Айзек на мгновение замолчал, давая детям возможность осмыслить и обдумать все сейчас сказанное им. Но они, бедняги, и предположить не могли, что это еще далеко не конец его речи

"И вот уже конец июня, - внезапно продолжил он, вызвав на лицах подростков восхитительную бурю не самых радужных эмоций, - когда вы, перед возвращением домой вошли опять в этот сад, в котором эта старая, корявая ель так странно и памятно поражала вас. Все было полно, тенисто и густо; и молодые дубы, рассыпанные по саду, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.

Целый день был жаркий, где-то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона сада была темна, в тени; правая, мокрая, глянцевитая, блестела в свете луны, чуть колыхаясь от ветра. Все было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.

"Да, здесь, в этом саду была эта ель, с которой мы были согласны, - думаете вы. - Да где она?" - подумали опять вы, глядя на левую сторону дороги и, сами того не зная, не узнавая ее, любуетесь той елью, которую искали. Старая ель, вся преображенная раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млела, чуть колыхаясь в лучах луны. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого горя и недоверия - ничего не было видно. Сквозь столетнюю жесткую кору пробились сочные молодые ветви, так что верить нельзя было, что эта старуха произвела их."Да это та самая ель", - думаете вы и на вас вдруг находит беспричинное летнее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты вашей жизни вдруг в одно и то же время вспомнились вам. И Лондон с низким затянутым смогом небом, и мертвое искаженное лицо садиста, и прощальные поцелуи уходящих друзей - и это тоже вспомнилось вам.

"Нет, жизнь не кончена и в шестнадцать лет, - вдруг окончательно беспременно решаете вы. - Мало того, что мы знаем все то, что есть в нас надо, чтобы все знали это: и враги, и друзья, и все кто повстречается еще знали нас, чтобы не для одних нас шла наша жизнь, чтобы не жили они так, как раньше, независимо от наших жизней, чтобы на всех она отражалась и чтобы все они жили с нами вместе!"

Айзек смотрел вслед убегающему от них Ирману и улыбался. Мальчик проникся его словами. Понял. Впрочем, и двое оставшихся тоже прониклись. Тоже поняли для себя что-то. Этого он и добивался. Теперь же глядя в их задумчивые, немного растерянные, но все же посветлевшие лица, он ликовал в душе и гнал от себя мысли о том, что посветлели лица мальчишек от бледности, которая обычно сопровождает ужас.

- Вот впрочем, и все, что я хотел вам сегодня сказать, ребятки. Отдыхайте, веселитесь, радуйтесь лету, ночи и ели. - Мужчина отодвинул в сторону большую разлапистую ветвь и вышел из-под сени дерева, оставив Умино и Джосса самих.

- Что это было? - словно очнувшись от оцепенения, спросил Рика у стоявшего в неподвижности и кажется даже не дышавшего Аррека.

Аррек несколько раз безвольно взмахнул руками и все же произнес:

- Я хер его знает. Но, по всей видимости, это было что-то важное. Ирман кажется, понял что-то.

- Конечно, понял. - Фыркнул Рика, выбираясь из-под дерева. - Понял, что надо сваливать. Что с успехом и проделал.

- Он хренов предатель! - беззлобно возмутился Аррек, следуя за Рикой. - Бросил нас, подлец. Давай найдем его и попросим директора повторить все им сказанное под предлогом того, что Ирман не расслышал.

- Это будет слишком жестоко. В конце концов, его чувство самосохранения оказалось сильнее нашего, и винить его за это не стоит.