Тема 23. Конвенциализм А. Пуанкаре — второй этап развития философии науки

Содержательные основоположения науки — главный предмет раз­мышлений второго этапа философии науки. Анри Пуанкаре — осно­воположник концепции конвенциализма. — Научные основания конвен-циалиэиа. — Сведение объективности к общезначимости. — Антро­пологизм конвенциализма. — Переосмысление понятия «закон». — Признание интуиции в качестве важнейшего инструмента научного открытия. — О неустранимости конвенциальных элементов из кор­пуса науки. — Тезис о несоизмеримости теорий.

Главный предмет размышлений второго этапа развития философии на­уки, приходящегося на первую треть XX в.,— содержательные основопо-

ложения науки. Это обусловливалось теми резкими революционными из­менениями, теми сенсационными открытиями, которые пронизали ос­нования науки на рубеже веков.

Одним из ведущих деятелей второго этапа философии науки стал Жюль Анри Пуанкаре (1854-1912)— французский математик, физик и методо­лог. Он родился в городе Нанси, в семье профессора медицины, и еще в лицее обнаружил выдающиеся математические способности. С 1886 г. Пу­анкаре возглавил кафедру математической физики и теории вероятностей Парижского университета, а в 1887 г. был избран членом Академии наук. В 1889 г. он был удостоен международной премии короля Оскара II. Со­временники видели в Пуанкаре «первого авторитета» и «последнего универсалиста» своего времени. Поговаривали, что только всемирная слава Пуанкаре не позволила Давиду Гильберту занять первое место среди ма­тематиков начала XX в.

Биографы подмечали удивительную особенность личной научной дея­тельности ученого — склонность к упорядочиванию и систематизации. В 1901 г. в «Аналитическом резюме» своих работ он перечисляет и класси­фицирует те направления науки, в которых работала его мысль. Это очень широкий круг точных научных дисциплин. Около 25 работ философско-методологического характера Пуанкаре причисляет к разделу «филосо­фия науки».

Наряду со специальными исследованиями в области математической физики, механики и теории дифференциальных уравнений Анри Пуанка­ре выступил как основоположник концепции конвснциализма. Конвенциа-лизм (от лат. conventio — соглашение) — направление, провозглашающее в качестве основы научных теорий соглашения (конвенции) между уче­ными. Соглашения обусловлены соображениями удобства и простоты и не связаны непосредственно с критериями истинности. Свою концепцию умеренного конвенциализма А. Пуанкаре изложил в двух произведениях «Наука и гипотеза» (1902) и «Ценность науки» (1905). В первой книге он подчеркивает: «Итак, голые факты не могут нас удовлетворить; иными словами, нам нужна наука упорядоченная, или, лучше сказать, органи­зованная»¹. Наука есть набор правил. Она объединяет собой такие правила действия, которые оказываются успешными, в то время как противопо­ложные правила не могут быть успешными.

«Некоторые основные начала» науки следует понимать как конвен­ции, условно принятые соглашения, с помощью которых ученые выби­рают конкретное теоретическое описание физических явлений среди ряда различных одинаково возможных описаний. Большую роль в этом играют гипотезы, которые бывают разного рода: «одни допускают проверку и подтверждение опытом, становятся плодотворными истинами; другие, не приводя нас к ошибкам, могут быть полезными, фиксируя нашу мысль; наконец, есть гипотезы, только кажущиеся таковыми, но сводящиеся к определенным или замаскированным соглашениям. Здесь наш ум может утверждать, так как он здесь предписывает; но его предписания налага­ются на нашу науку, которая без них была бы невозможна, они не нала­гаются на природу»'.

• 259

На вопрос «Произвольны ли эти предписания?» Пуанкаре отвечает категорическим: «Нет; иначе они были бы бесплодны. Опыт представляет нам свободный выбор, но при этом он руководит нами, помогая выбрать путь наиболее удобный. Наши предписания, следовательно, подобны пред­писаниям абсолютного, но мудрого правителя, который советуется со своим государственным советом». Условность конвенций, соглашений Пу­анкаре подчеркивает всякий раз, отрицая тем не менее их произволь­ность, «Мы заключим, — пишет он, — что эти принципы суть положения условные; но они не произвольны, и если бы мы были перенесены в другой мир (я называю его неевклидовым миром и стараюсь изобразить его), то мы остановились бы на других положениях»³.

Научными основаниями, способствующими появлению конвенциализ-ма, стали различные системы аксиом геометрий Евклида, Лобачевского, Римана. Поскольку каждая из них согласовывалась с опытом, то возникал вопрос, какая из них является истинной, т.е. соответствует действитель­ному пространству. А значит, вставала проблема истолкования достовер­ности и объективности знания, понимания истины.

Как подчеркивал Ф. Франк в своей фундаментальной работе «Филосо­фия науки», формализованная система геометрии ничего не говорит нам о мире физических экспериментов и состоит из «условных» определений. Это было сформулировано Пуанкаре, который заявил, что законы гео­метрии вовсе не являются утверждениями о реальном мире, а представ­ляют собой произвольные соглашения о том, как употреблять такие тер­мины, как «прямая линия» и «точка». Данное учение Пуанкаре, ставшее известным под названием «конвенциализм», вызвало недовольство мно­гих, поскольку объявило, что постулаты геометрии, которые они рас­сматривали как «истинные», суть только соглашения. Ученые, утвержда­ющие истинность геометрии, подчеркивали, что она чрезвычайно полез­на для человека. Этого Пуанкаре не отрицал, замечая, что существуют полезные и бесполезные соглашения⁴. Кстати, Д. Гильберт определял «гео­метрические термины», ссылаясь на «пространственную интуицию». Этим он как бы обращался в сторону конвенциализма.

Интеллектуальный путь к конвенциализму основывается на следующих рассуждениях: «Аксиомы претендуют на существование в нашем мире фи­зических объектов или на то, что могут быть созданы такие объекты, кото­рые будут удовлетворять этим аксиомам. Если мы скажем, например, что вместо «прямых линий» можно подставить «световые лучи»,, то аксиомы становятся «положениями физики». Если мы хотим проверить, действи­тельно ли треугольн ик из световых лучей в пустом пространстве имеет сумму углов треугольника, равную прямым углам, то мы наталкиваемся на осо­бого рода затруднение. Так, если обнаружится, что сумма углов, о которой идет речь, отличается от двух прямых углов, то этот результат можно ис­толковать, сказав, что «дефект» обусловлен не ложностью евклидовой гео­метрии, а тем, что лучи отклонились вследствие действия до сего времени неизвестного закона физики. Если сформулировать проверку справедливос­ти евклидовой геометрии таким образом, то из этого будет следовать, что не существует такого экспериментального метода, с помощью которого

можно решить, какая геометрия истинна, евклидова или неевклидова. А. Эй­нштейн писал: «По моему мнению, Пуанкаре прав sub alternitatis (с точки зрения вечности)»⁵. Для объяснения явлений, которые наблюдаются, дей­ствительно необходима комбинация геометрии и физики.

Доктрина конвенциализма утверждала, что законы механики Ньюто­на являются языковыми соглашениями. Первый закон Ньютона гласит: тело, на которое не действует никакая внешняя сила, движется прямо­линейно. Но каким образом мы можем узнать, что на тело не действует никакая внешняя сила? Таким образом, первый закон Ньютона стано­вится соглашением о том, как употреблять выражение «прямолинейное движение». Подобные произвольные соглашения должны быть также и полезными соглашениями; они вводятся для того, чтобы сделать хоро­шее описание явлений движения, которые должны быть сформулированы.

Как же, исходя из конвенциализма, А. Пуанкаре решал проблему объективности? «Гарантией объективного мира, в котором мы живем, — утверждал он в книге «Ценность науки», — служит общность этого мира для нас и для других мыслящих существ». Понятие Объективности сводит­ся к общезначимости, ибо,»что объективно, то должно быть обще мно­гим умам и, значит, должно иметь способность передаваться от одного к другому...»⁶. Определение объективности посредством общезначимости — во многом спорная позиция. Однако в философию науки как научную дисциплину перешло требование интерсубъективности.

По своей методологической направленности конвенциализм стремился к антропологизму, поскольку вводил в ткань научных аргументов зависи­мость конвенциальной природы, связанную с выбором, мнением и ре­шением ученого. Это достаточно очевидно иллюстрируется следующими словами автора: «Если предложением выражается условное соглашение, то нельзя сказать, что это выражение верно в собственном смысле сло­ва, так как оно не могло быть верно помимо моей воли: оно верно лишь потому, что я этого хочу».

Другим признаком антропологизма данного этапа философии науки является ориентация конвенциализма на пользу и удобство. «Нам ска­жут, — пишет ученый, — что наука есть лишь классификация и что клас­сификация не может быть верною, а только удобною. Но это верно, что она удобна; верно, что на является такой не только для меня, но и для всех людей; верно, что она останется удобной для наших потомков; на­конец, верно, что это не может быть плодом случайности»⁷.

В связи с этим последовало и переосмысление такого фундаментально­го научногр понятия, как закон. Научный закон провозглашался условно принятыми положениями, конвенциями, которые необходимы для наи­более удобного описания соответствующих явлений. Произвольность вы­бора основных законов ограничена как потребностью нашей мысли в максимальной простоте теорий, так и необходимостью успешного их ис­пользования. В этом смысле ценность научной теории определяется лишь удобством и целесообразностью ее применения для практических целей.

Симптомом антропологической ориентации второго этапа философии науки оказалось и громкое признание интуиции ученого в качестве важ-

нейшего инструмента научного открытия. Интуиция выступила весомым аргументом в борьбе с логицизмом. По мнению Пуанкаре, новые резуль­таты невозможно получить лишь при помощи логики, вопреки основно­му тезису логицизма нужна еще и интуиция. Ученый без раздумий склоня­ется в пользу интуиции, так как именно она столько раз приводила его математический гений к новым весомым открытиям. Пуанкаре уверен, что процесс решения сводится к совокупности сознательных и подсозна­тельных актов. Он обращает внимание на ту достаточно часто фиксируе­мую ситуацию, когда после напряженных, но безрезультатных усилий работа откладывалась и затем в силу случайного стечения обстоятельств по прошествию некоторого времени возникало правильное или эффек­тивное решение.

Основные идеи конвенциализма были распространены Пуанкаре на математику и физические теории: классическую механику, термодинами­ку и электродинамику. Их основоположения объявлялись также удобны­ми допущениями, отвечающими требованию непротиворечивости. «...Когда я установил определения и постулаты, являющиеся условными соглаше­ниями, всякая теорема уже может быть только верной или неверной. Но для ответа на вопроё, верна ли эта теорема, я прибегну уже не к свиде­тельству моих чувств, а к рассуждению». В третьей части книги «Ценность науки» в разделе «Искусственна ли наука?» Пуанкаре разъясняет суть своей позиции: «Научный факт есть не что иное, как голый факт в пере­воде на удобный язык. <...> Наука не могла бы существовать без научного факта, а научный факт — без голого факта: ведь первый есть лишь пере­сказ второго»⁸. Однако ученый не производит его свободно и по своей прихоти. Как бы ни был искусен работник, его свобода всегда ограничена свойствами первичного материала, над которым он работает.

Конвенциализм выступил как определенная методологическая кон­цепция истолкования науки. В ней разоблачался фетиш мифа о фактах, подчеркивалась роль воображения и интуиции в науке. Конвенциалисты Пуанкаре и Леруа оправдывали гипотезы ad hoc — для каждого отдельно­го случая. Это делало весь массив знаний достаточно ненадежным, с од­ной стороны, и обусловливало застой в науке, примиряя посредством гипотез ad hoc аномалии и противоречащие факты с существующей тео­рией, — с другой.

С точки зрения платформы умеренного конвенциализма соотношение концептуального уровня науки и реальности зависело от выбора поня­тийных средств, правил и прагматических критериев. «В конвенциализме нашел отражение тот факт научного познания, что научные теории не являются непосредственными обобщениями опытных данных, и в этом смысле конвенциальные элементы неустранимы из корпуса науки. Поэто­му большинство современных методологических концепций содержат те или иные элементы конвенционалистской эпистемологии»⁹.

Прямым следствием конвенциализма оказывается тезис о несоизмери­мости теорий. Он представляет собой такой тип развития науки, согласно которому сменяющие друг друга теории не связываются логически, а ис­пользуют разнообразные методы, принципы и способы обоснований, так

что их сравнение рационально невозможно. Выбор осуществим лишь на основе мировоззренческих или социально-психологических предпочтений. Тем самым развитие науки истолковывается как дискретный процесс, а научное сообщество предстает в виде разобщенных, исповедующих не­согласующиеся принципы группировок, не вникающих в доводы оппо­нентов. Тезис о несовместимости теории лишает рационализм его главен­ствующего положения, так как логика не выступает всеобщим универ­сальным основанием. Процедуры выбора тех или иных основоположений опираются на социальные и психологические предпочтения. Методология в своей нормативной составляющей оказывается размытой, замещая по­следнюю описанием и рассуждением, более свойственным истории на­уки и социологии, нежели философии науки.

ЛИТЕРА ТУРА

¹ Пуанкаре А. О науке. М., 1990. G. 118.

² Там же. С. 8.

³ Там же. С. 9.

⁴ Франк Ф. Философия науки. М., 1960. С. 158.

⁵ Цит. по: там же. С. 164-165.

⁶ Пуанкаре А. Указ. соч. С. 356.

⁷ Там же. С. 333, 362.

⁸ Тамже.С.337.

⁹ Современная западная философия. Словарь. М., 1991. С. 132.

Date: 2015-09-17; view: 661; Нарушение авторских прав