Рука Севера

Ветры завывали над вершиной Пика Бурь, но у подножия горы все было тихо. Лишенные Света впали в глубокий сон. Коридоры Нижней Наккиги были почти пусты. Обтянутые перчатками пальцы Утук'ку, тонкие и хрупкие, как ножки сверчка, лежали на подлокотнике трона. Она прислонила к камню свои древние кости и отпустила мысли в Дышащую Арфу. Они следовали ее изгибам и извивам до тех пор, пока Пик Бурь не исчез, а королева не превратилась в чистую мысль, движущуюся сквозь черные промежуточные пространства. Рассерженный Темный ушел из Арфы. Он передвинул себя к тому месту – если это можно было назвать местом, – где он мог действовать в согласии с ней, чтобы преодолеть последний шаг к исполнению своего векового плана. Но она все еще ощущала тяжесть его ненависти и зависти, воплощенной в сети бурь, распространившихся по верхнему миру.

В Наббане, где некогда правили невесть откуда взявшиеся императоры, снег завалил улицы; в огромной гавани высокие волны захлестывали корабли и выкидывали их на берег. Расколотые деревянные карраки лежали там, как кости великанов. Взбешенные килпы нападали на все, что двигалось по воде, и даже начали устраивать набеги на прибрежные города. Глубоко в сердце Санкеллана Эйдонитиса Клавеанский колокол висел безмолвный, скованный льдом, подобно Матери Церкви смертных, замороженной ужасом.

Во Вранне, отчасти защищенном от бури, тем не менее стало чудовищно холодно. Ганты, в основном уцелевшие, хотя тысячи их и погибли от холода, так и кишели в болотах, нападая на окраинные поселки. Немногие смертные Кванитупула, которые, несмотря на ледяной ветер, осмеливались выйти из дома, ходили только группами, вооруженные железом и факелами. Ганты, казалось, прятались в каждом темном углу. Детей держали в домах, двери и окна были заколочены даже в те немногие часы, когда шторм стихал. Альдхорт спал под белым одеялом, но если его вековые деревья и страдали под тяжелой рукой Севера, они делали это безмолвно. В сердце леса Джао э‑Тинукай лежал опустевший, затянутый холодным туманом. Все земли смертных дрожали под прикосновением Пика Бурь. Шторма превратили Риммергард и Фростмарш в ледяную пустыню, Эрнистиру пришлось немногим лучше. Не успели эрнистирийцы привести в порядок дома, из которых был изгнан Скали из Кальдскрика, они были вынуждены вернуться назад в пещеры Грианспога. Дух народа, который так любили ситхи, дух, ярко пылавший недолгое время, снова превратился в слабое мерцание.

Буря повисла над Эркинландом. Черные ветры сгибали и ломали деревья, покрывали снегом дома; гром ревел, как яростный зверь, по всей земле. Злобное сердце шторма, полное вихря, дождя, снега и молний, билось над Эрчестером и Хейхолтом.

Утук'ку отметила все это со спокойным удовлетворением, но не стала останавливаться, чтобы смаковать ужас и отчаяние ненавистных смертных. Она должна была кое‑что сделать. Это ожидало ее с тех самых пор, как перед ней положили бледное, холодное тело ее сына Друкхи. Утук'ку была старой и хрупкой. Ирония того, что ее собственный прапраправнук способствует отмщению, что он происходит из той самой семьи, которая уничтожила ее счастье, не ускользнула от нее. Королева почти улыбалась.

Ее мысли спешили дальше, вдоль шепчущихся нитей бытия, пока не прошли в еще более отдаленные места, куда из всех живущих могла добраться одна она.

Когда она ощутила присутствие существа, которое искала, она потянулась к нему, моля силы, которые были древними уже в Венига Досай‑э, дать ей то, что было необходимо, чтобы сделать последний долгожданный шаг. Вспышка радости пробежала сквозь ее существо. Сила была там, более чем достаточная для ее целей; теперь оставалось только овладеть ею. Час приближался, и Утук'ку не нужно было больше терпеть.

– Мой глаз всегда подводит в самый нужный момент, – жаловался Стренгъярд. – А в эти дни, когда солнце не показывается и все время идет снег, я вообще ничего не вижу. Сангфугол, скажи мне, пожалуйста, что происходит?

– Пока видеть нечего.

Они сидели на склоне одного из подножных холмов Свертклифа, глядя вниз, на Эрчестер и Хейхолт. Дерево, под которым устроилась парочка, и невысокая каменная стена, наскоро сложенная ими, представляли собой жалкую защиту от ветра. Несмотря на два одеяла и плащ с капюшоном, в которые завернулся Сангфугол, арфист дрожал.

– Наша армия стоит перед стенами, герольды трубят в трубы. Изгримнур или кто‑то еще, видимо, зачитывает ультиматум. Я все еще не вижу солдат короля… нет, вот кто‑то показался на стенах. А я уж думал, что внутри вообще никого нет…

– Кто? Кто на стенах?

– Милость Эйдона, Стренгъярд, я не могу сказать. Фигуры, вот и все.

– Нам надо было подойти поближе, – раздраженно сказал священник. – В такую погоду с этой горы ничего не видно.

Арфист посмотрел на него:

– Ты, должно быть, рехнулся. Я музыкант. Ты книжник. Если уж на то пошло, мы слишком близко! Нам следовало бы оставаться в Наббане. А мы здесь, здесь и останемся. Ближе, вот еще. – Он подул в сложенные чашечкой руки.

Слабый звук рогов поплыл над ветром.

– Что это? – спросил Стренгъярд. – Что происходит?

– Они закончили предъявлять требования и, по‑видимому, не получили никакого ответа. В этом весь Джошуа – дать Элиасу шанс благородно сдаться, когда мы прекрасно знаем, что он не сделает ничего подобного.

– Принц… обязан делать все, как полагается, – ответил Стренгъярд. – Боже мой, я надеюсь, что он здоров! Мне становится нехорошо, когда я думаю, что он и Камарис блуждают по этим ужасным пещерам!

– Там этот наббанаец, – возбужденно сказал Сангфугол. – Он действительно похож на Джошуа, во всяком случае отсюда. – Арфист внезапно повернулся к священнику: – Ты на самом деле считаешь, что я мог бы изображать принца?

– Ты очень похож на него.

Сангфугол с отвращением и горьким удивлением посмотрел на священника:

– Матерь Божья, Стренгъярд! Не надо делать мне одолжений. – Он поглубже зарылся в свои одеяла. – Вообрази меня на коне и с мечом! Искупитель, спаси нас всех!

– Но все мы должны делать то, что можем.

– Да, и все, что я могу делать, – это играть на моей арфе и петь. И если мы победим, я буду делать это очень старательно, а если нет, что ж, я смогу заниматься тем же самым, если останусь жив, только где‑то в другом месте. Но чего я не могу, так это скакать, сражаться и убеждать всех, что я Джошуа.

Некоторое время они молчали, прислушиваясь к вою ветра.

– Если мы проиграем, боюсь, бежать будет некуда.

– Возможно. – Арфист еще немного помолчал, потом встрепенулся: – Наконец‑то!

– Что? Что‑то происходит?

– Они выдвинули вперед стенобойного барана, – спаси Бог, это страшная вещь. У него железная голова, похожая на голову настоящего барана – с загибающимися рогами и всем таким, – но он такой большой! Его толкает столько народу – и все равно кажется чудом, что удается столкнуть его с места. – Он резко выдохнул. – Люди короля стреляют из луков. Вот. Кто‑то упал. И не один. Но баран все равно продвигается вперед.

– Да спасет их Бог, – тихо проговорил Стренгъярд.

– Как можно пустить стрелу на таком ветру, не говоря уж о том, чтобы попасть? А! Кто‑то свалился со стены. По крайней мере одного из них нет. – Арфист возбужденно повысил голос. – Трудно увидеть, что происходит, но наши люди уже почти у стен. Вот, кто‑то поставил лестницу. Солдаты поднимаются по ней. – Через мгновение он вскрикнул от удивления и ужаса.

– Что ты видишь? – Стренгъярд прищурил глаз, пытаясь разглядеть хоть что‑нибудь сквозь снежную завесу.

– Что‑то свалилось на них. – Арфист был потрясен. – Огромный камень. Я уверен, что они все погибли.

– Да защитит нас Искупитель, – горестно сказал Стренгъярд. – Это в самом деле началось. Нам остается только ждать конца, каков бы он ни был.

Изгримнур прикрывал руками лицо, защищаясь от снежного вихря, но было очень трудно следить за происходящим, хотя от того склона, на котором он стоял, до стен Хейхолта было не больше пятидесяти локтей. Сотни вооруженных людей барахтались в сугробах, копошась, как насекомые. Сотни еще более смутных фигур сновали по стенам замка. Герцог тихо выругался. Все казалось чертовски далеким!

Фреозель залез на деревянную платформу, построенную механиками между подножием горы и пустынной, исхлестанной бурей громадой Эрчестера. Фальширец пригнулся, сопротивляясь ветру.

– Баран у самых ворот. Ветер сегодня наш дружок! Задает он работку ихним лучникам.

– Так ведь и нам он стрелять не дает, – проворчал герцог. – А места на стенах много, вот они и сбрасывают наши лестницы. – Он ударил кулаком по другой руке в железной рукавице. – Солнце взошло уже много часов назад, а мы пока что только вырыли несколько траншей в снегу.

Фреозель насмешливо посмотрел на герцога:

– Извините, сир герцог, но вы, видать, думали, что мы снесем эти стены еще до заката.

– Нет, нет. Видит Бог, Хейхолт хорошо построен. Но я не знаю, сколько у нас времени. – Он посмотрел вверх, на сумрачное небо: – Эта проклятая звезда, о которой все они без конца талдычат, висит прямо над головой. Я почти чувствую, как она жжет. Принца и Камариса нет. Мириамели нет. – Он снова посмотрел на Хейхолт, пытаясь разглядеть что‑нибудь сквозь снежный вихрь. – А наши люди попросту превратятся, в ледышки, если мы будем держать их там слишком долго. Как бы мне хотелось, чтобы мы смогли разрушить эти стены до заката, но не больно‑то много надежды на это.

Изорн показал наверх. Солдаты, собравшиеся вокруг, подняли головы.

– Там. На стенах.

Рядом с волнами в шлемах, выглядывающими из бойниц, появились другие защитники с мертвенно‑бледными лицами. Их белые волосы развевались на ветру.

– Белые лисицы? – спросил Слудиг и сотворил знак древа.

– Вот именно. И в самом Хейхолте. Проклятые твари! – Изорн поднял свой выкрашенный черным меч и начал с вызовом размахивать им, но призрачные фигуры на стенах, по‑видимому, не заметили этого. – Будь проклят Элиас, что за отвратительную сделку он совершил?!

Слудиг смотрел.

– Я не видел их раньше, – закричал он в смятении. – Милостивый Эйдон, они как демоны!

– Они и впрямь демоны! А Хейхолт теперь их гнездо.

– Но я не вижу, чтобы они что‑нибудь делали.

– Ну и хорошо, – ответил Изорн. – Может быть, их слишком мало. Но они великолепные лучники. Я не понимаю, почему не видно луков?

Слудиг качал головой, потрясенный. Он не мог отвести глаз от страшных лиц норнов.

– Эйдон, спаси нас! – хрипло пробормотал он.

Барон Сориддан поднялся на платформу, с трудом передвигаясь в тяжелых доспехах.

– Какие новости? – спросил Изгримнур. Сориддан стащил с себя рукавицы и поднес руки к жаровне с углем.

– Все идет хорошо, надо полагать. Люди Элиаса стреляют по барану, и из‑за этого он движется очень медленно, но все равно скоро будет у ворот. Некоторые осадные башни тоже скоро подойдут к стенам, и защитники сейчас стреляют в основном по ним. Нам повезло, что сегодня такой ветер и королевским лучникам плохо видно.

– Я это уже слышал, – проворчал герцог. – А я потихоньку схожу с ума. Черт бы побрал Джошуа, как он мог так бросить меня! – Он нахмурился, потом сотворил знак древа. – Прости меня, я не хотел это говорить.

Сориддан кивнул:

– Я знаю. Действительно ужасно, что мы даже не имеем представления, где он.

– Не только это тревожит меня. Слишком много вопросов остается без ответов.

– Что ты имеешь в виду?

– Если все, что они должны сделать, – это задержать нас, и если эта проклятая звезда действительно означает что скоро должно случиться что‑то, что поможет Элиасу, то почему они тогда даже не пытаются поговорить. Я думал, что король захочет увидеть своего брата хотя бы для того, чтобы накричать на него и назвать предателем!

– Может быть, Элиас уже знает, что Джошуа здесь нет.

Изгримнур вздрогнул:

– Откуда ему знать? Джошуа пропал только прошлой ночью.

– Ты больше моего знаешь о таких вещах, герцог Изгримнур. Ты уже давно сражаешься с королем и его волшебными союзниками.

Изгримнур подошел к переднему краю платформы и посмотрел на темные стены Хейхолта:

– Может быть, они действительно знают? Может, они каким‑то образом заманили Камариса внутрь – но, будь я проклят, это нисколько не означало бы, что и Джошуа пойдет следом. Они не могли на это рассчитывать.

– Я не могу даже догадываться, – сказал барон. – Я, собственно, пришел сказать, что хотел бы забрать часть людей к восточной стене. Мне кажется, пришла пора заставить их побеспокоиться и еще об одном месте.

– Валяй. Но вот что еще меня мучит: Элиас вовсе не кажется встревоженным. Осадный баран подошел так близко, и я бы на их месте предпринял по крайней мере одну вылазку, чтобы не дать нам поставить его на место.

– Я не могу тебе ответить. – Сориддан хлопнул его по руке. – Но если это все, что может сделать Верховный король, мы обрушим ворота через каких‑нибудь пару дней.

– У нас может не быть дней.

Сориддан встал и направился к своей лошади.

– Мужайся, герцог Изгримнур, – крикнул он. – Все идет хорошо.

Изгримнур оглянулся:

– Джеремия!

Мальчик протиснулся через небольшую группу вооруженных людей в задней части платформы.

– Да, сир?

– Найди‑ка мне немного вина, мальчик. Мои потроха промерзли даже больше, чем ноги.

Оруженосец поспешил к палаткам. Изгримнур повернулся и сердито посмотрел на ветреное, покрытое снегом поле битвы.

– Сохрани нас Бог! – ахнул потрясенный Слудиг. – Что они делают?

– Поют, – сказал Изорн. – Я видел такое под стенами Наглимунда. Это продолжалось очень долго.

Он смотрел на две дюжины ситхи, которые выехали вперед и теперь торжественно стояли на расстоянии полета стрелы от стен, по колено в сугробах.

– Как это поют?

– Они так сражаются, по крайней мере со своими родственничками. Если бы я понимал больше, я бы тебе объяснил.

– И это союзники, которых мы ждали? – Слудиг повысил голос, впадая в ярость. – Мы сражаемся не на жизнь, а на смерть, а они поют! Смотри! Наши там умирают!

– Ситхи умеют сражаться и по‑другому, Слудиг. Это ты еще увидишь, я думаю. А в Наглимунде это пение сработало, хоть я и не знаю как. Они‑таки повалили стены.

Его собеседник насмешливо фыркнул:

– Я лучше буду верить в барана, осадные башни да еще в людей с сильными руками. – Он посмотрел в небо: – Темнеет. А ведь сейчас еще не вечер.

– Облака сгущаются. – Изорн одернул лошадь, нервно переступавшую с ноги на ногу. – Мне не нравится, как это выглядит. Ты видишь эту тучу над башнями?

Слудиг посмотрел туда, куда указывал палец Изорна. Он моргнул:

– Молния! Это работа ситхи?

Действительно, сквозь завывающий ветер теперь были слышны только странные, ритмически поднимающиеся и опускающиеся голоса бессмертных.

– Не знаю, но это вполне возможно. Я видел, как они пели перед Наглимундом несколько дней, и все равно я не могу сказать тебе, что они делают. Но Джирики говорил мне, что его люди работают, чтобы противостоять какому‑то волшебству норнов. – Изорн вздрогнул при раскате грома, разнесшемся по склону холма и пустынным улицам Эрчестера. Снова сверкнула молния, на мгновение, казалось, сковав все вокруг стен Хейхолта: людей, осадные машины, летящие снежинки и даже стрелы в полете. Потом вернулась грозовая тьма. Снова ударил гром. Ветер завыл сильнее. – Может быть, именно поэтому норны не стреляют из луков, – громко продолжал Изорн. – Они, наверное, готовят какой‑нибудь фокус или заклятие – в любом случае вряд ли нам это понравится. О, я навидался достаточно ужасов в Наглимунде. Я молюсь, чтобы люди Джирики смогли сдержать их.

– Это безумие! – закричал Слудиг. – Я почти ничего не вижу!

Раздался новый удар, на сей раз потише. Это был не гром.

– Слава Узирису! Они подвели барана к воротам! – возбужденно закричал Изорн. – Смотри, Слудиг, они нанесли первый удар! – Подняв над собой черный меч, он пришпорил коня. На голове его был шлем с морским драконом, плащ развевался по ветру, и даже Слудигу пришлось напомнить себе, что это не Камарис, а сын его сеньора. – Надо найти всадников Хотвига и быть наготове, на случай если им удастся пробить ворота.

Слудиг тщетно искал среди пехотинцев, крутившихся вокруг, кого бы послать с поручением.

– Мы должны сказать твоему отцу! – крикнул он.

– Тогда иди. Я подожду. Но торопись! Кто бы мог подумать, что мы так быстро сделаем это?

Слудиг хотел было что‑то сказать, но ничего не было слышно из‑за шума бури. Он повернулся и поехал назад к склону горы, где наблюдал за битвой герцог Изгримнур.

– Баран у ворот! – ликующе сказал Сангфугол. – Ты только посмотри на него! Он большой, как три дома!

– Ворота больше. – Стренгъярд дрожал. – Я поражен, что они почти не сопротивляются.

– Ты же видел Эрчестер. Все бежали. Элиас и его ручной колдун опустошили это место.

– Но за стенами должно быть достаточно людей, чтобы защищать замок. Почему они не вырыли траншеи, чтобы задержать движение машин? Почему приготовили так мало камней, чтобы сбрасывать их на осадные лестницы?

– Камни, которые у них были, хорошо сделали свою работу, – сердито отрезал Сангфугол, раздраженный тем, что священник не разделяет его восторга. – Люди, попавшие под них, мертвее мертвого.

– Элисия, Мать Искупителя нашего! – Священник был возмущен. – Сангфугол, не говори так о павших. Я только хотел сказать, что не понимаю, почему защитники так плохо подготовлены к осаде, о которой Элиас должен был знать уже недели назад, да что там недели – месяцы!

– Король сошел с ума, – ответил арфист. – Ты же слышал, что говорят те, кто бежал из Эркинланда. Очень немногие остались, чтобы воевать на его стороне. Это все равно, что выгнать медведя из пещеры. Медведь свиреп, но он только зверь и всегда уступает человеческой хитрости.

– Хитрости? – Архивариус пытался стряхнуть снег со своего одеяла. Ветер легко преодолевал сложенный ими из камней низкий барьер. – В чем выражается наша хитрость? Нас все время водили за нос, как быка за кольцо.

Сангфугол легкомысленно махнул рукой. Он тоже дрожал от холода.

– Ну, например, Изорна и этого наббанайского парня заставили изображать Камариса и Джошуа; ты должен признать, что это очень остроумная выдумка… не считая, конечно, идеи о том, чтобы я играл роль принца. А пробираться под стены Хейхолта через туннели? Что может быть хитрее? Король об этом и за тысячу лет не догадался бы.

Стренгъярд, который яростно тер руки, пытаясь хоть немного согреть их, внезапно остановился.

– Король, может быть, и нет, но его союзники должны знать об этих туннелях. – Голос его задрожал. – Конечно, норны должны знать.

– Вот почему наши эльфы и пошли за принцем и Камарисом. Я видел их. Брата и мать Адиту и еще других. Не сомневаюсь, они могут о себе позаботиться… даже если норны знают о туннелях и ждут их там, как ты, похоже, решил.

– Тут что‑то не так. – Стренгъярд встал. Снег сыпался с него. Ветер немедленно подхватывал белые хлопья и уносил их. – Совсем не так. Норны знают все об этих туннелях.

Он перешагнул через низкую каменную стену, сбросив несколько камней.

– Эй! Что ты делаешь?

– Я должен найти герцога Изгримнура. Мы в большей опасности, чем подозревали. – Он повернулся и побрел вниз с горы, пробираясь сквозь сугробы. Священник сгибался под порывами ветра. Он выглядел слабым, но полным решимости.

– Стренгъярд! – закричал Сангфугол. – Будь оно проклято, я не собираюсь оставаться здесь в одиночестве! Я пойду с тобой, какая бы безумная мысль ни пришла тебе в голову. – Он пошел вслед за архивариусом через каменный барьер. – Ты идешь прямо в бой! – закричал он. – В тебя стрела попадет!

– Я должен найти Изгримнура, – отозвался Стренгъярд. Цветисто ругаясь, арфист поспешил за ним.

– Изорн прав, сир, – сказал Слудиг. – Если мы пробьемся через ворота, надо предпринять мощную атаку. Люди уже видели норнов, и они испуганы. Если мы промедлим, преимущество снова будет на стороне короля. Кто знает, что случится, если он сделает вылазку, а мы будем сражаться у стен.

Изгримнур смотрел на высокие стены Хейхолта. Только на фоне такой бури, как эта, столь могучая крепость могла показаться маленькой. Может быть, действительно они смогут пробить ворота. Может быть, Слудиг и остальные правы: королевство Элиаса – гнилой плод, готовый свалиться с ветки прямо им в руки. Еще одна странная шипящая молния сверкнула над верхушками башен. Загремел гром, но сразу за ним раздался страшный треск – огромный баран врезался в ворота.

– Тогда иди, – сказал герцог Слудигу. Его вассал подвел свою дышащую паром лошадь к краю деревянной платформы, на которой стоял Изгримнур. – Хотвиг и его всадники все еще ждут на краю Кинсвуда. Нет. Подожди. – Герцог подозвал одного из только что вернувшихся всадников, дал ему послание для тритингов и отослал. – Ты возвращайся к Изорну, Слудиг. Скажи, чтобы держался крепко и чтобы приказал первым, кто войдет в ворота, идти пешком. Никаких запасных отрядов, пока я не увижу, чего Элиас ждет.

Пока герцог говорил, баран снова ударил в Нирулагские ворота. Бревна, казалось, немного подались внутрь, как будто огромные болты ослабли.

– Да, сир. – Слудиг повернул коня к полю битвы. Механики еще раз толкнули барана вперед. Обитая железом голова с размаху обрушилась на деревянную преграду. Ворота раскололись по всей длине, и даже сквозь шум бури Изгримнур услышал, как возбужденно закричали люди по всему полю. Барана оттащили назад и запустили снова. Нирулагские ворота зашатались и рухнули внутрь, взорвавшись сломанными балками и крутящимися скульптурами. Снежный вихрь поднялся в образовавшемся проходе. Изгримнур вытаращил глаза, не в силах поверить, что ворота упали. Когда снег улегся, несколько десятков замковых лучников двинулись в отверстие, готовые отразить атаку. За воротами не оказалось никакой спрятанной армии.

Несколько долгих мгновений противники смотрели друг на друга сквозь метель. Казалось, никто не может двинуться с места, настолько обе стороны были ошеломлены тем, что произошло. Потом маленькая фигурка в золотом шлеме подняла меч и бросилась вперед. Два десятка конных рыцарей и несколько сотен пеших солдат ринулись к пробоине в воротах Хейхолта.

– Черт меня побери, Изорн! – закричал герцог Изгримнур. Он высунулся так далеко вперед, что чуть не потерял равновесие и не свалился с платформы. – Вернись! Где Слудиг?! Слудиг! Останови его! – Кто‑то дергал его за рукав, оттаскивая от края платформы, но Изгримнур не обращал на него внимания. – Неужели он не видит, что это было бы слишком просто! Изорн! – Он знал, что его голос никак не может быть услышан во всей этой суматохе. – Сориддан! Где ты?! Во имя красного молота Дрора, где мои гонцы?!

– Герцог Изгримнур! – Стренгъярд, архивариус, все еще тянул его за рукав.

– Убирайся, будь ты проклят! – ревел Изгримнур. – Мне не нужен священник, мне нужны конные рыцари! Джеремия, беги к Сориддану, – крикнул он. – Изорну навязали атаку! Скажи барону, чтобы скакал туда.

Но Стренгъярд не унимался:

– Пожалуйста, герцог Изгримнур, вы должны выслушать меня!

– У меня нет сейчас для тебя времени! Мой сын только что, как дурак, ворвался внутрь.. Изорн, похоже, решил, что он действительно Камарис, и это после всего того, что я говорил ему.

Он метался по платформе, успокаивая себя тем, что солдаты были разъярены не меньше, чем он. Священник преследовал герцога, как собака, покусывающая за ноги быка. Наконец он вцепился в накидку Изгримнура и дернул изо всех сил, так что старый риммер потерял равновесие и чуть не упал.

– Во имя всего святого, Изгримнур! Вы должны выслушать меня!

Герцог смотрел на раскрасневшееся лицо священника. Повязка Стренгъярда съехала почти на нос.

– Ну, что тебе надо? – требовательно спросил Изгримнур. – Мы вышибли ворота. Это война, священник.

– Норны должны знать о туннелях, – настойчиво сказал Стренгъярд.

Изгримнур увидел арфиста Сангфугола, прячущегося у края платформы, и подумал, что могут делать священник и арфист в центре событий, которые их не касаются.

– Что ты хочешь сказать?

– Они должны знать. А если мы можем додуматься послать кого‑то под стенами замка…

Крики людей, несущихся по склону горы к разбитым воротам, вой ветра и грохот грома были внезапно перекрыты ужасным скрежещущим звуком. Лошади попятились, а некоторые солдаты на платформе зажали уши руками.

– О, милостивый Эйдон, – сказал Изгримнур, глядя вверх, на Хейхолт. – Нет!

Последние пехотинцы Изорна пробивали путь через отверстие в воротах. За их спинами, вырастая из заснеженной земли и руин, оставленных стенобитным бараном, поднимались вторые ворота. Они двигались быстро, скрежеща, как зубы людоеда, грызущего кость. Через несколько мгновений отверстие было закрыто. Под покровом земли и снега были видны тусклые металлические пластины, которыми были обиты эти ворота.

– О помоги мне Бог, я был прав! – простонал Изгримнур. – Они поймали в ловушку Изорна и его людей! Милостивый Узирис.

В беспомощном ужасе он смотрел, как механики откатили барана назад и начали колотить по вторым воротам. Обитое металлом дерево не поддавалось ни на дюйм.

– Они думают, что захватили Камариса, – сказал Стренгъярд. – Это они и планировали с самого начала.

Изгримнур обернулся и схватил священника за рясу, почти упершись носом в его лицо.

– Ты знал? Ты знал?!

– Боже мой, Изгримнур, нет, конечно я не знал. Но теперь это стало очевидно.

Герцог отпустил его и начал выкрикивать неистовые распоряжения, посылая вперед оставшихся лучников, чтобы те помогли защитить механиков, на которых обрушился град стрел со стен Хейхолта.

– И найдите мне этого проклятого генерала ситхи! – орал он. – Того, в зеленом! Эти эльфы должны помочь нам пробить новые ворота!

– Вы все‑таки должны выслушать меня, Изгримнур, – сказал священник. – Если ситхи знают об этих туннелях, то и норны должны. Король Бурь, когда был жив, царствовал в Асу'а.

– Что это значит? Говори яснее, будь ты проклят! – Изгримнур был в ярости. – Мой сын попал в ловушку, и с ним чертовски мало людей! Мы должны сломать эти новые ворота и идти за ним внутрь!

– Я думаю, вы должны посмотреть… – начал Стренгьярд, когда еще один взрыв возбужденных криков прервал его. На этот раз они доносились из‑за спины Изгримнура.

– Поднимаются через Эрчестер! – кричал всадник. – Белые лисицы!

– Думаю, вам надо оглянуться, – сказал Стренгъярд и вздохнул. – Если мы могли пройти под стенами, то и они могут.

Даже в полутьме можно было разглядеть, что армия, идущая по Центральному ряду, состояла не из людей. Белые лица светились в темноте. Белые руки сжимали острые пики. Теперь, когда они были на виду и необходимость скрываться пропала, норны начали петь. Триумфальный речитатив болью отдавался в ушах Изгримнура.

Герцог позволил себе мгновение полного отчаяния.

– Искупитель, спаси нас! Мы попали в западню, как кролики. – Он похлопал священника по плечу в немой благодарности. – Ко мне, люди Джошуа, ко мне! – Он махнул рукой Джеремии, требуя своего коня.

Норны с пением поднимались по Центральному ряду.