Источник: данные European Mortgage Federation (EMF). 32 page

Сложно определить критерии, по которым Конституционный Суд РФ усматривает: 1) неопределенность содержания правовой нормы, допускающую возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения, неизбежно ведущую к произволу, а значит, к нарушению принципов равенства, а также верховенства закона; 2) смысл правовой нормы, придаваемый ей сложившейся правоприменительной практикой, учитываемый при принятии решения по делу, согласно статье 74 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации", отличая от частного правоприменительного решения, правильность которого он проверять не уполномочен. Если определенная правовая позиция по применению той или иной правовой нормы содержится в судебных актах, которые не могут быть изменены после отказа в удовлетворении надзорной жалобы Верховным Судом РФ или Высшим Арбитражным Судом РФ, то что это, кроме как содержание правовой нормы по смыслу, придаваемому ей сложившейся правоприменительной практикой <17>?

--------------------------------

<17> Анисимова А. Кредитная неопределенность // ЭЖ-Юрист. 2010. N 15. С. 7.

В отказных определениях Конституционный Суд РФ по жалобам граждан на неопределенность статей 124, 388, 406, 408 УПК РФ, статей 366, 383 ГПК РФ, статей 271, 289, 301 АПК РФ, позволяющую игнорировать их доводы по делу, говорится об обязательности фактического и правового обоснования принимаемых правоприменительных решений, в том числе обоснования отказа в отмене или изменении обжалуемого судебного акта, что невозможно без последовательного рассмотрения и оценки доводов соответствующей жалобы, а также мотивировки своих решений путем указания на конкретные, достаточные с точки зрения принципа разумности, основания, по которым эти доводы отвергаются. При этом указывается, что обжалуемые нормы права не предполагают правоприменительных решений без соблюдения таких требований. Но оценка действительных процессуальных решений на соответствие этим требованиям не входит в компетенцию Конституционного Суда, а относится к ведению судов, правоприменительные решения которых послужили поводом для обращения к нему <18>.

--------------------------------

<18> Определения Конституционного Суда РФ от 20 ноября 2003 г. N 449-О, от 8 июля 2004 г. N 237-О, от 18 ноября 2004 г. N 369-О, от 25 января 2005 г. N 42-О, от 12 июля 2005 г. N 307-О, N 316-О, N 335-О, N 336-О, от 16 марта 2006 г. N 66-О, от 18 июля 2006 г. N 282-О, от 16 ноября 2006 г. N 547-О, от 25 января 2007 г. N 135-О-О, от 19 июня 2007 г. N 481-О-О, от 17 декабря 2008 г. N 1091-О-О, от 17 ноября 2009 г. N 1428-О-О, от 3 февраля 2010 г. N 237-О-О, от 25 февраля 2010 г. N 252-О-О, N 306-О-О и др. // СПС "КонсультантПлюс".

Если люди в бессилии преодолеть нежелание рассматривать их доводы обращаются с аналогичными жалобами в Конституционный Суд, который устраняется от защиты прав, нарушенных правоприменителями, то это говорит только о том, что в нашей правовой системе нет эффективных средств против нарушения правоприменителями и прежде всего судами правил правоприменения. Неэффективность предопределена начиная с неопределенности обязанностей судов кассационных и надзорных инстанций, позволяющих избирательно проверять дела, и заканчивая отсутствием средств реального контроля и ответственности за неисполнение даже мало-мальски определенных обязанностей.

Простые люди, недовольные правоприменительными актами, практически не могут доставить неприятности судьям, нарушавшим принципы правосудия. Даже по признанным неправосудными решениям крайне низок процент судей, привлеченных за их вынесение к ответственности <19>. Что уж говорить о латентных для общества нарушениях статей 388, 406, 408 УПК РФ, статей 366, 383 ГПК РФ, статей 271, 289, 301 АПК РФ. Отказ от проверки доводов кассационных и надзорных жалоб (бездействие) Высшей квалификационной коллегией судей РФ обычно квалифицируется как ненаказуемое действие - "выражение мнения при отправлении правосудия".

--------------------------------

<19> См.: Осин В.В. О Дисциплинарном судебном присутствии и защите прав граждан // Адвокат. 2010. N 2. С. 5, 6.

Зато заинтересованное облеченное властью лицо может запустить механизм квалификационной коллегии. В работах о проблеме независимости современного российского суда подчеркивается, что она заключается в обеспечении независимости судей от законодательной и исполнительной власти <20>. Воздействие на судей из несудебных источников, как правило, осуществляется через руководство судов. Именно этот канал используется для реализации административного ресурса <21>. Постановление Конституционного Суда РФ от 28 февраля 2008 г. N 3-П подтвердило власть председателей судов над судьями <22>.

--------------------------------

<20> См., например: Куделич Е.А. Органы судейского сообщества как механизм обеспечения независимости судебной власти: мировой опыт // Закон. 2010. N 2. С. 36 - 39.

<21> Погодин С.Б., Терехин В.А. Независимость суда при состязательном построении уголовного процесса // Законы России. Опыт. Анализ. Практика. 2010. N 4. С. 102.

<22> СЗ РФ. 2008. N 10 (ч. II). Ст. 976.

Любопытны комментарии руководителей Верховного Суда РФ постановлений Пленума Верховного Суда РФ об обжаловании действий органов власти в порядке гражданского и уголовного судопроизводства. В первом случае говорится об удовлетворении в 2008 г. 59% процентов жалоб из рассмотренных около 59000 дел <23>. Абсолютные цифры по делам об обжаловании решений и действий должностных лиц в порядке статьи 125 УПК РФ не приводятся. Говорится лишь о ежегодном возрастании таких жалоб примерно на 15% "и значительная доля из них судом удовлетворяется" <24>. Но из официальной статистики следует, что эта доля только 18,6% в 2008 г. <25>.

--------------------------------

<23> С жалобой на чиновника (интервью с заместителем Председателя Верховного Суда РФ П.П. Серковым) // ЭЖ-Юрист. 2009. N 11. С. 4.

<24> Защита от следователя (интервью с секретарем Пленума Верховного Суда РФ В.В. Дорошковым) // ЭЖ-Юрист. 2009. N 8. С. 6.

<25> Обзор деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2008 году (уголовные дела) // Российская юстиция. 2009. N 7. С. 59.

59% против 18,6 - внушительная разница, говорящая о влиятельности власть имущих в административном и уголовном процессе. При этом сегодня следователи - далеко не "цвет" юридической профессии. Точные цифры получить сложно, но известно, что далеко не все из них имеют высшее юридическое образование, а значительная часть, если не большая, - троечники заочного образования, чье профессиональное правосознание уж никак не выше тех, кто работает в административных органах.

Такая статистика проявляет еще один мотив не вникать в доводы жалоб - корпоративный дух, или пресловутая "честь мундира" (психологические процессы в группах, составляющих коллективы правоприменительных органов, оказывают несомненное влияние на ход правоприменительного процесса и на его итоги. Иногда, возможно, без непосредственного осознания данного влияния субъектами решения дела). Всякая отмена или изменение состоявшегося правоприменительного решения - это признание ошибки своей корпорации, как правило, знакомого коллеги в пользу неизвестного лица. У последнего психологические шансы выше, если подконтрольный правоприменитель лично несимпатичен проверяющему. Если же нет, то отмена правоприменительного акта - малоприятный конфликт для лица, рассматривающего жалобу. А если ошибка аналогична уже "засиленной" ранее, то это конфликт уже не только с подконтрольными членами корпорации, но и с равными себе непосредственными коллегами, а то и с вышестоящими должностными лицами.

Усиление корпоративных связей снижает иммунитет к нарушениям закона, что продемонстрировало введение судебного контроля над предварительным следствием, замышлявшееся в целях укрепления законности, но из-за слепоты к социально-психологическим аспектам применения права превратившее суд в звено машины уголовного преследования, скрывающее допускаемые ею нарушения уголовно-процессуальных норм. Современные строители судебной системы настаивают на том, что жалобы на действия органов дознания, предварительного следствия и прокуроров в ходе расследования уголовных дел должны рассматривать судьи, выносящие в итоге приговоры по этим же делам и привыкшие десятилетиями следовать воле прокурора, предварительно обсуждать с ним сценарий процесса, в то время как адвокат дожидается их договоренностей в коридоре для участия в предстоящем спектакле.

Принятие судом процессуальных решений на стадии предварительного следствия о применении меры пресечения, обыска в жилище и иных действий в порядке статьи 165 УПК РФ включает его в систему отправления функций органов исполнительной власти, хотя это и называют осуществлением контрольной функции суда. О сомнительности выполнения при этом именно контрольной функции и о фактической включенности российского суда в деятельность органов предварительного расследования убедительно говорит судебная статистика. Судами областного суда удовлетворено ходатайство о проведении оперативно-розыскных мероприятий в 2007 г. - 99,7%, в 2008 г. - 99,8%, удовлетворены в 2007 и 2008 гг. все ходатайства о контроле и записи телефонных и иных переговоров. Районными судами удовлетворено ходатайств об избрании меры пресечения в виде лишения свободы в 2007 г. - 90,7%, в 2008 г. - 90,1%, ходатайств о продлении срока содержания под стражей в 2007 г. - 98,5%, в 2008 г. - 98,1%. Проценты удовлетворенных районными судами ходатайств о производстве следственных действий не приводятся <26>. Трудно поверить в реальную обоснованность и мотивированность практически всех процессуальных решений органов дознания и следователей, а проверить независимому исследователю практически невозможно.

--------------------------------

<26> Обзор деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей в 2008 году (уголовные дела) // Российская юстиция. 2009. N 7. С. 58 - 60.

Освобождение следователя от обязанности искать истину (ст. 20 УПК РСФСР) быстро привело к тому, что следователь не только не собирает, но игнорирует доказательства защиты. Мотивация нужна для действий, а не для бездействия. Личные побуждения нужны для потребности что-то сделать, в то время как бездействие (отдых) сам по себе является личным побуждением правоприменителя.

Формально избавление следователя от функций защиты должно было быть уравновешено равным ему отношением суда к стороне защиты. Но дух обвинительного уклона от введения в УПК РФ деклараций о состязательности и равноправии сторон без каких-либо санкций из правосознания судей не исчез. Если бы ввели правило, что все дела судей, не имеющих в течение года оправдательных приговоров, подлежали проверке квалификационными коллегиями судей, беспроигрышным было бы пари на то, что оправдательных приговоров будет в течение года не меньше, чем судей, рассматривающих уголовные дела. Поскольку ничего подобного нет, судьи следуют инерции изначально одностороннего (в силу закона!) предварительного следствия, в ходе которого они санкционировали следственные действия, избрание меры пресечения и фактически осуществляли функцию уголовного преследования.

Такой встроенности судов в систему органов исполнительной власти в административной деятельности, рассматривающих жалобы на их решения или бездействие в порядке главы 25 ГПК РФ, главы 24 АПК РФ, нет. Это очевидная причина названного соотношения 59% против 18,6 в пользу личности по спорам с должностными лицами в процессах по правилам гражданского, а не уголовного судопроизводства.

Если добросовестное исполнение функций пересмотра судебных актов с напряжением умственных и физических сил грозит только неприятностями вплоть до потери высокооплачиваемой должности, а необременительное составление отписок по трафарету сохраняет время и нервы без каких-либо угроз для карьеры, сложно ждать иного от кассационных, а тем более от надзорных инстанций. В результате их работа в глазах подателей жалоб выглядит как организованная по принципу лотереи. Сочетание названных мотивов и отсутствие в российской правовой системе социально-психологических механизмов для их подавления предопределяют то, что любые ложь и глупость первоначальных правоприменительных актов по делу имеет куда больше шансов остаться в силе, чем быть отмененными, и говорят в пользу таких наблюдений: "Нарушение обычно допускает самый неквалифицированный и недальновидный из сотрудников правоохранительных органов. По "логике стены" все остальные, т.е. неразделимая прокурорско-судейская машина, бросаются поддерживать и оправдывать самые глупые фальсификации и самые очевидные нарушения. Конечный результат состоит в том, что весь механизм принятия процессуальных решений фактически завязывается на самого тупого из всех, кто мало-мальски причастен к принятию этих самых решений" <27>.

--------------------------------

<27> Бубон К.В. О цели уголовного судопроизводства // Адвокат. 2008. N 10. С. 33, 34.

Мотивов для противостояния "логике стены" нет. Есть только угрозы личному благополучию "кому больше всех надо". Поэтому, когда высокий чин, прибыв на место чрезвычайного происшествия для демонстрации народу решительности власти, назначает "виновного", минуя, возможно, неведомые ему стадии правоприменительного процесса по установлению фактических обстоятельств дела и юридической основы дела, правоприменительный процесс, как правило, выстраивается под скоропалительное решение. Все, что не вписывается под него, голословно отклоняется как несостоятельное.

"Логика стены" российского правоприменительного процесса отражена и в обыденном правосознании. Граждане и руководители юридических лиц куда больше верят не в логику юридических аргументов, а ориентируются на поиск влиятельного человека из этой "стены" (или "княгини", по образу В.В. Лазарева). На этом построен хорошо известный способ "околоадвокатского" мошенничества. Люди охотно поддаются на обещания проходимцев, выдающих себя за друзей председателей судов и высоких прокуроров, и отдают немалые деньги якобы для решения дела в их пользу. Если такое решение по делу не состоялось, мошенник обычно возвращает мзду, объясняя, "что не срослось"; а если выносится желательное для лица, полагающего себя взяткодателем, решение, в действительности, как правило, без всякого получения взятки правоприменителем и участия мошенника, последний выдает сей факт как свою заслугу. Но в коррупционном образе правоприменительной системы виноваты прежде всего не проходимцы, а ее руководители, подписывающие отписки на жалобы и тем самым формирующие веру не в закон, а в "княгиню".

Определив цель - мотивы против права, можно формулировать средства их поражения.

Против лени - неисполнения точно определенных обязанностей в установленные сроки - нужны эффективные меры юридической ответственности. Безнаказанность лени глушит мотивы для повышения профессионального уровня, внимательности в правоприменительной деятельности.

"Если в действительности мы не всегда имеем проведение более строгих мер ответственности за ненадлежащее выполнение своей работы правоприменителем, то это происходит, как представляется, по той причине, что, во-первых, весьма распространенным оказывается предрассудок, будто лицо, стоящее на страже права и законности, не расположено к нарушению нормативных установлений, а во-вторых, государству психологически затруднительно признавать путем официального нормотворчества общественно опасную предрасположенность своих служащих к ненадлежащему выполнению возложенных на них обязанностей".

Неотвратимость и ощутимость наказания порождают страх за нарушение закона. Только тогда, когда он перевесит страх правоприменителей перед "княгинями" и "князьками" разного калибра, право осилит произвол власти. Для этого прежде всего необходимо исключить власть, в том числе внутрикорпоративную, из процесса проверки соблюдения правил правоприменения.

Установление фактических обстоятельств по определенной категории уголовных дел доверяется непрофессиональному суду присяжных, что считается правовым достижением. Автор настоящей статьи считает передачу части правоприменительного процесса неюристам унижением юридической профессии. Но нет причин не доверять профессиональным юристам, не входящим на постоянной основе в правоприменительные корпорации, проверку фактов, даны ли в правоприменительных актах ответы по существу доводов сторон, имеющих значение для дела. Отрицательные ответы были бы утверждениями о правонарушениях правоприменителей.

Против корпоративного духа необходимо организационно отделить функции суда, исполняемые наряду с исполнительной властью (решение дел о привлечении к административной ответственности и уголовных дел), и функции суда по контролю над исполнительной властью. Для обоснования организационного обособления долгие годы пребывающие только в проекте административные суды должны иметь свою собственную функцию - защита личности от правонарушений власти и предмет - дела об ответственности (правовосстановительной и штрафной) органов государственной власти и их должностных лиц перед личностью. Судебный контроль над органами дознания, предварительного расследования и прокурорами должен быть изъят из компетенции судебных коллегий по уголовным делам.

Подавление мотивов умышленного неисполнения правоприменительных обязанностей позволит уделять больше внимания мерам против ошибок правоприменения - постоянному процессу, для совершенствования которого время дает новые решения. Так, справочно-информационные системы "КонсультантПлюс", "Гарант" позволяют выявлять неединообразное применение норм права, что должно порождать безусловную обязанность высших судебных инстанций по устранению этого в кратчайшие сроки. С учетом достижений электронных справочно-информационных систем представляется, что для применения норм права возможно создание программ по типу шахматных.

Фундаментальные идеи В.В. Лазарева о социально-психологических аспектах применения права будут постоянно развиваться и наполняться новым содержанием в процессе совершенствования правоприменения, в борьбе против превращения правоприменительной деятельности в ширму для достижения неправовых целей.

Библиография

Анисимова А. Кредитная неопределенность // ЭЖ-Юрист. 2010. N 15.

Бубон К.В. О цели уголовного судопроизводства // Адвокат. 2008. N 10.

КонсультантПлюс: примечание.

Статья А. Верещагина "Особые мнения в российских судах" включена в информационный банк согласно публикации - "Сравнительное конституционное обозрение", 2006, N 4.

Верещагин А.Н. Особые мнения в российских судах // Государство и право. 2008. N 2.

Захаров Ю., Скобликов П. В тени закона. Коррупционные технологии при расследовании уголовных дел // Российская юстиция. 2005. N 6.

Защита от следователя (интервью с секретарем Пленума Верховного Суда РФ В.В. Дорошковым) // ЭЖ-Юрист. 2009. N 8.

Зорькин В.Д. Выступление на VI Всероссийском съезде судей // Российская юстиция. 2005. N 1 - 2.

Зорькин В.Д. Выступление на VII Всероссийском съезде судей // Российская юстиция. 2009. N 1.

Кадолко К.А. Кто развеет тень беззакония, Или о некоторых вопросах криминологической функции судебной власти // Российская юстиция. 2006. N 8.

Константинов В.В. Закон в тени беззакония // Российская юстиция. 2005. N 9.

Куделич Е.А. Органы судейского сообщества как механизм обеспечения независимости судебной власти: мировой опыт // Закон. 2010. N 2.

Лазарев В.В. Особенности реализации правовых предписаний // Советское государство и право. 1972. N 2.

Лазарев В.В. Социально-психологические аспекты применения права. Казань, 1982.

Мизулина Е. Новый порядок ареста и задержания соответствует Конституции РФ и международным правовым стандартам // Российская юстиция. 2002. N 6.

Митюшев В. Мотивированное решение // ЭЖ-Юрист. 2005. N 26.

Осин В.В. Есть ли в России судебный надзор? // Адвокат. 2008. N 3.

Осин В.В. О Дисциплинарном судебном присутствии и защите прав граждан // Адвокат. 2010. N 2.

Погодин С.Б., Терехин В.А. Независимость суда при состязательном построении уголовного процесса // Законы России. Опыт. Анализ. Практика. 2010. N 4.

С жалобой на чиновника (интервью с заместителем Председателя Верховного Суда РФ П.П. Серковым) // ЭЖ-Юрист. 2009. N 11.

Способна ли судебная система исправлять свои ошибки? // Российская юстиция. 2003. N 6.

Султанов А.Р. О проблеме мотивированности судебных актов через призму постановлений Европейского суда по правам человека // Международное публичное и частное право. 2008. N 2.

Холодный В. Эффективный пересмотр // Эж-Юрист. 2009. N 47.

Название документа

Статья: Кто имеет право на социальную помощь? Критерии, определяющие право на государственную социальную помощь в России и странах Европы

(Кожевников Д.Е.)

("Социальное и пенсионное право", 2010, N 3)

Дата

22.07.2010

Информация о публикации

Кожевников Д.Е. Кто имеет право на социальную помощь? Критерии, определяющие право на государственную социальную помощь в России и странах Европы // Социальное и пенсионное право. 2010. N 3. С. 9 - 17.

Примечание к документу

Текст документа

КТО ИМЕЕТ ПРАВО НА СОЦИАЛЬНУЮ ПОМОЩЬ?

КРИТЕРИИ, ОПРЕДЕЛЯЮЩИЕ ПРАВО НА ГОСУДАРСТВЕННУЮ СОЦИАЛЬНУЮ

ПОМОЩЬ В РОССИИ И СТРАНАХ ЕВРОПЫ <*>

Д.Е. КОЖЕВНИКОВ

--------------------------------

<*> Kozhevnikov D.E. Who has the right to social assistance? Criteria determining the right to state assistance in Russia and European countries.

Кожевников Д.Е., аспирант кафедры социального права, государственной и муниципальной службы УрГЮА, магистр юриспруденции.

Статья посвящена выявлению и анализу критериев, определяющих право на получение государственной социальной помощи малоимущим гражданам в России и странах Европы. Автор выделяет основные критерии "субъекта" и "нуждаемости", а также дает предложения по совершенствованию российского законодательства.

Ключевые слова: государственная социальная помощь, малоимущие граждане, критерии права на помощь, бедность.

The article reveals and analyses the criteria determining the right to receipt of state social assistance to the poor citizens of Russia and European countries. The author points out fundamental criteria of "subject" and "poverty" and also gives proposals on improvement of Russian legislation.

Key words: state social assistance, poor citizens, criteria of right to assistance, poverty.

Социальное государство, функционирующее как социальный институт макроуровня, формирует свою структуру и организует жизнедеятельность всех сфер общества, опираясь на конституционные основы. Наша страна провозглашена социальным государством согласно ст. 7 Конституции РФ. Сферой государственной ответственности должна остаться государственная социальная помощь малообеспеченным семьям, которая постепенно заменит собой действующую социально неоправданную и крайне неэффективную систему льгот и компенсаций. Приоритеты России в реализации социальной политики и укреплении социально-экономических основ социального государства меняются в зависимости от внутренней и международной политической и социально-экономической ситуации. В условиях всеобщего обнищания масс на первый план выдвигается борьба с нищетой и бедностью, ставятся задачи создания дополнительных рабочих мест, усиливаются нестраховые принципы социальной защиты населения.

Изучение любого внутригосударственного правового явления необходимо начинать с точки зрения международных установлений, существующих в той или иной области, так как любое цивилизованное общество (государство) нельзя рассматривать изолированно от мировой цивилизации в целом <1>.

--------------------------------

<1> Уржинский К.К. Правовые аспекты борьбы с бедностью и проблемы реализации международных стандартов в области прав человека в законодательстве Республики Беларусь и Российской Федерации // Роль социального обеспечения в решении проблемы бедности и совершенствование методики преподавания права социального обеспечения: Материалы Всероссийской научно-практической конференции / Под ред. Э.Г. Тучковой. М.: ТК Велби, Проспект, 2004. С. 67.

Из законов многих государств вытекает два основных критерия, определяющих право на получение социальной помощи малоимущим: субъект социальной помощи и нуждаемость <2>.

--------------------------------

<2> Захаров М.Л., Тучкова Э.Г. Право социального обеспечения России: Учебник. М.: БЕК, 2001. С. 308.

Субъект социальной помощи - это лицо, имеющее право на получение государственной социальной помощи. Безусловно, лицо, претендующее на социальную помощь, должно находиться в состоянии нужды. В данном случае разграничение понятий субъект социальной помощи и нуждаемость, т.е. выделение нуждаемости в отдельный критерий позволяет подробнее остановиться как на гражданской принадлежности получателя, так и на характеристике понятия "нуждаемость". При рассмотрении этого вопроса автор предлагает рассмотреть опыт европейских стран, поскольку критерии субъекта и нуждаемости (т.е. дохода лица), необходимые для назначения государственной социальной помощи, уже достаточно давно используются практически во всех европейских странах.

Указанные критерии содержатся в Федеральном законе "О социальной помощи" ФРГ "Bundessozialhilfegesetz BSHG" <3> (далее - BSHG), согласно которому право на получение социальной помощи имеет любой оказавшийся в бедственной ситуации человек, постоянно и легально проживающий в Германии (граждане Германии; иностранцы, обладающие неограниченным видом на жительство; признанные беженцы), в случае, если самостоятельное содержание не представляется возможным (§ 11 Abs. 1 S. 1 BSHG). Аналогичная формулировка содержится и во французском законодательстве.

--------------------------------

<3> Bundessozialhilfegesetz BSHG. URL: http:// www.vorota.de/ Lib_BRD_Aktuell_ Sozialhilfe.AxCMS.

В Федеральном законе "О государственной социальной помощи" <4> дается указание на круг лиц, охватываемых этой помощью, - малоимущие семьи, малоимущие одиноко проживающие граждане. Правильнее их именовать, на наш взгляд, малообеспеченными, так как имущество не является показателем уровня их доходов, тогда как в формулировке Закона критерием, дающим право на государственную социальную помощь, является среднедушевой доход ниже величины прожиточного минимума. Именно этим уровнем определяется нуждаемость человека в том или ином виде материального обеспечения. Поэтому не случайно критерием нуждаемости является прожиточный минимум человека. Здесь следует сделать оговорку. Как из федерального, так и законодательства многих регионов прослеживается некая связь возникновения права на социальную помощь с размером имеющегося имущества, однако на практике такая связь, как правило, не имеет значения, поскольку отсутствует механизм, ее реализующий.

--------------------------------

<4> Федеральный закон от 17 июля 1999 г. N 178-ФЗ "О государственной социальной помощи" (в ред. от 25 декабря 2009 г.) // Собрание законодательства РФ. 1999. N 29. Ст. 3699; 2009. N 52 (ч. 1). Ст. 6417.

Начнем с раскрытия понятия субъекта социальной помощи.

Право на ограниченную социальную помощь помимо граждан ФРГ имеют лица, находящиеся в Германии лишь временно (беженцы из кризисных регионов, принятые на время кризиса или войны в собственной стране, или лица, подавшие заявление на предоставление политического убежища).

Социальное законодательство Франции акцентирует внимание на статусе домициля - получателя помощи. Положение домициля вытекает из трехмесячного постоянного проживания совершеннолетнего или несовершеннолетнего лица, получившего юридическую дееспособность, на территории одного департамента. Правила предоставления статуса домициля помощи допускают возможность отсутствия этого статуса у какого-либо лица. Это относится и к лицам, недавно приехавшим во Францию (беженцам и лицам без гражданства). Статус домициля в большей мере применяется для определения, на какой департамент возлагается обязанность предоставления социальной помощи, поскольку при отсутствии статуса домициля расходы по предоставлению помощи возлагаются на государственную казну. Таким образом, во Франции право на получение социальной помощи имеют все лица, проживающие на законных основаниях на территории государства.

Резиденты Финляндии, т.е. не только граждане, но и те, кто имеет временный или постоянный вид на жительство, имеют право практически на все основные социальные льготы и пособия, которые предписаны законом гражданам Финского государства.