Миска доброго супа

Суп, стоявший перед Суан, был на удивление хорош.

Ещё один глоток – и её брови взметнулись в изумлении. Суп был незатейлив – бульон, овощи, немного курятины, но когда большая часть продуктов на вкус оказывается не первой свежести (и это в лучшем случае), этот суп казался поистине чудесным. Она попробовала хлебец. Ни единого долгоносика? Восхитительно!

Перед только что умолкнувшей Найнив стояла собственная миска с супом, от которой шёл пар. Сегодня, но чуть ранее, она дала клятвы и стала полноправной Айз Седай. Они обе сидели в кабинете Амерлин, сквозь открытые ставни лился золотистый свет, на полу были постелены новые ковры зелёного с золотым оттенком.

Суан молча упрекнула себя за то, что отвлеклась на суп. Доклад Найнив требовал внимания. Она рассказывала о проведённом с Рандом ал'Тором времени, останавливаясь подробнее на таких событиях, как очищение саидин. Разумеется, Суан и ранее слышала доклады о том, что мужская половина Источника была очищена – во время раскола их лагерь посетил Аша’ман. Хотя она продолжала сомневаться, сейчас не было смысла отрицать, что это свершившийся факт.

– Хорошо, – сказала Амерлин, – я очень рада этому подробному объяснению, Найнив. То, что саидин была очищена, позволяет с меньшей тревогой отнестись к соединению узами Аша'манов и Айз Седай. Жаль, что Ранд во время нашей встречи не был готов со мной это обсудить.

Она произнесла это ровным тоном, хотя Суан было известно, что она считала мужчин, связавших узами женщин, явлением не более приятным, чем капитан корабля – пожар в грузовом трюме.

– Полагаю, – заявила Найнив, поджав губы, – что Ранд не одобряет связывание узами женщин, если этот факт для вас имеет значение.

– Сейчас не имеет значения, одобряет он это или нет, – ответила Эгвейн. – Он в ответе за Аша'манов.

– Так же, как вы, Мать, ответственны за пленивших его и пытавших Айз Седай? – уточнила Найнив.

– Как наследница Элайды, возможно, – ответила Эгвейн, слегка прищурив глаза.

«Она была права, отозвав Найнив в Башню», – подумала Суан, сделав новый глоток супа. Найнив слишком часто принимала его сторону, чтобы не обращать на это внимания.

Вздохнув, Найнив взяла ложку и приступила к супу.

– Не воспринимайте это в качестве упрёка, Мать. Я всего лишь хочу показать ход его мыслей. Свет! Я не одобряю большую часть того, что он сделал – особенно в последнее время. Но вижу, как он до этого докатился.

– И всё же он сильно изменился, – задумчиво произнесла Суан, – ты сама только что это сказала.

– Да, – подтвердила Найнив. – Айил говорят, он принял объятья смерти.– Я тоже слышала это от них, – сказала Эгвейн. – Но я заглянула в его глаза, и могу сказать – изменилось кое‑что ещё. Нечто необъяснимое. Человек, которого я видела...

– Не был похож на того, кто разрушил Курган Нэтрина?

При одном только воспоминании об этом Суан била дрожь.

– Мужчине, которого я увидела, не было необходимости разрушать подобное место, – ответила Эгвейн, – его обитатели должны были бы просто последовать за ним. Склонившись перед его желаниями. Просто потому, что он тот, кто он есть

Все трое погрузились в молчание.

Эгвейн покачала головой и отхлебнула суп. Помедлив, она улыбнулась.

– Что ж, похоже, суп хорош. Может быть, дела не так уж и плохи, как я думала.

– Продукты доставили из Кэймлина, – отметила Найнив. – Я подслушала разговор служанок.

– О.

Вновь тишина.

– Мать, – осторожно заговорила Суан, – Сёстры продолжают волноваться из‑за смертей в Башне.

– Я согласна, Мать, – подтвердила Найнив, – сёстры косятся друг на друга с недоверием. Это меня беспокоит.

– Видели бы вы то, что здесь творилось раньше, – сказала Эгвейн, – во время правления Элайды.

– Если тогда было хуже, чем сейчас, – ответила Найнив, – то я рада, что не видела.

Она мельком взглянула на своё кольцо Великого Змея. В последнее время, она часто так поступала. Так обзаведшийся новой лодкой рыбак частенько с улыбкой оглядывается в сторону доков. После всех её притязаний на звание Айз Седай, и, несмотря на то, что она носила это кольцо в течение долгого времени, она явно была довольна тем, что прошла испытание и принесла клятвы.

– Это было ужасно, – сказала Эгвейн. – И я не намерена позволить тем временам вернуться. Суан, необходимо начать выполнение плана.

Суан скривилась.

– Я учу остальных. Но не думаю, что это хорошая идея, Мать. Они едва‑едва обучены.

– О чём это вы? – спросила Найнив.

– Про Айз Cедай, – ответила Эгвейн, – которых тщательно отобрали и вручили тер‘ангриалы для хождения по снам. Суан показывает им, как работает Тел'аран'риод.

– Мать, это место опасно.

Эгвейн сделала ещё один глоток супа.

– Полагаю, мне это известно лучше прочих. Но это необходимо сделать. Мы должны выманить убийц на открытый бой. Я устрою «тайное» собрание моих наиболее доверенных Айз Седай в Мире Снов и, возможно, намекну, что на нём будут присутствовать и другие важные люди. Суан, ты связалась с Ищущими Ветер?

– Да, – ответила Суан, – но они хотят знать, чем вы им заплатите за согласие на встречу.

– Одолжение на время тер'ангриала будет достаточно, – сухо сказала Эгвейн, – не всё на свете решается путём сделок.

– А вот по их мнению, почти всё, – сказала Найнив, – впрочем, к делу это не относится. Ты хочешь привести на встречу Ищущих Ветер, чтобы заманить Месану?

– Не совсем так, – ответила Эгвейн. – Я в то же время увижусь с Ищущими Ветер, но в другом месте. А также с некоторыми Хранительницами Мудрости. Месане достаточно просто намекнуть – основываясь на предположении, что у неё есть шпионы, следящие за другими группами способных направлять женщин – что ей действительно нужно в этот день пошпионить за нами в Тел'аран'риоде. Вы с Суан будете проводить встречу в Зале Башни, но это будет приманка, чтобы вытянуть Месану или её прихвостней из укрытия. Под прикрытием стражей от прослушивания и с несколькими сёстрами, наблюдающими из укрытий, мы будем в состоянии заманить их в ловушку. Суан вызовет меня, как только ловушка захлопнется.

Найнив нахмурилась.

– Хороший план, за исключением одной детали. Мне не нравится то, что вы будете подвергать себя опасности, Мать. Позвольте возглавить эту схватку мне. Я справлюсь.

Эгвейн внимательно посмотрела на Найнив, и Суан слегка приоткрылась настоящая Эгвейн. Вдумчивая. Смелая, но расчётливая. Также она увидела усталость и груз лежащей на Эгвейн ответственности. Это чувство было хорошо знакомо Суан.

– Признаю, у вас действительно есть повод для беспокойства, – сказала Эгвейн. – С тех пор, как я позволила прихвостням Элайды схватить себя у Тар Валона, я задавалась вопросом – не излишне ли я увлекаюсь? Не рискую ли я чрезмерно?

– Вот именно, – вставила Найнив.

– Однако, – продолжила Эгвейн, – очевидно, что среди нас всех я – лучший знаток Тел'аран'риода. Вы обе, бесспорно, искусны, но у меня больше опыта. Сейчас я не только лидер Айз Седай, я – инструмент, который должна использовать Белая Башня.

Она запнулась.

– Я видела это во сне, Найнив. Если мы не одержим здесь верх над Месаной, всё может быть потеряно. Всё будет потеряно. Прошло время беречь инструменты, независимо от их ценности.

Найнив потянулась было к косе, но теперь та доставала только до плеч. Вспомнив об этом, она скрипнула зубами.

– Возможно, ты и права. Но мне это не нравится.

– Айильские Ходящие по Снам, – вмешалась Суан. – Мать, вы сказали, что встретитесь с ними. Может быть, они согласятся нам помочь? Я бы чувствовала себя намного увереннее в отношении вашего участия в драке, если бы знала, что они поблизости и за вами приглядывают.

– Да, – сказала Эгвейн. – Хорошее предложение. Я свяжусь с ними перед нашей встречей и попрошу об этом, просто на всякий случай.

– Мать, – начала Найнив, – может быть Ранд...

– Это дело Башни, Найнив, – отрезала Эгвейн. – Мы справимся сами.

– Отлично.

– А сейчас, – продолжила Эгвейн, – мы должны просчитать, как распространить нужные слухи так, чтобы Месана не могла не поддаться искушению подслушать...

* * *

Перрин с разбегу нырнул в ночной кошмар. Воздух вокруг него сгустился, городские дома – на сей раз кайриэнские с плоскими крышами – пропали. Дорога под его ногами сперва стала мягкой, словно грязь, а затем превратилась в жидкость.

Он плюхнулся в океан. «Снова вода?» – подумал он с раздражением.

Небеса разрывали тёмно‑красные молнии, рассеивая по морю кровавые отблески. Каждая вспышка озаряла тени притаившихся под волнами существ. Огромных, злобных и извивающихся в разрядах красных молний тварей.

Крича от страха и взывая к любимым, люди цеплялись за обломки того, что некогда было кораблём. Мужчины держались за разбитые доски, женщины старались держать своих малюток над водой, над накрывавшими их с головой волнами. Рядом, словно кули с зерном, на волнах качались мёртвые тела.

Скрытые под волнами создания наносили удар за ударом; всплескивая плавниками, они хватали державшихся на поверхности людей и утаскивали их в глубину, сверкая мелкими, острыми как бритва зубами. Вскоре вода бурлила красным цветом уже не только из‑за молний.

Кем бы ни был творец этого ночного кошмара, воображение у него было особенно извращённое.

Перрин не позволил себе увлечься происходящим. Он подавил в себе страх и не бросился ни к одной из досок. Это ненастоящее. Это ненастоящее. Не настоящее. Вопреки этому пониманию, какая‑то часть его знала, что в этих водах он найдёт свою погибель. В этих ужасных кровавых водах. Его преследовали стоны жертв, и ему страстно хотелось попробовать им помочь. Он знал, что они не были настоящими. Всего лишь вымыслы. Но это было тяжело.

Перрин начал подниматься из воды, волны вновь превращались в твёрдую поверхность. Но что‑то задело его ногу, и он вскрикнул. Молния с треском разорвала воздух. Женщина, находившаяся рядом с ним, скрылась в волнах, утащенная невидимыми челюстями. Испугавшийся Перрин внезапно вновь очутился в воде, с колотящимся сердцем, в совершенно другом месте, держась одной рукой за обломок корабля.

Такое иногда случалось. Если ты хоть на мгновение дрогнул, если позволил себе принять кошмар за реальность – тебя тут же затянет внутрь, где ты становишься частью этой чудовищной мозаики. Что‑то проплыло рядом в воде, и он, охнув, со всплеском отплыл в сторону. Одна из вздымающихся волн подбросила его в воздух.

Это ненастоящее. Это ненастоящее. Это ненастоящее.

Вода была холодной. Что‑то вновь коснулось его ноги; он закричал, а затем умолк, захлебнувшись солёной водой. ЭТО НЕНАСТОЯЩЕЕ!

Он находится в Кайриэне – на много лиг вдали от океана. Это улица. Твёрдые камни под ногами. Запах свежеиспечённого хлеба, доносящийся из соседней пекарни. Улица, окаймлённая небольшими, тонкими ясенями.

С диким криком, он ухватился за это знание, как люди вокруг хватались за плавающие обломки. Перрин сжал кулаки, сосредоточившись на реальности.

Булыжная мостовая под ногами. Никаких волн. Никакой воды. Никаких зубов и плавников. Медленно, он вновь начал подниматься из океана. Он шагнул из воды и поставил ногу на поверхность, ощущая твёрдый камень под сапогом. Пришёл черёд второй ноги. Он обнаружил, что находится на маленьком плавающем каменном пятачке.

Слева из воды поднялось что‑то огромное, какой‑то громадный зверь – наполовину рыба, наполовину чудовище – с пастью таких размеров, что в неё в рост мог пройти человек. Зубы были размером с руку Перрина, они блестели и были обагрены кровью.

Это не взаправду.

Чудище взорвалось, превратившись в туман. Перрина окатили брызги воды, которые мгновенно высохли. Кошмар вокруг него выгнулся под давлением исходящего от него пузыря реальности. Тёмный воздух, холодные волны, кричащие люди – всё текло, словно мокрая краска.

Не было молний – он не видел их отсветы на своих веках. Не было грома. Он не слышал его раскатов. Не было волн посреди не имевшего выхода к морю Кайриэна.

Перрин широко распахнул глаза, и ночной кошмар рассыпался на кусочки, растаяв подобно тонкой ледяной корочке на весеннем солнце. Вновь появились здания, вернулись улицы, отступили волны. Небо заполнила кипящая чёрная буря. В её нутре сверкали ослепительные белые вспышки молний, но грома не было.

Неподалёку на улице сидел Прыгун. Перрин направился к волку. Он мог бы прыгнуть к нему немедленно, но идея выбирать простой путь ему претила. По возвращении в реальный мир, простота могла выйти боком.

«Ты возмужал, Юный Бык», – одобрительно передал Прыгун.

– Всё равно это занимает у меня слишком много времени, – ответил Перрин, оглядываясь. – Каждый раз, когда я вхожу, мне нужно несколько минут, чтобы восстановить контроль. Я должен быть быстрее. В битве с Губителем несколько минут могут оказаться вечностью.

– «Он не столь силён, как они».

– И всё равно, он будет силён, – ответил Перрин. – Он потратил годы, чтобы научиться управлять волчьими снами. Я только начал.

Прыгун засмеялся.

– «Юный Бык, ты начал, когда впервые пришёл сюда».

– Да, но по‑настоящему я начал обучение только несколько недель назад.

Прыгун продолжал смеяться. По‑своему он был прав. Перрин провёл два года, входя в волчьи сны по ночам. Но ему всё ещё нужно было по мере сил учиться. В какой‑то мере он был даже рад отсрочке перед испытанием.

Но отсрочка не могла длиться слишком долго. Близилась Последняя Охота. Многие волки отправились на север. Перрин чувствовал их движение. Они стремились к Запустению, к Пограничным Землям. Они бежали одновременно и в реальном мире, и в волчьих снах, но не входя туда во плоти. Они бежали стаями.

Он чувствовал, что Прыгун жаждет к ним присоединиться. Однако, он оставался, также как и несколько других.

– Пойдём, – сказал Перрин. – Давай разыщем новый кошмар.

* * *

Розовая Межа стояла в цвету.

Это было невероятно. Этим ужасным летом зацвели очень немногие растения, да и отцветшие уже увяли. Но Розовая Межа цвела, и цвела неистово – сотни красных взрывов вихрем обвивали ограду сада. Ненасытные насекомые с жужжанием брали штурмом цветок за цветком. Словно для того, чтобы насытиться, сюда слетелись все пчёлы в городе.

Гавин держался от них подальше, но благоухание роз было столь всепроникающим, что он чувствовал себя купающимся в аромате. Когда прогулка закончится, его одежда, скорее всего, будет благоухать ещё долгие часы.

Около небольшого пруда, заросшего кувшинками, стоя рядом с одной из скамей, Илэйн беседовала с несколькими советниками. Сестра не скрывала свою беременность и выглядела сияющей. Солнечный свет отражался от её золотистых волос как от зеркальной поверхности. В сравнении с ними венчавшая её голову Корона Роз Андора казалась заурядной вещицей.

В последнее время дел у неё было по горло. Он слышал успокаивающие донесения об изготовлявшемся для неё оружии. Таком, которое, по её мнению, было сравнимо по мощи с пленными дамани. Как он слышал, литейщики Кэймлина трудились дни и ночи напролёт. Город деловито кипел, готовясь к войне. Зачастую Илэйн не могла даже уделить брату время, так что он был рад, когда она его выкраивала.

Когда он приблизился, она улыбнулась ему, затем незамедлительно отослала своих спутников. Подойдя к нему, она с любовью поцеловала его в щёку.

– Ты выглядишь задумчивым.

– В последнее время это моя обычная беда, – сказал он. – Ты выглядишь встревоженной.

– А это моя обычная беда в последнее время, – сказала она. – Слишком много дел, и меня на всё не хватает.

– Если тебе нужна...

– Нет, – прервала его она, взяв за руку. – Я должна поговорить с тобой. Мне говорили, что в моём положении ежедневная прогулка по саду идёт на пользу.

Гавин улыбнулся, вдыхая аромат роз и влажного ила от пруда. Запахи жизни. Прогуливаясь, он взглянул на небо.

– Не могу поверить, сколько солнечного света я вижу. Я уж было убедил себя, что постоянная темень – это нечто естественное.

– О, может, так и есть,– сказала она беспечно. – Неделю назад пелена над Кэймлином в Андоре улетучилась, но больше нигде.

– Но … как?

Она улыбнулась.

– Ранд. Он что‑то сделал. Думаю, он побывал на вершине Горы Дракона. А затем...

Внезапно, день, казалось, померк.

– Снова ал'Тор, – вспыхнул Гавин. – Он преследует меня даже здесь.

– Даже здесь? – переспросила она с улыбкой. – Полагаю, именно в этом саду мы впервые с ним повстречались.

Гавин не ответил. Он поглядел на север, проверяя, каким было небо в том направлении. Там висели зловещие тёмные облака.

– Отец – он, верно?

– Даже если бы им оказался он, – не моргнув глазом, парировала Илэйн, – то было бы благоразумнее это скрывать. Дети Дракона Возрождённого обязательно станут мишенями.

Гавин почувствовал дурноту. Он подозревал это с самого начала, когда выяснилось, что она беременна.

– Чтоб мне сгореть, – выпалил он. – Илэйн, как ты могла? После всего того, что он сделал с нашей матерью!

– Ничего он с ней не делал, – ответила Илэйн. – Я могу привести тебе кучу свидетелей, которые это подтвердят, Гавин. Мать исчезла прежде, чем Ранд освободил Кэймлин.

Когда она произносила его имя, её взгляд наполнялся любовью.

– С ним что‑то происходит, я это чувствую. Чувствую, что он меняется. Очищается. Он разгоняет облака и заставляет розы цвести.

Гавин вскинул бровь. Она решила, что розы зацвели из‑за ал'Тора! Ну, любовь способна заставить человека вообразить себе самые странные вещи, а поскольку человек, о котором она вела речь, был Возрождённым Драконом, то некоторая безрассудность вполне ожидаема.

Они приблизились к небольшим мосткам, ведущим к пруду. Он не забыл, как купался в нём будучи ребёнком, и какой нагоняй получил потом. Не от матери – от Галада, хотя мать удостоила его строгим разочарованным взглядом. Ни одна живая душа не знала, что он очутился в воде только из‑за того, что его толкнула туда Илэйн.

– Ты никогда об этом не забудешь, правда? – спросила Илэйн.

– О чём? – ответил он вопросом.

– Ты думал о том случае, когда ты свалился в пруд во время встречи матери с представителями дома Фара.

– Свалился? Ты столкнула меня!

– Ничего подобного, – чопорно заявила Илэйн. – Ты красовался, балансируя на столбе.

– А ты потрясла мостки.

– Я просто на них взошла, – сказала Илэйн. – Сильно, но я решительная личность. У меня сильная поступь.

– Сильная! Это неприкрытая ложь.

– Нет, я просто творчески преподношу правду. Я же теперь Айз Седай. Это наш талант. А теперь скажи, ты собираешься покатать меня по пруду или нет?

– Я … покатать тебя? Когда это тебе пришло в голову?

– Сейчас. Ты разве не слушал?

Гавин ошеломлённо покачал головой.

– Прекрасно.

Позади них несколько телохранительниц заняли свои посты. Они всегда были рядом, зачастую во главе с высокой женщиной, которая воображала себя сказочной Бергитте. Возможно, она действительно имела сходство с Бергитте – по крайней мере, она отзывалась на то же имя – и служила в ранге Капитан‑Генерала.

К гвардейцам присоединилась растущая группа слуг и посыльных. Близилась Последняя Битва, и Андор к ней готовился. К сожалению, большинство приготовлений требовало неусыпного внимания Илэйн. Гавин даже слышал занятную историю, случившуюся около недели тому назад, про то, как Илэйн носили на городскую стену прямо в кровати. До сих пор ему не удавалось выпытать у неё – правда это или нет.

Он помахал Бергитте – та бросила на него угрюмый взгляд, когда он подвёл Илэйн к маленькой вёсельной лодке на пруду.

– Я обещаю не свалить её в воду, – выкрикнул Гавин. И добавил шёпотом:

– Хотя у меня может получиться грести «сильно» и перевернуть нас вверх днищем.

– Ой, помолчи, – ответила Илэйн, садясь в лодку. – Здешняя вода не годится для младенцев.

– Возвращаясь к разговору о них, – сказал Гавин, оттолкнув лодку ногой и шагнув в неё следом. Лодку качало из стороны в сторону, пока он не сел.

– Разве в твоём «положении» тебе не нужно больше ходить?

– Я скажу Мелфани, что должна была воспользоваться возможностью перевоспитать своего злодея‑братца. Тебе может сойти с рук что угодно, если задашь кому‑нибудь хорошую взбучку.

– А я её получу? Взбучку?

– Не обязательно, – её голос был мрачен. Гавин установил вёсла и опустил их в воду. Пруд был невелик, его едва‑едва хватало, чтобы оправдать наличие лодки. Но пребывание на воде, среди водомерок и бабочек, дарило спокойствие.

– Гавин, – начала Илэйн, – почему ты оказался в Кэймлине?

– Это – мой дом, – сказал он, – почему бы мне не быть здесь?

– Я беспокоилась о тебе во время осады. И, наверное, отправила бы тебя в бой. Но ты оставался вдалеке.

– Я же объяснял, Илэйн! Я был втянут в политику Белой Башни, не говоря уже о зимних снегопадах, перекрывших дороги. Меня гложет то, что я не смог помочь, но я был в руках этих женщин.

– Как тебе известно, я сама одна из «этих женщин».

Она подняла руку, кольцо Великого Змея обвивало палец.

– Ты другая, – сказал Гавин. – И всё равно, ты права. Я должен был быть здесь. Хотя не знаю, каких ещё извинений ты от меня ждёшь?

– Я не жду никаких извинений, – ответила Илэйн. – Ах, Гавин, я не собиралась тебя упрекать. Конечно, ты бы мне тогда пригодился, но мы и так справились. Я беспокоилась о тебе, потому что ты разрывался между защитой интересов Башни и Эгвейн. Похоже, проблема решена. Так что я спрошу. Почему ты оказался здесь? Разве ты не нужен Эгвейн?

– Видимо, нет, – сказал Гавин, табаня лодку. На этом краю пруда разрослись огромные плакучие ивы, их ветви, свисающие словно косы, покачивались над водой. Он поднял вёсла, не добравшись до занавеси этих ветвей, и лодка замерла.

– Ну, – сказала Илэйн, – я не собираюсь совать свой нос в это дело, по крайней мере, не сейчас. Здесь тебе всегда рады, Гавин. Если бы ты попросил, я бы сделала тебя Капитан‑Генералом, но не думаю, что тебе этого хочется.

– Почему ты так считаешь?

– Может потому, что большую часть своего времени ты проводишь, хандря посреди этого сада.

– Я не хандрю, я думаю.

– Ах, да! Вижу, ты тоже научился излагать правду творчески.

Он тихо фыркнул.

– Гавин, ты не видишься с друзьями и знакомыми из дворца. Ты не хочешь быть принцем и Капитан‑Генералом. Вместо этого, ты просто… думаешь.

Гавин посмотрел вдоль пруда.

– Я держусь от всех подальше, потому что все они желают знать, почему меня не было во время осады. Спрашивают, когда я собираюсь начать выполнять свои обязанности и возглавить твою армию.

– Всё в порядке, Гавин. Ты не должен становиться Капитан‑Генералом, и, если потребуется, я смогу прожить без своего Принца Меча. Хотя, признаюсь, Бергитте весьма расстроена тем, что ты не стал Капитан‑Генералом.

– Так в этом причина её гневных взглядов?

– Да, но она справится. У неё действительно хорошо выходит. Если и есть кто‑то, кого я бы хотела, чтобы ты защитил, то это Эгвейн. Ты ей нужен.

– А вдруг я решил, что она не нужна мне?

Илэйн наклонилась вперёд, накрыв его руку своей. Её обрамлённое золотыми волосами, к которым так шла корона, лицо стало серьёзным.

– Ох, Гавин. Что случилось?

Он покачал головой.

– Брин считает, что я привык получать всё в готовом виде, и не знаю, что делать, когда всё идёт наперекосяк.

– А что ты думаешь?

– Я думаю, что мне хорошо побыть здесь, – ответил Гавин, тяжело вздохнув.

По дорожке вокруг пруда шли несколько женщин, возглавляемые дамой с ярко‑рыжими, тронутыми сединой волосами. Димана была своего рода несостоявшейся послушницей Белой Башни. Гавин не был полностью уверен в том, что из себя представляет Родня и какие у неё отношения с Илэйн.

– Это место, – продолжил Гавин, – напоминает мне о моей прежней жизни. Это своего рода освобождение – свобода от Айз Седай. Какое‑то время я был уверен, что мне необходимо быть с Эгвейн. Когда я оставил Отроков, чтобы отправиться к ней, я считал, что это самое правильное из принятых мною решений. И всё же, кажется, она больше во мне не нуждается. Её голова так занята тем, как стать сильной, как выполнять роль Амерлин, что у неё не найдётся места для тех, кто не собирается исполнять каждую её прихоть.

– Сомневаюсь, что всё так ужасно, как ты говоришь. Эгвейн... она должна демонстрировать свою силу. Это из‑за её юности и обстоятельств её возвышения. Но она вовсе не высокомерна. По крайней мере, не более чем требуется.

Илэйн погрузила пальцы в воду, вспугнув проплывавшую мимо рыбку с золотой спинкой.

– Я по собственному опыту знаю, что она чувствует. Ты говоришь, что она хочет, чтобы ей кланялись и перед ней расшаркивались, но я готова держать пари, что на самом деле она хочет, даже нуждается – в ком‑то, кому она может безоговорочно доверять. Кому она может поручить дело и не беспокоиться о результате. У неё огромные возможности. Богатство, армия, укрепления, слуги. Но она одна, так что если всё сразу потребует её внимания, то у неё просто не хватит сил.

– Я…

– Ты говоришь, что любишь её, – продолжила Илэйн, – ты говорил, что предан ей, что отдашь за неё жизнь. У Эгвейн, как и у меня, людей такого склада целые армии. Действительно уникальны те, кто делают то, что я прошу. А ещё лучше – те, которые делают то, что, как они считают, я бы приказала сделать, если бы у меня была на то возможность.

– Я не уверен, что могу быть таким человеком, – сказал Гавин.

– Почему нет? По‑моему, из всех мужчин, способных поддержать обладающую властью женщину, ты сможешь сделать это лучше всех.

– С Эгвейн всё иначе. Я не могу объяснить почему.

– Что ж, если ты хочешь взять в жёны Амерлин, то ты должен сделать этот выбор.

Она была права. Как ни печально, но она была права.

– Хватит об этом, – сказал он. – Я заметил, что разговор ушёл от ал'Тора.

– Потому что о нём больше нечего сказать.

– Ты должна держаться от него подальше, Илэйн. Он опасен.

Илэйн отмахнулась.

– Саидин очищена.

– Конечно, он так сказал бы.

– Ты его ненавидишь, – промолвила Илэйн, – я слышу это в твоём голосе. Это ведь из‑за мамы, верно?

Он заколебался. Её искусство управлять беседой возросло. Это в ней от королевы или от Айз Седай? Он едва не повернул лодку к мосткам. Но это была Илэйн. Свет, как же хорошо разговаривать с человеком, который действительно тебя понимает.

– Почему я ненавижу ал'Тора? – спросил Гавин. – Конечно, из‑за матери. Но не только из‑за неё. Я ненавижу то, чем он стал.

– Возрождённым Драконом?

– Тираном.

– Ты этого не знаешь Гавин.

– Он простой пастух. Какое он имеет право низвергать престолы, менять по‑своему весь мир?

– Особенно в то время, когда ты скрывался в какой‑то деревне? – Он рассказал ей практически всё, что случилось с ним за последние месяцы. – Пока он завоёвывал страны, ты сначала был вынужден убивать своих друзей, а потом тобой пожертвовала собственная Амерлин.

– Точно.

– Значит это зависть, – сказала Илэйн мягко.

– Нет. Вздор. Я...

– Что бы ты сделал, Гавин? – спросила Илэйн. – Вызвал бы его на поединок?

– Может быть.

– А что случилось бы, если бы ты победил и пронзил его насквозь, как, судя по твоим словам, ты хочешь сделать? Ты бы обрёк всех нас на погибель, только чтобы удовлетворить свои сиюминутные страсти?

Ему нечего было сказать в ответ.

– Это не только зависть, – сказала Илэйн, забирая у него вёсла. – Это эгоизм. Сейчас мы не можем себе позволить быть столь недальновидными.

Несмотря на его возражения, она сама взялась за весла и начала грести к берегу.

– И это, – заявил он, – я слышу от женщины, которая самолично возглавила атаку на Чёрную Айя.

Илэйн залилась краской. Он был уверен, она бы дорого дала, чтобы он никогда не узнал об этом случае.

– Так было нужно. И, кроме того, я говорю «мы». Ты и я – у нас общая проблема. Бергитте твердит, что мне нужно научиться быть сдержанней. А тебе необходимо научиться тому же ради Эгвейн. Она нуждается в тебе, Гавин. Она может не осознавать это, она может считать, что должна в одиночку спасать мир. Но она ошибается.

Лодка ударилась о мостки. Илэйн подняла вёсла и протянула руку. Гавин вылез сам и помог ей сойти на берег. Она нежно сжала его руку.

– Ты разберёшься, – сказала она. – Я освобождаю тебя от необходимости становиться моим Капитан‑Генералом. Сейчас я не желаю назначать другого Первого Принца Меча, но ты можешь сохранять этот титул, временно не исполняя свои обязанности. Тебе не нужно ни о чём волноваться, пока ты готов показываться на возникающих время от времени официальных приёмах. Я оглашу это немедленно, упомянув о поручении тебе других дел ввиду наступления Последней Битвы.

– Я… Спасибо тебе, – сказал он, хотя и не был полностью уверен, что он благодарен. Слишком уж всё сказанное было похоже на требование Эгвейн не охранять её дверь.

Илэйн вновь сжала его руку, развернулась и направилась к своей свите. Гавин смотрел, как она обращается к ним со стальными нотками в голосе. Казалось, её величие возрастает день ото дня, подобно распускающемуся цветку. Жаль, что он не оказался в Кэймлине раньше, чтобы наблюдать этот процесс с самого начала.

Он понял, что улыбается, и повернулся, чтобы продолжить свою прогулку вдоль Розовой Межи. Его сожалениям было не устоять перед безудержным напором присущего Илэйн оптимизма. Только ей удавалось обозвать человека ревнивцем и не испортить ему настроение.

Он прошёл сквозь волны благоухания, солнце пригревало его шею. Он прогуливался там, где, будучи детьми, они играли с Галадом, и думал о матери, гулявшей по этим садам с Брином. Ему вспомнились её заботливые наставления, когда ему случалось ошибиться, и её улыбки, когда он поступал так, как должно принцу. Эти улыбки были словно восход солнца.

Это было её любимое место. Она жила в нём, в Кэймлине, в безопасности и силе андорцев, в Илэйн – которая час от часу всё больше походила на мать. Он остановился около пруда – в том месте, где в детстве Галад спас его, когда он тонул.

Возможно, Илэйн права. Возможно, ал'Тор не имел отношения к смерти Моргейз. А даже если и имел, то Гавину никогда это не доказать. Но это не имело значения. Ранд ал'Тор уже был приговорён к смерти в Последней Битве. Так зачем же ненавидеть этого человека?

– Она права, – прошептал Гавин, наблюдая за танцующими над водной гладью ястребиными стрекозами. – Мы в расчёте, ал'Тор. С этого момента мне нет до тебя дела.

Он почувствовал, что с его плеч свалилась страшная тяжесть. Гавин испустил долгий облегчённый вздох. Только сейчас, когда Илэйн официально отпустила его, он осознал, насколько сильно он терзался своим отсутствием в Андоре. Теперь и это тоже ушло прочь.

Время сосредоточиться на Эгвейн. Он залез в карман, вытащил нож убийцы и, повернув к солнцу, принялся рассматривать красные камни. Он действительно обязан защитить Эгвейн. Положим, она отругала его, гневалась на него и прогнала прочь. Но если бы ему удалось сохранить ей жизнь – разве всё это не стоило бы этого наказания?

– Во имя могилы моей матери, – резко прозвучал голос сзади, – где вы взяли это?

Гавин обернулся. Женщины, которых он приметил ранее, стояли на дорожке прямо за его спиной. У возглавлявшей их Диманы волосы были тронуты сединой, а уголки глаз испещрены морщинками. Разве она не работала с Силой, которая, как предполагается, останавливает признаки старения?

Её сопровождало двое. Одна – пухлая молодая женщина с тёмными волосами, другая – крепкая, средних лет. Именно она только что с ним заговорила. У неё были широкие, казавшиеся невинными глаза. И ещё она казалась напуганной.

– Что такое, Марилле? – спросила Димана.

– Этот нож, – сказала Марилле, указывая на руку Гавина. – Марилле видела такой же раньше!

– Я видела такой же раньше, – поправила Димана. – Ты человек, а не вещь.

– Да, Димана. Тысяча извинений, Димана. Марилле... Я не допущу ошибки вновь, Димана.

Гавин поднял бровь. Что не так с этой женщиной?

– Простите её, милорд, – сказала Димана. – Марилле долгое время была дамани, и она с трудом привыкает.

– Ты шончанка? – сказал Гавин. – Ну конечно. Я должен был заметить акцент.

Марилле энергично кивнула. Бывшая дамани. Гавин похолодел. Эту женщину учили убивать с помощью Силы. Третья женщина хранила молчание, наблюдая с любопытством. В ней признаков раболепия и близко не было.

– Мы должны идти, – заявила Димана. – Для неё не больно‑то хорошо видеть то, что напоминает о Шончан. Пойдём, Марилле. Я полагаю, это просто трофей, который лорд Траканд взял в битве.

– Нет, постойте, – сказал Гавин, поднимая руку, – ты узнаёшь этот клинок?

Марилле посмотрела на Диману, словно спрашивая дозволения ответить. Женщина из Родни вымученно кивнула.

– Это Кровавый Нож, милорд, – сказала Марилле. – Вы не могли добыть его в бою, потому что никто не может победить Кровавых Ножей. Они непобедимы. Они погибают, только если их собственная кровь обернётся против них.

Гавин нахмурился. Что это за бессмыслица?

– Так это что, шончанское оружие?

– Да, мой господин, – сказала Мирелле, – его носят Кровавые Ножи.

– Я думал, ты сказала, что это и есть Кровавый Нож.

– Так и есть, но так называют и тех, кто ими вооружён. Они таятся в ночи, направляемые волей Императрицы – да живёт она вечно – дабы повергать её врагов от её имени и умереть во славу её.

Марилле опустила глаза ниже.

– Марилле слишком много болтает. Она просит прощения.

– Я прошу прощения, – сказала Димана с ноткой раздражения в голосе.

– Я прошу прощения, – повторила Марилле.

– Итак, эти … Кровавые Ножи, – продолжил Гавин, – они шончанские убийцы? – Холод пробрал его до костей. Шончан ведь могли отправить на верную смерть солдат, чтобы те убивали Айз Седай? Да. Это разумное предположение. Убийца не Отрёкшийся.

– Да, милорд, – подтвердила Марилле, – я видела один из таких ножей, висевший в комнате моей хозяйки; он принадлежал её брату, который владел им с честью, пока его кровь не обернулась против него.

– Ты имеешь в виду, его семья?

– Нет, его кровь, – Марилле ещё сильнее съёжилась.

– Расскажи мне об этом, – требовательно сказал Гавин.

– Таящиеся в ночи, направляемые волей Императрицы – да живёт она вечно – дабы повергать её врагов от её имени и умереть во...

– Да, да, – перебил Гавин, – ты об этом уже говорила. Какие способы они используют? Как им удаётся так хорошо маскироваться? Что тебе известно о том, как они нападают?

После каждого вопроса Марилле всё больше съёживалась и начала хныкать.

– Лорд Траканд! – вступилась Димана. – Держите себя в руках!

– Марилле очень многого не знает, – пролепетала дамани. – Марилле просит прощения. Пожалуйста, накажите её, за то, что она не слушала лучше.

Гавин отступился. Шончан относились к своим дамани хуже, чем к животным. Марилле не рассказывали о том, на что способны эти Кровавые Ножи.

– Где вы взяли эту дамани? – спросил Гавин. – Есть здесь какие‑нибудь пленные шончанские солдаты? Мне нужно поговорить с кем‑нибудь из них, предпочтительнее с офицером.

Димана скривила губы.

– Их взяли в плен в Алтаре, и нам прислали только дамани.

– Димана, – вмешалась в разговор другая женщина. У неё не было шончанского акцента. – А что если сул'дам? Кайси, она из Низкородных.

Димана нахмурилась.

– Кайси… ненадёжна.

– Пожалуйста, – вымолвил Гавин, – это вопрос жизни и смерти.

– Понятно, – сказала Димана. – Подождите здесь. Я вернусь с нею.

Она забрала своих подопечных во дворец, оставив Гавина в тревожном ожидании. Несколько минут спустя Димана возвратилась в сопровождении высокой женщины, одетой в бледно‑серое платье без пояса и какой бы то ни было вышивки. Её длинные тёмные волосы были уложены в косу, и она, казалось, целенаправленно держалась ровно в одном шаге позади Диманы. Похоже, это беспокоило сопровождавшую и пытавшуюся за ней приглядывать женщину из Родни.

Они подошли к Гавину, и бывшая сул'дам, что было совершенно невероятно, опустилась на колени и распростёрлась перед ним, коснувшись лбом земли. Её поклон был преисполнен такого изящества, что у Гавина сложилось подспудное ощущение, что над ним насмехаются.

– Лорд Траканд, – объявила Димана, – это – Кайси. Или, по крайней мере, она настаивает, чтобы её сейчас так называли.

– Кайси – хорошая служанка, – невозмутимо произнесла женщина.

– Встань, – сказал Гавин. – Что ты делаешь?

– Кайси было сказано, что вы брат королевы; вы – Высокородный этого королевства, а я смиренная дамани.

– Дамани? Ты же сул'дам.

– Больше нет, – ответила женщина. – На меня нужно надеть ошейник, великий лорд. Вы проследите, чтобы это было сделано? Кайси опасна.

Димана кивнула в сторону, показывая, что им нужно переговорить с глазу на глаз. Гавин отошёл с ней чуть подальше вдоль Розовой Межи, оставив распростёртую Кайси на месте.

– Так она сул'дам, – спросил Гавин – или всё‑таки дамани?

– Все сул'дам могут быть обучены направлять, – объяснила Димана. – Илэйн думает, что обнародование этого обстоятельства подорвёт все их устои, так что она повелела нам сосредоточиться на обучении сул'дам использовать Силу. Многие отказываются признавать, что они видят потоки, но несколько женщин были с нами честны. Все до одной утверждают, что должны быть обращены в дамани.

Она кивнула в сторону Кайси.

– С нею самые большие трудности. Мы считаем, что она усердно изучает потоки, чтобы потом сотворить «происшествие» и использовать наши собственные доводы против нас – если она сделает что‑то преступное с помощью Единой Силы, она сможет заявить, что мы были неправы, оставив её на свободе.

Женщина, обученная убивать при помощи Единой Силы, не связанная Тремя Клятвами и вознамерившаяся доказать, насколько она опасна? У Гавина по спине побежали мурашки.

– Мы даём ей корень вилочника почти каждый день, – сказала Димана. – Я всё это рассказала не для того, чтобы напугать вас, а чтобы предупредить о том, что любые её слова и действия не внушают доверия.

Гавин кивнул.

– Спасибо.

Димана привела его назад, сул'дам по‑прежнему лежала простёртая ниц.

– Как может Кайси услужить вам, великий лорд?

Её действия казались пародией на раболепие Марилле. То, что Гавин изначально принял за насмешку, ею вовсе не было. Он наблюдал неуклюжую попытку знатной женщины изображать действия служанки.

– Видела ли ты такой раньше? – спокойно спросил Гавин, доставая Кровавый Нож.

Кайси вытаращилась от изумления.

– Где вы нашли это? Кто дал его вам?

Почти мгновенно она съёжилась, словно понимая, что отступила от принятой ею роли.

– Меня им пытались убить, – сказал Гавин. – Мы сразились, и он убежал.

– Это невозможно, великий лорд, – сказала шончанка, на сей раз лучше справляясь с голосом.

– Почему ты это утверждаешь?

– Потому что, если бы вы сражались с одним из Кровавых Ножей, великий лорд, вы были бы мертвы. Они – самые опытные убийцы во всей Империи. Они безжалостны в схватке, потому что они уже мертвы.

– Отряды самоубийц, – кивнул Гавин. – Ты что‑нибудь о них знаешь?

На лице Кайси отразилась внутренняя борьба.

– Если я прослежу, чтобы на тебя надели ошейник, – спросил Гавин, – ты мне ответишь?

– Милорд, – сказала Димана, – королева никогда не позволит ничего подобного!

– Я попрошу её, – продолжил Гавин. – Я не могу обещать, что на тебя наденут ошейник, Кайси, но я могу пообещать, что буду ходатайствовать за тебя перед королевой.

– Вы влиятельны и сильны, великий лорд, – сказала Кайси, – и действительно мудры. Если вы сдержите обещание, Кайси даст вам ответ.

Димана буравила взглядом Гавина.

– Говори, – сказал Гавин сул'дам.

– Кровавые Ножи не живут долго, – начала Кайси. – Единожды получив задание, они от него не отступятся. Они получают свои способности от Императрицы, да живёт она вечно, и кольца‑тер’ангриалы, которые обращают их в великих воинов.

– Так это кольца размывают их очертания, – сказал Гавин. – Когда носитель находится рядом с тенями.

– Да, – подтвердила Кайси, в удивлении от того, что ему это известно – Их невозможно победить. Но, в конечном счёте, их убивает собственная кровь.

– Их собственная кровь?

– Они отравлены собственным служением. Получив приказ, они зачастую, живут не больше нескольких недель. Самое большее – месяц.

Взволнованный Гавин поднял нож.

– То есть, мы просто должны дождаться, пока они сами не умрут.

Кайси засмеялась.

– Этого не случится. Прежде, чем они умрут, они выполнят задание.

– Этот потихоньку убивает людей, – сказал Гавин. – Одного каждые несколько дней. До сих пор убитых можно счесть по пальцам.

– Проба почвы, – сказала Кайси. – Он определяет сильные и слабые стороны, отыскивая, где он может ударить, не будучи обнаруженным. Если убитых всего несколько, то вы ещё не видели, как действуют Кровавые Ножи в полную силу. Они оставляют не «единицы», а десятки трупов.

– Если только я его не остановлю, – сказал Гавин. – В чём их слабости?

Кайси вновь рассмеялась.

– Слабости? Великий лорд, разве я не сказала, что они лучшие воины Шончан, усиленные и осенённые милостью Императрицы, да живёт она вечно?

– Прекрасно. А что тогда с тер'ангриалом? Он помогает убийце, только когда тот находится в тени? Как я могу ему помешать? Может быть с помощью яркого света нескольких светильников?

– Не бывает света без тени, великий Лорд, – сказала женщина. – Чем больше света, тем больше теней.

– Должен быть способ!

– Кайси уверена, что если он существует, то вы его отыщете, великий лорд, – в ответе женщины промелькнула насмешка.

– Дозволено ли Кайси дать совет, великий лорд? Если вы выжили в схватке с Кровавым Ножом, то можете считать себя счастливчиком. Должно быть, не вы были его или её настоящей целью. Для вас было бы благоразумнее затаиться до истечения месяца. Позвольте Императрице – да живёт она вечно – исполнить её волю, и благодарите за данные вам предзнаменования – достаточные, чтобы спастись и остаться в живых.

– Достаточно, – сказала Димана. – Полагаю, что вы узнали всё что желали, лорд Траканд?

– Да, спасибо, – сказал взволнованный Гавин. Он едва заметил, как Кайси поднялась и женщина из Родни увела свою подопечную.

«Если выжили, можете считать себя счастливчиком... Должно быть, не вы были его настоящей целью...»

Гавин осмотрел зажатый в руке метательный нож. Несомненно, настоящей целью была Эгвейн. Зачем бы ещё Шончан применили столь грозное оружие? Возможно, они считали, что её смерть низвергнет Белую Башню.

Эгвейн нужно предупредить. Невзирая на её возможный гнев, невзирая на неповиновение её желаниям, он должен доставить ей эту информацию. Она может спасти ей жизнь.

Он всё ещё не сдвинулся с места, размышляя, как подобраться к Эгвейн, когда его отыскала служанка в красно‑белой униформе. Она несла поднос с запечатанным конвертом на нём.

– Милорд Гавин?

– Что это? – спросил Гавин, взяв письмо и используя Кровавый Нож, чтобы вскрыть конверт.

– Из Тар Валона, – сказала служанка, отвесив поклон. – Его доставили через Переходные Врата.

Гавин развернул тонкий листок бумаги, скрывавшийся внутри. Он узнал почерк Сильвианы.

«Гавин Траканд, – прочёл он. – Амерлин очень рассержена, обнаружив твоё отсутствие. Тебе не разрешалось покидать город. Она просила меня отправить это послание, дабы напомнить, что у тебя было достаточно времени, чтобы отдохнуть в Кэймлине. Твоё присутствие необходимо в Тар Валоне, куда тебе надлежит вернуться со всей поспешностью».

Гавин прочёл письмо, затем перечёл снова. Эгвейн накричала на него за то, что он нарушил её планы, и почти что вышвырнула его из Башни, а теперь рассердилась, обнаружив, что он покинул город? А чего ещё она от него ожидала? Он едва не рассмеялся.

– Милорд, – осведомилась служанка, – желаете ли написать ответ?

На подносе были перо и бумага.

– Меня предупредили, что он будет.

– Отправьте ей это, – сказал Гавин, бросив Кровавый Нож на поднос. Внезапно, он почувствовал такой гнев, что все мысли о возвращении улетучились. Проклятая женщина!

– И передайте ей, – добавил он после мимолётного раздумья, – что убийца шончанин и владеет особым тер'ангриалом, который делает его трудноразличимым в тенях. Лучше зажечь дополнительный свет. Убийства были нужны для того, чтобы проверить нашу охрану. Истинная цель – она. Подчеркните, что убийца очень, очень опасен, но это не та особа, на которую она думала. Если ей нужны доказательства, то она может поговорить с шончанами здесь в Кэймлине.

Служанка выглядела озадаченной, но когда продолжения не последовало, она ретировалась.

Гавин попытался успокоиться. Он вернётся, но не сейчас. Это выглядело бы так, словно он приполз назад по одному её повелению. У неё были свои «тщательно составленные планы и ловушки». Она заявила, что в нём не нуждается. Раз так, то ей придётся какое‑то время и вправду обойтись без него.

Date: 2015-09-17; view: 248; Нарушение авторских прав