Здесь спят люди

– Эти Белоплащники, миледи, не очень разговорчивые парни, – сказала Ласиль с самодовольной улыбкой, – однако они остаются мужчинами. Которые, полагаю, давно не видели женщин. При мыслях о женщинах они всегда теряют те немногие умственные способности, что у них есть.

Фэйли прогуливалась вдоль коновязей, держа перед собой фонарь, поскольку небо было тёмным. Перрин спал. В последнее время он рано ложился, навещая волчьи сны.

Белоплащники неохотно согласились отложить суд, но Перрин ещё не подготовил свою речь. Он постоянно ворчал в ответ, что давно знает, о чём именно скажет. Зная его, можно быть уверенным, что он, как и всегда, прямолинейно выложит Моргейз всё как было.

Ласиль и Селанда шли по обе стороны от Фэйли. Остальные члены Ча Фэйли шли сзади, внимательно наблюдая за всеми, кто оказывался в пределах слышимости.

– Думаю, Белоплащники догадались, что мы приходили за ними шпионить, – высказала своё предположение Селанда. Невысокая бледная женщина шла, положив руку на меч. Сейчас её поза уже не казалась такой неуклюжей, как раньше. Селанда упорно тренировалась в обращении с оружием.

– Нет, сомневаюсь, – возразила Ласиль. Она осталась в простой песочного цвета блузе и тёмно‑коричневой юбке. Селанда же сразу после возвращения сменила своё одеяние на штаны и меч – у неё на руке до сих пор оставался порез от пытавшегося её убить клинка, а вот Ласиль, казалось, понравилось носить юбку.

– Они не рассказали ничего стоящего, – заметила Селанда.

– Верно, – отозвалась Ласиль, – но мне кажется, такое поведение просто вошло у них в привычку. Наше появление под предлогом проведать Майгдин и остальных выглядело вполне обоснованным, миледи. Мы смогли доставить вашу записку, а затем немного поболтать с мужчинами. Я их раззадорила достаточно, чтобы кое‑что у них выведать.

Фэйли вскинула бровь, но Ласиль затихла, поскольку они проходили мимо припозднившегося конюха, чистившего щёткой одну из лошадей.

– Белоплащники уважают Галада, – сказала Ласиль так, чтобы конюх не услышал. – Хотя кое‑кому и не нравятся некоторые его замыслы.

– Какие?

– Для Последней Битвы он хочет, чтобы они объединились с Айз Седай, – объяснила Ласиль.

– Да тут любой может сообразить, что им не понравится подобная идея, – сказала Селанда. – Это же – Белоплащники!

– Да, – сказала Фэйли, – однако, это говорит о том, что этот Галад умнее своих подчинённых. Это полезная информация, спасибо, Ласиль.

Молодая женщина просияла, застенчиво откинув свои короткие волосы вместе с вплетёнными в них красными лентами. После пленения у Шайдо лент у неё стало в два раза больше.

Впереди между двух лошадей появилась чья‑то долговязая фигура. У мужчины были густые усы, подстриженные на тарабонский манер, и, хотя он был молод, выглядел он многое повидавшим в своей жизни человеком. Это был Даннил Левин, оставшийся за главного у двуреченцев после того, как Тэм так таинственно покинул лагерь.

«Свет, сделай так, чтобы с Тэмом всё было хорошо, куда бы он ни направился».

– Эй, Даннил, – сказала Фэйли, – какое странное совпадение, что мы тебя здесь встретили.

– Совпадение? – переспросил он, почесывая затылок. В руке он держал свой похожий на посох лук, продолжая с подозрением на него поглядывать. – Вы же сами просили меня прийти.

– Всё должно выглядеть, как совпадение, – пояснила Фэйли, – на тот случай, если кто‑нибудь спросит. Особенно, если этим кем‑нибудь окажется мой муж.

– Мне не нравится мысль скрывать что‑то от лорда Перрина, – ответил Даннил, приноравливаясь к её шагу.

– А ты предпочёл бы рискнуть его головой и отдать Перрина в руки бешеных Белоплащников?

– Нет, конечно. Никто из наших на такое не пойдёт.

– Так ты сделал то, о чём я тебя просила?

Даннил кивнул:

– Я поговорил с Грейди и Неалдом. Лорд Перрин уже сам приказал им держаться поблизости, однако мы всё же поболтали. Грейди сказал, что у него будут наготове плетения Воздуха, и если что‑то пойдёт не так, то с их помощью он поднимет лорда Перрина и унесёт прочь, а Неалд прикроет отступление. Также я поболтал с двуреченцами. Отряд стрелков скроется в деревьях и будет готов отвлечь внимание.

Фэйли кивнула. К счастью, в этом пузыре зла ни один Аша’ман не пострадал. При каждом из них был нож, но, судя по докладам, увидев ожившее оружие, они одним взмахом руки взорвали его прямо в воздухе. Когда в ту часть лагеря, в которой находились Аша’маны, прибыл посыльный Фэйли с сообщением о трюке с землёй, выяснилось, что здесь разрушений практически не было. Грейди и Неалд просто прошлись по лагерю, взрывая любое попавшееся на глаза оружие.

Одной из причин для переноса суда было Исцеление раненых. Однако другая и гораздо более существенная причина заключалась в том, что Перрин хотел предоставить кузнецам и оружейникам больше времени на пополнение арсенала на тот случай, если суд обернётся битвой. А в Фэйли крепла уверенность в том, что так и случится.

– Лорду Перрину не понравится, если его выдернут из битвы, – заметил Даннил. – Совсем не понравится.

– Тот шатёр может превратиться в смертельную западню, – пояснила Фэйли. – Перрин, если захочет, сможет командовать сражением, но из безопасного места. Вы вытащите его.

Даннил вздохнул, но кивнул.

– Хорошо, миледи.

* * *

Перрин учился не бояться Юного Быка. Шаг за шагом, он учился равновесию. Когда нужно – стать волком, когда нужно – человеком. Он позволял себе увлечься охотой, но постоянно держал в голове мысли о Фэйли и о доме. Он ходил по лезвию меча, но теперь каждый шаг вселял в него уверенность.

Сегодня он охотился на Прыгуна, коварную и опытную дичь. Но Юный Бык учился быстро, человеческий мозг давал ему преимущество.

Он мог понять, как думает что‑то или кто‑то другой, отличающийся от него самого.

Интересно, Ноам начинал также? Где тот путь, что ведёт к пониманию? Для Юного Быка это было тайной, головоломкой, которую он должен был для себя разгадать.

Он не смеет потерпеть неудачу. Ему нужно научиться. Почему‑то казалось, что чем увереннее он чувствует себя в волчьих снах – тем ему спокойнее в реальном мире.

Юный Бык бежал по незнакомому лесу. Нет, по джунглям: повсюду свисали лианы и росли папоротники с широкими листьями. Подлесок был таким густым, что туда было бы трудно протиснуться даже крысе. Но Юный Бык приказал – и мир распахнулся навстречу. Лианы раздвинулись в стороны, кусты пригнулись, папоротники расступились, словно матери, оттаскивающие своих детей с пути несущейся галопом лошади.

Впереди он мельком заметил скачущего Прыгуна. Затем его добыча исчезла.

Не сбавляя темпа, Юный Бык промчался по его следам, улавливая запах места, куда переместился Прыгун. Юный Бык переместился на равнину без деревьев, но поросшую незнакомыми кустарниками. Его добыча промчалась серией мелькающих на расстоянии вспышек. Юный Бык последовал за ним, каждым прыжком переносясь на сотни шагов.

За какие‑то секунды они приблизились к огромному плато. Его добыча бежала вертикально вверх по каменной стене. Юный Бык последовал за волком, отбросив понятие о «правильном и неправильном». Он бежал, оставив землю далеко внизу, устремившись носом по направлению к кипящему морю чёрных облаков. Юный Бык перепрыгивал через расщелины в скале, отталкиваясь от их стенок. Так он достиг вершины плато.

Прыгун напал. Но Юный Бык был готов. Он перекатился и встал на четыре лапы, а его добыча промелькнула над головой, оказавшись на краю утёса, однако в мгновение ока волк исчез и вновь появился, стоя уже на выступе.

Юный Бык стал Перрином с молотом из мягкой древесины в руке. Такое в волчьих снах было возможно: если молот поразит цель, он не нанесёт вреда.

Перрин ринулся вперёд, воздух свистнул от неожиданной скорости его движения.

Но Прыгун был быстр и успел отскочить в сторону. Он перекатился, а затем, оскалив клыки, прыгнул Перрину на спину. Тот зарычал и переместился, появившись в нескольких шагах в стороне от места, где находился прежде. Челюсти Прыгуна клацнули в воздухе, а Перрин вновь замахнулся молотом.

Неожиданно Прыгуна окутал густой туман. Молот Перрина пролетел сквозь него, ударившись о землю, и отскочил. Молодой человек выругался, закрутившись на месте. Он не мог видеть в этом тумане, не мог уловить запах Прыгуна.

Какая‑то тень пришла в движение, и Перрин нанёс удар, но это был всего лишь поток воздуха. Перрин завертелся на месте, но увидел только движущиеся вокруг тени. Фигуры волков, людей и других незнакомых существ.

«Подчини мир себе, Юный Бык», – послал Прыгун. Перрин сфокусировался, подумав о сухом воздухе с затхлым запахом пыли. Вот на что должен быть похож воздух в такой засушливой местности, как эта.

Нет. Воздух не должен быть таким. Он и есть такой. Его разум, его воля, его чувства натолкнулись на что‑то ещё. Но он пробился.

Туман исчез, испарившись на жаре. Немного в стороне на задних лапах сидел Прыгун.

«Хорошо, – послал волк. – Ты учишься».

Он взглянул куда‑то в северном направлении, казалось, его что‑то отвлекло. А потом он исчез.

Перрин уловил его запах и последовал за ним на Джеханнахский тракт. Прыгун нёсся вдоль фиолетового купола. Они часто перемещались к этому месту, чтобы проверить, не исчез ли купол. Пока что этого не произошло.

Перрин продолжил преследование. Может, купол специально создан для того, чтобы поймать волков в ловушку?

Но в таком случае, почему Губитель не расставил свою ловушку у Горы Дракона, где по каким‑то причинам собралось так много волков?

Возможно, купол предназначен для других целей. Перрин запомнил несколько примечательных скальных выступов по периметру купола, а затем последовал за Прыгуном к невысокой скале. Волк спрыгнул с неё и исчез, Перрин продолжил преследование.

Он учуял запах места, куда в прыжке переместился Прыгун, затем представил себя бегущего по этой местности. Молодой человек появился в двух футах над мерцающим синим пространством. Ошеломлённый увиденным, он полетел вниз и плюхнулся в воду.

Выронив молот, он яростно начал грести руками. Прыгун стоял на поверхности воды, по‑волчьи выражая своё неодобрение:

«Так не пойдёт, – добавил волк. – Тебе всё ещё нужно многому научиться».

Море становилось беспокойнее, но Прыгун спокойно сидел на накатывающихся волнах. Он вновь устремил свой взгляд на север, но потом повернулся к Перрину.

«Вода тебя беспокоит, Юный Бык».

– Меня застали врасплох, – ответил Перрин, отчаянно барахтаясь.

«Почему?»

– Потому что я этого не ожидал!

«Зачем ожидать чего‑то? – передал ему Прыгун. – Когда ты кого‑то преследуешь, ты можешь оказаться абсолютно в любом месте».

– Я знаю.

Перрин выплюнул попавшую в рот воду. Он стиснул зубы, а затем представил себя, как и Прыгун стоящим на поверхности воды. Хвала Свету, он выбрался из воды и оказался на её поверхности. Под ним плескались волны, и ощущение было странным.

«Так тебе не одолеть Губителя», – заметил Прыгун.

– Значит нужно продолжать учиться, – сказал Перрин.

«Времени мало».

– Я буду учиться быстрее.

«А ты сможешь?»

– У нас нет другого выбора.

«Ты можешь с ним не сражаться».

Перрин покачал головой.

– Разве мы бежим от своей добычи? Если мы отступим, она будет охотиться на нас. Я сражусь с ним, и мне нужно быть к этому готовым.

«Есть один способ», – от волка запахло тревогой.

– Я сделаю всё, что нужно.

«Следуй», – Прыгун исчез, а Перрин учуял неожиданный запах: отбросы и грязь, горящее дерево и уголь. Люди.

Перрин переместился и обнаружил себя на вершине здания в Кэймлине. Он был в этом городе только один раз и недолго, поэтому вид раскинувшегося перед ним прекрасного Внутреннего Города – древних зданий, куполов и шпилей, возвышающихся на вершине холма, словно величественные сосны на вершине горы – заставил его остановиться. Он находился рядом с древней стеной, за которой лежал Новый Город.

Прыгун сел рядом с ним, рассматривая прекрасный город. Говорили, что большую часть города строили Огир, и, видя эту восхитительную красоту, Перрин мог в это поверить. Поговаривали также, что Тар Валлон величественнее Кэймлина. В это уже верилось с трудом.

– Почему мы здесь? – спросил Перрин.

«Здесь спят люди», – ответил Прыгун.

В реальном мире так оно и было. Здесь же, это место было пустынным. Здесь было светло как днём, несмотря на бурю в небе, и Перрин чувствовал, что улицы должны сейчас быть наполнены толпами людей. Хозяйки идут на рынок и обратно; едут дворяне верхом на лошадях; фургоны везут бочки с пивом и мешки с зерном; бегают детишки; снуют карманники в поисках поживы; рабочие чинят мостовую. И между всеми ними предприимчивые лотошники, предлагающие всем свои пироги с мясом.

Вместо всего этого одни намёки. Тени. Валяется потерянный носовой платок. Дверь, которая секунду назад была открыта, оказалась закрытой. Прилипшая к грязи в переулке потерянная подкова. Будто всех людей внезапно забрали, унесли Исчезающие или какие‑то другие чудовища из страшной сказки.

На мгновение внизу появилась женщина. Она была одета в красивое зелёное с золотом платье. Она остекленевшими глазами посмотрела на улицу, а затем исчезла.

В волчьих снах и правда иногда появлялись люди. Перрин решил, что это происходило во сне, и являлось частью их собственных снов.

«Это место, – сказал Прыгун, – не только для волков. Это место для всех».

– Для всех? – спросил Перрин, садясь на черепичную крышу.

«Все души знают это место, – сказал Прыгун. – Они оказываются здесь, если стремятся попасть».

– Во сне.

«Да, – сказал Прыгун, ложась рядом. – Людские кошмары сильны. Настолько сильны, что, иногда, эти жуткие сны приходят сюда».

Это послание было огромным, размером со здание, волком, отбрасывающим в разные стороны нападавших на него маленьких волков. Повсюду был запах ужаса и смерти волков. Словно… кошмар.

Перрин медленно кивнул.

«Много волков испытали боль этих кошмаров. В основном они появляются там, где ходят люди, хотя сон живёт свободно от тех, кто его создал».

Прыгун посмотрел на Перрина.

«Охота в снах‑кошмарах сделает тебя сильнее. Но ты можешь умереть. Это очень опасно».

– У меня нет времени осторожничать, – ответил Перрин. – Пора приступать.

Прыгун не спросил, уверен ли он. Он спрыгнул вниз на улицу, Перрин последовал за ним и мягко приземлился. Прыгун скачками двинулся вперёд, а Перрин перешёл на бег.

– Как мы их найдём? – спросил Перрин.

«По запаху страха, – передал Прыгун. – Ужаса».

Перрин закрыл глаза и глубоко вздохнул. Также как иногда в волчьих снах открываются и закрываются двери, так и он мог на короткое время ощущать запахи, которые потом исчезали. Заплесневелый зимний картофель. Навоз от проходившей мимо лошади.

Пирог, выпечка.

Когда он открыл глаза, ничего этого рядом не было. Здесь они не были реальны, хотя и были очень похожи на настоящие. Они только могли бы быть.

«Туда», – сказал Прыгун, исчезая. Перрин последовал за ним и появился рядом с волком возле узкого переулка. Внутри он был неестественно тесным.

«Иди, – сказал Прыгун. – В первый раз ненадолго. Я приду за тобой. Помни – этого не существует. Помни, что это ненастоящее».

Ощущая беспокойство и вместе с тем решимость, Перрин сделал шаг в переулок. Стены с обеих сторон были чёрные, словно их кто‑то покрасил. Только… они были слишком чёрными, неестественно чёрными. На что это он наступил? На пучок травы? Небо над ним перестало бушевать, и он подумал, что смог бы увидеть звёзды. В небе появилась окутанная облаками слишком большая бледная луна. От неё исходило холодное, как ото льда, свечение.

Он больше не был в городе. Перрин обернулся и с тревогой обнаружил, что находится в лесу. Его окружали толстые стволы деревьев, но он не мог определить какие именно. Их ветви были голые. А кора – сероватого цвета и в сумеречном свете выглядела, словно кость.

Ему нужно вернуться в город! Прочь из этого ужасного места. Он развернулся. Что–то вспыхнуло в ночи, и он закрутился на месте.

– Кто здесь! – закричал он.

Из темноты появилась несущаяся как сумасшедшая женщина. На ней была свободная белая одежда, чуть длиннее сорочки, за спиной развевались длинные тёмные волосы. Заметив его, она остановилась, а затем развернулась и двинулась, будто пытаясь сбежать в противоположном направлении.

Перрин остановил её, схватив за руку, и потянул назад. Она боролась, упираясь ногами в тёмную глинистую почву, пытаясь вырваться. Она тяжело дышала. Вдох, выдох. Вдох, и выдох. От неё пахло ужасом.

– Мне нужно найти путь наружу! – сказал Перрин. – Нам нужно вернуться в город.

Их глаза встретились.

– Он идёт, – прошептала она. Женщина вырвала руку и убежала, исчезнув в ночи. Темнота окутала её, словно саван. Перрин шагнул вперёд с протянутой ей вслед рукой.

За спиной послышались какие‑то звуки. Он медленно повернулся и увидел нечто огромное. Смутная тень, которая впитывала в себя лунный свет. Казалось, это нечто крадёт дыхание, поглощая жизнь Перрина и волю.

Нечто становилось всё выше. Оно выросло выше деревьев: неповоротливый монстр, чьё лицо и туловище терялись в тени, с ручищами толщиной с бочку. Оно открыло тёмно‑красные глаза, похожие на два сжигающих жизнь огромных уголька.

«Я должен с ним сразиться! – подумал Перрин, в его руке появился молот. Он шагнул вперёд, но заколебался. – Свет! Какой же он огромный!»

Он не мог с этим сражаться. Он не выстоит в открытом бою. Ему нужно спрятаться.

Он развернулся и побежал сквозь враждебный лес. Нечто последовало за ним. Он слышал, как чудовище ломает ветки, а его шаги сотрясали землю.

Впереди он увидел женщину, её тонкое белое платье зацепилось за ветки и остановило её бегство. Она отцепила его и снова побежала.

Чудовище приближалось. Оно хотело поймать, съесть, уничтожить его!

Он окликнул женщину, протягивая к ней руки. Она оглянулась через плечо и споткнулась.

Перрин выругался. Он подбежал к ней, чтобы помочь подняться. Но монстр был уже близко!

Значит, будет бой. Его сердце бешено колотилось, словно дятел по дереву. Ладони вспотели, сжимая молот, он обернулся и столкнулся лицом к лицу с ужасным созданием. Перрин встал между ним и женщиной.

Чудовище поднялось, становясь всё больше, его красные глаза сверкали огнём. Свет! Как же с ним сражаться?

– Что это такое? – с отчаянием спросил он женщину.– Почему оно нас преследует?

– Это он, – прошептала она. – Возрождённый Дракон.

Перрин застыл. Возрождённый Дракон. Но… но ведь это значит Ранд. «Это ночной кошмар, – напомнил он себе. – Это всё нереально. Я не могу позволить, чтобы он захватил мой разум!»

Земля задрожала, будто в стенаниях. Он мог чувствовать жар глаз чудовища. Сзади послышался шорох – это убегала женщина, бросив его на произвол судьбы.

Перрин выпрямился на дрожащих ногах, каждый мускул в нём кричал, что нужно бежать. Но он не мог. Как не мог и сражаться. Он не хотел принимать происходящее за действительность.

Завыл волк, а потом выпрыгнул на свет. Казалось, Прыгун подвинул собою темноту. Существо наклонилось к Перрину, протянув к нему огромную руку, словно пытаясь его раздавить.

«Это всего лишь переулок. В Кэймлине. Чудовище не настоящее. Его не существует».

Темнота вокруг него исчезла. Огромное чёрное порождение тени растворилось в воздухе, словно разорванный кусок ткани. Луна пропала.

Под ногами появилась полоска грязной, утоптанной земли переулка.

Потом с треском кошмар исчез. Перрин вновь стоял в переулке, Прыгун рядом с ним, а вокруг – никаких признаков леса или ужасного чудовища, в виде которого кто‑то представлял себе Возрождённого Дракона.

Перрин медленно выдохнул. По лбу струился пот. Он хотел было вытереть его рукой, но вместо этого пожелал, чтобы тот испарился.

Прыгун исчез, Перрин отправился следом и появился на той же черепичной крыше, где они сидели до этого. Он присел. Даже воспоминание о той тени заставило его содрогнуться.

– Это казалось таким реальным, – сказал он. – Часть меня знала, что это ночной кошмар. Я не мог удержаться: хотелось либо сражаться, либо пытаться убежать. Но когда я что‑то выбирал, оно становилось больше, верно? Это потому что я принимал всё происходящее за реальность?

«Да. Ты не должен доверять тому, что видишь».

Перрин кивнул.

– Там была женщина. Она часть сна? Она тоже не была настоящей?

«Да».

– Может, она была той, кому это приснилось, – предположил Перрин. – Той, кого кошмар поймал в свою ловушку и затащил в Мир Снов.

«Спящие люди не задерживаются здесь надолго, – передал Прыгун. Для него это означало конец разговора. – Ты был силён, Юный Бык. Ты хорошо справился».

От него пахло гордостью.

– Мне помогло то, что она назвала его Возрождённым Драконом. Это показало мне, что всё нереально. Помогло мне поверить, что этого нет.

«Ты хорошо справился, глупый щенок, – повторил Прыгун. – Возможно, тебя можно научить».

– Только если я буду практиковаться. Нам нужно попробовать ещё раз. Ты можешь найти другой кошмар?

«Могу, – послал Прыгун. – Рядом с вашим племенем всегда присутствуют кошмары. Всегда».

Однако волк снова повернулся в северном направлении. До этого Перрин думал, что его отвлекают чьи‑то сны, но сейчас ему уже так не казалось.

– Что там? – спросил Перрин. – На что ты постоянно отвлекаешься?

«Она идёт», – передал Прыгун.

– Что идёт?

«Последняя Охота. Она или начнётся. Или нет».

Перрин нахмурился.

– Ты имеешь в виду… прямо сейчас?

«Решение будет принято. Скоро».

– Какое решение?

Послания Прыгуна были запутанны, и Перрин не мог их расшифровать.

«Свет и Тьма, пустота и огонь, холод и ужасный, ужасный жар, смешанные с волчьим воем, зовущим, придающим силы».

«Идём». – Прыгун стоял, устремив взгляд на север.

Волк исчез. Перрин переместился за ним и появился на склонах Драконовой горы, возле голого камня.

– Свет! – тихо произнёс Перрин, с трепетом посмотрев вверх. Буря, клокотавшая в небе много месяцев, достигла апогея. Всё небо покрывала массивная чёрная грозовая туча, закрывая собой вершину горы. Она медленно закручивалась в огромный чёрный вихрь, извергающий молнии. В других местах в волчьем сне облака бурлили, но словно отдалённо. Здесь же всё было вблизи.

Здесь был… некий центр. Перрин это чувствовал. Часто, волчьи сны отражали реальный мир странным и неожиданным образом.

Прыгун стоял на скале. Перрин ощущал присутствие других волков, они усеивали склоны Драконовой горы. Их было даже больше, чем он чувствовал раньше.

«Они ждут, – объяснил Прыгун. – Грядёт Последняя Охота».

Когда Перрин мысленно потянулся, он вдруг обнаружил другие группы волков, которые всё ещё находились на отдалении, но целеустремлённо двигались к Драконовой горе. Перрин посмотрел наверх, на возвышающийся гигантский пик. Могила Льюса Тэрина, Дракона. Памятник его безумию, его неудаче и его успеху. Его гордости и самопожертвованию.

– Эти волки, – сказал Перрин. – Они собираются на Последнюю охоту?

«Да. Если она настанет».

Перрин повернулся к Прыгуну.

– Ты же говорил, что она будет. Говорил: «Грядёт Последняя охота».

«Должен быть сделан выбор, Юный Бык. Один из путей ведёт к Последней Охоте».

– А другой? – спросил Перрин.

Прыгун ответил не сразу. Он повернулся к Драконовой Горе.

«Дугой путь не ведёт к Последней Охоте».

– Да, но куда он ведёт?

«В никуда».

Перрин собрался было продолжить расспросы, но послание Прыгуна его поразило. «Никуда» для волков означало пустое логово, щенки, попавшие в руки охотника. Ночное небо без звёзд. Запах старой высохшей крови, затхлый и почти выветрившийся.

Перрин закрыл рот. В небе бушевал чёрный вихрь. Молодой человек принюхался и почувствовал в ветре запах сломанных деревьев и грязи, затопленных полей и пожарищ. Как часто бывало, в особенности в последнее время, казалось, эти запахи резко отличались от запахов окружающего мира. Его обоняние говорило, что он находится в самом центре катастрофы, но все остальные чувства не замечали ничего неправильного.

– Этот выбор... почему бы нам просто не сделать его?

«Это не наш выбор, Юный Бык».

Перрин почувствовал, что его тянет наверх, к облакам. Помимо собственной воли, он начал подниматься по склону. Прыгун поспешил за ним.

«Это опасно, Юный Бык».

– Я знаю, – ответил Перрин, но не мог остановиться. Вместо этого, он пошёл быстрее, с каждым шагом приближаясь к цели. Прыгун бежал рядом, минуя деревья, скалы и наблюдающих за ними волков. Перрин с Прыгуном поднимались всё выше, деревьев становилось меньше, а земля замёрзла и покрылась льдом.

Наконец, они поднялись под облака. Они были похожи на тёмный туман, в котором, дрожа, закручивались потоки. Перрин помедлил, стоя снаружи, но затем шагнул внутрь. Это было похоже на то, как он шагнул в кошмар. Внезапно ветер усилился, воздух будто загудел от скопившейся в нём энергии. Навстречу полетели листья, грязь с песком, и ему пришлось заслониться от них рукой.

«Ну, нет», – подумал он.

Вокруг него возник небольшой пузырь спокойного воздуха. Буря продолжала бушевать буквально в дюйме от его лица, и ему стоило больших усилий её сдерживать. Эта буря не была кошмаром или сном. Это было нечто большее, нечто более реальное. На этот раз, именно Перрин сотворил нечто неправильное, создав пузырь спокойствия.

Оставляя следы в снегу, он направился вперёд. Прыгун шагал против ветра, умудряясь ослабить его воздействие на себя. Ему это удавалось лучше, чем Перрину. Молодой человек же только и мог, что двигать вперёд созданный им пузырь. Он боялся, что без защиты буря засосёт его и утащит в небо.

Он видел, как мимо пролетали огромные ветки и даже небольшие деревья.

Прыгун замедлился, а затем сел на снег. Он посмотрел на вершину. «Я не могу остаться, – послал волк. – Мне здесь не место».

– Я понимаю, – ответил Перрин.

Волк исчез, а он продолжил путь. Перрин не мог объяснить, что им двигало, но он знал, что должен быть свидетелем происходящего. Кто‑то должен это увидеть. Казалось, он идёт уже несколько часов, сосредоточившись только на двух вещах: удерживать ветер подальше от себя и шаг за шагом переставлять ноги.

Буря нарастала. Она была настолько сильной, что Перрину не удавалось сдерживать её всю, а только отводить от себя самые мощные вихри. Прикрываясь от внезапных порывов ветра, он прошёл мимо остроконечного расколотого надвое горного пика, прокладывая себе путь над пропастью вдоль него. Ветер начал рвать с него одежду, и Перрину пришлось прищурить глаза, чтобы спастись от летящей навстречу пыли и снега.

Но он продолжал идти, пробираясь к возвышающейся впереди вершине, выраставшей над разрушенной частью горы. Он знал, что там найдёт. Этот вселяющий ужас водоворот в волчьем сне был отражением чего‑то большого, чего‑то ужасного. В этом месте некоторые вещи были куда реальнее, чем в обычном мире. В снах бушевала буря потому, что в реальном мире происходило нечто важное. Он опасался, что нечто ужасное.

Перрин спешил, прокладывая себе путь сквозь снег, пробираясь по скалам, оставляя кожу с пальцев на промёрзших камнях. Но за последние несколько недель он здорово продвинулся в учёбе. Теперь он перепрыгивал через такие пропасти, через которые был не способен перепрыгнуть раньше, взбирался на такие скалы, которые раньше для него были недосягаемы.

На вершине разрушенного зазубренного пика стояла фигура.

Перрин упорно продолжал двигаться к ней. Нужно, чтобы кто‑то это увидел. Нужно, чтобы кто‑то был здесь, когда всё случится.

Наконец, Перрин преодолел последний камень и обнаружил, что находится в нескольких футах от вершины. Теперь он смог разглядеть стоявшую на ней фигуру. В самом эпицентре вихря, уставившись на восток, неподвижно стоял человек. Он был призрачным отражением реального мира, словно его тень. Перрин никогда прежде не видел ничего подобного.

Разумеется, это был Ранд. Перрин знал это заранее. Одной ободранной рукой Перрин держался за камень, а другой придерживал плащ, который он создал, преодолевая нижние каменные карнизы. Покрасневшими глазами он пристально всматривался вверх. Большую часть сил Перрину пришлось направить на то, чтобы отводить прочь самые сильные порывы ветра и не позволить затянуть себя в вихрь.

Внезапно вспыхнула молния и, впервые с момента появления бури, прогремел гром. Молнии образовали дугообразный купол над вершиной горы. Он осветил лицо Ранда: жёсткое, безразличное, словно высеченное из камня. Куда делись его плавные черты? Откуда в нём появилось столько резких линий и углов? А эти глаза! Кажется, что они сделаны из мрамора!

На Ранде был чёрный с красным кафтан. Отлично скроенный и богато украшенный. На поясе висел меч. Порывы ветра не задевали его одежду. Она выглядела неестественно ровной, словно Ранд на самом деле был вырезанной из камня статуей. Единственное, что в нём жило – были его тёмно‑рыжие волосы, трепетавшие и сплетающиеся от ветра.

Перрин изо всех сил цеплялся за камни, борясь за свою жизнь. Ледяной ветер бил по щекам, пальцы и ноги настолько окоченели, что он их почти не чувствовал. Его борода покрылась льдом и пыльным снегом. Вокруг Ранда начало вращаться нечто чёрное. Это не было частью бури – казалось, из него наружу просачивалась сама ночь. Из‑под кожи Ранда прорастали усики этого нечто, словно его обвивали чьи‑то крошечные ручки. Казалось, их питает само зло.

– Ранд! – проревел Перрин. – Сражайся с ним! Ранд!

Шум ветра перекрывал его голос, да и в любом случае сомнительно, чтобы Ранд мог его услышать. Темнота, словно дёготь, продолжала просачиваться сквозь поры Ранда, образуя смолистые миазмы вокруг Возрождённого Дракона. В какой‑то момент Перрин уже еле‑еле мог различить его фигуру сквозь эту черноту. Она совсем скрыла его под собой, отрезая от мира, вытеснила. Возрождённый Дракон исчез. Осталось только зло.

– Ну, пожалуйста, Ранд… – прошептал Перрин.

И вдруг, из самого сердца черноты, из эпицентра вихря и воя, сквозь чёрное зло, подобно пламени свечи в непроглядную тёмную ночь, пробился крошечный серебристый лучик света. Свет, такой хрупкий, сияя, словно маяк, устремился вверх к небу.

Вихрь ещё злее напал на него, штормовые ветра взревели и завыли.

Над вершиной скалистого пика ударила молния, разрывая скалу на куски, вспарывая землю. Чернота задрожала и запульсировала.

И всё равно свет сиял.

По скорлупе зловещей темноты прошла сеть трещин, изнутри засиял свет. Трещины множились, одна за другой. Внутри находилось нечто сильное, сверкающее, яркое.

Скорлупа взорвалась, освобождая и выпуская наружу столб света, столь яркого, столь невероятного, что, казалось, он выжег глаза Перрина. Но несмотря на это молодой человек смотрел на него, не пытаясь закрыться рукой или отвернуться от великолепного видения. Внутри колонны света, открыв рот, будто крича небесам, стоял Ранд. По солнечному ярко‑жёлтый столб прорезал воздух, и, казалось, буря содрогнулась и всё небо вздрогнуло.

Вихрь исчез.

Столб жгучего света превратился в лучи солнца, струящиеся с неба вниз, освещающие вершину Горы Дракона. Перрин с трудом оторвал вцепившиеся в камень пальцы, с восхищением глядя на стоящего в лучах света Ранда. Казалось, прошло так много времени с тех пор, как Перрин в последний раз видел луч чистого солнечного света.

Взвыли волки. Это был вой триумфа, славы и победы. Перрин поднял голову и тоже завыл, став на мгновение Юным Быком. Он чувствовал, как растёт поток солнечного света, как его омывает тепло и прогоняет лютый холод. Он едва успел заметить, как исчез образ Ранда, оставив после себя лишь солнечный свет.

Вокруг Перрина в мгновение ока разом появились волки. Они продолжали выть, наскакивая друг на друга, ликуя и танцуя в омывающем их солнечном свете. Они выли и лаяли, подбрасывая вверх комья снега. Среди них был Прыгун, он взвился в воздух, паря по направлению к Перрину.

«Последняя Охота начинается, Юный Бык! – прокричал Прыгун. – Мы живы. Мы живы!»

Перрин повернулся к тому месту, где стоял Ранд. Если бы эта темнота поглотила Ранда…

К счастью этого не случилось. Он широко улыбнулся в ответ:

– Грядёт Последняя Охота! – выкрикнул он волкам. – Пусть она начнётся!..

Они завыли в знак согласия, также оглушительно громко, как всего мгновением ранее гремела буря.

Date: 2015-09-17; view: 238; Нарушение авторских прав