комнате было не только жарко и душно, но постоянно курились благовония. Мне было трудно дышать и думать, голова у меня просто раскалывалась, так сильно она болела. Как-то раз Баба приподнял занавес, оглядел всю картину и побранил собравшихся женщин, спросив, сколько яиц мы снесли, указывая на то, что мы ленивы и сидим подобно наседкам, высиживающим яйца.

Днем, по возвращении с ланча в гостинице, я решила сесть снаружи дома на открытом воздухе. Однако я вскоре обнаружила, что там имеют привычку собираться мальчики из колледжа, вероятно, надеясь хоть мельком увидеть Бабу, когда Он входит в дом и выходит из него. Я перешла на другое место, но когда начали подходить женщины, то некоторые из них предупредили меня, что я не могу оставаться там. Я отодвинулась дальше и, наконец, нашла дерево, стоящее довольно далеко от места, где собирались мальчики, но все же близко к дому. Мне, конечно, дышалось гораздо легче, и моя головная боль стала проходить, поэтому я начала писать. Однако я ощущала смутное беспокойство по поводу своего решения и часто смотрела на окна Бабы, мысленно прося подать мне знак, чтобы показать, одобряет ли Он мое сидение снаружи на свежем воздухе, где я могу писать книгу о Нем, или я должна сидеть внутри вместе с другими женщинами.

Через некоторое время началось поистине стихийное массовое движение, так как мальчики стали бегать во всех направлениях прямо под окнами дома. Я подняла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как Баба отодвинул занавески и, поводя головой, обозревает всю картину внизу. Так вот, почему мальчики предпочитали собираться в том месте! Я быстро поняла, что Баба неизбежно заметит меня, и почувствовала себя слишком на виду. Ирония судьбы: я, которая всегда старалась избегать привлекать к себе внимание, теперь буквально напрашивалась на него! Я мысленно послала Бабе просьбу дать указание, где я должна сидеть; и если в жаркой комнате, то не будет ли Он так добр и не поможет ли Он мне избежать головной боли, усиливающейся жары и паров ладана? Вскоре Он исчез из окна и вышел на свой дневной обход, а я сосредоточилась на писании, пока не угас день.

На следующее утро я решила попытаться снова сесть в переполненной комнате, надеясь, что Баба услышал мою мольбу о помощи. Казалось, стало еще жарче, толпа была гуще, а ладан имел еще более резкий и удушливый запах. Но к моему великому удивлению, я обнаружила, что могу дышать, и мне удалось высидеть три или четыре часа без головной боли благодаря Бабе. Я получила ответ. С тех пор я решила сидеть в доме, пока Он не даст другое указание.

На следующее утро мой муж смог передать Ему пачку писем и документов, которые он привез с собой и которые касались американской организации. Сидней рассказал мне позднее, что Баба спросил, где я, и велел передать, что повидает меня. Это, очевидно, означало, что я должна оставаться поблизости в комнате, где меня легко найти, когда Он решит увидеться с нами. Я с облегчением узнала, что делать, и молча поблагодарила Его за послание. С тех пор Он давал мне лишь едва достаточные указания своей воли.

Очень скоро начали ходить слухи, что Баба вскоре уедет в Мадрас. У меня снова упало сердце при мысли о том, что придется ждать Его возвращения, потому что я знала, что гости в Его доме не должны пытаться следовать за Ним без Его приглашения. Его отсутствие сократило бы время пребывания с Ним, вот почему, как я знала точно, я так усиленно старалась установить дату Понгола. Наконец, я решила использовать это в качестве испытания, чтобы определить, в состоянии ли я отдать всю ситуацию в Его руки, доверить Ему позаботиться обо всем и принять все то, что случится. Для того, чтобы помочь себе постоянно помнить об этом, я стала петь шепотом, как мантру, слова "Отдача, вера и принятие".

Сидней ежедневно встречался с д-ром Бхагавантамом, чтобы обсудить различные вопросы, касающиеся американской организации. Баба присоединялся к ним время от времени, чтобы сделать замечания и выдвинуть предложения, и, наконец, решил, что некоторые вопросы следует обсудить с Индулал Шахом, главой Всемирного совета, который живет в Бомбее. Баба спросил Сиднея, планируем ли мы остаться на достаточно длительное время, чтобы сопровождать Его в Мадрас, а оттуда — в Бомбей, где будут обсуждены все вопросы и разработана программа. Сидней сказал, что будет счастлив принять это предложение. Тогда Баба сказал ему, что скоро выедет в Мадрас и что мы должны полететь с Ним самолетом. Он добавил, что места нам будут заказаны заранее и наши билеты будут ждать нас в аэропорту, как только дата будет точно определена. Когда я услыхала о предложенном плане, то испытала сильное волнение. Нам никогда не предоставлялась привилегия лететь с Бабой, поэтому это будет новым опытом и, что более важно, даст нам возможность провести время рядом с Ним вместо того, чтобы коротать это время, пока Он будет в Мадрасе.

Вскоре до нас дошли слухи, что надвигается бундх, или забастовка, работников авиалиний. Я слыхала, что в прошлые годы всякий раз, как вспыхивали забастовки, они обычно сопровождались насилием и грабежами. Я знала также, что многие последователи попытаются следовать за Бабой в Мадрас, чтобы получить больше даршана. Так как Баба вполне отдавал себе отчет в этом, он, вероятно, отменит или отсрочит свою поездку, пока не закончится забастовка и снова не станет безопасно путешествовать, вместо того, чтобы подвергать своих последователей возможной опасности. Следующей новостью, которую мы услышали, было официальное заявление о том, что будет лишь однодневная забастовка протеста. Она должна была произойти в именно в тот день, когда Баба и Его группа должны были вылететь в Мадрас, поэтому этот план пришлось бы отменить, так как ни один самолет не взлетит в день забастовки.

Эти многочисленные изменения держали всех в напряжении. Поедете ли Баба в Мадрас или отменит свою поездку? Это практическим уроком отдачи и терпения. Хотела бы я знать, как я могла бы действительно расслабиться, сдаться, поверить и принять то, что, в конце концов, случилось, вместо того, чтобы остаться привязанной к тому, чего хотела. В этом году это был, по-видимому, главный урок. Мы все хотели подождать до тех пор, пока не услышим от самого Бабы, что Он намерен делать.

Днем позже Баба пригласил молодую женщину с Запада на беседу и дал мне знак следовать за Ним. Его первым вопросом ко мне был вопрос о здоровье Шейлы. К счастью, у меня было ее письмо для передачи Ему. Когда я передала письмо Бабе, то поблагодарила Его за ее исцеление и сказала о том, как она благодарна за помощь. Он взвесил ее письмо в руке, затем поднял глаза, широко улыбнулся и сказал: "Свами очень счастлив, очень счастлив".

Он поговорил с молодой женщиной некоторое время, а затем внезапно повернулся ко мне и заявил: "Моя поездка в Мадрас отменяется". Я спросила с явным разочарованием: "Это означает, что мы не будем путешествовать с тобой в этот раз?" С широкой улыбкой, поймав меня на сожалении о неосуществленном желании, Он сказал: "О нет, поездка лишь откладывается", — и засмеялся при виде облегчения, явно написанного на моем лице.

Пару дней спустя нас пригласили на беседу, во время которой д-р Бхагавантам выполнял функции переводчика. Как только мы вошли в комнату и заняли свои места на полу у ног Бабы, Он повернулся ко мне и заговорил по-английски. Я подумала, что Он сказал: "И как же произошел угон самолета, миссис Кристал?" Я решила, что, должно быть, неправильно поняла, поскольку это случилось восемь лет назад. Поэтому я была уверена, что неправильно поняла Его слова и тогда попросила Его повторить вопрос. Он ответил, но таким тоном, что стало ясно, что я не ослышалась в первый раз. Я все же не знала, что ответить, но Он не ждал моего ответа. Он быстро начал детально описывать весь случай, включая и реакцию каждого из нас, даже повторяя слово за словом все, что мы сказали друг другу. Это выглядело так, будто Он был в самолете с нами в то время. Невозможно было поверить в такую возможность; это было то, чего не смог бы сделать ни один обычный человек. Явно наслаждаясь нашим изумлением, Он небрежно сказал д-ру Бхагавантаму, что самолет был заполнен Его любовью. Потом, повернувшись опять ко мне, спросил: "Не так ли, миссис Кристал?" Затем Он заверил нас, что именно Его любовь спасла самолет и всех в нем. Так, в прозаической манере, Он подтвердил то, что, думаю, случилось, когда я услышала в моей голове Его голос, который велел мне послать любовь к угонщикам, и я ответила, что направлю к ним Его любовь, если Он вольет ее в меня. Когда это воспоминание промелькнуло у меня в голове, Он улыбнулся и, кивнув головой, сказал: "Да, я слышал тебя". Итак, теперь, через восемь лет я, без сомнения, знала, что я не вообразила себе это. Я действительно слышала Его голос, и Его любовь действительно проходила через меня к угонщикам, и это, как Он подтвердил сейчас, действительно отвело несчастье. Со слезами, звенящими в голосе, я смогла только сказать: "Благодарю тебя, Баба, за удивительный подарок в виде спасения нас всех и за теперешнее подтверждение, что все то, что я испытала, было правдой".

Затем Он стал меня бранить мягко за то, что я не всегда верю, что Он действительно посещает меня в моих снах. Я понимала, что под снами Он подразумевает также видения или мечты во время моей работы. Я согласилась с Ним, что Он абсолютно прав, и признала, что, боюсь, могла лишь воображать, что тот, кто являлся мне, был действительно Он. Он заверил меня в том, сказав: "Нет. Не твое воображение. Я действительно приходу. Ты должна верить в это. Я всегда с тобой, когда ты работаешь". И снова, все, что я смогла сделать, так это только поблагодарить Его от всего сердца за то, что Он успокоил мою душу и устранил опасение, что мое внутреннее видение Его было просто моим представлением желаемого.

Затем Он обратился к книге о моей работе и сказал, что она будет издана в Англии в мае, а не в сентябре, как предполагалось. Затем Он сообщил мне, что я напишу три книги. Я спросила, есть ли что-нибудь, что Он хочет, чтобы я сделала, и со снисходительным смехом Он ответил: "Ты делаешь вполне достаточно, — а после значительной паузы добавил, — для твоего возраста".

Мы привезли большую пачку писем от последователей, многих из которых беспокоились по поводу различных предсказаний катастрофического землетрясения вдоль побережья Калифорнии. Я воспользовалась этой возможностью, чтобы спросить Бабу, правы ли они. Он заверил, что это будет не катаклизм, как в некоторых предсказаниях, а произойдет несколько мелких землетрясений, и они снимут давление, которое накапливается внутри земли. Он добавил, что одна из причин Его нынешнего воплощения — предотвращение катастрофических стихийных бедствий.

Затем я спросила Его о тех травмах и несчастных случаях, которые выпали на мою долю за последние несколько лет. Он кивнул головой и сказал, что это было тяжело, и повторил: "Очень тяжко, очень тяжко", — с огромным состраданием и сочувствием. Затем Он объяснил, что они предоставили большую возможность, чем жизнь в качестве садхаки (стремящегося к духовности), заучить уроки терпения, терпимости, выдержки и стойкости.

Из этих замечаний я поняла, что вместо того, чтобы жаловаться на судьбу и выражать недовольство по поводу наших проблем, как мы все склонны делать, Он предлагал нам спросить себя, что мы можем извлечь из них.

Как обычно, Он расспросил о внуках и пообещал сотворить медальон для нашего маленького внука Брайана. Он упомянул о том, что тот всегда хватает мой кулон и должен иметь свой собственный. Затем Он дал нам советы по личным вопросам и указания в отношении некоторых аспектов моей работы. В нем мы нашли прекрасное сочетание отца и матери для нас обоих.

На следующий день со мной произошел странный случай, но чтобы понять его значение, я должна описать то, что произошло со мной ранее. В течение нескольких последних лет мои видения становились все более интенсивными и многозначительными. Много раз Баба являлся на внутренних уровнях сознания, чтобы дать указания и некоторые объяснения. Во время одного из сеансов, как только я закрыла глаза, Он появился перед моим внутренним взором и дал знак следовать за Ним. Я чувствовала себя так, будто была с Ним в Индии. Он повел меня к рядам ожидающих даршана в Путтапарти, сделал большой крюк вокруг мужских рядов, а затем начал ходить туда и сюда на женской стороне. Он спешил вперед, часто оглядываясь, чтобы удостовериться, что я еще следую за Ним, и подзывал меня взмахом руки. Наконец, Он остановился перед индуской, на коленях у которой растянулся нелепо выглядевший мальчик лет десяти. Его голова неудержимо моталась из стороны в сторону, ноги он держал вытянутыми перед собой, а руки неистово молотили по голове. Я видела таких детей, приводимых их родителями на даршан к Бабе в отчаянной надежде, что от вида Бабы последует исцеление, что Баба, возможно, коснется их или, еще лучше, материализует особую вибхути, чтобы вылечить их. Эта женщина не составляла исключения. Она явно была полна надежды. Как только Баба остановился перед ней, ее лицо осветилось, ее огромные молящие темные глаза наполнились слезами, и все ее тело приняло позу отчаянного призыва на помощь. Здесь Баба обернулся и спросил, хочу ли я, чтобы Он исцелил этого ребенка. Моим искренним ответом было: "О да, конечно, Баба". В ответ на это Он повернулся и, снова кивнув мне, чтобы я следовала за Ним, поспешил прочь. На этот раз мы, казалось, двигались без всяких усилий по воздуху с чудовищной скоростью, пока не приземлились в странном месте. Казалось также, что мы вернулись назад во времени. Он поспешил дальше, пока мы не подошли к тому месту, где двое мужчин творили суд над различными преступниками, стоявшими перед ними. Один из мужчин был явно судьей, а другой — его помощником. С явным наслаждением последний записывал на дощечке, как я предполагала, наказания. По испуганной реакции преступников я могла понять, что эти наказания были слишком тяжелыми, не соответствовавшими их преступлениям. Баба обернулся, чтобы удостовериться, что я понимаю смысл этой сцены. Эти двое мужчин перевоплотились: жестокий судья теперь заключен и подвергается мучениям в искривленном и беспомощном теле ребенка, находящегося на попечении своего бывшего помощника, ставшего теперь его матерью. Ей был дан шанс научиться состраданию, которого ей не хватало, когда она была помощником судьи, путем проявления заботы о своем скрученном и беспомощном ребенке.

Как только Баба увидел, что я поняла, то снова взлетел, взяв меня на буксир, и мы приземлились перед матерью с сыном. Он насмешливо посмотрел на меня и спросил: "Ты все еще хочешь, чтобы Я вылечил его?" Мои глаза наполнились слезами при виде Его бесконечной мудрости, а не из-за бедственного положения этих людей. Я печально покачала головой и сказала: "Нет, Баба. Не теперь". Он кивнул и улыбнулся, одобряя мое понимание Его позиции, заключающейся в том, что даже Он не станет вмешиваться в решение прошлых карм людей. Это лишило бы их возможности учиться на своих ошибках путем искупительного страдания в настоящей жизни.

Этот эпизод имел продолжение на следующий день после беседы. Это было воскресенье, день бхаджанов. Шейла попросила меня разыскать одну из ее подруг, которая собиралась быть там в то время. Я решила выйти и сесть в рядах для даршана в надежде встретить и представить ее некоторым женщинам с Запада. Я посмотрела вокруг и спросила, не видел ли ее кто-нибудь. Когда никто не ответил, я села, чтобы подождать выхода Бабы на даршан. Было очень приятно находиться на солнце и свежем воздухе вместе с другими последователями, чувствуя и видя их страстное желание увидеть Бабу. Воздух был наэлектризован их глубоким душевным волнением и предчувствием, когда они вытягивали шеи время от времени, чтобы посмотреть, не видно ли знакомой фигуры, проходящей через железные ворота.

Когда Он легко шел по земле, Его ноги, казалось, едва касались ее. Он подошел к ближайшему ряду на женской стороне недалеко от того места, где я сидела, и медленно двинулся вдоль него, принимая письма из многочисленных протянутых рук. Внезапно Он резко остановился. Я была потрясена, увидев, что Он стоит как раз напротив индианки, державшей на коленях мальчика, в которых я узнала тех двоих, виденных мною несколькими месяцами ранее. После краткой остановки, длившейся как раз столько времени, чтобы я могла узнать сцену, Он продолжил путь. Вновь я поразилась необъяснимым явлениям, происходившим вокруг Бабы и тем загадочным способам, какими Его послания достигают тех, кому они предназначаются. Итак, я не вообразила то странное внутреннее видение! Я ощутила, как меня затопил теплый поток благодарности при повторном подтверждении.

День или два спустя Баба сообщил, что решил поехать в Мадрас машиной на следующий день, но мы должны вылететь самым утренним рейсом, чтобы приехать в то же время. Нам сказали также, что билеты на самолет заказаны на наше имя и мы должны получить их перед отлетом. По прибытии в аэропорт мы сразу же пошли забрать наши билеты, но нам сообщили, что никто не заказывал их для нас. Вдобавок к нашему ужасу нас сказали также, что все билеты на этот рейс уже проданы. Снова мы столкнулись с испытанием наших веры и терпения. После нескольких бесполезных расспросов и телефонных звонков нас, наконец, вызвали и сообщили, что действительно для нас зарезервировано два места. Мы поспешно схватили наши билеты и сели в самолет как раз за минуту до того, как он должен был отправиться в Мадрас.

Гостиница, где мы остановились, находилась недалеко от Сундарама, центра Саи Бабы в Мадрасе, подобного Дхармакшетре в Бомбее. Мы были счастливы, что нам предоставилась возможность сравнить оба центра. Они были построены с одобрения Бабы преданными в каждом городе, однако весьма отличались стилем и расположением.

Вскоре мы обнаружили, что большинство мероприятий, включая даршан проходит в Сундараме, тогда как большие собрания проводятся в огромном зале в аббатстве, расположенном неподалеку. В наш первый день перед нами предстало поистине вдохновляющее зрелище толп последователей, потоком текущих по дороге к центру, и страстно желающих приветствовать Бабу и получить Его даршан.

В течение нескольких следующих дней мы могли наблюдать, как Баба ходит среди своих последователей подобно почетному гостю, посещая многочисленные и разнообразные мероприятия, на которых Его просили председательствовать. Поклонение всех мужчин и женщин, которые содействовали организации этих мероприятий, было весьма вдохновляющим. Они не пожалели никаких усилий, чтобы радушно приветствовать Его на Конференции Сева Дал, деятельность которой была так близка Его сердцу.

Баба ежедневно давал Даршан тысячам людей, которые толпились в надежде увидеть Его. Однако все шло гладко, без сучка и задоринки. Незадолго до начала мероприятия часто господствовал хаос, сразу же преобразующийся в требуемый абсолютный порядок, являющийся результатом Его материализации, буквально за несколько минут до времени, назначенного для очередного мероприятия.

Когда подошло время отъезда Бабы в Бомбей, нас снова предупредили, что мы должны получить наши авиабилеты в аэропорту. На этот раз не возникло никаких проблем. Билеты с забронированными местами ждали нас в кассе. Мы сели в самолет задолго до отлета, и когда мы заняли предназначенные нам места, я огляделась и поинтересовалась, где будет сидеть Баба. Незадолго до того, как самолет должен был взлететь, Он поднялся по трапу, сопровождаемый студентами из колледжа и некоторыми последователями. Волна возбуждения пронеслась по самолету, когда Его, одетого в знакомую оранжевую одежду, узнали. К моему огромному удивлению, Он опустился в кресло прямо передо мной, Его волосы были лишь в нескольких дюймах от меня, когда Он сел. О чем еще я могла бы просить, чем получать Его постоянный даршан, придающий энергию и наполняющий меня Его любовью на всем пути в Бомбей.

Как только самолет поднялся в воздух и были отстегнуты ремни, нам предоставилась восхитительная возможность наблюдать за людьми, выстроившимися в проходах, когда начала распространяться весть о том, что Саи Баба находится в самолете. Сложив руки в жесте уважения, они проходили мимо Него, неотрывно глядя на Его лицо. Некоторые из смельчаков перегибались через ученика, сидящего возле Него, в попытке коснуться Его ног, когда Он улыбался и благословлял каждого. Когда я наблюдала за текущим мимо людским потоком, меня смешило и трогало желание некоторых людей воспользоваться такой редкой возможностью пройти мимо Него несколько раз. На меня произвело глубокое впечатление то, как Он спокойно и безмятежно улыбался, разговаривая с кем-нибудь, приветствовал тех, кого узнал, — и все это с такой непринужденностью.

По прибытии в Бомбей мы снова окунулись в гущу событий, организованных огромной толпой последователей в этом городе под руководством г-на Индулал Шаха. Мы услыхали, что он вскоре будет праздновать свое шестидесятилетие, что, как мы уже знали, является очень важным событием в Индии. Нам сообщили, что Баба будет председательствовать на праздновании, поэтому мы были очень счастливы получить приглашение посетить его, хотя я не имела ни малейшего представления о том, насколько значительным это будет.

Служба длилась долго, с пением отрывков из Вед и с многочисленными огненными жертвоприношениями. Г-н и г-жа Шах совершили много символических актов, связанных со специальной пуджей. Так как это была также вторая брачная церемония, Баба материализовал очень красивое кольцо для г-на Шаха, украшенное девятью драгоценными камнями, представляющими девять планет, обеспечивающих их защиту. Для г-жи Шах Он материализовал мангала сутру.

Как только богослужение закончилось, Баба прочел лекцию, в которой Он обрисовал путь карма йоги, йоги действия. Он начал с определения общины как группировки людей и севы как служения общине, выполняемого отдельными лицами, из которых она состоит. Но предупредил, что сева бывает истинной только тогда, когда выполняется с состраданием, добротой и самопожертвованием. Он указывал, что человек имеет право на труд только для того, чтобы он способствовал очищению его собственного сознания. Но он не имеет права просить вознаграждение за этот труд. Он заверил своих слушателей, что служение общине — величайшая форма севы, и, так как она ведет непосредственно к освобождению, нет никакой необходимости в какой-либо другой садхане. Однако, предупредил Он, такое служение часто испытаниями, и привел в качестве примеров, как Магомета изгнали из Мекки за то, что тот учил поклонению Богу, и как Иисуса распяли на кресте за провозглашение сострадания истинной основой жизни.

Он также предостерегал, что, если такое служение осуществляется человеком, который думает о том, что он делает это, тогда то является его эго, которое заставляет его отказаться от просвещения и самореализации. Только в том случае, когда эго устранено, возможна внутренняя божественность во всем блеске и расцвете. Он проиллюстрировал эту точку зрения, уподобив наши сердца озеру, в котором можно ясно видеть отражение солнца только тогда, когда вода спокойна и прозрачна, а не покрыта плотным слоем ряски, что символизирует привязанность к мирскому и к отрицательным эмоциям типа зависти, ревности, алчности и многих других.

Он несколько раз похвалил г-на и г-жу Шах за следование по пути карма йоги с давних времен и за продолжение преданного служения организации Саи в этой теперешней жизни. Он уподобил пуджу, выполненную только что, зажиганию огня в машинном отделении. Союз огня в лице г-на Шаха и воды в лице его жены создает пар, который движет поезд, символизирующий организацию Саи, даже быстрее и лучше, чем раньше. Он сказал, что это празднование было одной из причин Его присутствия в Бомбее по этому случаю. Поэтому церемония, свидетелями которой мы только что были, — больше, чем личная пуджа для г-на и г-жи Шах в день его шестидесятилетия. Баба, по-видимому, имел в виду, что это было значительным событием и для всей организации.

Затем Он наметил в общих чертах шаги, которые мы должны сделать со дня рождения до шестидесятилетнего возраста, когда должны вновь посвятить свои жизни более ревностному служению. К семидесятилетнему возрасту мы должны ликвидировать плохие качества и предвкушать божественное наслаждение, переменив внешнее стремление к развитию на внутреннее. Таким образом, к восьмидесятилетнему возрасту мы должны стать примером для других и продолжать оставаться этим примером до тех пор, пока не исполнится сто лет.

Иначе говоря, на протяжении первых пятидесяти лет мы вовлечены в мирские дела. После этого мы должны постепенно обособиться и погрузиться в служение обществу, но в то же время продолжать выполнять все наши обязанности и долг в отношении подрастающего поколения. Он проиллюстрировал эту точку зрения, сказав, что хотя г-н и г-жа Шах имеют собственные обязанности и несмотря на то, что здоровье г-жи Шах не вполне удовлетворительное, они обособились от мирских привязанностей и посвящают свое время и энергию служению обществу и организации Саи. Вследствие такого служения их можно назвать истинными карма-йогами.

Затем Он указал на то, что все организации Саи берут свое начало в Бомбее. Он напомнил своим слушателям, что в Бхагавад-Гите Бог Кришна сказал, что Он придет как божественный Аватар с главной целью установления дхармы в то время, когда она ослабеет в результате безверия и беззакония, распространившихся по миру. Однако, добавил Он, не обязательно читать все семь сотен стихов. В самом первом стихе первое слово — " дхарма ", а последнее слово последнего стиха — "мама". Если сложить оба вместе, то получится " мама дхарма ", что значит "мой долг", а в более широком смысле — "Я должен выполнять свой долг". Эти стихи, между тем, содержат инструкции, которые учат людей, как выполнять их дхарму.

Он хвалил г-на и г-жу Шах не только за внимание к их дхарме, но и за нежелание выполнения этой шаштиабда пуджи, на которой настаивали другие последователи. Он сказал, что это было не только правильно, но и долг последователей настаивать на этом, так как то был способ показать их любовь и преданность при оценке бескорыстного служения Шахов.

Он побуждал всех тех, кто присутствует, принести жертвоприношения огню во время церемонии как напоминание об удвоении их усилий к повышению энтузиазма в деле служения обществу.Он рекомендовал последователям считать служение обществу более важным, чем служение себе. "Служение — это Бог, а труд — поклонение, что то де самое, если сказать, что долг — это Бог". Он напомнил всем, что г-жа Шах постоянно напоминала преданным о необходимости избавиться от лени и приступить к активному служению.

Он закончил на выразительной ноте, словами: "Поднимайтесь! Просыпайтесь! Приступайте к работе!"

Это было самым вдохновляющим событием, которое приобретало все большее значение для меня по мере того, как проходило время, и я начала понимать, что Баба подразумевал под теми словами и как можно применить их в моей собственной жизни.

Как и в Мадрасе, нам была предоставлена привилегия наблюдать Бабу в новом окружении. Нас пригласили посетить много разных мероприятий, которые дали нам представление о деятельности, которой так преданы последователи по все Индии. Сидней работал с г-ном Шахом и другими руководителями над вопросами, касающимися американской организации. Иногда Баба сидел и слушал, давая советы. Мы видели также, насколько расширилась Дхармакшетра со времени нашего короткого визита восемь лет назад.

Баба даровал нам беседу, на которой Он обсудил мою консультативную работу и книгу, которую я пишу о Нем. Я вручила Ему пачку отпечатанных на пишущей машинке страниц, представляющих собой первую часть книги. Он положил их на колени. Я спросила, есть ли у Него какие-либо предложения или замечания. Он ответил, что мне не потребуется никаких инструкций, так как Он укажет, как продолжать работу. Затем Он спросил, какое название я выбрала. Я ответила, что в виде опыта выбрала название "Отдача, вера и принятие". Он нахмурился и сказал, что это название слишком длинное и что Он подскажет мне более подходящее. Я поблагодарила и подождала, не скажет ли Он мне это название, но Он перешел к другим вопросам.

Сидней показал Ему кольцо, которое потерял и снова нашел, и добавил, что оно всегда сдавливает ему палец, из-за чего носить его неудобно. Баба попросил передать кольцо Ему и, когда взял его, спросил, хочет ли Сидней иметь изображение Ширди или Саи. Сидней немедленно ответил: "Саи Баба, пожалуйста", надеясь втайне получить кольцо, аналогичное оригиналу, хотя и более удобное. Однако Баба решил по-другому, так как после того, как Он зажал кольцо в руке и трижды подул на свой сжатый кулак, Он показал нам совсем другое кольцо. Оно имело золотую оправу, в которую было заключено ярко раскрашенное изображение Бабы на фарфоре.

Затем Он побеседовал о нашей личной жизни, обсудил нашу семью, изливая на нас свою любовь. Я спросила, когда Он хочет, чтобы мы вернулись. Он ответил: "Через год", — и затем добавил с улыбкой: "И привези с собой книгу". Когда Сидней упомянул, что наша годовщина приходится на следующий день, Баба ответил: "Да, знаю", — и добавил: "Это обручальное кольцо. Будьте счастливы".

Он встал, показывая, что беседа близится к концу. потому повернулся ко мне и велел ждать с другими посетителями, пока Он не принесет вибхути. Мы прошли по длинному спуску, чтобы присоединиться к группе, ожидавшей вызова на беседу. Через несколько минут мы увидели, как Он появился из одной из верхних комнат, неся большой конверт, в который Он деловито засовывал пакеты с вибхути, грозившие высыпаться, пока Он шел. Он продолжал заталкивать их назад и, казалось, плыл, а не шел по спуску к тому месту, где мы ждали. Затем с широкой улыбкой Он подошел ко мне и, вручая концерт, шутливо сказал: "Для моих преданных и твоих пациентов". Все, о чем я смогла подумать, так это о том, что Он, должно быть, прикоснулся к каждому пакету вибхути, пока спускался, и что я должна не забыть рассказать разным людям, которые их получат, что все они пропитаны Его любовью и энергией. Так закончился еще один визит. Он очень во многом отличался от любого из прежних.

В течение этого путешествия с Бабой я увидела новый аспект Его воздействия на людей. Я смогла наблюдать за Ним вместе с многочисленными влиятельными людьми, которых Он притягивал к себе и которые собирались вокруг Него тесной группой в каждом городе. Я начала понимать основу, которую Он закладывал под свою, им самим определенную, задачу, первоначальной очистки Своей собственной округи, как Он выразился, прежде чем переключиться на другие части мира по настойчивой просьбе своих многочисленных зарубежных последователей.

Если Он сможет закрепить преданное сотрудничество богатых и влиятельных людей в Индии, Он сможет гораздо быстрее произвести преобразования, которые Он наметил для этой страны. Он принимает людей такими, какие они есть, хорошие и не очень хорошие, зная, что, когда они принимают участие в реализации Его плана повышения уровня жизни масс, они также извлекают пользу из такой Севы, или служения. Медленно и незаметно это сделает их менее эгоистичными и более сострадательными по мере их все большего вовлечения. Этот аспект я назвала бы экзотерической или внешней организационной частью Его задачи.

Эзотерический аспект вовлекает гораздо больше людей и включает в себя лиц всех общественных слоев, которые ищут большего смысла в жизни, чем они могут найти в материальном мире. Не которые из них перенесли суровые испытания физического, эмоционального, умственного или духовного характера, но именно эти трудности заставили их искать дальше, вместо того, чтобы ввергнуть их в пучину жалости к себе или отчаяния. С этими людьми Баба обращается совершенно иначе. Он снимает внешнюю поверхность, чтобы выявить абсолютную истинность их собственного, постоянно пребывающего Бога-"Я". Этот процесс, хотя и неуловимый и скрытый, осуществляется, как только человек добровольно попросит Бабу помочь достичь самореализации. В таких случаях Он может быть неустанным наставником, но только тогда, когда Его приглашают помочь, так как Он всегда почитает нашу свободную волю. Кроме того, Он никогда не просит никого нести больше,ч ем это возможно в любой момент, хотя иногда кажется, что человека ставят на грань выносливости. Этот опыт, по-видимому, имеет существенное значение, прежде чем большинство людей захочет отступиться от своих эгоистических требований и попросить указать путь к единению с внутренним Богом. Именно этот вопрос "Твоя воля, не моя" направлен на пробуждение постоянно сущей искры божьей, которая обитает во всех живых существах.

Date: 2015-09-18; view: 234; Нарушение авторских прав