Часть III 1 page. Только в пятницу Корделия и Линдсей – было уже двенадцать – прикатили в школу и припарковали автомобиль рядом с «лендровером» Пэдди

Фуга

Только в пятницу Корделия и Линдсей – было уже двенадцать – прикатили в школу и припарковали автомобиль рядом с «лендровером» Пэдди. Все утро Линдсей не могла отделаться от ощущения, что она находится где‑то вне реальной жизни. Вчерашний поздний разговор не только не помог ей вернуть душевное равновесие, но, напротив, еще больше ее расстроил: она вспомнила свое прошлое и одновременно все пламенней мечтала о будущем, надеясь на лучшее. И эти ее душевные терзания были так далеки от событий нескольких последних дней. Линдсей казалось теперь просто нелепым, что они с Корделией ввязались в это расследование, тоже нашлись сыщики! Она никак не могла отделаться от чувства, что принимает участие в какой‑то сложной и запутанной, но вполне бессмысленной игре. И лишь присутствие Корделии удерживало ее от того, чтобы все это прекратить.

Не успела Линдсей сосредоточиться и собраться с мыслями, как они столкнулись с Джессикой Беннетт прямо у дверей корпуса Лонгнор‑Хаус. Увидев их, девочка вздрогнула, и в глазах ее на секунду мелькнул страх.

– Привет, Джессика. – первой поздоровалась Линдсей. – Мы вообще‑то не знакомы, Корделия и я хотели бы поболтать с тобой, – с ходу заявила она, опасаясь, как бы та не сбежала. – Вчера мы виделись с мисс Кэллеген. Она полагает что ты могла бы помочь нам выяснить парочку кое‑каких деталей. Ты сейчас занята?

– М‑м‑м… Вообще‑то нет, – неуверенно пробормотала Джессика. – У нас по расписанию самостоятельная подготовка в библиотеке, но никто не станет проверять, там я или нет. А если меня там и хватятся, то подумают, что я занята чем‑то другим, – явно нервничая, проговорила девочка. Они втроем направились в жилище Пэдди. Корделия отправилась на кухню варить кофе. Джессика от страха просто окаменела, и Линдсей стала говорить с ней о том, о сем, чтобы она почувствовала себя свободней.

– Что вы сейчас проходите в школе? – поинтересовалась она. – Ты учишься на «отлично»?

– Да, – ответила Джессика. – По математике, истории и музыке. Знаю, что сочетание странноватое, мне все так говорят, но мне почему‑то кажется, что математика некоторым образом схожа с музыкой. Во всяком случае, одно помогает мне изучать другое. А история… Мне она просто нравится, поэтому я удовольствием ей занимаюсь.

– Вполне могу тебя понять. А что ты намер. – делать потом? Я имею в виду после окончания школы?

– Пока точно не решила. – пожала плечами Джессика. – Очень хотелось бы продолжить заниматься музыкой, но не уверена, что смогу поступить в какой‑нибудь из Королевских колледжей. Если не пройду конкурс, то, наверное, поступлю на музыкальный курс в университете. Разумеется, если я хорошо окончу школу. А это зависит от того, насколько я буду стараться.

Линдсей догадалась, что Джессика неспроста с такой готовностью говорит о своем будущем – ей не хотелось, чтобы зашел разговор о смерти Лорны. И, воспользовавшись ее разговорчивостью, стала подводить Джессику к нужной теме.

– Даже представить себе не могу, как здесь можно теперь работать с полной отдачей, – осторожно проговорила она. – События последних дней. – Она покачала головой. – К такому надо еще привыкнуть.

Джессика снова занервничала.

– Да уж, все эти дни было как‑то не до занятий, – кивнула она.

– Если бы ты знала мисс Кэллеген так же хорошо, как я, ты поняла бы, что она вообще не способна на преступление, – вымолвила Линдсей. – А что об этом говорят девочки?

– Никто – во всяком случае из тех, с кем я разговаривала, – не может поверить в это. Мисс Кэллеген – замечательная воспитательница. Знаете, она… так здорово понимает, что у тебя на уме, у нее просто какое‑то чутье. Ей можно ничего не говорить, но она все равно все про тебя узнает, и что ты думаешь, и что чувствуешь. Она все может понять, представляете? Мисс Кэллеген старается быть нам другом, но при этом она не ведет себя так, будто мы какие‑то малыши. В отличие от других учительниц. Конечно, она иногдасердится на нас и прямо об этом говорит, но никто и представить себе не может, что она могла… могла… – Джессика на миг замолчала. – Вы понимаете, о чем я, да? Мисс Кэллеген нам очень‑очень нравится, – взволнованно добавила девочка.

– А Лорна Смит‑Купер тебе не нравилась, не так ли? – полюбопытствовала Линдсей Гордон.

Джессика и бровью не повела, словно не слышала вопроса. И тогда Линдсей продолжила – очень медленно и очень спокойно:

– Вот что, Джессика. Тут такая история… Мы пытаемся вызволить мисс Кэллеген из тюрьмы, и не только потому, что нас попросила об этом мисс Овертон. Нам не обязательно доказывать, что убийство совершил кто‑то другой, и искать убийцу. Нам важно убедить полицию, что и против некоторых других людей можно выдвинуть ничуть не меньше обвинений, чем против мисс Кэллеген. И если нам удастся таких людей обнаружить, то адвокату будет легче доказать, что обвинения против мисс Кэллеген несостоятельны.

В этот момент Корделия принесла кофе и, протянув им кружки, подхватила мысль Линдсей:

– Судя по тому, что нам сообщила мисс Кэллеген, ты могла бы поведать нам кое‑что о поступках мисс Смит‑Купер, и это могло бы нам помочь. Повторяю, мы не хотим обвинить тебя или еще кого‑то. Мы просто пытаемся доказать, что другие люди могли – или не очень могли, как тебе больше нравится, – сделать то, в чем обвиняют Пэдди. Мы считаем, что ты не все рассказала полиции. Возможно, ты опасалась, что там неправильно воспримут твои слова, потому что они много чего не понимают, чувства, например. – Она многозначительно помолчала. – Однако нам ты можешь рассказать все. Потому что знаешь, на чьей мы стороне.

Секунд тридцать Джессика собиралась с духом, но наконец заговорила:

– Ладно, я все вам расскажу. В конце концов, вам это может рассказать и кто‑то еще. И потом, мисс Овертон просила нас… помогать вам, как тогда – полиции. Поэтому, пожалуй, лучше мне самой ответить на ваши вопросы, а то кто‑нибудь еще наболтает всякой ерунды. Итак, о чем вы хотели меня спросить?

Было видно, что все ее тело напряглось как струна, личико побледнело, и на нем еще ярче проступили веснушки. Но при первом же вопросе она залилась краской.

– Как ты относилась к Лорне? – спросила Корделия.

Джессика заговорила, но ее слов было почти не было слышно – настолько она нервничала:

– Надеюсь, она жарится в аду на сковородке. Я ненавидела Лорну. И презирала ее. Я ничуть не удивилась, что ее кто‑то убил. Жаль, этого не случилось раньше. Тогда Доминик был бы жив. Я хотела, чтобы она умерла, и я рада, что ее больше нет. Я бы и сама с удовольствием ее убила – будь у меня побольше решимости. Я бы наслаждалась ее страданиями и радовалась бы, что она хоть отчасти заплатила за то, что сделала моему брату. – Выпалив все это, она, похоже, и сама удивилась столь яростной ненависти, таившейся в ее душе.

– А что она сделала твоему брату. – осторожно спросила Линдсей.

– Они встречались, и она пообещала ему работу, – ответила Джессика. – У Лорны был свой квартет, и там был нужен виолончелист. Доминик классно играл на виолончел. – даже слишком хорошо для ее паршивого квартета. Но они поссорились, и она отдала эту вакансию другому музыканту, которому было далеко до Доминика. Тогда он подал заявление на место второй скрипки в оркестре «Гарден чембер». Но эта сучка дала ему такую отвратительную рекомендацию, что с ним там и разговаривать не стали. После этого Доминик отчаялся найти хорошую работу. А ведь больше всего на свете ему хотелось играт. – играть как можно лучше. Но Лорна не дала ему этой возможности, и он покончил с собой. – Последние слова она договаривала шепотом, вся дрожа и пытаясь сдержать слезы.

– А здесь, в школе. – спросила Линдсей, – Вы первый раз встретилась с мисс Смит‑Купер после смерти своего брата?

– Да я с ней вообще не встречалась. Видела ее мельком в столовой, вот и все. И я не могла пойти на концерт! – прошептала она, мотая головой. Мне было бы невыносимо слушать музыку, которую я так люблю. Это было бы слишком больно. Ну вот… – Она на мгновение замялась. – И мисс Кэллеген поняла меня. Поэтому она и оставила меня за старшую в Лонгноре, и это избавляло меня от необходимости идти на концерт. И еще мисс Кэллеген обо всем договорилась с мисс Макдонадьд. Видите ли, я должна была выступить с хором, у меня был небольшой сольный номер. Вместо меня они попросили спеть Карину Холгейт.

– Но ты же была в зале? Я видела, как ты пересекала его. И еще ты в какой‑то момент разговаривала с Кэролайн Баррингтон. – произнесла Линдсей.

Кивнув, Джессика отпила глоток кофе.

– Я думала, что полиция спросит меня об этом, но, похоже, никто не сообщил сыщикам, что видел меня в зале. Я уже сказала вам, что меня оставили в Лонгноре за старшую. Так вот, одна из четвероклассниц заболела. Ее все время рвало, и я заподозрила, что она… выпила. Мне не хотелось отвечать за нее, – продолжала Джессика. – поэтому я решила пойти и рассказать обо всем мисс Кэллеген.

– А ты не обратила внимание, вокруг корпуса, в фойе не было посторонних? Или чего‑то подозрительного? – спросила Линдсей.

Джессика покачала головой.

– Около зала было совсем немного народу и вроде бы все пришли на концерт, – уверенно сказала она. – Некоторых я узнала – как‑то видела их в городе, были и знакомые, то есть родители девочек, – пояснила Джессика. – Когда я подходила к корпусу, то видела, как отец Кэролайн выбрался из машины. На концерт он, видимо, не остался, потому что когда я возвращалась с мисс Кэллеген в Лонгнор‑Хаус, его машины уже не было на прежнем месте. Вам, наверное, лучше спросить об этом саму Кэролайн.

Линдсей и Корделия обменялись тревожными взглядами. Возникало еще одно осложнение.

– И что было, когда ты пришла в зал? – поинтересовалась Корделия.

– Я спросила у Кэролайн, не видела ли она мисс Кэллеген, и та ответила, что, вероятно, мисс Кэллеген все еще за сценой. Я прошла туда и стала спрашивать всех подряд, не видели ли они ее, но все были слишком заняты и не обращали на меня внимания. По боковому коридорчику я прошла до кладовой, но и там ее не было видно. Тогда я вернулась в главный коридор и заглянула во все музыкальные классы. Наконец я обнаружила мисс Кэллеген около комнаты мисс Макдональд, за углом. – уточнила Джессика. – Я объяснила ей, что произошло, и она сказала, что я правильно поступила, решив разыскать ее. Мы вместе отправились в Лонгнор‑Хаус, и она пробыла там примерно полчаса. – Она замолчала.

– Тебе не показалось, что мисс Кэллеген только что вышла из кабинета мисс Макдональд? – осторожно спросила Линдсей.

– Не думаю, – отозвалась Джессика. – К этой комнате ведет вниз несколько ступенек, и она как раз по ним спускалась, поглядывая в окно, выходящее на подъездную аллею. – Помолчав, девочка торопливо добавила: – Знаете, у нее был такой вид, словно ее мысли унеслись куда‑то далеко‑далеко. Мне пришлось дважды окликать ее, прежде чем она обратила на меня внимание.

Линдсей опять переглянулась с Корделией: обе пришли в ужас, представив, какое впечатление это новое свидетельство может произвести на опытного следователя. Наконец, Корделия взяла себя в руки и спросила:

– А как она выглядела, Джессика? Я имею в виду, была ли мисс Кэллеген возбуждена или, наоборот, подавлена, расстроена?

– Да нет, просто у нее был очень задумчивый вид. Она явно была озабочена какими‑то делами.

А обычно мисс Кэллеген очень живая и разговорчивая. Что‑то такое было у нее на уме. Нет, только не подумайте, что я имею в виду… ну, что она только что убила кого‑то… Нет, совсем не так… Нет‑нет, только не мисс Кэллеген!

– Мы тоже в это не верим, – кивнула Линдсей. – А ты точно помнишь, что по боковому коридорчику прошла только до кладовой комнаты? Ты сказала, что заглянула во все музыкальные классы, – напомнила журналистка. – А во второй музыкальный класс ты заглядывала?

– Нет, я совершенно точно не заходила дальше по коридору, – твердо произнесла девочка.

– Почему же?

– Потому что мне было известно, где должна была находиться Лорна Смит‑Купер. – охотно объяснила Джессика. – Я знала, кто и в каком классе должен был быть, потому что до последней минуты участвовала в подготовке к вечеру, я боялась, что вдруг встречусь с нею, поэтому старалась заниматься чем‑то. Я знала, – продолжала она, – что мисс Смит‑Купер могла быть только во втором музыкальном классе, и мне очень не хотелось с нею встречаться. Если бы мисс Кэллеген была у нее, я бы подождала ее снаружи или попыталась бы найти заведующую хозяйством. Ничто не могло заставить меня подойти к этому классу.

– А почему же ты сразу не отправилась на поиски заведующей хозяйством. – полюбопытствовала журналистка. – Зачем вообще пошла к музыкальным классам искать мисс Кэллеген?

– Потому что я решила, что та девочка – напилась. – терпеливо объяснила Джессика. – Я считала, что мисс Кэллеген сумеет лучше заведующей хозяйством справиться с этой ситуацией.

– Ну хорошо, – кивнула мисс Гордон со вздохом. – Итак, когда ты подходила к кладовой, ты видела кого‑нибудь около второго музыкального, а?

– Не могла же я видеть, что происходит за поротом коридора, – пожав плечами, произнесла девочка. – Но я слышала, как кто‑то бежит к черной лестнице. Кто‑то, у кого туфли на высоких каблуках. Как вы считаете, это может показаться важным для полиции?

– Не думаю, что ты сможешь сообщить полиции что‑то такое, чего ей уже неизвестно, – заметила Корделия, стараясь, чтобы ее голос звучал равнодушно. Не хватало только, чтобы девочка поняла, что у нее могут быть какие‑то причины утаить эту информацию от полицейских. Линдсей и Корделия в третий раз обменялись встревоженными взглядами. Скорее всего, Джессика слышала шаги Корделии. Однако если они попросят ее рассказать об этом полиции, то она наверняка упомянет и о том, в каком состоянии была Пэдди, когда находилась около комнаты мисс Макдональд. Лихорадочно обдумывая, как себя вести дальше, женщины напрочь забыли обо всем, что еще хотели разузнать у девочки.

– Ну так что. – спросила рыжеволосая. – Это все?

Линдсей кивнула.

– Да, спасибо тебе. – промолвила она в ответ. – Ты нам очень помогла, а теперь беги в библиотеку, пока кто‑нибудь не хватился тебя.

Джессика встала и направилась к двери. Нажав на ручку, она обернулась и робко проговорила:

– Надеюсь, вам удастся помочь мисс Кэллеген. Нам всем ее очень не хватает. – С этими словами она ушла.

– Не очень‑то подходящая свидетельница, – заметила Линдсей после непродолжительного молчания. – Прокурор вытянет из нее все до последнего слова, включая и то, в каком состоянии была Пэдди. А твои удалявшиеся шаги наведут его на мысль о том, что ты была сообщницей убийцы. Так что хорошо бы нам обойтись без свидетельства мисс Джессики Беннетт.

– А ведь мы так толком и не продвинулись в расследовании, верно?

– Ничего не могу сказать с уверенностью, – задумчиво вымолвила журналистка. – Нам надо задать несколько неприятных вопросов Саре Картрайт. К тому же теперь выясняется, что разведенный и брошенный Лорной мистер Баррингтон тоже тут маячил. Что ж, у нас намечается неплохой списочек потенциальных убийц. Но ей‑богу, лучше вообще все это бросить, чем впутать в эту мерзость невинных людей. Итак, пора проверить одно алиби. Мы можем объединить приятное с полезным: перекусить и выяснить, действительно ли у мистера Джеймса Картрайта столь неопровержимое алиби, как он утверждает.

– Сдается мне, что приятного в нашем раследовании пока гораздо больше, чем полезного, – с улыбкой проговорила Корделия.

– Скажи спасибо, что имеешь дело с журналисткой, – отозвалась Линдсей. – Наша братия никогда не забывает о плотских радостях, какими бы трудными не были дела.

– Ну хорошо, хорошо, убедила. Кстати, я слышала, что в «Стоунмейсонз», расположенном в Винкле, очень неплохо готовят…

Но когда они сели в машину, Линдсей, к разочарованию Корделии, поехала к редакции местной газеты и, оставив ее скучать в автомобиле, скрылась в дверях. Не прошло и десяти минут, как она вышла оттуда, прижимая к груди фотографию Картрайта.

– Уговорила одного парня одолжить снимок, – объяснила она. – Он нам может понадобиться для того, чтобы показать его в ресторанчике. Знаешь, – смеясь, добавила она. – в благодарность за фотографию я пообещала этому парнишке, что сразу сообщу ем. – самому первому, – когда ждать новых арестов. Разумеется, у меня не будет возможности сделать это, но он еще об этом не знает.

Они вернулись к воротам школы, и Линдсей так резко развернула машину, что гравий на дорожке разлетелся в разные стороны.

– Ну и ну, – пробормотала Корделия.

– Да ладно тебе! Вот что. Я бы хотела провести хронометраж. Но не забывай, что «мерседес» гораздо проворнее моего «ЭмДжи» и что Картрайту здешние дороги известны, как свои пять пальцев. Я хочу узнать, можно ли найти изъян в его алиби. Нам надо проверить, мог ли он исхитриться попасть в обе пивные и при этом заскочить в школу, чтобы поконить с Лорной. Что‑тоне очень верю в его невиновность. Ты когда‑нибудь участвовала в ралли, Корделия? – осведомилась она.

– Нет, конечно, – ответила ошарашення Корделия.

– Что ж, нет так нет. Но все равно тебе придется поработать штурманом. Я отметила на карте лучшие, с моей точки зрения, дороги. Ты просмотри мои пометки и вспомни здешнюю местность. Будешь указывать мне, куда ехать. Идет?

– Попробую, – неуверенно буркнула Корделия. – А ты‑то сама часто участвовала в гонках?

– Ни разу, – пожала плечами мисс Гордон. – Но правила проведения знаю. – С этими словами Линдсей включила зажигание.

По пути в Бакстон они обе напряженно молчали, думая только о проводимом «следственном эксперименте». Вскоре автомобиль свернул на Макклесфилд‑роуд. Линдсей гнала по идущей в горку дороге на третьей скорости, а когда они выехали на ровный участок, откуда свернули вниз на Конглетон‑роуд, мотор ее «ЭмДжи» просто взревел. Затем она стала петлять в паутине деревенских улочек и после резкого поворота, от которого у обеих волосы чуть не встали дыбом, остановилась у ресторанчика «Стоунмейсонз армз».

– Я наконец могу открыть глаза. – насмешливо спросила Корделия Браун. – Итого, четырнадцать минут пять секунд.

Ресторанчик «Стоунмейсонз армз» находился в длинном каменном здании с крытой тяжелым шифером крышей. Войдя внутрь, они оказались в маленьком и уютном зале с деревянными стульями, стоявшими вокруг старых как мир столов, и ситцевыми занавесками на окнах. Там подавали настоящий эль, который, пенясь, лился из кранов на стойке. Женщины уселись на высокие табуреты и заказали лучшего горького эля для Линдсей и сухого белого вина для Корделии, а также два фирменных блюд. – «обед пахаря». Не теряя времени, Линдсей решила добыть какую‑нибудь информацию у барменши – увядшей женщины лет сорока, которая, как выяснилось, была женой хозяина заведения.

– Похоже, у вас не так‑то много свободного времени, – сочувственно заметила она.

– Ох! – только и всплеснула руками женщина. – Впрочем, по вторникам мы всегда устраиваем выходной, иначе тут с ума сойти можно. Знаете, мой муженек всегда мечтал, что на старости лет прикупит себе деревенский паб, так что когда пару лет назад он ушел от дел, нам и думать не пришлось, чем ему заняться. Мне то тут не сказать чтобы нравилось, очень хлопотное дело, и все не так уж забавно, как может показаться.

– Но зато вы знаете, как угодить посетителям. – улыбнулась журналистка. – Давненько не пила такого замечательного эля. Кстати, ваше заведение нам порекомендовал один наш знакомый, Джеймс Картрайт. Насколько я поняла, вы его знаете.

– Ну еще бы, он часто к нам заглядывает, – закивала женщина. – Любит у нас ужинать. Бобылем живет, одинокий он. У него, правда, есть дочка, да только она учится в закрытой школе. Вот поэтому он и предпочитает есть в компании, да и дома готовить не надо. Вообще‑то, судя по всему, ему по карману нанять экономку, но, видите, предпочитает сам о себе заботиться.

– Да‑да. – поддакнула Линдсей. – Он как раз вчера говорил нам, что часто бывает здесь. И пожаловался на полицию: там почему‑то решили, будто он может иметь какое‑то отношение к субботнему убийству. А его там вообще в этот момент не было, он у вас тут отдыхал. «Слава богу, – говорит, – что хозяйка «Стоунмейсонз» меня знает».

Женщина яростно закивала головой:

– Совершенно верно! В воскресенье полиция наезжала сюда – все о нем выспрашивали. Мистер Картрайт был здесь примерно с без пяти восемь. Я точно это помню, потому что по телевизору показывали «Охоту за золотом». Я сразу так им и сказала: «Не морочьте мне голову, мистер Картрайт не может иметь отношения к этой мерзости!» Он был таким же, как всегда, – шутил да балагурил. Заказал себе поесть – кажется, жареную форель, из местного озера. И выпил, как обычно, две пинты эля. А потом уехал.

– Вот и слава богу, – кивнула Линдсей.

От дальнейшего разговора ее избавила еда – принесли огромные тарелки с «обедом пахаря» и они ушли в укромный уголок, чтобы спокойно пообедать. Пока они ели, Корделия размышляла вслух, набивая рот попеременно то хлебом, то сыром.

– Давай‑ка подумаем… М‑м‑м… Если он был здесь без пяти восемь… ему понадобилось около четверти часа, чтобы приехать сюда из школы. Угу… скажем, десять минут ему потребовалось на м‑м‑м… дело, пять на то, чтобы пробраться в здание и выйти из него… Итого около десяти‑пятнадцати минут у него остается, чтобы попасть в пивную «Вулпэк»… А если он уехал из «Вулпэка» раньше… чем в десять минут восьмого, то у него нет алиби. Стало быть, он мог совершить убийство. – Совершенно верно, – кивнула журналистка – Все зависит от того, как что происходило в «Вулпэке». Так что ешь побыстрее, и мчим туда – надо вытянуть из них все, что им известно.

Всего через полчаса они уже стояли у стойки бара пивного ресторанчика «Вулпэк». В противоположность деревенскому очарованию «Стоунмейсонз армз», обстановка в «Вулпэке» была скудной и дешевой. Оклеенные пластиком скамейки, старые столы с изрезанными, в темных пятнах, столешницами, запах прокисшего пива и застарелого табачного дыма – вот что ждало посетителей паба «Вулпэк». У барной стойки стояли, облокотившись на нее, два местных фермера. Когда Корделия и Линдсей вошли в помещение и молча уставились на них, фермеры прервали разговор. С другой стороны стойки стояла видавшаявиды особа лет двадцати двух, слишком ярко накрашенная.

– Да уж, здесь знают, как привлечь клиентов не так ли? – с легкой издевкой откомментировала увиденное Линдсей.

Было понятно, что в этом заведении никакой дипломатии не потребуется. Линдсей направилась к раскрашенной девице и заказала полпинты некрепкого бочкового пива для себя и стакан белого сухого вина для Корделии.

– Сдачи не надо, я хочу вас угостить, – сказала она барменше. – Тут такое дело… вы сможете мне помочь? Понимаете, я веду частное расследование – того самого убийства в школе для девочек, которая расположена ниже по дороге. Вот езжу, навожу справки – обо всех, кто хоть каким‑то боком мог быть замешан в этой истории: кто из них куда в субботу ездил, когда именно. Короче, приезжал к вам этот парень в субботу вечером? – Вынув из сумочки фотографию Джеймса Картрайта, она протянула ее барменше.

– Ты не первая интересуешься этим, солнышко, – последовал хмурый ответ. – До тебя тут уже побывала полиция. Могу сказать тебе только то, что им уже известно: этот парень был здесь в субботу, он тут часто ошивается. У нас до семи перерыв. Я едва успела выпить чаю, как он явился сюда ровнехонько в семь, и еще парочка туристов. – добавила она. – Его я обслужила первым, и он ушел со своим пивом в боковую гостиную. Уж не знаю, сколько времени он там пробыл, потому что там есть дверь, ведущая к туалетам. А уж оттуда можно выйти через черный ход на улицу. По крайней мере, через полчаса его там точно уже не было: я заходила туда, чтобы собрать грязные стаканы. У тебя все? А то мне некогда. – И, не дожидаясь ответа, девица скрылась за дверью, ведущей в кухню.

– Ну надо же, какая очаровашка. – пробормотала мисс Гордон. – Так мне допивать эту дрянь или нам лучше сразу отвалить отсюда?

Они направились к машине, чтобы продолжить свое бешеное ралли. Линдсей превзошла себя, и через семь минуть они уже выехали на дорогу.

– Благодаря твоим замечательным подсчетам времени у меня возникла одна версия, – задумчиво произнесла она, выключая мотор. – Картрайт говорит, что видел, как она выбирала струны. А теперь представь, что она оставила их в комнате, не убрав на место. Он мог рассчитывать на то, что она вернется за ними перед выходом на сцену. А еще он мог быстренько сгонять в «Вулпэк», вернуться оттуда в школу, оставить автомобиль под деревьями около корпусов, вытащить поясок из плаща Пэдди – в конце концов, кто бы удивился, увидев его в Лонгноре? Заботливый отец приехал посмотреть, как его Сара овладевает мастерством Греты Гарбо. М‑м‑м… Быстрая пробежка сквозь заросли к главному корпусу… Он вбегает туда через боковую дверь и поднимается по боковой же лестнице ко второму музыкальному классу. Да, днем ему еще надо было съездить домой, чтобы взять школьные ключи – наверняка у него есть полный комплект ключей от всех школьных помещений. Потом он выбирает струн. – вспомни, какой он ловкий и прыткий! А затем прячется в большом шкафу‑кладовке, поджидая Лорну. Как только Пэдди уходит, он душит Лорну одной из струн, которые та так легкомысленно разбросала по всей комнате. Сделав свое черное дело, он опять спускается вниз по боковой лестнице, несется как сумасшедший на машине и без пяти восемь благополучно прибывает в «Стоунмейсонз армз». Да‑а… Все это вполне могло быть именно так.

Корделию ее слова явно не убедили.

– Да, могло быть, – с сомнением в голосе произнесла она. – Но почему ты решила, что у него есть все школьные ключи? И потом, как он мог с такой точностью просчитать, где она будет находиться? Ведь Лорна могла и не приходить в класс до самого начала своего выступления. Значит, ему пришлось бы просидеть целый час в шкафу, и где бы было тогда его алиби? И как, черт возьми, мы можем все это доказать?

– Да нам же не нужно ничего доказывать, – напомнила ей Линдсей. – Мы не полицейские, которые должны каждую свою версию четко мотивировать в суде. Наша задача – продемонстрировать властям, что Пэдди – далеко не единственный человек, у которого был и мотив, и возможности для совершения преступления.

– Пожалуй, что так, – кивнула Корделия. – В принципе, мне очень импонирует идея считать Картрайта подозреваемым Номер Один. Кстати, днем у него было предостаточно времени, чтобы основательно подготовиться. Сделать удавку, обмотать пояском ее конец, ну и прочее. Даже если он не был уверен, что Лорна обязательно будет репетировать, вероятность такого развития событий была очень велика. А ключи, висевшие в комнате мисс Макдональд, – это всего лишь случайное совпадение, сыгравшее ему на руку.

– Не знаю, как ты, но чем больше мы погрязаем в этом деле, тем меньше я что‑то понимаю, – заявила Линдсей. – Нам надо сесть и тщательно обдумать все, что мы умудрились накопать. Черт! Если мне что и нужно сейчас, так это сделать на день перерывчик – загнать все наши доводы на время куда‑нибудь в дальний уголок мозга и заняться чем‑нибудь другим. Но, увы, все равно душа будет болеть за Пэдди, лучше и не пытаться.

– Я хорошо тебя понимаю. – сочувственно заметила Корделия, почувствовав, какой усталый у ее подруги голос.

Вернувшись в школу, женщины записали всю информацию, которую им удалось собрать. Как они и предполагали, свидетельства очевидцев тянули их в прямо противоположные стороны. И ни единого доказательства того, что Пэдди не могла совершить это убийство. Линдсей позвонила Памеле Овертон и спросила, не мог ли Джеймс Картрайт иметь запасной набор ключей. Директриса пообещала это выяснить и перезвонить, как только узнает что‑нибудь определенное. Линдсей с сосредоточенным видом металась взад‑вперед по гостиной.

– Господи. – пробормотала она. – меня все время не отпускает ощущение того, что где‑то в моем подсознании прячется ключик к разгадке, я что‑то видела или слышала, вот только никак не могу припомнить, что именно. В голове сплошной туман. Но точно знаю, что это был какой‑то пустяк, оставивший в памяти смутный след. И я знаю, что этот вроде бы пустяк помог бы нам сдвинуться с мертвой точки. Господи, как же мне нужно это вспомнить. – Журналистка в отчаянии всплеснула руками. – Ну какая же я идиотка! – сердито воскликнула она.

– Расслабься, – успокаивала ее Корделия. – Постарайся не думать об этом и, возможно, в самый неожиданный момент этот твой ключик всплывет в памяти, когда ты будешь занята совершенно другим делом.

– Да я пыталась уже расслабиться, – с досадой выговорила Линдсей. – Ничего не помогает! А у тебя нет знакомого гипнотизера? – с надеждой спросила она. И добавила с улыбкой: – При чем хорошего? Ну да ладно, нам все равно некогда сидеть сложа руки. Может, попробуем чего‑нибудь добиться от Кэролайн Баррингтон или Сары Картрайт? Уже почти четыре часа, значит, уроки заканчиваются.

– Думаю, начать следует с Кэролайн. – со вздохом промолвила Корделия. – Возможно, ей известно что‑то такое, что поможет нам «расколоть» Сару Картрайт.

– Что ж, пусть будет Кэролайн, но сначала мне надо подкрепиться огромной дозой кофе, – простонала Линдсей. – Девочка она, по‑моему, добрая, но все время трещит как трещотка. Да, надо собраться с силами, прежде чем задать ей жару, иначе она сама так нас достанет, что мы только будем кряхтеть и вытирать пот. – С этими словами Линдсей встала, намереваясь отбыть в кухню.

Date: 2015-09-05; view: 267; Нарушение авторских прав