ГЛАВА 20. В начале июня 1980 г. Лорна, Эд и их дети — Кристал Энн, которой было три с половиной года, и восьмимесячный Брайан — отправились на машине в Большой Каньон и

В начале июня 1980 г. Лорна, Эд и их дети — Кристал Энн, которой было три с половиной года, и восьмимесячный Брайан — отправились на машине в Большой Каньон и в другие места, хорошо известные своими достопримечательностями. Они собирались возвратиться через Окленд, чтобы провести несколько дней у нашей старшей дочери Шейлы.

Мать Эда, Ширли, и я беспокоились по поводу предполагаемого путешествия. Когда мы с ней говорили позже, то обнаружили, что каждая из нас пыталась отговорить их от поездки в то время, что само по себе было необычным, так как мы редко даем советы нашим детям, если они не спрашивают их.

В июне Сидней оставил должность юриста, и, так как моя рука почти пришла в норму к тому времени, мы решили поехать в горы на несколько дней, чтобы отдохнуть и подышать свежим воздухом. Так как Лорна с семьей уже уехала в отпуск, они не знали, что мы тоже будем отсутствовать некоторое время.

Мы собирались поехать на Мамонтовое озеро и Йосемитский национальный парк, где мы провели много веселых каникул с нашими дочерьми, когда они были детьми. Следуя нашей привычке, мы позвонили Шейле, чтобы сказать, куда мы собирались, хотя не имели заранее заказанных мест в гостинице и не могли дать ей номер телефона или адрес на тот случай, если ей потребуется найти нас.

На следующий день после нашего приезда в Йосемит мы отправились на длинную прогулку в район Счастливых островов. Мы с удовольствием шли по дороге, любуясь прекрасным пейзажем и наслаждаясь свежим воздухом, как вдруг, без всякой видимой причины, я почувствовала такой упадок сил, что мне стало трудно переставлять ноги. В то же время меня охватила глубокая печаль и скорбь. Никто из нас не мог представить себе, что произошло, чтобы вызвать такую резкую перемену в столь короткое время. После того, как я отдохнула немного, мы медленно направились обратно в гостиницу, останавливаясь через каждый несколько ярдов, чтобы я смогла передохнуть.

На одной из таких остановок мой муж случайно посмотрел на обочину узкой тропинки, по которой мы шли, и указал мне на двух зверьков-детенышей, самых крошечных из всех, которых я когда-либо видела. Они играли вместе настолько восхитительно, что мы остановились понаблюдать за ними. Мы предположили, что это, должно быть, бурундучата. Они были совсем одни, однако совершенно не боялись и позволили мне дотронуться до них. Каждый был не больше моего пальца. Я очень осторожно погладила их мягкие, шелковистые спинки. Когда я делала это, меня буквально затопило необычайно глубокое чувство любви и сострадания, слегка окрашенное печалью за судьбу этих крохотных созданий, которые, по-видимому, были разлучены со своей матерью. Это чувство переходило все границы по сравнению со значением ситуации, и я не могла понять, что же вызывает его. Поглаживание их, казалось, восстановило частично мои силы, и вскоре я смогла продолжить путь снова. Когда мы подошли к воротам, ведущим на территорию, то встретили несколько человек, возбужденно говоривших о нескольких медведях, которых они только что видели. На самом деле, когда мы продолжили наш путь, то увидели двух очень маленьких медвежат, скакавших игриво. И снова я почувствовала такое же безмерное беспокойство и печаль, так как они были совершенно одни, их матери нигде не было видно. Мы сели на обочину дороги, чтобы понаблюдать, как они играют друг с другом, и снова я, казалось, извлекаю энергию из этой сцены, чтобы дойти до нашей хижины. Мы добрались поздно днем, как раз вовремя, чтобы принять душ и переодеться к обеду.

Я все время чувствовала себя весьма странно, почти разбитой и решила пораньше лечь спать, надеясь, что сон унесет все, что меня беспокоит. Я спала очень тревожно, и едва погрузившись в глубокий сон, услыхала громкий телефонный звонок, который разбудил нас около двух часов ночи. Когда мы оба быстро схватили телефон, то услыхали отчаянный голос нашей старшей дочери, зазвучавший с огромным облегчением, что удалось найти нас. В течение нескольких часов они прилагала неистовые усилия, пытаясь найти нас, обзванивая различные информационные центры в долине.

Ужасная новость, которую она сообщила, заключалась в том, что Лорна с семьей попали накануне в автокатастрофу. Лорна выехала из Айдахо-Фолс, чтобы побывать у Шейлы, когда произошел несчастный случай. Все они находились теперь в больнице. Шейла сказал, что все они ранены, а Лорна находится в таком тяжелом состоянии, что не надеются на то, что она выживет. Моей немедленной реакцией было: "Нет! Баба поможет ей". Шейла сказала, что Эд пытался дозвониться до нас, как только смог, а когда мы не ответили, решил, что мы вышли, и продолжал звонить время от времени. Когда он все же не получил ответа, ему удалось связаться с Шейлой, и она немедленно попыталась найти нас. Я спросила, известно ли ей время автокатастрофы, и когда она сказал, что это произошло накануне поздно днем, я немедленно поняла причину моей странной слабости и депрессии.

Хотя мы с трудом проснулись, мы оделись по возможности быстрее, побросали вещи в чемоданы, погрузили их в машину и поспешили, как только могли, в дом Шейлы. Пока она так отчаянно пыталась связаться с нами по телефону, то проверила все возможные рейсы из Окленда и Сан-Франциско в Айдахо-Фолс и уже заказала билеты на первый же рейс.

Мы выехали из Йосемитской долины настолько ослепленные, что нас остановили за превышение скорости. Я взывала к Бабе всю дорогу и после того, как, по прошествии, казалось, дней, а не часов, мы, наконец, выехали на дорогу к дому Шейлы. Между тем, она проделала поистине фантастическую работу, улаживая все дела. Она позвонила в больницу и заверила Эда, что мы выехали, а также поговорила с палатным врачом, который не высказал оптимизма по поводу состояния Лорны. Самые серьезные травмы были нанесены ее голове, и боялись, что поврежден головной мозг. У меня сердце упало, когда я услыхала об этом, так как Лорна обучалась работе с детьми с поврежденным мозгом и поэтому в большой степени осознает сопутствующие проблемы. Я продолжала взывать к Бабе о помощи, так как была совершенно уверена, что Он сможет спасти ее. Я также полностью отдавала себе отчет в том, что Он сделает это, если посчитает это правильным, и не будет вмешиваться в ее прошлые кармы. Шейла сказала, что у маленького Брайана сломана нога, а Эд и Кристал Энн также получили травмы, но не такие серьезные, как у Лорны.

Я решила послать Бабе телеграмму, как сделала после нападения, хотя была уверена, что Он уже знает и услыхал мой призыв о помощи, как это было в случае угона нашего самолета. Кроме того, возможность сделать сделать что-либо конкретное приносила огромное облегчение.

Полет в Айдахо-Фолс и наше прибытие в больницу были похожи на ночной кошмар, только такой, когда невозможно проснуться, чтобы понять, что это был лишь сон. Нас поспешно впустили, хотя часы приема давно миновали, что тревожило меня во время полета, так как в такое время на пути часто становятся такие мелкие препятствия. Все четверо пациентов находились в разных отделениях больницы, причем Лорна находилась в отделении интенсивной терапии. Куда я должна пойти сначала? Я стояла в нерешительности посреди коридора, спрашивая себя, кто же больше всего нуждается во мне — Лорна, Эд или один из детей. Теперь, когда мы действительно были с ними и кончилось долгое ожидание, а также исчезло чувство тревоги и безнадежности, я смогла вздохнуть свободнее. С того момента я буквально почувствовала, что Баба взял все заботы на Себя, а я превратилась в марионетку или лунатика, с благодарностью идущую под Его руководством.

Внезапно я поняла, что должна сначала бежать к Лорне, так как ее травмы гораздо серьезнее, чем у остальных. Тем не менее, я оказалась совершенно неподготовленной к виду нашей любимой дочери: с огромной воспаленной раной на виске, очевидно, в состоянии комы, окруженная различными системами жизнеобеспечения, расположенными вокруг ее кровати. Ее вид почти разбил мне сердце, и я в отчаянии выкрикнула имя Бабы. Снова я почувствовала, что Он принял заботу на себя. Я быстро поцеловала ее раненое лицо, прошептала на ухо, что я здесь с нею, сжала ее руку и пообещала вернуться по возможности скорее после того, как повидаю ее детей. Крупная слеза скатилась у нее по щеке, дав мне надежду, что она услышала меня.

Затем я пошла к Брайану, которому было лишь восемь месяцев и, конечно, очень не хватало матери. Шейла присоединилась ко мне, и мы вдвоем вошли в помещение, где он лежал в детской кроватке с грузами, прикрепленными к вытяжному аппарату. Невероятно, но он приветствовал нас своей солнечной улыбкой. Я бы все в мире отдала, чтобы поднять и прижать его к груди. Я никогда не испытывала такого острого чувства сожаления, которое испытала, столкнувшись с таким хитроумным нововведением, которое позволяло лишь наклониться над его кроваткой и едва погладить его. Но он улыбался и ворковал, узнавая нас, и тянул ручки ко мне, чтобы я взяла его на руки, и в это время мне понадобились все силы, чтобы не потерять самообладание и не заплакать. Он быстро завоевал репутацию и прозвище ребенка-ангела. Я никогда не сомневалась, что Баба заботится о нем, и именно Брайан поддерживал в нас здравомыслие и надежду своей улыбкой и добрым характером.

С другой стороны, Кристал Энн совершенно ушла в себя и отказалась есть, пить и говорить, пока мы не прибыли. Как только она увидела нас, то смогла преодолеть ужасный шок и залилась слезами. Нам сказали, что у нее трещина в черепе, к счастью, не столь серьезная, как у ее матери, хотя и достаточная, чтобы потерять ориентацию во времени. В отличие от разочарования, испытанного при невозможности прикоснуться к Брайану, я смогла взять это перепуганное дитя на руки и попытаться успокоить ее. Постепенно она начала отвечать и через некоторое время согласилась немного поесть. Затем она заговорила, задыхаясь и всхлипывая, спросив, почему она не может увидеть свою мамочку, и сказав мне, что понимает, что получила рану и у нее пошла кровь, когда она выпала из машины.

Потом я посетила нашего дорогого зятя, который находился в мужской палате. Он очень страдал, страшно беспокоясь за свою пострадавшую семью, в дополнение в своим собственным травмам: несколько сломанных ребер и проколотое легкое. Что мы могли сказать ему, чтобы умерить жуткий страх и боль, так явно видимую в его глазах, полных печали? Только Баба с Его бесконечной мудростью мог знать, что нужно.

Сидней, Шейла и ее жених Мартин оказывали огромную поддержку, без устали переходя из палаты в палату, чтобы помочь, чем только можно. Шейла также присоединилась ко мне в мольбе и песнопении за выздоровление Лорны. Так потекли бесконечные часы с незначительным отличием дня от ночи, когда мы следили за любыми возможными признаками перемен в каждом из пациентов. После нашего прибытия Лорна оправилась настолько, что могла дышать без аппарата искусственного дыхания и, хотя была все еще в коме, казалось, слышала нас, и из глаз у нее время от времени текли слезы. Однажды она взяла мою руку и положила ее на сердце. Наши надежды возросли. Баба, должно быть услыхал призыв о помощи и ответил. Я чередовала беседы с ней с пением бхаджанов дни и ночи напролет, подбадривая, увещевая и умоляя позвать Бабу на помощь.

Как только Эд окреп, мы с ним разделили круглосуточное бдение у постели Лорны, распевая бхаджаны, заверяя ее в том, как сильно мы ее любим и как она нужна нам, и поощряя ее присоединиться к нам в молитвах за ее выздоровление. Казалось, она слышала и безмолвно отвечала. Прибыли родители Эда с одной из его теток и с кузиной, а позже к нам присоединились несколько наших очень близких друзей, увеличив число молящихся. С того времени на детей изливались их любовь, утешение и заверение в преданности, помогавшие им на протяжении этого критического времени.

Однажды я столкнулась с необходимостью принять очень трудное решение. Кристал продолжала упрашивать, чтобы ей позволили увидеть ее мать, до тех пор, пока я не начала думать, что, возможно, я должна рассмотреть вопрос о том, чтобы отвести ее в палату матери. Может быть, если бы я лишь подвела ее к двери и разрешила заглянуть, это, возможно, удовлетворило бы ее глубокую потребность и облегчило бы душу. Наконец, я решила использовать этот случай. Я несла ее на руках, держа очень крепко и говоря, что мамочка спит, поэтому она должна вести себя очень тихо и не будить ее, так как она должна спать, чтобы быстро выздороветь. Я встала перед открытой дверью, так что она могла только видеть свою мать, лежащую на постели. Шепотом я мягко объяснила, что все эти трубки кормят ее мамочку, потому что она не может кушать сама, так как ей больно. Кристал очень внимательно всю изучала картину от двери и молчаливо кивала головой, когда я описывала все приборы, чтобы помочь ей понять их и не бояться их. Через несколько минут я спросила, не хочет ли она послать воздушный поцелуй мамочке. Она энергично кивнула головой, махнула рукой и наклонилась вперед у меня на руках, чтобы шепнуть: "Я люблю тебя, мамочка. Пожалуйста, поправляйся скорее". Затем она с готовностью позволила мне отнести обратно в ее комнату и вскоре крепко заснула. Я понимала, что очень рисковала, и почувствовала огромное облегчение, когда оказалось, что мне сопутствовал успех. Теперь она знала, где была ее мама, и это, по-видимому, обусловило очень важную связь между картиной на месте несчастного случая и теперешней картиной в больнице. С тех пор она стала легко говорить о своей матери и, когда играла с игрушечным телефоном, делала вид, что звонит своим друзьям, чтобы рассказать, что ее мамочка была ранена и теперь спит.

Как только Эд достаточно окреп, то пошел посмотреть, что можно спасти из разбитой машины, которая была перевезена на стоянку старых машин в городе. Это, должно быть, была трудная работа найти все те мелкие вещи, которые остались там, когда произошел несчастный случай, но он настоял на том, чтобы сделать ее самому. Возвратившись, он передал мне пакет с вибхути. Я сразу же признала тот, который Баба материализовал для Брайана прежде, чем тот родился, когда сообщил нам, что Лорна хочет сына. Лорна носила этот пакет в своем бумажнике, и Эд как раз нашел его там, когда вытащил ее сумку из машины. Она сохранила его на то время, когда Брайан больше всего будет нуждаться в ней, что, как оказалось теперь, было правильно. Со слезами благодарности в глазах я взяла пакетик с собой в палату, где лежал в кроватке маленький Брайан, маленькие ножки которого удерживались в растянутом состоянии над его головой. Когда он услыхал, что я вошла, то повернул голову, чтобы посмотреть, кто пришел навестить его, и приветствовал меня восторженным воркованием и своей удивительной улыбкой. Я подняла пакетик, говоря: "Смотри, что Баба прислал тебе!" Его лицо осветилось, и он попытался выговорить имя Бабы. Затем он схватил пакетик из моих рук через прутья кроватки. Он двигался с такой быстротой, что рассыпал золу. Я побоялась, что он растеряет ее, но мне удалось спасти большую часть и быстро высыпать в его открытый рот. Он пытался помочь, растирая ее по лицу с довольным воркованием, так как подумал, что это новая веселая игра. Я несколько иначе представляла себе, как давать ему вибхути. Мне лишь удалось передать дар Бабы и доверить Ему сделать все, что надо.

Перспективы выздоровления Лорны, казалось, все улучшались, поэтому Сидней решил слетать в дом Шейлы, где мы оставили нашу машину, и перегнать ее в Лос-анджелес. Похоже было, что нам нужно остаться в Айдахо-Фолсе еще некоторое время возле Лорны на период выздоровления. Поэтому нам потребуется больше одежды, чем то малое, что мы взяли с собой на короткий отдых; поэтому он планировал прилететь обратно с вещами по возможности скорее.

Мартин тоже возвратился на работу, поэтому Шейла и я помогали друг другу. Мы почти непрерывно молились и размышляли вместе и просили Бабу вылечить Лорну и влить свою любовь и силу в нас, чтобы мы могли ухаживать за каждым из пациентов день и ночь.

Однажды утром, когда мы просили о помощи таким образом, нам представилась как будто живая внутренняя картина. Казалось, что Лорна была с нами ан этой внутренней плоскости. Мы обе пришли к выводу, что она присоединится к нам в нашей работе. Мы были удивлены, так как она всегда принимала ее с некоторым сопротивлением. Мы объяснили ее так, что имеется в виду выздоровление Лорны с помощью Бабы, поэтому были уверены, что Баба сотворит одно из своих чудес исцеления и приведет в порядок ее поломанное тело. В то время нам было совершенно необходимо верить в это, потому что без надежды мы не смогли бы выдержать следующие несколько дней, делая все, что необходимо было сделать.

Затем совершенно неожиданно в состоянии Лорны произошла резкая перемена, как будто она делала огромное усилие, чтобы поправиться, но обнаружила, что слишком многое выступает против нее, и решила расстаться со своей земной оболочкой.

Было ли это то, что она слишком отдавала себе отчет в ужасных последствиях повреждения мозга в результате своей работы с умственно отсталыми детьми? Предвидела ли она для себя жизнь без пользы и жуткую перспективу стать обузой своей семье? Я почти почувствовала, когда она приняла решение покинуть свое поврежденное тело, что и подтвердилось позднее, когда приборы зарегистрировали смерть головного мозга. Мы также узнали, что приблизительно в то же время было сокращено лекарственное лечение как профилактическая мера, поскольку, возможно, было бы опасно давать ей такие большие дозы в течение столь долгого времени. Мы быстро позвонили по междугородному телефону Сиднею. Он сразу прилетел назад и, к счастью, прибыл как раз вовремя, чтобы попрощаться с ней.

После того, как приборы зарегистрировали отсутствие всякой деятельности головного мозга в течение двух дней, нас попросили дать разрешение на отключение ее от системы жизнеобеспечения. Это было самое тяжкое решение, которое нам когда-либо приходилось принимать, и, вероятно, это было бы невозможно, если бы я не почувствовала, что она готова уйти и что следует уважить ее волю.

Обе семьи собрались в ее палате, чтобы отправить ее в путь к следующей фазе жизни в окружении нашей любви. Каждый говорил свои прощальные слова и давал ей сове благословение, пока мы наблюдали, как стрелки на различных приборах после их отключения останавливаются на нуле.

До самого конца я была уверена, что Баба спасет ее. "Почему это закончилось так?" — вопрошал мой разум, тогда как в глубине сердца я знала, что несмотря на все наши надежды и молитвы это, должно быть, правильно. Но в то время это не имело смысла.

Кристал Энн достаточно поправилась, чтобы можно было выписать ее из больницы, но Эд все еще находился под наблюдением, так как лечили его поврежденное легкое. Брайана нельзя было перевозить до тех пор, пока его нога не укрепится. после чего можно будет наложить гипсовую повязку. поэтому мы решили, что родители Эда и мы с Сиднеем вернемся домой и что Сидней прилетит снова, как только можно будет без опасения выписать Брайана, и тогда он привезет всех их домой. Тем временем, тело Лорны подержат на льду в морге, пока Эд и дети не смогут выехать, и перевезут его не том же самолете в морг недалеко от того места, где они живут. Мартин уже уехал, и Шейла тоже собиралась вылететь домой.

Перед нашим отъездом Эд поднял вопрос о похоронах и спросил, знаем ли мы священника, который мог бы отслужить службу, так как ни он, ни его семья не посещают церковь. До тех пор я совершенно не думала о богослужении. Моей первой мгновенной реакцией была мысль, что мы все только что приняли участие в единственной истинно значимой службе у ее постели. Мой разум восставал против любой другой. Но я сказал Эду, что подумаю над этим и дам ему знать, какое озарение снизойдет на меня. Я почти не предвидела результата моей просьбы о руководстве.

На следующее утро я пробудилась от глубокого сна, услышав голос Бабы, ясно говорящий мне, что единственным человеком, который мог бы отслужить службу, была я сама ввиду того, что собралось столько людей разных вер и религий. Я ужаснулась и не желала рассматривать эту идею. Затем я начала думать обо всех друзьях и родственниках обоих семей, которые посетят нас, и поняла, какую смесь вер и неверий они представляют. Там будет Сидней и его семья, а также много друзей, евреев по национальности; Эд и его семья, которые исповедуют протестантство; несколько католиков, новообращенные христиане, множество последователей Бабы, последователей Йогананды, медитаторы, следующие разными путями, агностики и атеисты. Кого могли мы найти, кто обратился бы к такому смешанному собранию от имени Лорны? Наконец, против воли я должна была признать, что Баба прав, и что я — именно тот человек, который возьмет на себя обязанность отслужить службу. Но справлюсь ли я с этим. Только с помощью Бабы я смогу рассмотреть возможность попытки сделать это и то лишь с огромной тревогой. Чем больше я думала об этом, тем больше понимала, что должна согласиться. Я сказала Шейле, чтобы она пришла ко мне, и она сразу же напомнила мне, что мы можем попросить указаний во время медитации. Это помогло мне решиться, и я сказал Эду о своем решении. Он спросил, действительно ли я считаю, что справлюсь с этим, и хотя я заверила его, что постараюсь, я совершенно не была уверена в том, что действительно справлюсь.

Прежде, чем мы вернулись домой, Сидней убедил меня поехать с ним, чтобы посмотреть на машину, в которой они все ехали в то время, как произошел несчастный случай. Сначала я энергично возражала. Однако рада, что передумала, потому что при виде машины я была поражена, как им удалось избежать мгновенной смерти. Вся машина со стороны водителя была полностью смята, и дверь выбита. Неудивительно, что бедная Лорна пострадала больше всех. В то время, как она вела машину, то, должно быть, приняла на себя весь удар. Это было истинным чудом, что все остальные пережили это.

Мы были очень обеспокоены тем, что Эд, возможно носит в себе дополнительное бремя вины, считая, что, если бы он вел машину, то, может быть, избежал бы катастрофы, будучи физически гораздо более сильным. Но он заверил нас, что никто не смог бы избежать столь внезапного несчастного случая. Он объяснил, что он и Лорна заметили другую машину, приближавшуюся по встречной полосе по рыхлой обочине шоссе. Они оба подумали, что это выглядит весьма странно, и хотели бы знать, осознает ли водитель это. Затем, без всякого предупреждения, как только две машины поравнялись, водитель другой машины внезапно понял свою ошибку и попытался ее исправить. но вместо того, чтобы плавно вывести машину на дорогу, женщина, сидевшая за рулем, резко бросила ее через край асфальта, возвышавшийся дюймов на шесть. При этом ее машина сильно вильнула и врезалась прямо в машину Лорны, которая находилась в тот момент напротив той машины. Как полагал Эд, никто не смог бы предвидеть такое движение или быть достаточно быстрым и сильным, чтобы успеть свернуть.

Я почувствовала большое облегчение, услыхав этот отчет. Все более и более казалось, что действительно пришло время для нее покинуть этот мир, даже если это несправедливо, что ей пришлось не только выстрадать столько, но и покинуть свою семью, мужа и детей, которых она так горячо любила и которые нуждались в ее любви и заботе. В то время все это было совершенно непостижимо для нас, однако у меня все же было подспудное чувство, что это было в какой-то мере неизбежно и, как ни странно, правильно.

Как только Эд позвонил, чтобы сообщить, что на ногу Брайана собираются наложить гипсовую повязку, Сидней полетел в Айдахо-Фолс со своей печальной миссией привезти трех оставшихся членов маленькой семьи, которая так весело отправилась на отдых. Печальные и совершенно иным было возвращение домой тела Лорны, путешествующего на том же самолете.

Похороны должны были состояться по возможности скорее по их возвращении. Мы с Шейлой просили во время медитации у Бабы вдохновения и руководства в планировании службы. К нашей огромной признательности нам представилась вся картина, как будто Баба диктовал, включая два стихотворения. Теперь я хотела надеяться на Его помочь в проведении этой службы без моих эмоций, которые сильно мешали. Сначала было решено не брать детей на похороны, но Кристал Энн умоляла разрешить ей присутствовать. Поэтому мы решили воспользоваться возможностью и включить их вместе со всеми членами обеих семей и многочисленными друзьями, которые соберутся, чтобы выразить свою любовь к Лорне.

Конечно, у Брайана на ноге все еще была тяжелая и неуклюжая гипсовая повязка, поэтому его пришлось нести и держать на руках на протяжении всей службы, но на эту работу вызвалось много добровольцев. Его солнечная улыбка и обаятельное печальное личико Кристал Энн были самой важной частью службы, так как помогали нам сосредоточиться на этих живых символах любви Лорны вместо того, чтобы стенать по поводу ее, казалось бы, преждевременной смерти.

В ощутимом присутствии Бабы и с Его помощью мы с Шейлой продекламировали нараспев оба стихотворения, которые мы получили во время медитации. Несколько друзей, каждый из которых представлял иное вероисповедание, сказали несколько слов о Лорне, причем каждый подчеркивал любовь, которую она всегда так щедро изливала. Шейла отдала лань своей нежной любви к сестре самым трогательным образом несмотря на ее собственное страдание. Другой друг пропел вдохновляющую песнь в качестве финала самой неортодоксальной службы, которая, однако, была адресована действительно всем присутствующим, придя, как и они, из столь совершенно различных вер и культур. Лишь Баба, который ратовал за единство людей всех вероисповеданий, смог вдохновить на такую службу, и только Баба смог сначала стать инициатором, а затем помочь мне провести ее.

После службы многие из преданных, которые присутствовали, проводили нас к нашему дому, где мы все пели бхаджаны. Я никогда не слыхала, чтобы их пели с такой любовью, и никогда не могла даже вообразить более подходящее и поистине прекрасное завершение такого эмоционально наполненного дня. Вознося в пении молитвы к Богу, мы смогли выразить наши сдерживаемые чувства и получить некоторое успокоение. Комната была наполнена любовью и поклонением.

Спустя немного времени прелестная маленькая поэма сложилась однажды во время медитации. Я назвала ее "Дары, которые Лорна оставила нам". Вот она:

Мы потеряли нашу дочь, когда мы узнали ее,
Хотя мы знаем, что она полна жизни.
Мы очень скучаем по ней, потому что мы любили ее,
Когда мы ежедневно наблюдали, как она растет и расцветает.

Она дала нам совершенно особые дары,
Чтобы заполнить пустоту, которую оставила ее смерть.
И эти дары являются тем, о чем мы должны помнить
В то время, когда мы чувствуем себя особенно осиротевшими.

Ее чуткость все же останется с нами
Как напоминание о ее любящем сердце,
Ее любви к семейным встречам,
В которых она принимала активное участие.

Но больше всего мы хотим поблагодарить ее
За то, что дала нам сына в лице Эда,
За Кристал Энн и за маленького Брайана,
Которые призывают нас смотреть в будущее.

И помогать воспитывать их, ее сокровища,
И дать им всю любовь, в которой они нуждаются.
Мы благодарим тебя, Лорна, за эти дорогие существа,
Ибо они — драгоценные дары, с чем мы все согласны.

Мы всегда будем любить нашу дражайшую Лорну,
И все будем жить в предвкушении того дня,
Когда придет время присоединиться к тебе,
И ты будешь там, чтобы указать нам путь.

Вскоре после смерти Лорны Шейла приехала домой на уикэнд, и, следуя нашему обычаю, мы с ней решили поработать. Когда я погрузилась в расслабленное состояние, способствующее восприятию впечатлений и инструкций, без какого бы то ни было предупреждения Лорна ворвалась в мой внутренний мир с такой настойчивостью, что я почувствовала, как она физически вошла в комнату вместе с нами. Она явилась запыхавшаяся и очень возбужденная, как это часто бывало с ней. Когда она приветствовала меня, то назвала меня ласковым именем, которого я не слыхала с тех пор, как девочки были совсем юными, когда они имели привычку выдумывать чудные имена взамен обычной мамы или мамочки. Она явно спешила и объяснила, что в этот первый раз может остаться ненадолго, только чтобы успеть передать мне послание. Сказать, что я была не готова к ее посланию, была бы преуменьшением. Она продолжала говорить: "Я должна была прийти рассказать тебе, что Бог — это огромное пульсирующее сердце вселенной, и все оно — любовь". Только после того, как она передала это глубоко трогательное сообщение, она поспешно сказала нам обеим, что любит нас, попрощалась и удалилась туда, где она теперь обитает.

Едва ли стоит упоминать о том, что мы с шейлой были глубоко тронуты этим неожиданным событием — другим из даров Бабы, который убедил нас, что Лорна продолжает жить, хотя и скрытая от нас.

Гораздо позже, после того, как прошел первый ужасный шок, я вспомнила нечто весьма странное. По-видимому, мудрая внутренняя часть Лорны заставила ее подготовиться заранее таким образом, чтобы вместить всю остальную жизнь в те последние пять лет, как будто она знала, что ее время истекает. Вспоминаю, как я просила и убеждала ее замедлить темп, уверяя, что у нее вся жизнь впереди, где она сможет выполнить все, что задумала в отношении своей семьи. Она оставалась совершенно непреклонной, доходя почти до бунта, и настаивала на продвижении вперед в отношении всех ее планов. Где-то в глубине души она, должно быть, знала, что ей отпущено лишь короткое время на жизнь, и она должна использовать его полностью. Теперь я благодарна за то, что она прожила те годы полной жизнью и извлекла все возможное из опыта быть женой и матерью.

Незадолго до того рокового отпуска она сделала нечто такое, что имело странную значимость. За несколько лет до замужества она приобрела двух сиамских кошек, которых она обожала и которые тоже обожали ее и были преданными товарищами. Когда она вышла замуж и завела детей, их носы выражали такое нежелание общаться, что они удалялись и не хотели ничего общего с детьми. Подозревали также, что Брайан, возможно, испытывал к ним аллергию, поэтому Лорна понимала, что должна найти другой дом для них. Она занялась выполнением этой неблагодарной задачи и не жалела усилий в поисках подходящего дома. Даже после того, как они были надежно и счастливо пристроены, она часто звонила их новым владельцам, чтобы удостовериться, что они довольны и не слишком скучают по ней.

Она была так счастлива, когда смогла кормить грудью Брайана в течение первых нескольких месяцев, пока не оказалось, что у него, возможно, аллергия на ее молоко. Она с успехом помогла ему выдержать тяжкое испытание в период, когда старалась найти подходящий рецепт. Эти поиски завершились как раз перед тем, как они все отправились в свой последний отпуск, поэтому Брайану не пришлось приспосабливаться внезапно и без нежной заботы своей матери. Все приготовления немного облегчили Эду работу, когда он столкнулся с необычайной задачей постараться заботиться о детях "так, как сделала бы она", — как он выразился.

Хотела бы я знать, завершила ли она все, что ей было нужно узнать в этой конкретной жизни, так что ей необязательно было оставаться в этом мире дольше для достижения полного развития. Возможно, это было причиной того, что она, не отдавая себе отчета, заранее подготовилась к своему уходу? Сейчас я склонна верить в такую возможность. Однако в то время я была слишком ошеломлена этим ударом, чтобы сделать что-либо большее, чем просто надеяться, что Баба пришлет нам какую-нибудь весточку относительно нашей следующей поездки в ноябре.