Глава 7. Гленн Сайкс был профессионалом

Гленн Сайкс был профессионалом. Он работал тщательно и осторожно, обращал внимание на детали и не позволял эмоциям втягивать его глубоко в человеческие обстоятельства, то есть не принимал ничего близко к сердцу. Он ни дня не провел в тюрьме. Его даже ни разу не штрафовали за превышение скорости. Вообще‑то штрафной талон он заработал, но водительские права у него были на другое имя, так сказать, на альтернативную личность, которую он благоразумно создал для себя примерно пятнадцать лет назад.

Одной из причин его жизненных успехов было то, что он не привлекал к себе внимания. Он говорил негромко, напивался нечасто – и никогда во время работы, только когда был один и свободен. Он всегда был аккуратным и чистоплотным, потому что считал, что законопослушные граждане скорее обратят внимание на грязного и неряшливого прохожего, словно грязь каким‑то особым образом превращала его в нарушителя. Любой, кто видел Сайкса, автоматически причислял его к типу «среднего американца», с женой и парочкой детишек и домиком на три спальни в старом районе. Он не носил серьгу в ухе или цепей, у него не было татуировок – словом, никаких мелочей, которые люди легко замечают. Он довольно коротко стриг свои песочно‑шатенистые волосы, носил обычные часы за тридцать долларов, хотя мог позволить себе гораздо более дорогие, и следил за зубами. Он мог пройти куда угодно, и проходил, не привлекая внимания.

Именно поэтому Митчелл внушал ему такое отвращение. То, что девушка умерла, было не важно, однако ее тело, когда его обнаружат, наверняка создаст проблемы. Расследование вряд ли будет очень серьезным: он позаботился, чтобы полицейским было не за что уцепиться, но ошибки случаются, даже копам иногда везет. Митчелл стал угрозой для всего предприятия. Сайкс не сомневался, что если Митчелла когда‑нибудь арестуют в связи с этими смертями девушек, он, стремясь заключить сделку с прокуратурой, назовет все имена, какие знает. Недомыслие Митчелла может стоить всем им тюрьмы.

Абсурдность ситуации была в том, что если у Митчелла стояло только на бесчувственных женщин, существовали и другие средства их отключить. «Джи‑эйч‑би» было непредсказуемой дрянью: один раз после нее женщина просыпалась здоровой, только с провалом в памяти, в другой – эта штука могла отключить мозг навсегда. Господи, ведь есть же вполне действенные наркотики. Да, черт возьми, и просто выпивка сработает не хуже… Но нет, Митчеллу нужно было подлить им «джи‑эйч‑би», словно так он сможет проделать все, что хочет, и никто не обратит внимания, если девушки не проснутся вовсе.

Значит, Митчелла придется убрать. Даже если бы мэр Нолан не дал указания, Сайкс уже решил, что пора: пришло время кончать с Митчеллом, пока тот всех их не угробил. Но мэр при всей своей воспитанности южного, чтоб его, джентльмена был безжалостен и холоден, как редко кто из тех, кого Сайкс встречал в жизни. Он не притворялся, что не может запачкать руки убийством, хотя Сайкс не стал бы так называть ликвидацию Митчелла. Скорее, это было уничтожение… все равно как раздавить ногой таракана.

Сначала этого ублюдка нужно было найти. Обладая сильным тараканьим инстинктом самосохранения, Митчелл залег где‑то на дно и не показывался ни в одном из привычных мест своего обитания.

Поскольку Митчелла уже вспугнули, Сайкс решил не развивать бурные поиски, а сделать все по‑тихому. Конечно, он испытал бы большее удовлетворение, просто подойдя к трейлеру ублюдка и всадив ему пулю между глаз, едва тот открыл бы дверь. Но такие вещи привлекают внимание. Ведь у Митчелла были соседи, а Сайкс знал по опыту, что те имеют гадкую привычку выглядывать в окна в самый неподходящий момент. Нет, он может избавиться от Митчелла гораздо менее драматическим образом. Если повезет, он даже обставит это как несчастный случай.

Митчелл знал его автомобиль, поэтому Сайкс одолжил машину у приятеля и стал объезжать окрестности рядом с жильем Митчелла… Эти окрестности представляли собой парочку жалких трейлеров и один полуразвалившийся фанерный домик, окруженные грудами мусора. В таких местах обитали женщины с сожженными завивкой и краской волосами, носившие заношенные маечки в облипку, из‑под которых торчали грязные бретельки лифчиков, и длинноволосые лохматые мужчины с пожелтевшими зубами, твердо убежденные, что жизнь поступила с ними несправедливо и потому находится перед ними в неоплатном долгу. Сайкс не стал открыто разглядывать все три жилища, а просто проехал мимо, периферическим зрением высматривая голубой пикап Митчелла. Но его нигде не было. После того как стемнело, он проехался там еще раз в надежде заметить, не горит ли у него свет, впрочем, не слишком рассчитывая, что искомый таракан объявится так скоро.

При виде того, как жил Митчелл, Сайкс живо припомнил, что и сам еле избежал такой же участи. Если бы он не был сообразительнее и ловчее, не принимал более верных решений, он мог бы стать таким же Митчеллом. Это была поистине ужасная мысль. Но он вышел из той же нищей мусорной среды, что и Митчелл, и теперь точно знал, как тот думает, как действует в разных обстоятельствах. В его работе это было безусловным плюсом, но Сайкс никогда не хотел вновь зажить подобным образом. Он всегда желал лучшего. Хотя, черт побери, Митчелл, по всей вероятности, тоже рассчитывал на большее, но никогда ничего не добьется, так как с неукоснительным постоянством принимает идиотские решения.

Заботясь о будущем, Сайкс откладывал каждый лишний доллар. Он жил в простоте и чистоте. У него не было дорогих привычек и пороков. Он даже немного играл на бирже, с консервативными бумагами, которые не приносили невероятных доходов, но давали надежную прибыль. Однажды, когда он решит, что ему довольно, – хотя пока он не знал, сколько именно составляет это довольно, – он отойдет от всего этого и уедет туда, где его никто не знает. Там он откроет маленький бизнес и станет уважаемым членом общества. Дьявольщина, да он, может, еще и женится и заведет парочку спиногрызов. Его воображения не хватало, чтобы представить себе эту картину, но такую возможность он не исключал.

Митчелл ставил под удар не только ближайшее будущее Сайкса, но все его жизненные планы. То, что вытянуло его из помойки, в которой он вырос, придало цель и смысл его жизни, хотя проще и легче было бы плыть по течению и не рыпаться. Ведь ничего не делать и никуда не стремиться невелика хитрость. Не заботиться о чистоте дома или стрижке газона, просто выдуть еще одну упаковку пива и закурить самокрутку с травкой. Не думать о том, что в доме нечем кормить детей, а когда приходит очередной месячный чек, потратить его первым делом на выпивку и наркотики… пока деньги не кончились. Это не стоило никакого труда. Всегда легче пустить деньги на ветер, чем потратить их на еду и электричество. Однако крутые парни, умные, вроде него, понимали, что дорога отсюда тяжкая, но возможная.

Как бы то ни было, но возвращаться назад Сайкс не собирался категорически.

Раз взявшись за дело, Тодд Лоуренс превратился в силу, неукротимую и неудержимую. Зажатая между необходимостью подготовиться к переезду в свое новое жилище и требованиями Тодда, заполнявшими каждую ее свободную минуту, Дейзи чувствовала себя захваченной торнадо, которое не хотело ее отпускать. Единственное, что держало ее на плаву, – это очевидная перемена, которую она в себе наблюдала.

У нее не хватало мужества стать сексуальным котенком, и она не представляла, что значит выглядеть в стиле «олд мани», так что выбрала образ простой девушки. Решила, что это ей по плечу. Однако у Тодда были другие мысли.

– Я полагаю, что нам следует выбрать стиль «олд мани», – лениво произнес он, когда Дейзи в субботу явилась к нему домой, чтобы съездить по магазинам одежды и завернуть в хантсвиллский салон красоты. Уперев руки в бока, он оглядел ее сверху вниз. – Ваше лицо будет лучше смотреться с прической именно в этом стиле.

– У «олд мани» есть свой стиль прически? – изумилась она.

– Разумеется. Простой, с очень хорошей стрижкой, без всяких нагромождений и выкрутасов. Не слишком длинные волосы… только чуть касаясь плеч. Я представляю себе как раз то, что вам понравится. Да, кстати, мы сегодня и уши вам проколем.

Она в страхе схватилась за мочки.

– Зачем? Не думаю, что новый облик требует кровопролития.

– Потому что серьги‑клипсы, дорогая, чертовски неудобны. Не волнуйтесь, это не больно.

Дейзи всмотрелась в его собственные мочки, надеясь, что в них дырочек нет и она сможет отказаться на том основании, что он не знает, о чем говорит. Но ей не повезло: в обоих ушах виднелись еле заметные отверстия. Он улыбнулся и похлопал ее по руке, жизнерадостно промолвив:

– Не трусьте. Красота всегда требует жертв.

Дейзи понимала, что у нее не хватит мужества остановить этот поезд, который она сама же запустила в действие. Она все еще пыталась найти убедительный довод, почему ей нет нужды прокалывать какие‑либо части своего тела, когда Тодд запихнул ее в машину и они отправились в Хантсвилл.

Их первой остановкой был салон красоты. Дейзи до сих пор бывала только в парикмахерской Уилмы и теперь увидела разницу между парикмахерской и салоном. Во‑первых, ее тут же спросили, что она хочет выпить. Уилма всегда задавала лишь один вопрос: «Не торопитесь ли вы?» Дейзи открыла рот, чтобы попросить чашку кофе, но Тодд с веселыми искорками в глазах сказал:

– Вина. Ей нужно расслабиться.

Регистраторша, эффектная женщина с короткими платиновыми волосами и любезной улыбкой, рассмеялась и подала вино. Его вручили Дейзи в настоящем винном бокале, а не в пластиковом одноразовом стаканчике, как она ожидала. В то же время, подумалось ей, Тодд не стал бы посещать салон, где вино унизили бы пластмассой или полиэтиленом.

Регистраторша проверила журнал записи.

– Эми через минуту будет с вами. Она наш лучший стилист, так что можете не волноваться и спокойно отдаться в ее руки. Когда она закончит, вы будете выглядеть как миллион долларов.

– Мне нужно сказать ей несколько слов, перед тем как я вас покину, – проговорил Тодд и скрылся за дверью.

Дейзи глотнула вина. Покинет? Тодд оставит ее здесь одну? У нее похолодело внутри. О Боже, она этого не выдержит… не сможет решиться!

Нет, она должна это сделать.

Три часа и три бокала спустя она ощущала только то, что ее подвергают какой‑то пытке. Сначала ей намазали волосы остро пахнущими химикатами, и она превратилась в яркую желто‑белую блондинку и стала выглядеть как панк‑рокер, напуганный до смерти телевизионным проповедником‑евангелистом. Потом эту гадость смыли и нанесли другую… кисточкой на каждую прядь, которую заворачивали в отдельную бумажку. Она преобразилась из панк‑рокера в какого‑то инопланетянина с волосами‑антеннами для приема космических сообщений.

Пока это все действовало, ее брови покрыли воском для удаления лишних волосков – ох, как больно! – и попутно сделали ей маникюр и педикюр. Теперь ее сверкающие ногти были одинаковой длины, прозрачно‑розовые с бледными кончиками. Ногти на ногах завлекали ярко‑алым цветом. Дейзи старалась припомнить, красила ли она когда‑нибудь ногти на ногах, но вроде бы такого с ней не случалось. А если б и довелось, она наверняка покрыла бы их незаметным бледно‑розовым лаком. Никогда она не выбрала бы для этого кричаще завлекательный красный. Эффект был ошеломляющий… и удивительно сексуальный. Она задержала ноги в воздухе и неотрывно смотрела на них. Они даже не казались ее ногами. Какая жалость, что у нее не было открытых сандалий, чтобы похвастаться такой красотой! Были, правда, шлепанцы без носов, но ведь их на работу не наденешь.

Наконец пыточная стадия закончилась. Ее развернули, отмыли и снова посадили в кресло стилиста. После трех бокалов вина Дейзи даже не дрогнула, когда Эми приступила к ней с ножницами и энергично защелкала ими. Длинные пряди волос заскользили на пол. Дейзи прикончила третий бокал и протянула его, чтобы ей налили четвертый.

– Ох, по‑моему, вам теперь можно обойтись и без горячительного, – произнес Тодд ленивым голосом, в котором слышалась добрая усмешка. – Сколько вина вы уже выпили?

– Это всего лишь третий бокал, – отозвалась она тоном оскорбленной добродетели.

– Дорогая, надеюсь, вы утром плотно позавтракали?

– Разумеется. И здесь Эми дала мне круассан. Разве три бокала за три часа – это много? – Возмущенная добродетель перешла в тревогу. – Я ведь не пьяна?

– Возможно, слегка. Спасибо, – бросил он в сторону Эми. Эми, молодая, высокая и худощавая брюнетка с короткой стрижкой, улыбнулась ему в ответ:

– Мне это было в удовольствие. Увидеть такую перемену в облике стоит и парочки круассанов.

Тодд облокотился на рабочий столик Эми, такой модный и подтянутый в синей шелковой рубашке и брюках цвета хаки, и внимательно наблюдал, как Эми сушила волосы Дейзи, одновременно укладывая их круглой щеткой. Дейзи тоже не сводила с нее испуганных глаз, понимая, что в следующий раз ей придется делать это самой. Это не казалось сложным, но ведь и наносить тушь на ресницы тоже выглядело пустяком.

Она с облегчением вздохнула, когда после заключительного ополаскивания ее волосы оказались вроде бы темными, хотя мысленно возмутилась, что три часа пытки произвели такой слабый эффект. Но по мере того как щетка Эми продолжала над ней трудиться, Дейзи видела, что волосы ее становятся все светлее и светлее. Конечно, это не был лимонно‑желтый, но, безусловно, блондинистый цвет. Более того, он был пронизан разными оттенками: из глубины белокурых волос свет выхватывал то золотую, то бледно‑бежевую прядку.

Когда Эми закончила и одним движением сняла с нее пеньюар, Дейзи, открыв рот, застыла перед своим отражением. Ее тусклые волосы мышино‑коричневого цвета ушли в прошлое. Теперь они были пышными и блестящими. При малейшем движении головы они колыхались, а потом снова ложились в прическу, словно знали, где должны находиться. Стиль был простым, как и обещал Тодд. Длина волос едва доходила до плеч, кончики слегка загибались внутрь, локоны изящно расходились от косого пробора.

Эми оглядела ее с самодовольным видом. Тодд приобнял ее и поцеловал в щеку.

– Ты сработала потрясающе. Это просто классика.

– У нее хорошие волосы, – кивнула Эми, принимая похвалу Тодда и возвращая поцелуй в щеку. – Не слишком густые, но сильные, ровные и гладкие. С хорошими средствами мытья и укладки она может выглядеть так каждый день.

К счастью, Тодд был рядом, потому что Дейзи впала в транс. Он позаботился, чтобы она приобрела средства для ухода за волосами и укладки, рекомендованные Эми, напомнил ей подписать чек на оплату за услуги – она была не в состоянии думать и могла просто уйти из салона, – и, слава Богу, он вел машину. Дейзи не понимала, из‑за вина или из‑за потрясения, но у нее появилось ощущение, что она не шагает по земле, а плывет по воздуху.

Это было замечательно, потому что следующая их остановка была в большом магазине, где ей, кстати, прокололи уши. Это заняло только минуту, и она ощутила лишь легкий укол, а затем уже поняла, что продолжает идти, а в ушах у нее скромные золотые кольца.

В следующие четыре часа Тодд буквально замотал ее до смерти. Она примеряла одежду до полного изнеможения, но, кажется, начала понимать, что он подразумевал под словами «олд мани». Выглядело это просто: прямая бежевая юбка с белой блузкой без рукавов. Но силуэт был стройным, юбка кончалась чуть выше колен, а узкий пояс привлекал внимание к тонкой талии.

– «Олд мани», – объяснял он, – это не рюши. Они никогда не бросаются в глаза. Это классика, изящество, недосказанность, преуменьшение.

Она купила изящные сандалии, показывающие ее сексуальные алые ногти на ногах, и классические лодочки с двухдюймовыми каблуками. Черные и серо‑коричневые.

– Никогда не берите белые, дорогая, – твердо объявил он. – Белый цвет годится для расхожей обуви, но не для лодочек.

– Но…

– Никаких «но». Доверьтесь мне.

И поскольку до сих пор его вкус оказывался безупречным, она не могла не послушаться. А может быть, роль сыграли и ее собственные представления о красоте, потому что то, что она предпочитала, совпадало с его рекомендациями. У нее никогда раньше не хватало храбрости или целеустремленности сделать что‑то со своей внешностью, изменить облик. Она придерживалась привычного, удобного, легкого. Чтобы отлично выглядеть, нужно было прилагать много усилий… к тому же она никогда не считала себя хорошенькой или стильной. В их семье красивой была Бет, а Дейзи смирилась с ролью умной и старательной в учебе. Возможно, она не сможет выглядеть так ненатужно, как Бет, но теперь она была просто загляденье. И только по своей вине обнаружила это лишь теперь.

Она даже перестала считать, сколько тратит на это денег. Все шло на благо… ее собственное. Она покупала не только одежду, хотя на нее ушли основные деньги. Она купила еще духи, и парочку модных элегантных сумок, и понравившиеся серьги. Тодд уговорил ее купить браслет на щиколотку, лукаво заметив:

– Ничего нет сексуальнее, дорогая.

Наконец они поехали домой. Дейзи сидела тихая, все еще пришибленная всем произошедшим. Если существует на свете понятие «косметическая война», она сегодня ее развязала. С нынешнего дня жизнь ее круто переменилась. И дело было не только в том, что люди увидят ее, но в том, какой она теперь видела себя. Она всегда довольствовалась тем, что имеет, потому что считала, что иного не заслуживает. Хватит. Отныне, несмотря на то как пойдет ее охота на мужчин, она станет ухаживать за собой и выглядеть ради себя самой, своей гордости и самоуважения.

– Если мне можно задать вопрос, – проговорил Тодд после десяти минут молчания, во время которого она старалась освоиться с событиями дня, – что вызвало такую глобальную перемену?

Дейзи вздохнула и, закрыв глаза, откинула голову на подголовник.

– Вчера мне исполнилось тридцать четыре года.

– Неужели? Я‑то предположил, что вам лет двадцать шесть – двадцать восемь.

Несмотря на усталость, она не могла не улыбнуться:

– Неужели?

– Клянусь. Возможно, из‑за вашей кожи, вы ведь почти не бываете на воздухе. Не так ли?

– Да, немного. Я способна загореть, но слишком легко сгораю. – К тому же на воздухе она всегда сидела, уткнувшись в книжку.

– Это прекрасно. У вас такое прелестно невинное выражение лица, что вы выглядите моложе.

Дейзи открыла глаза и почувствовала, что щеки начинают пылать.

– Я не очень много бываю на людях… – призналась она. – Это еще одна причина, по которой я решила измениться. Я хочу выйти замуж, но, скажем прямо, притом, как я выглядела раньше, ни один мужчина не обращал на меня внимания.

– Теперь это изменится, – улыбнулся он ей. – Гарантирую. – И, помолчав, добавил: – Есть какой‑нибудь конкретный мужчина, который вас интересует?

Она покачала головой и с удовольствием ощутила, как колыхнулись ее волосы. Господи! Как же это замечательно!

– Нет, я собираюсь просто выйти в свет и поискать. До сих пор я ни разу не была в ночном клубе, но думаю, это подходящее место, чтобы начать поиски. Вам известны какие‑нибудь хорошие? – Слишком поздно она сообразила, что клубы, которые посещают геи, не те заведения, где ее может ждать успех.

– Я слышал, что хорошим считается клуб «Баффало», – небрежно ответил он. – Вы танцуете?

– Я знаю, как танцевать, хотя мало практиковалась с тех пор, как брала уроки. Танец – это хороший способ разбить лед. Не так ли?

– Очень хороший, – ответил он серьезно. – Думаете, что попробуете сегодня же?

– Не знаю. – Отправиться одной в ночной клуб?.. Это потребует мужества, подумала она, а сегодняшнюю норму храбрости она уже исчерпала.

Тодд искоса взглянул на нее и снова устремил взгляд на дорогу.

– Иногда, начав что‑то, легче продолжать не останавливаясь, чем, сделав паузу, возвратиться к этому снова.

То есть он имел в виду, что она должна выйти в свет сегодня, после того, как днем совершила такой прорыв и полностью изменила свой внешний облик.

– Я подумаю об этом, – сказала Дейзи. Тут ей в голову пришла одна мысль. – Я ведь не знаю, как должны держаться «олд мани». Есть тут какая‑то особенность?..

– Нет, – прервал ее Тодд. – Старые деньги – это просто такой стиль. Не путайте внешний вид и личность. Будьте самой собой, и больше вам не о чем беспокоиться.

– До сих пор я была сама собой, и на меня никто не обращал внимания, – жалобно произнесла она.

– Теперь обратят, лапочка, – рассмеялся он.