В Янов день и сын, и папа за рулем скончались оба. 8 page

Расторжение трудового договора по инициативе работодателя производится с соблюдением порядка, установленного ч. ч. 2, 3, 4, 5, 6 ст. 81, ст. ст. 82, 269, 373 ТК РФ.

Увольнение за виновные действия должно производиться с соблюдением правил применения дисциплинарных взысканий, установленных ст. ст. 192 - 195 ТК РФ.

За нарушение права работника на труд работодатель несет ответственность, установленную ст. ст. 232 - 237 ТК РФ.

Согласно ст. 234 ТК РФ работодатель обязан возместить работнику не полученный им заработок во всех случаях незаконного лишения его возможности трудиться. Такая обязанность, в частности, наступает, если заработок не получен в результате:

- незаконного отстранения работника от работы, его увольнения или перевода на другую работу;

- отказа работодателя от исполнения или несвоевременного исполнения решения органа по рассмотрению трудовых споров или государственного правового инспектора труда о восстановлении работника на прежней работе;

- задержки работодателем выдачи работнику трудовой книжки, внесения в трудовую книжку неправильной или несоответствующей законодательству формулировки причины увольнения работника.

Перечень случаев, когда работодатель обязан возместить работнику неполученный им заработок, приведенный в ст. 234 ТК РФ, не является исчерпывающим <7>.

--------------------------------

<7> Скачкова Г.С. Указ. соч. С. 278.

Работодатель обязан возместить работнику не полученный им заработок и в случае незаконного отказа в приеме на работу.

Согласно ст. 236 ТК РФ при нарушении работодателем установленного срока выплаты заработной платы, оплаты отпуска, выплат при увольнении и других выплат, причитающихся работнику, работодатель обязан выплатить их с уплатой процентов (денежной компенсации) в размере не ниже одной трехсотой действующей в это время ставки рефинансирования Центрального банка Российской Федерации от не выплаченных в срок сумм за каждый день задержки начиная со следующего дня после установленного срока выплаты по день фактического расчета включительно. Размер выплачиваемой работнику денежной компенсации может быть повышен коллективным договором или трудовым договором. Обязанность выплаты указанной денежной компенсации возникает независимо от наличия вины работодателя.

Помимо материального ущерба, который работодатель обязан возместить работнику в соответствии со ст. ст. 234 - 236 ТК РФ, работодатель обязан возместить работнику моральный вред.

Согласно ч. 1 ст. 237 ТК РФ моральный вред, причиненный работнику неправомерными действиями или бездействием работодателя, возмещается работнику в денежной форме в размерах, определяемых соглашением сторон трудового договора.

Согласно ч. 2 ст. 237 ТК РФ в случае возникновения спора факт причинения работнику морального вреда и размеры его возмещения определяются судом независимо от подлежащего возмещению имущественного ущерба.

Статья 237 ТК РФ не устанавливает минимального размера морального вреда, который работодатель обязан возместить работнику.

По нашему мнению, следовало бы дополнить ст. 237 ТК РФ частью 3, согласно которой размер минимального вреда, причиненного незаконным увольнением или незаконным переводом на другую работу, не должен быть менее одной среднемесячной заработной платы работника.

При этом следует учесть, что согласно ч. 3 ст. 90 ТК РМ N 154-XV от 28.03.2003 размер суммы возмещения морального ущерба, причиненного незаконным увольнением или незаконным переводом на другую работу, определяется судебной инстанцией с учетом оценки действий работодателя, но не может быть меньше заработной платы работника <8>.

--------------------------------

<8> Сосна Б.И., Романдаш Н.Т., Горелко Н.А. и др. Трудовые споры: Учебно-практическое пособие. Кишинев, 2004. С. 206.

Дисциплинарная ответственность за нарушение права на труд установлена ст. 195 ТК РФ.

Согласно ч. 1 ст. 195 ТК РФ работодатель обязан рассмотреть заявление представительного органа работников о нарушении руководителем организации, руководителем структурного подразделения организации, их заместителями трудового законодательства и иных актов, содержащих нормы трудового права, условий коллективного договора, соглашения и сообщить о результатах его рассмотрения в представительный орган работников.

Согласно ч. 2 ст. 195 ТК РФ в случае, когда факт нарушения подтвердился, работодатель обязан применить к руководителю организации, руководителю структурного подразделения организации, их заместителям дисциплинарное взыскание вплоть до увольнения.

За нарушение права на труд применяется также административная или уголовная ответственность.

Право на труд защищается в соответствии со ст. 352 ТК РФ.

Название документа

Статья: Проблемы реализации права на жизнь

(Палькина Т.Н.)

("Социальное и пенсионное право", 2008, N 4)

Дата

11.12.2008

Информация о публикации

"Социальное и пенсионное право", 2008, N 4

Примечание к документу

Текст документа

ПРОБЛЕМЫ РЕАЛИЗАЦИИ ПРАВА НА ЖИЗНЬ

Т.Н. ПАЛЬКИНА

Палькина Т.Н., федеральный судья Бабушкинского районного суда г. Москвы.

С момента своего рождения гражданин становится правоспособным, т.е. способен иметь права. С момента рождения государство в законодательном порядке признает каждого субъектом права. С этого момента возникает также право на охрану жизни, здоровья, имени, на неприкосновенность и безопасность личности и т.д.

Жизнь - это способ существования и жизнедеятельности человека. Задача государства заключается в том, чтобы оценить каждую жизнь, осуществлять заботу о ней, создавать необходимые условия для ее существования и развития, устранять и не допускать возникновения возможных препятствий на этом пути.

Содержание права на жизнь складывается из правомочия на сохранение жизни и правомочия по распоряжению жизнью.

Правомочие на сохранение жизни (индивидуальности) проявляется в возможности самостоятельно решать вопросы (давать или не давать согласие) об изменении пола, пересадке органов и тканей животных.

Правомочие по распоряжению жизнью состоит в возможности подвергать себя значительному риску и возможности решать вопросы о прекращении жизни.

Конституция РФ провозгласила данное право в качестве основного и неотчуждаемого.

Возникновение и прекращение права (в большинстве случаев) происходит в связи с волеизъявлением тех или иных лиц, которые могут оказать существенное влияние на зарождение новой жизни или преждевременное окончание уже начавшейся. Так, человек в состоянии принять решение о продолжении своей жизни в потомках, о рождении новой жизни, в том числе путем искусственного оплодотворения и имплантации эмбриона.

Окончание жизни человека также происходит чаще всего независимо от его воли, в силу объективных естественных причин (старости, болезни и т.п.), а поэтому выходит за пределы гражданско-правового регулирования. Однако определенная часть отношений, которая возникает в связи с широко обсуждающейся в юридической литературе проблемой эвтаназии, может быть охвачена сферой гражданско-правового регулирования, поскольку в этих случаях окончание жизни человека происходит не в силу действия только объективных причин, не в результате преступления или самоубийства, а по воле самого лица при действии (бездействии) медицинских работников. Таким образом, право на жизнь в объективном смысле слова - это совокупность гражданско-правовых норм, направленных на охрану жизни человека, устанавливающих недопустимость произвольного лишения жизни, запрет активной эвтаназии, дозволенность искусственного оплодотворения и имплантации эмбриона, а также самостоятельного решения женщиной вопроса о материнстве, в том числе об искусственном прерывании беременности.

Законодательство провозгласило право на жизнь в Декларации прав и свобод человека и гражданина от 22.11.1991.

Отказ от войны, отказ от участия в ней, запрет смертной казни, регламентирование порядка применения оружия и его нахождение в гражданском обороте являются гарантиями права на жизнь.

Смертная казнь - самая суровая мера наказания, заключающаяся в лишении человека жизни. Она применяется только по приговору суда от имени государства и назначается за очень узкий круг особо тяжких умышленных преступлений. Уголовный кодекс РФ относит к таким преступлениям убийство при отягчающих обстоятельствах (ч. 2 ст. 105), посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля (ст. 277), лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование (ст. 295), посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (ст. 317), геноцид (ст. 357).

Смертная казнь предусмотрена в ч. 2 ст. 20 Конституции РФ. Допуская возможность лишения жизни человека только в связи с исполнением наказания в виде смертной казни, Конституция устанавливает, что эта мера, во-первых, является исключительной, а во-вторых, применяется временно - "впредь до ее отмены". Значит, российское общество и государство в перспективе намерены отказаться от данного вида наказания.

Само по себе существование смертной казни - это нарушение основных прав человека. А результат ее применения - ожесточение людей, упадок нравов, насилие, обесценивание жизни, о чем свидетельствует опыт всех стран.

Самый сильный аргумент противников смертной казни в том, что никто не застрахован от ошибки, в том числе судья.

Судебные ошибки неизбежны, они всегда существовали и будут существовать. К примеру, Н. Йаррис в ожидании смертной казни провел в тюрьме США 20 лет. Но обвинение и приговор были отменены, когда в сентябре 2003 г. на основании теста ДНК была подтверждена его невиновность. Он стал 112-м смертником, признанным невиновным, с 1973 г.

К сожалению, немало подобных приговоров приводят в исполнение, и жизнь человека обрывается вследствие неблагоприятного стечения обстоятельств, случайной, но непоправимой судейской ошибки.

В ходе процесса над любым обвиняемым при решении вопроса о лишении его жизни должны четко соблюдаться юридические нормы. Если игнорируются или не принимаются во внимание общепризнанные мировые стандарты справедливого суда, появляется возможность манипулировать смертными приговорами по политическим и иным соображениям.

Противники смертной казни особое внимание обращают на то, что государство в принципе не имеет морального права лишать человека жизни, поскольку права человека не являются октроированными (дарованными ему) государством. Они неотъемлемы и принадлежат каждому от рождения.

Значение самого понятия прав человека в том и состоит, что некоторые средства ни при каких обстоятельствах не могут использоваться для защиты общества, так как само обращение к ним уничтожает те самые ценности, которые общество должно защищать. Когда эта важнейшая грань, разделяющая приемлемые и неприемлемые средства, игнорируется во имя какого-то высшего блага, угрозе подвергаются все права, в опасности - все граждане. Государство лишь устанавливает, в какой степени можно ограничить свободу преступника, но жить или не жить человеку - решать не должно. Сегодня это общепризнанное положение нашло отражение в Конституции.

В России проблема применения смертной казни сейчас особенно актуальна. Начавшийся в январе 1996 г. процесс вступления России в Совет Европы создал новую правовую ситуацию, поставившую нашу страну перед необходимостью не только постепенно сокращать, но и полностью отменить смертную казнь. Еще 28 апреля 1983 г. в Страсбурге на Совете Европы был подписан Протокол N 6 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, предусматривавший обязательную отмену смертной казни (ст. 1). И лишь за преступления, совершенные во время войны либо в условиях, когда грозит ее приближение, ст. 2 Протокола разрешала государствам-участникам вводить смертную казнь.

При вступлении в Совет Европы 28 февраля 1996 г. Российская Федерация через год подписала этот Протокол, взяв на себя обязательство его ратифицировать в течение трех лет, т.е. не позднее первой половины 1999 г. Ратификация Протокола не только подтвердила бы приверженность России принципам гуманизма, демократии и права, но и способствовала бы реализации установленных Конституцией положений, касающихся защиты главного естественного права человека - права на жизнь.

В апреле 1997 г. Экономический и Социальный совет ООН в Резолюции 1997/12 впервые призвал все государства, не отменившие смертную казнь, значительно ограничить количество составов преступлений, за которые может быть вынесено данное наказание, и отложить исполнение смертной казни. А в 1998 г. Совет в Резолюции 1998/8 призвал вообще установить мораторий на исполнение смертной казни, т.е. полное ее неисполнение.

В российском законодательстве нигде не предусмотрено объявление моратория. А поскольку сама казнь установлена Конституцией, то решать столь серьезный вопрос на основании пусть даже подзаконных актов в государстве, провозгласившем верховенство Конституции и создание правового государства, недопустимо.

В России вот уже несколько лет действует нелегитимный мораторий, дезориентирующий суды, прокуратуру и другие правоохранительные органы в борьбе с особо тяжкими преступлениями против жизни людей, не только не способствующий, но... мешающий обеспечению законности и правопорядка. Такой мораторий не может рассматриваться как мера, исключающая вынесение смертных приговоров, а такое решение противоречит нормам Уголовного кодекса и может быть в любой момент отменено судом. К тому же мораторий не является юридически действующим, так как официально не опубликован документ о его введении.

В России (как, впрочем, и в любой стране) разработка законодательных актов об отмене смертной казни должна идти параллельно с тщательно продуманной государственной политикой, направленной на повышение уровня правосознания населения, на четкое понимание им нравственных устоев современного демократического гражданского общества. Все это должно помочь россиянам преодолеть ошибочное заблуждение относительно рациональности этого вида наказания и убедить их в том, что государство отменяет смертную казнь отнюдь не с целью удовлетворения требований международных организаций, а из сознания того, что это отвечает потребностям общества, переживающего процесс укрепления демократических основ.

Таким образом, вопрос об отмене смертной казни должен решаться с учетом реальных позитивных изменений как в политике государства, так и в умонастроениях его граждан. Включая в этот процесс все новые элементы, завоевывая новые рубежи, общество постепенно будет продвигаться в направлении свертывания сферы применения высшей меры наказания.

Для реализации и сохранения права на жизнь важно качественно перестроить юридическую политику государства в этом вопросе путем введения дополнительных гарантий от осуждения невиновного, проведения полномасштабной судебной реформы, обеспечивающей более оперативную и эффективную деятельность всей системы уголовной юстиции. Все это будет способствовать раскрываемости преступлений и неотвратимости наступления наказания.

В Конституции РФ ст. 20 закрепляет за федеральным законодательством только правомочие по установлению смертной казни. Однако некоторые ученые склонны рассматривать формулировку "может устанавливаться" не только как разрешение на действие, но и как разрешение на действие обратное - отмену, что при условии отсутствия прямого разрешения на отмену является домысливанием и необоснованным расширением понимания нормы. Закон не должен допускать возможности как двойного, неверного толкования нормы, так и домысливания. В связи с этим в нынешней редакции ст. 20 наряду с формулировкой "может устанавливаться" целесообразно закрепить "может отменяться федеральным законом".

И наконец, окончательно отменить смертную казнь, ратифицировав Протоколы N 6 и 13.

Безусловно, полностью отменить смертную казнь целесообразно лишь при становлении истинно гражданского общества и правовой государственности. Но нельзя забывать и о том, что длительная задержка принятия решения об отмене смертной казни может нанести ущерб международному престижу России, создав почву для критики со стороны Совета Европы и других международных организаций. Входя в Совет Европы - наиболее авторитетную гуманитарную организацию, Российская Федерация ставила перед собой цель влиться в европейское пространство, идти по пути строительства демократических институтов, отвечающих исторически выработанным стандартам и критериям и имеющих в своей основе признание прав и свобод человека в качестве высшей ценности.

До тех пор пока смертные приговоры не назначаются и не исполняются в соответствии с введенным мораторием, Россия фактически не вступает в противоречие с Протоколом N 6. Согласно ст. 18 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 г., если государство подписало договор, подлежащий ратификации, но его не ратифицировало и вместе с тем не заявило о том, что принято решение не ратифицировать подписанный договор, оно должно вести себя так, чтобы это не противоречило данному договору. Следовательно, мораторий на исполнение смертных приговоров соответствует Протоколу N 6. Но это не снимает необходимости реализации принципиального обязательства о полной отмене этой меры наказания.

Однако данная проблема гуманизма к осужденным имеет и оборотную сторону. В суд часто поступают дела в отношении подсудимых, не способных понимать значение своих действий и руководить ими в момент совершения преступлений: убийства, насильственных действий сексуального характера и других. К таким осужденным суд, как правило, применяет меры медицинского характера в виде принудительного лечения в психиатрическом стационаре. Однако лечение в данном закрытом стационаре, как правило, не продолжается до конца жизни осужденного, так как по заключению врачей и постановлению суда возможно изменить меру медицинского характера с принудительного лечения в стационаре, на амбулаторное наблюдение и лечение у психиатра. Как известно, психические болезни не излечиваются до конца, возможна лишь их временная ремиссия; в случае выхода таких осужденных из больницы и отсутствия надлежащего контроля со стороны опекунов, как это часто бывает, от необоснованного гуманизма к таким больным людям, находящимся на свободе без присмотра, ранее совершившим серьезные преступления, общество может серьезно пострадать. В связи с чем в законе необходимо указать, что в случае применения принудительных мер медицинского характера к лицам, страдающим психическими заболеваниями, и отсутствия возможности осуществления за ними надлежащего контроля, лечение и нахождение в стационаре указанных людей должно осуществляться пожизненно, в случае представления такими гражданами особой опасности для общества, невозможности их лечения в стационаре, ухудшения психического состояния, с согласия опекунов и санкции суда, к таким людям должна быть применена смертная казнь.

В ст. 150 ГК РФ жизнь как нематериальное благо признается объектом гражданского права.

Гражданское право определяет содержание и гарантии этого права. Некоторые ученые предлагают подготовить специальный закон об охране жизни.

Согласно Большой медицинской энциклопедии жизнеспособным считается младенец семимесячного внутриутробного развития, длина тела которого не менее 35 см, вес не менее 1000 г.

Прогресс медицины ставит новые проблемы перед юридической наукой. В 1970 г. в Китае родилась девочка весом 250 г, ростом немногим более 15 см. К 15 годам ее вес был 7,5 кг, рост 86 см. Психологическое развитие не имело отклонений.

Такой факт свидетельствует о том, что количественные характеристики жизнеспособности будут меняться, законодательство должно своевременно отражать эти изменения.

Таким образом, на уровне закона должна быть закреплена обязанность медицинских работников поддерживать жизнедеятельность человеческого плода, находящегося в утробе матери, с учетом времени внутриутробного развития и других медицинских показаний и согласия матери и (или) супруга.

Право на жизнь (ст. 20 Конституции РФ) открывает перечень личных прав человека и гражданина. Оно в первую очередь должно обеспечиваться правом жизнеспособного ребенка на рождение. В официальной российской юриспруденции подобное право отсутствует, точнее, поглощается общим понятием права на жизнь. Между тем проблема обеспечения его в отношении определенного контингента детей именно на указанном этапе рождения чрезвычайно актуальна.

Сущность проблемы состоит в том, что жизнь многих физиологически сформировавшихся в утробе матери жизнеспособных детей насильственным образом прекращается путем операции прерывания беременности на поздних ее сроках и это деяние не признается посягательством на жизнь. Правовое обоснование таких актов производится только в документах ведомственного значения.

Вместе с тем существует и взаимосвязанная с названной проблема защиты жизни и здоровья женщин материнского возраста. Россия занимает одно из позорных первых мест в мире по материнской смертности - смертности женщин детородного возраста, большую часть которой составляют случаи летального исхода при абортах и их осложнениях. Это тоже один из аргументов, свидетельствующих в пользу кардинального пересмотра сложившегося отношения общества к проблеме незаконных абортов. Несомненно, нельзя не увидеть прямой связи названных проблем и с демографической ситуацией в нашей стране.

Начиная с 1999 г. количество умерших в России превышает количество рождающихся, а в год русских умирает более миллиона, в то время как у большинства иноэтнических народов сохраняется суммарный положительный прирост - около 200 тыс. в год. При этом наша страна занимает одно из первых мест в мире по показателям младенческой смертности, а из 100 родившихся младенцев менее 20% относительно здоровы.

Вместе с тем ежегодно множится число всевозможных клиник, сомнительных медицинских фирм, не имеющих надлежащих условий, а также платных отделений при поликлиниках и больницах, которые практически открыто занимаются криминальными абортами, в том числе практикуя даже выезды для производства операций на дом.

Многие из таких операций, производимых на поздних сроках беременности, противоречат всем медицинским требованиям либо обосновываются фиктивными, часто сфабрикованными врачами показаниями о необходимости производства операции. Зачастую они представляют собой не что иное, как искусственно вызванные роды, причем родившиеся подобным образом младенцы уже достигли необходимого уровня жизнеспособности. Таким образом, фактически речь идет уже не об аборте, а об убийстве. При этом правоохранительные органы не интересуются подобным видом криминального бизнеса, ибо юридически он таковым и не является.

Сложившаяся ситуация во многом обусловлена существованием пробела в регламентации незаконного производства аборта в современном российском уголовном законодательстве. В частности, в диспозиции ст. 123 УК РФ, описывающей незаконный аборт, устанавливается лишь один конструктивный признак - это производство операции лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля. Следовательно, не является незаконным аборт, произведенный лицом, имеющим соответствующее образование, но в ненадлежащих условиях, а равно в нарушение медицинских показаний (в том числе на поздних сроках беременности).

Нормативные акты Министерства здравоохранения с 1955 г. разрешают производство абортов только врачом и в соответствующих лечебных стационарных учреждениях, при наличии согласия беременной женщины на операцию и соответствующих медицинских показаний о возможности проведения операции. Медицинские источники дают более точное и емкое понятие преступного аборта, в частности как аборта, "произведенного лицом, не имеющим врачебного звания, а также хотя и произведенного врачом, но без надлежащим образом оформленных медицинских показаний, или при наличии последних, но вне больниц или специальных лечебных заведений".

Следует указать на возросшую жестокость, с которой сегодня причиняется смерть новорожденным: детей выбрасывают из автомобилей и поездов, вливают им отравляющие вещества, используют такие варварские способы, как удушение, утопление, повешение.

Цель обеспечения личных прав ребенка, а в особенности - права на жизнь, несомненно, должна преобладать при конкуренции с целями защиты прав и интересов иных лиц. Это принципиальное положение вытекает из международно-правовых документов, Конституции РФ, норм отраслевого и российского законодательства в сфере охраны прав и интересов детей. Было бы целесообразным и в уголовном законе отразить этот приоритет путем внесения соответствующих изменений.

Правило, в соответствии с которым правоспособность человека возникает в момент его рождения, закреплено в подавляющем большинстве современных правовых систем. Исключения весьма немногочисленны (например, в Венгрии, если ребенок рождается живым, он считается правоспособным с момента своего зачатия). Многовековой опыт законодательной регламентации требует особенно тщательного обсуждения вопроса о том, насколько обоснованны и целесообразны предложения о внесении соответствующих поправок в ст. 17 ГК РФ.

Продемонстрированные снимки, сделанные ультразвуковым фотоаппаратом в Лондонском центре репродукции и современных технологий, позволили впервые получить наглядные данные о развитии плода на разных стадиях беременности. Эти снимки произвели сенсацию, так как они неопровержимо доказали, что 12-недельный зародыш - уже практически сформировавшийся человек, а с 26-й недели, т.е. с 6-го месяца беременности, ребенок в утробе матери демонстрирует полный спектр человеческих реакций, выражая мимикой самые разнообразные чувства: радость, боль, испуг, ужас. Это открытие, несомненно, будет иметь огромное значение для окончательного ответа на вопрос: с какого момента эмбрион становится человеком?

Необходимо, в частности, законодательно определить, с какого момента право на жизнь в полной мере распространяется на внутриутробный плод человека и ограничено ли данное право его физиологическими данными, в частности его жизнеспособностью или болевыми реакциями, так как от этих вопросов зависит законодательное разрешение проблем, связанных с распоряжением эмбрионами, их органами и тканями, использованием их в качестве трансплантатов и т.д. Разработка и принятие соответствующего федерального закона, несомненно, станут важным этапом дальнейшего совершенствования гражданского законодательства и важной гарантией охраны прав (в первую очередь - права на жизнь) зачатых, но еще не рожденных детей.

Во-вторых, современная медицина достигла весьма высокого уровня развития и располагает арсеналом средств, позволяющих продлевать, порой на довольно длительный срок, жизнь смертельно больных лиц (в международной медицинской практике их называют терминально больными) путем подключения соответствующего медицинского оборудования. В тех случаях, когда гражданин находится в бессознательном состоянии неопределенно длительный отрезок времени, может возникнуть целый ряд сложных правовых вопросов, к важнейшим из которых, несомненно, относится вопрос о продолжении искусственного поддержания жизни смертельно больного или о прекращении соответствующих медицинских мероприятий.

Эта проблема, имеющая глубокие нравственно-философские аспекты, в последние годы стала объектом пристального изучения и обсуждения юристов, медиков, широких слоев общественности, всего мирового сообщества. Так, в 1983 г. Всемирная медицинская ассамблея приняла Декларацию о терминальном состоянии, в которой было установлено, что врач обязан, по возможности, всемерно облегчать страдания пациента, всегда руководствуясь интересами последнего. При этом считается, что врач не продлевает мучения умирающего, находящегося в бессознательном состоянии, прекращая по просьбе его родственников лечение, способное лишь отсрочить наступление неизбежного конца. Такая же позиция была закреплена в специальных Рекомендациях Совета Европы по защите прав и достоинства неизлечимо больных и умирающих, содержащих призыв к государствам признать "право пациентов на самоопределение в отношении дальнейшего лечения".

Но такое "самоопределение" невозможно в случае бессознательного состояния терминально больного, а также в отношении новорожденных, малолетних и граждан, признанных недееспособными. В случае тяжелого состояния таких больных в соответствии со ст. 33 Основ законодательства РФ об охране здоровья решение о продолжении медицинских мероприятий по их жизнеобеспечению принимают их родители или опекуны, и вполне возможны ситуации, когда они по тем или иным причинам (религиозным, нравственным либо корыстным) настаивают на прекращении лечения, хотя его бесперспективность еще не очевидна. Это означает наличие сложной правовой коллизии: правоспособность, включающая в себя в числе других субъективных гражданских прав право на жизнь (в данном случае - на сохранение, а вернее, продление жизни), признается за любым, даже терминально больным гражданином, до последних мгновений его жизни, но решение вопроса о продолжении или прекращении медицинских мероприятий, искусственно поддерживающих его жизнь, как правило, принимается не самим умирающим, а членами его семьи. Это порождает вопрос: не может ли такое прекращение рассматриваться в качестве так называемой пассивной эвтаназии, при которой оказание медицинской помощи по жизнеобеспечению терминально больного прекращается с целью ускорения наступления его естественной смерти?