Источник: данные European Mortgage Federation (EMF). 31 page

Норма об обязанности государства защищать права человека в силу прямого действия Конституции является непосредственно действующей. Если та или иная норма не будет содержать в аппарате реализации необходимых опосредующих звеньев, она не сможет выполнить свое функциональное назначение. Иначе говоря, непосредственное претворение в жизнь конституционной нормы - об обязанности государства защищать права и свободы человека и гражданина - требует самостоятельных правовых образований. Таким сложным по строению и объемным по содержанию правовым явлением и является конституционное право человека и гражданина на правовую защиту своих прав, реализуемое путем создания соответствующих юридических механизмов, необходимых для правомерного осуществления и защиты иных субъективных прав.

С учетом вышеизложенного можно выделить три уровня, отражающие различные аспекты права человека и гражданина на правовую защиту: нормативно-регулятивный, организационно-содержательный и социально-коммуникационный.

Нормативно-регулятивному уровню присущи следующие характеристики права на правовую защиту: во-первых, определение его как вида и меры поведения личности, установленных нормативно и гарантированных государством. В законодательстве, с одной стороны, закреплен тот круг дозволенных действий, который человек вправе предпринять для защиты своих материальных и культурных потребностей, с другой стороны, определены структуры, процедуры, иные условия и средства, которые обеспечивают реализацию права на правовую защиту. Во-вторых, право проявляет свои возможности через весь присущий ему механизм действия, а его результат находит свое отражение как в правовой действительности (акты применения права), так и в социальной сфере (получение материальных благ, удовлетворение культурных потребностей). В-третьих, право воздействует (гарантия) и непосредственно регулирует качественные стороны правовой деятельности личности - осуществление и защиту прав и свобод - ее поведение.

Организационно-содержательный уровень, во-первых, характеризует юридическое содержание права на правовую защиту. Его состав образуют определенные правовые возможности личности и их цель - оптимальная и действенная защита прав и свобод человека и гражданина. Во-вторых, определяет критерии правовых связей между элементами содержания права и их механизмами действия, в частности ими могут выступать принципы права и правового государства, особенности отдельных видов государственно-правовых норм и др.

Социально-коммуникационный уровень позволяет сделать вывод о том, что, с одной стороны, право - явление, определяемое идеей правовой государственности, принципом правовой защиты человека и нормативной конструкцией обязанности защищать права и свободы человека и гражданина, с другой стороны, значение права проявляется в упорядочивании социальной жизни общества и государства.

Название документа

Статья: Социально-психологические аспекты применения права

(Поляков С.Б.)

("Адвокат", 2010, N 10)

Дата

20.10.2010

Информация о публикации

Поляков С.Б. Социально-психологические аспекты применения права // Адвокат. 2010. N 10. С. 5 - 15.

Примечание к документу

Текст документа

СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ ПРИМЕНЕНИЯ ПРАВА

С.Б. ПОЛЯКОВ

Заголовок статьи повторяет название монографии, написанной в 1982 г. профессором Валерием Васильевичем Лазаревым. Автор - доцент кафедры теории и истории государства и права юридического факультета Пермского государственного университета, кандидат юридических наук С.Б. Поляков показывает, что общеизвестные проблемы современной правоприменительной практики являются следствием недооценки названных в этой книге факторов, определяющих правоприменительные решения. Через двадцать восемь лет можно убедиться в заслуженности научных регалий ныне академика РАЕН и в тщетности или притворстве правовых реформ, проводимых без учета его рецептов.

Ключевые слова: правоприменение, мотивы, ответственность.

Social and psychological aspects of law application

C.B. Polyakov

The article title correlates with the monograph, written in 1982 by the professor Lazarev Valery Vasil'evich. The author - associate professor of the state and law theory and history department, law faculty of the Perm State University, Doctor of law C.B. Polyakov (e-mail: [email protected]) shows, that well-known problems of modern law enforcement practice are consequence of underestimation of the factors named in this book, which define law enforcement decisions. In twenty eight years it's possible to be convinced in well-deserved scientific regalia nowadays the academician of the Russian Academy of Natural Sciences and of futility or hypocrisy of the legal reforms carried out without regard to his recipes.

Key words: law application, motives, the responsibility.

В книге В.В Лазарева на закате развитого социализма мысли не из прокрустова ложа партийной науки проводились под прикрытием оговорок о нетипичности цитируемых идей зарубежных авторов для продажного буржуазного общества, а пороки советской правоприменительной практики оговаривались по типу "кое-где у нас порой". Маневры эзопова языка сегодня интересны, как для знатоков снукера - серии отыгрышей, а для любителей велосипедного спринта - сюрплясы. Но не исключено, что это искусство придется вспоминать по прямому назначению, чтобы следовать приведенной В.В. Лазаревым в советской книге, конечно же, для капиталистического общества цитате М. Дюверже: "Я считаю, что интеллигент, писатель, преподаватель университета не должен безоговорочно вставать на ту или иную политическую позицию, поскольку их социальная функция состоит в том, чтобы вскрывать пороки, присущие любой системе, даже той, которой они симпатизируют. Интеллигент никогда не должен полностью вставать на сторону того или иного правительства, но всегда хотя бы немного должен быть в оппозиции" <1>.

--------------------------------

<1> Лазарев В.В. Социально-психологические аспекты применения права. Казань, 1982. С. 6. Далее ссылки на эту книгу делаются указанием в тексте статьи в скобках страниц, содержащих цитируемые положения.

Одной из главных задач при переходе от тоталитарного советского строя к правовому государству была названа судебная реформа. Суды советского периода клеймились за подчинение телефонному праву, за обвинительный уклон. Процессуальные кодексы наполнились нормами о состязательности судопроизводства и равноправии сторон; о том, что суд не является органом уголовного преследования, не выступает на стороне обвинения или стороне защиты; что стороны обвинения и защиты равноправны перед судом (ст. 15 Уголовно-процессуального кодекса РФ); что определения суда, постановления судьи, прокурора, следователя, дознавателя должны быть законными, обоснованными и мотивированными (ч. 4 ст. 7 УПК РФ). Вводились конкретные ограничительные условия для применения мер пресечения, а тем более для заключения под стражу (ст. ст. 97, 99, 108 УПК РФ).

Следование этим и многим другим хорошим нормам должно приводить к объективному, беспристрастному, правильному правоприменению. Если только не забывать, что "правоприменители остаются людьми, какие бы должностные роли им ни приходилось исполнять и чем бы эти роли ни обусловливались", и что "в многофакторном воздействии на правоприменяющего субъекта важно различить то, что оказывает влияние вместе и в унисон с правом, а что помимо и даже вопреки праву". Но забывают. Соответственно, факторам воздействия на правоприменяющего субъекта помимо и даже вопреки праву мало что противопоставляется в унисон с правом.

Слепая вера в то, что одно лишь закрепление в законе обязанностей и запретов для правоприменителей обеспечит их неуклонное исполнение и соблюдение, может быть проиллюстрирована, надо полагать, искренним утверждением Е.Б. Мизулиной после внесения изменений в УПК РФ под воздействием решения Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ): "По новому закону повторение дела Калашникова процессуально невозможно" <2>. Последующие аналогичные делу Калашникова Постановления ЕСПЧ говорят, что еще как возможно <3>.

--------------------------------

<2> Мизулина Е. Новый порядок ареста и задержания соответствует Конституции РФ и международным правовым стандартам // Российская юстиция. 2002. N 6. С. 15.

<3> Постановления от 8 ноября 2005 г. по жалобе N 6847/02 (Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2006. N 7; СПС "КонсультантПлюс"); от 25 октября 2007 г. по жалобе N 38971/06 (Бюллетень Европейского суда по правам человека. 2008. N 4; СПС "КонсультантПлюс"); от 28 июня 2007 г. по жалобе N 65734/01 (Права человека. Практика Европейского суда по правам человека. 2008. N 9 (30). С. 48).

"В области правоприменения взгляд "через юридические очки" порождает иллюзию независимости правоприменителя от каких-либо влияний, кроме закона, а также надежду на повышение эффективности правоприменения исключительно законодательными мерами".

Многие годы ученые и практики пишут о немотивированности судебных актов, об игнорировании доводов сторон, так или иначе неудобных суду <4>. В унисон с этим Председатель Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькин в выступлениях на всероссийских съездах судей говорил о необходимости того, чтобы в судебных решениях каждый вывод детально объяснялся, чтобы высший судебный надзор в постоянном режиме осуществлял скрупулезную проверку всех этих актов по указанным критериям следования букве закона и соблюдения процедуры <5>; о том, что апелляционная и кассационные инстанции должны перестать быть "проходными" <6>.

--------------------------------

КонсультантПлюс: примечание.

Статья А. Верещагина "Особые мнения в российских судах" включена в информационный банк согласно публикации - "Сравнительное конституционное обозрение", 2006, N 4.

<4> См.: Способна ли судебная система исправлять свои ошибки? // Российская юстиция. 2003. N 6. С. 41 - 43; Митюшев В. Мотивированное решение // ЭЖ-Юрист. 2005. N 26. С. 6; Султанов А.Р. О проблеме мотивированности судебных актов через призму постановлений Европейского суда по правам человека // Международное публичное и частное право. 2008. N 2. С. 11 - 13; Верещагин А.Н. Особые мнения в российских судах // Государство и право. 2008. N 2. С. 22; Осин В.В. Есть ли в России судебный надзор? // Адвокат. 2008. N 3. С. 42 - 63; Холодный В. Эффективный пересмотр // ЭЖ-Юрист. 2009. N 47. С. 8, 9; Он же. О Дисциплинарном судебном присутствии и защите прав граждан // Адвокат. 2010. N 2. С. 5 - 13.

<5> Зорькин В.Д. Выступление на VI Всероссийском съезде судей // Российская юстиция. 2005. N 1 - 2. С. 13.

<6> Зорькин В.Д. Выступление на VII Всероссийском съезде судей // Российская юстиция. 2009. N 1. С. 7.

Можно, конечно, встретить положительные примеры, когда дело возвращается на повторное кассационное рассмотрение, потому что "на доводы жалобы, как на приведенные, так и на не нашедшие своего отражения в определении Судебной коллегии, ответы не даны, что является нарушением права осужденного на защиту" <7>. Но такие примеры появляются "кое-где у нас порой". Как правило, надзорные инстанции соглашаются с такими нарушениями, ограничиваясь вслед за кассационными инстанциями "ссылкой на то, что выводы суда о виновности осужденных соответствуют фактическим обстоятельствам дела и основаны на проверенных в судебном заседании доказательствах". Хотя "конкретные ответы на доводы жалоб в определении отсутствуют" <8>.

--------------------------------

<7> Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 27 августа 2008 г. N 207-П08 // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2008. N 11. С. 8.

<8> Там же.

Коррупция, препятствующая реализации прав и законных интересов частных лиц, развитию экономики и общественных отношений, признана национальной проблемой, только растущей с послесоветского периода, врагом "номер один" для свободного, демократического и справедливого общества <9>. Вынесение оперативно-исполнительных правоприменительных актов в пользу заинтересованных субъектов все больше обусловливается подношениями правоприменителям.

--------------------------------

<9> Послание Президента РФ Федеральному Собранию от 5 ноября 2008 г. // Российская газета. 2008. 6 нояб.

В постсоветский период появились и разрастаются такие явления, как "заказные" уголовные и административные дела <10>. Причин этих явлений не понять только "через юридические очки": "...мало того, что мы знаем о внешних обстоятельствах и условиях, в которых проводится применение правовых норм, - необходимо проникновение в потребности и интересы правоприменителя". "Социальные нормы, будучи усвоенными правоприменителем, превратившись в фактор его внутреннего мира, становятся собственно личностными средствами регуляции поведения. Последнее обстоятельство тем не менее не всегда заботит создателя норм. Он самонадеянно рассчитывает иногда, что и без такого превращения последует предписываемое им поведение".

--------------------------------

<10> См.: Захаров Ю., Скобликов П. В тени закона. Коррупционные технологии при расследовании уголовных дел // Российская юстиция. 2005. N 6. С. 14 - 21; Константинов В.В. Закон в тени беззакония // Российская юстиция. 2005. N 9. С. 3 - 11; N 10. С. 58 - 61; Кадолко К.А. Кто развеет тень беззакония, Или о некоторых вопросах криминологической функции судебной власти // Российская юстиция. 2006. N 8. С. 60 - 63.

Составная, и едва ли не решающая, часть психологического механизма действия правовых норм и влияния юридических фактов - мотивация правоприменительной деятельности. Она мыслится в проявлении тех ее функций, которые связаны с побуждением субъекта к деятельности и оправданием им (для себя и других) совершенных актов.

В теории права выделяют исполнительно-разрешительный и юрисдикционный способы применения права. При первом издаются акты-регламентаторы для правомерно развивающейся человеческой деятельности, при втором - правоохранительные, направленные против правонарушений <11>.

--------------------------------

<11> Общая теория государства и права: Академический курс в трех томах / Отв. ред. М.Н. Марченко. М., 2007. Т. 2. С. 716, 717, 725, 726.

Распространенными в России негативными фактами исполнительно-разрешительной правоприменительной деятельности являются нарушение сроков принятия решений, требование правоприменителями для издания правоприменительного акта справок, согласований и иных документов, не предусмотренных законом. Не без оснований волокита называется одним из способов вымогательства взятки. Но борьба с коррупцией фактически сводится к фактам выявления получения чиновником вознаграждения за действие или бездействие. Охота за фактами подношения становится самоцелью. Показатели добычи становятся мотивами деятельности назначенных ответственными за борьбу с коррупцией органов и их должностных лиц, что побуждает к их достижению любыми средствами, в том числе провокациями взяток. Тем более что к ответственности по статье 304 Уголовного кодекса РФ (провокация взятки либо коммерческого подкупа) могут привлечь только борцы со взятками. Этим открыты пути для злоупотребления ими полномочиями для карьерного самоутверждения вопреки законным интересам общества и государства в целях получения личной выгоды, что соответствует признакам коррупции, определенными в подпункте "а" п. 1 ст. 1 Федерального закона от 25 декабря 2008 г. N 273-ФЗ "О противодействии коррупции". То есть борьба с коррупцией в существующих формах сама является коррупциогенным фактором.

Если же обратить взор на мотивы дачи взятки и соответственно обусловленные ею правоприменительные акты, то обнаруживается следующее.

Во-первых, есть сговор взяткодателя и должностного лица о совершении в пользу первого государственных действий без оснований для этого либо с целью первоочередного получения благ (таможенное оформление товаров, регистрация автотранспорта или выдача свидетельства о прохождении техосмотра без соблюдения условий для совершения таких действий и т.п.). Этим нарушаются интересы неопределенного круга лиц. При взаимной заинтересованности в сделке купли-продажи государственного действия почти невозможно обнаружить ее оплату. Против искушения извлечь выгоду от издания незаконных правоприменительных актов нет весомых психологических барьеров и стимулов для отказа в неправомерных просьбах.

Во-вторых, нарушение интересов определенных лиц, что происходит чаще всего в форме невыполнения государственными служащими должного в установленные сроки. Здесь интересы тех, для кого должны быть совершены действия, и обязанных к последним чиновников явно противоречивы. Однако незаконное бездействие чиновника само по себе не влечет для него никаких неблагоприятных последствий. Сегодня против этого есть только нескорые правовосстановительные механизмы (гл. 25 Гражданского процессуального кодекса РФ, гл. 24 Арбитражного процессуального кодекса РФ). Для реализации своих законных целей субъектам права эффективнее дать взятку, чем бороться за право, потому что за время этой борьбы они потеряют и время, и деньги практически без всякого возмещения, в то время как персональная юридическая ответственность нерадивому чиновнику (личный мотив) не грозит даже при судебном признании его бездействия незаконным.

Если бороться не со взяткой как таковой, а с мотивами ее дачи, то в первом случае эффективными были бы меры против выгодополучателей от незаконных правоприменительных актов в виде лишения незаконно полученного. Во втором - дополнение правовосстановительных мер штрафами для чиновников в пользу лиц, чьи права нарушаются. Это превратило бы взятку в ненадежный инструмент, который чаще травмирует взяткодателя, чем приносит результат, либо в роскошное излишество, без которого вполне можно обойтись для достижения результата <12>. В таком качестве взятка - мотив правоприменения вопреки праву - будет мало востребована.

--------------------------------

<12> Подробнее см.: Поляков С.Б. Чиновничьи болезни и антикоррупционные рецепты // Государственная служба. 2009. N 2. С. 45 - 47.

Издание правоохранительных актов применения права происходит в более конфликтной среде, чем исполнительно-разрешительных, и потому представляется более сложным, в том числе по психологическому механизму.

Показывая значение мотивов правоприменителя, в названной монографии В.В. Лазарев указывал следующее:

- выяснение мотивов правоприменителя должно вскрывать субъективный личностный смысл их деятельности;

- именно в мотивах и через мотивы происходят диалектические взаимопереходы внешнего во внутреннее и внутреннего во внешнее;

- в побуждениях правоприменителя отражается диалектика взаимодействия установленных в норме требований и наличных фактических данных, сопровождающих процесс решения дела; взаимодействия между тем, что диктуется убеждениями правоприменителя, и тем, что диктуют ему жизненно значимые обстоятельства дела. Правоприменение всегда связано с конкуренцией объективированных целей и мотивов с целями и мотивами, возникающими у конкретного правоприменителя в реальной ситуации;

- всякое действие и тем более линия поведения субъекта правоприменения могут сопровождаться простой совокупностью (иногда разноречивой) или системой (всегда слаженной) мотивов, разных по своему влиянию. Научное значение имеет тот вывод, согласно которому наиболее действенным из всех мотивов оказывается тот, который имеет острую субъективную значимость для человека. Такая "острота" мотивации создается конкретными условиями места, времени и обстоятельств деятельности субъекта и в области правоприменения имеет два диаметрально противоположных направления: в сторону активной борьбы за законность и в сторону обоснования своих личных выгод в ущерб строгой законности.

В жизни прослеживаются два подхода правоприменителей к праву. Первый - почтительный, рождающий убеждение: конфликты должны решаться на основе норм материального права в строгом соответствии с нормами процессуального права. Второй - потребительский, сводящий ценность права к средству достижения субъективных целей. При таком подходе право видится лишь как форма принятия нужного решения, маскировка грубой силы.

Первой в структуре мотивации правоприменения В.В. Лазаревым называется "мотивация необходимости правоприменительной деятельности вообще", осознание потребности в предметном, ситуативном контроле за ходом реализации правовых норм непосредственными их адресатами.

Для второго подхода правоприменительная деятельность - осознание тяжкого бремени обосновать, что "нельзя" - все-таки "можно" на пути к тому, что хочется. Очень часто хочется не самому правоприменителю, а тому, воле которого он подчинен больше, чем закону.

"Несмотря на то что правоприменение (закон фиксирует это только в отношении судейской деятельности) должно быть ограждено от вмешательства извне, попытки оказать давление на правоприменителя всегда имели место. Если нет прямого указания решить дело соответствующим образом, есть опосредованное влияние. Во всяком случае, правоприменителю далеко не безразлично, что будет говорить "княгиня Марья Алексеевна". Выявить эту "княгиню", установить допустимые формы ее влияния, найти оптимальные средства контроля над ситуацией - вот практические задачи, которые в значительной мере облегчили бы положение и тех лиц, которые по своему психическому складу, приобретенному опыту и прочим качествам склонны следовать чужой воле (реальной, а не "омертвленной" в законе).

Далее в структуре мотивации правоприменения В.В. Лазарев указывал потребности и мотивы соответственно выделяемым теорией права стадиям правоприменения:

- мотивация необходимости установления фактической основы дела. В ее основе лежит потребность компетентной проверки соответствия обстоятельств, предусмотренных гипотезой нормы, реальных жизненных фактов;

- мотивация необходимости нахождения правовых актов, опосредующих решение дела. Основная потребность, осознаваемая на данной стадии правоприменения, - строгое соблюдение принципа законности;

- мотивация вынесения решения по делу. На данной стадии правоприменения происходит аккумулирование мотивов предшествующей деятельности и осознание потребности такого удовлетворения интересов граждан, организаций и других субъектов права, какое более всего совместимо с государственным интересом.

Очевидно, что таких потребностей и мотивов нет у правоприменителя, который "подгоняет" правоприменительный процесс под заранее намеченное решение, сообразное личному интересу или угодное "княгине". Факты не в пользу намеченного результата не замечаются, доказательства, опровергающие голословные выводы, игнорируются.

Поскольку уже нет необходимости объяснять чуждость социализму нарушений законности, можно, конечно, смириться с вышеуказанным, повторив тезис: "В классово-антагонистическом обществе лицемерие правоприменителя становится нормой. Он вынужден, если не хочет расстаться с должностью, "с пуританской строгостью формулировать своекорыстие закона" <13>. На сегодняшний момент в российской правовой системе нет убедительных средств для подавления у правоприменителя соблазна использовать властные полномочия в незаконных целях <14>.

--------------------------------

<13> Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Изд. 2-е. Т. 1. С. 158.

<14> Подробнее см.: Поляков С.Б. Условия российской правовой системы для заказных уголовных дел // Адвокат. 2009. N 5. С. 68 - 78.

Если же, может быть наивно, пробовать преодолеть пустопорожние разговоры о законности реальными попытками ее обеспечить, то для начала нужно трезво оценить наличие или отсутствие юридических средств для мотивов правоприменителя в унисон с правом либо, наоборот, вопреки праву.

"Два основных средства использовались всегда для понуждения воли людей к реализации правовых предписаний: это обещание наград и угроза физическим принуждением или лишением каких-то благ" <15>.

--------------------------------

<15> Лазарев В.В. Особенности реализации правовых предписаний // Советское государство и право. 1972. N 2. С. 23.

Стимулы (обещание наград) побуждают действия и направлены против противоправного бездействия. Против мотивов обоснования правоприменителем своих личных выгод в ущерб строгой законности это - экономически неэффективное средство. Со ставками платы заинтересованных лиц индивидуального заказа правоприменительного акта бюджету не справиться для оплаты в том же размере работы по каждому правоприменительному акту. "Назначение же материальных благ, в отличие от идеальных, обходится государству слишком дорого... экономически выгоднее использовать этот метод по отношению к сравнительно небольшому кругу лиц, обязанностью которых является принуждение к реализации требований права другими субъектами" <16>. Поэтому против заведомо незаконных правоприменительных актов пригодна только эффективная реализация санкций за противоправные деяния.

--------------------------------

<16> Там же.

Незаконные и необоснованные правоприменительные решения могут быть (и существенно чаще бывают) неумышленными.

Правоприменительные ошибки неизбежны. Они могут быть вызваны: 1) личными качествами и условиями работы правоприменителей: уровнем профессиональной подготовки, внимательностью или неряшливостью в правоприменительном процессе, служебной нагрузкой, обусловливающей полноту либо поверхностность установления обстоятельств дела и мотивированность решения; 2) неопределенностью правовых норм, предопределяющих их неединообразное применение.

"Одно и то же действие может быть совершено по причине отсутствия знаний (о законодательстве, о судебной практике, о практике последующего контроля за принятыми решениями и т.д.) и по причине сознательного игнорирования известных обстоятельств; ввиду неумения составлять данный юридический документ и вследствие привычки пренебрежительного отношения к составлению документов и т.п.". В каждом конкретном случае сложно определить, почему правоприменительное решение незаконно и необоснованно, вследствие умысла или ошибки. Презюмироваться должно последнее. В любом случае на первом месте стоит задача исправления правоприменительных ошибок, а уже затем - выявление причин и воздействие на личность правоприменителя, умышленно нарушающего закон.

Отмену правоприменительных актов часто называют применением правовосстановительных мер юридической ответственности, чему находятся заслуживающие внимания аргументы. Поэтому следует полагать, что исправление как правоприменительных ошибок, так и заведомо незаконных правоприменительных актов обеспечивается эффективной реализацией правовосстановительных санкций за нарушение закона, т.е. опять же применением мер юридической ответственности, что само по себе является правоприменительным процессом.

На правоприменительную деятельность по отношению к результатам деятельности правоприменителей влияние вышеназванных факторов правоприменительных ошибок существенно меньше. Предполагается, что образовательный уровень контролирующих правоприменителей выше: судей против должностных лиц административных органов или следователей, судей кассационных и надзорных инстанций против судей первой инстанции. Нагрузка (количество и объем дел) на них существенно меньше, чем у проверяемых ими правоприменителей. Они предназначены для обобщения правоприменительной практики и вынесения правоприменительных актов с толкованием неопределенных норм права, неединообразно применяемых.

Для этого в последние годы (для мотивов в унисон с правом) существенно улучшены материальное положение судей и условия их работы, что сделало привлекательной эту работу. Это расширило возможности отбора образовательно и психологически пригодных юристов для судейской работы.

Однако это не исключает действие мотивов помимо или вопреки праву.

Первым из этих мотивов назвал бы лень. Если есть возможность получать большую зарплату и работать мало, что побуждает работать много: выносить правоприменительные акты в соответствии со статьями 388, 406, 408 УПК РФ, статьями 366, 383 ГПК РФ, статьями 271, 289, 301 АПК РФ по каждому делу, а не в одном случае из десяти? В нашей правовой системе не видно ничего реального, что бы действовало в унисон с правом против такого мотива. Достаточно посмотреть определения Конституционного Суда РФ со стандартной формулировкой: как следует из жалобы, заявитель связывает нарушение своих конституционных прав не с содержанием оспариваемых положений закона, а с правоприменительными решениями, состоявшимися в его деле. Однако проверка действий и решений правоприменительных органов к компетенции Конституционного Суда не относится. За период с 1 января 2009 г. по 22 апреля 2010 г. в СПС "КонсультантПлюс" отказных определений в основном с такой формулировкой 2249 против 32 постановлений и 22 так называемых позитивных определений, в которых отмечалось ошибочное правоприменение норм и указывалось, что дело, в котором норма права была применена вопреки ее конституционному смыслу, подлежит пересмотру.