Р ЕВ ОЛ ЮЦ ИИЧ ЕТ ВЕ РТ Ь В ЕК А 7 page

автомобили и тракторы,—мы их знаем, потому

что у нас имеются аргентинские грузовые и легковые автомобили

и другие транспортные средства, прекрасно разрешающие потребности

Аргентины, а также разрешающие наши потребности в перевозке

сахарного тростника и в таксомоторной службе,—в конкурентную

борьбу с автомобильной промышленностью Японии,

которая производит свою продукцию на высокоавтоматизированных

заводах, где во многих операциях используются роботы и

японская сталь, выплавляемая с применением передовой технологии

и с высокой производительностью. Одним словом, квалифицированных

аргентинских рабочих заставляют конкурировать с

роботами японской промышленности.

Я спросил у посланца партии, победившей на выборах в Уругвае,

который недавно прибыл к нам с визитом, поступили ли военные

в Уругвае точно так же, как в Чили и в Аргентине. Он мне

сказал: ≪Да, точно так же≫. И даже упомянул случай с промышленным

предприятием, которое производило щипцы для завивки

женских волос или что-то подобное, а когда на рынке появились

такие же изделия из Южной Кореи, но более дешевые, то оно разорилось.

Значит, в трех странах был применен один и тот же экономический

рецепт, но сначала в Чили, Аргентине и Уругвае был

использован политический рецепт военных переворотов, открытого

применения силы против народа, самых безжалостных репрессивных

методов. Ты сам видишь катастрофические последствия

применения этих политических методов и экономических мер.

Однако наибольший парадокс состоит в том, что страна с самой

развитой промышленностью —Соединенные Штаты —ревностно

ограждает с помощью разнообразных таможенных пошлин

и другого рода формул не только свою промышленность, которая

в ряде отраслей далеко не столь уж конкурентоспособна, но и

свою сельскохозяйственную продукцию —свекловичный сахар и

даже кукурузный сироп для производства прохладительных напитков.

Тем не менее их профессора поучают нас тому, как ликвидировать

таможенные барьеры и сделать конкурентоспособной

нашу промышленность.

У меня нет достаточной информации о Бразилии, о том, что

там делали военные в области экономики и как они это делали,

по какому рецепту, нет достаточной информации и об истоках их

внешней задолженности и так далее. У меня складывается скорее

такое впечатление, что Бразилия вела не совсем ту же политику,

что Чили, Аргентина и Уругвай; что, вероятно, они лучше оградили

национальную промышленность от внешней конкуренции и

при этом широко открыли двери транснациональным корпорациям

для того, чтобы они делали крупные инвестиции и создавали

предприятия, привлекая их дешевой рабочей силой и предоставляя

им все преимущества, гарантии и безопасность, на которые

способен режим, основанный на силе. У меня создается впечатление,

что бразильские военные больше чилийских, аргентинских

и уругвайских заботились о защите национальной промышленности.

Рехино Диас. Апе несут ли все-таки вину за возникновение

этой внешней задолженности некоторые коррумпированные

государственные служащие?

Фидель Кастро. Сейчас я скажу. Это —фактор, который

надо иметь в виду, поскольку он лежит в истоках этой задолженности,

и я как раз старался объяснить, как политика правительств

трех стран, которые я упомянул, привела к невероятному обострению

кризиса в каждой из них. Это пример того, как действия правительств

могут быть лучше или хуже и, естественно, могут оказывать

воздействие на положение дел.

В истоках этой задолженности лежит действие различных факторов,

в том числе вышеупомянутой политики: если вы открываете

двери внешней конкуренции, если вы разоряете национальную

индустрию, то вам придется каждый год тратить фантастические

суммы на импорт, и впоследствии вы окажетесь вынуждены прибегнуть

к займам, чтобы осуществлять данный импорт.

Рехино Диас. А может, и деньги неправильно израсходованы?

Фидель Ка с тро. Я стараюсь объяснить все по порядку.

Одним из факторов является накопление внешнего долга в

результате роста импорта. Много из этих денег было истрачено

на приобретение оружия и на другие военные расходы. Другая

часть пошла на обогащение многих людей, то есть много из этих

денег разворовали, и другую, тоже немалую часть вывезли за

границу различными путями. Заемщикам было все равно, что делали

с этими деньгами. Этот период совпал с огромным накоплением

фопдов, происходившим большей частью за счет излишков,

образовавшихся в ряде стран —производителей нефти, крупных

экспортеров нефти. Эти излишки были помещены в американские

и европейские банки. Изобилие денег было таково, что заемщики,

банки бегали за нуждающимися в займах, предлагая их им.

Все было наоборот: как правило, желающие получить заем обращаются

к банкам с просьбой о предоставлении займов, но в

Латинской Америке банкиры приезжали во многие страны в поисках

тех, кто возьмет в долг, предлагая деньги под более низкий

процент, чем сейчас. Иными словами, деньги давались взаймы

под более низкий процент, а сейчас за них взимается значительно

больше. Кроме того, когда одалживали доллар, его курс был

один, а сейчас требуют возврата этого же доллара по другой

стоимости, завышенной почти на 40 процентов, как считают некоторые

эксперты. Это то же самое, что я дам вам взаймы килограмм

золота и позже потребую с вас 1,4 килограмма золота, не

говоря уж о том, что и проценты будут более высокими за эти

1,4 килограмма золота.

Одним словом, часть этих денег могла быть израсходована на

более или менее полезные цели, а другая часть была различным

образом растрачена, не говоря уж о покупке оружия. Иначе говоря,

эти деньги были использованы для поддержки абсурдной,

антинациональной политики, разорительной для местной индустрии,

либо расхищены, вывезены или истрачены на покупку оружия

и другие безрассудные цели, ну и, вероятно, какая-то сумма

теоретически должна была пойти на что-нибудь полезное.

Р е х и н о Д и а с. На что, например?

Фи д е л ь Ка с т р о. Скажем, на приобретение какого-нибудь

промышленного оборудования и его установку где-то, или, может

быть, на сооружение какого-нибудь объекта инфраструктуры — дороги, гидроэлектростанции, или осуществление какого-то капитального

строительства подобного рода, но на деле эта огромная

задолженность не способствовала развитию Латинской Америки.

Когда мы прежде говорили об инфляции и ее связи с утечкой

капиталов, я старался объяснить, что в условиях инфляции, составившей

в 1984 году в среднем для всех стран 175,4 процента,

инфляции, от которой страдает в большей или меньшей мере вся

Латинская Америка, теряется доверие к национальной валюте, и

у тех, кто имеет определенную сумму денег и хочет сберечь ее,

проявляется естественная тенденция обменять эти деньги на доллары

и поместить их в американские банки. Хотя в различных

странах применяются разнообразные меры, чтобы защитить валютные

поступления и предупредить их утечку, всегда есть немало

способов получить доллары. Почти во всех странах наряду

с официальным курсом валюты существует параллельный курс.

Как-то я беседовал с доминиканцами, и они мне объяснили, что,

имея деньги в национальной валюте, можно без особого труда

приобрести доллары либо через банки, либо на улице, хотя на

улице всегда приходится платить немного больше.

Как бы то ни было, когда теряется доверие к национальной

валюте —а именно это происходит в странах Латинской Америки,— многие люди, желающие сберечь свои деньги,—это, как правило,

люди, принадлежащие к слоям с более высокими доходами,— если они имеют в национальной валюте сумму, эквивалентную

50 тысячам долларов, 100 тысячам долларов, полмиллиону

долларов, миллиону долларов, меняют эти деньги на доллары,

помещают их в американские банки, получая за них высокие

проценты, и таким образом обеспечивают свои деньги и свои интересы.

Государства, находящиеся в такой инфляционной обстановке,

стремятся установить более высокий банковский процент внутри

страны как раз для того, чтобы удержать денежные средства от

утечки. При столь высоких уровнях инфляции, какие наблюдаются

во многих странах Латинской Америки, необходим специальный

компьютер, чтобы рассчитывать каждую неделю, а в случае

такой страны, как Боливия,—каждый день, на сколько обесценилась

национальная валюта и что составляют проценты, выплачиваемые

национальными банками, чтобы знать, что происходит

с их деньгами. С другой стороны, они стоят перед альтернативой

обмена этих денег на валюту страны, которая выплачивает

высокие проценты, на валюту, которая подвержена скорее ревальвации,

чем девальвации. Они производят обмен этих денег и

помещают их в надежное место. Нелегка жизнь для латиноамериканской

страны со слаборазвитой экономикой. В нынешних условиях

ее везде подстерегает много ловушек.

Я упоминаю об этом потому, что —как я говорил —ко всем

этим цифрам выплат процентов и прибылей следует добавить

относящиеся к утечке капитала из каждой страны и из всех стран,

откуда в большей или меньшей степени происходит отток капитала,

главным образом в США.

Ты мексиканец, и как раз сегодня я видел сообщение одного

телеграфного агентства, в котором со ссылкой на данные, опубликованные

Национальным банком Мексики, указывается, что

отрицательное сальдо, связанное с оттоком иностранной валюты

из мексиканской экономики, составляло свыше 7,6 миллиарда долларов

в первые девять месяцев 1984 года, причем не только за

счет выплат процентов по задолженности, достигших 67 процентов

от почти 13 миллиардов долларов расходной части, но и за

счет того, что с января по сентябрь утечка валюты составила свыше

2 миллиардов долларов. Напротив, доходы в счет займов составили

лишь около 5 миллиардов и в счет иностранных инвестиций

—192 миллиона долларов. По крайней мере, Национальный

банк Мексики имеет достаточно полное представление об объеме

утечки валюты.

Итак, мы говорим об утечке капитала. Она происходит не

только из Латинской Америки: из Европы и Японии в 1983 году

≪ушли≫ в США 40 миллиардов долларов, в том числе вследствие

политики высоких процентов, которые платят в США; из Федеративной

Республики Германии, крупной промышленной державы,

в прошлом году было вывезено, насколько мне известно, от

4 до 5 миллиардов долларов, так как в США процентная ставка на

4,5 пункта выше, чем в ФРГ. В результате такой валютной политики

в США поступают деньги отовсюду. В том же 1983 году

объем иностранных капиталов, вложенных в государственные

ценные бумаги США, достиг 170 миллиардов долларов. Иными

словами, чтобы выдерживать бюджетный дефицит почти в 200 миллиардов

долларов, а также внешнеторговый дефицит еще в

123 миллиарда долларов, им требуется забирать деньги у остальной

части мира.

И если столь развитые в промышленном отношении страны,

как ФРГ и Япония, уж не говоря об Испании, Италии, Франции,

Англии, которые, бесспорно, являются странами, в большей или

меньшей степени достигшими высокого промышленного развития,

хотя и не достигают уровней ФРГ и Японии,—если в таких

странах происходит утечка капиталов, чего же тогда можно было

ожидать в странах со слабой экономикой, борющихся за развитие,

стоящих перед огромным количеством социальных и экономических

проблем, таких, как страны Латинской Америки? Что

могло происходить там? Могли ли страны Латинской Америки

успешно защищаться от политики, которая поражает другие

страны, причем наиболее развитые промышленные державы?

Однако существуют и другие факторы, способствовавшие этому

кризису и этой задолженности. И я сейчас их укажу. Один из

них, поистине решающий,—неравный торговый обмен, явление,

которое существовало исторически и четко прослеживается за

последние четыре десятилетия; явление, которое, по-моему, следует

лучше изучить и проанализировать экономистам, для того

чтобы более глубоко проникнуть в его сущность и механизмы,

своего рода закон, преобладающий в торговле между развивающимися

и промышленно развитыми странами. Я уже об этом упоминал,

говоря о постоянном росте цен на оборудование, машины

и прочую готовую продукцию, которую мы импортируем из промышленно

развитых стран, и о все большем падении покупательной

способности основпых экспортных товаров развивающихся

стран.

Покупательная способность этой группы товаров, включая

нефть, в 1984 году сохранилась по сравнению с 1980 годом на

21,9 процента, словом, почти на 22 процента. Следовательно, если

вы возьмете эти товары, цены на которые ухудшились в одних

случаях больше, в других —меньше, и если, допустим, на опреде524

ленное количество этих товаров вы могли в 1980 году купить некий

эквивалент, равный 100 единицам, то сегодня за то же количество

вы можете приобрести только 78 единиц.

Этот элемент очень важен, так как если стоимость экспорта

Латинской Америки в 1984 году достигла 94,79 миллиарда, а его

покупательная способность уменьшилась почти на 22 процента,

то это значит, что мы потеряли только на этом около 20 миллиардов

долларов. Только на этом! Только за счет ухудшения условий

обмена.

К этому добавляются потери за счет высоких процентов по

займам, которые выше существовавших в момент образования

долга или значительной части долга, процентов, искусственно и

произвольно завышенных и поддерживаемых на этом уровне.

Представьте себе: по этому каналу уже потеряно свыше

10 миллиардов долларов за счет сумм, которые мы вынуждены

выплачивать ежегодно в форме платежей по добавившимся процентам.

И к этому еще нужно прибавить потери, вызванные фактическим

ростом долгов и соответствующих процентов в связи с завышенным

обменным курсом доллара. Если вы получили 100 миллиардов

долларов, каждый из которых стоил по курсу 100 и повысил

свою стоимость —будем говорить не о 40 процентах, а лишь

о 30 процентах повышения стоимости,—то ваш долг фактически

возрос на 30 миллиардов и на проценты, соответствующие этим

30 миллиардам.

Так вот, только по этим четырем каналам: за счет взимания с

нас дороже за свои продукты и оплаты дешевле наших продуктов

по сравнению с 1980 годом, за счет искусственно завышенных

процентных ставок в результате валютной политики, проводимой

Соединенными Штатами, за счет утечки валюты и в силу того

факта, что приходится платить дороже за каждый доллар, обменный

курс которого вздут, завышен, экономика латиноамериканских

стран в 1984 году лишилась без малейших законных

оснований свыше 45 миллиардов долларов —20 миллиардов за

счет ухудшения условий торгового обмена, 10 миллиардов за счет

излишне высоких процентов, 10 миллиардов за счет утечки валюты

и, по скромным расчетам, 5 миллиардов за счет завышенного

обменного курса доллара.

Если суммировать все это, включая выплаты процентов, которые

могли бы считаться нормальными, то окажется, что латиноамериканские

страны отдают миру развитых и богатых стран

только за один год стоимость, примерно равную 70 миллиардам

долларов. Из них 50 миллиардов, как говорится, в звонкой монете.

Может ли выдержать экономика латиноамериканских стран

такую утечку? Сможет ли она по-прежнему выдерживать это?

Можно ли думать о политической и социальной стабильности латиноамериканских

стран, подвергающихся столь невероятному,

безжалостному грабежу? Могут ли найти подобные требования

моральное оправдание? Справедлива ли, достойна ли защиты политика

завышения доллара, взвинчивания процентных ставок,

навязывания всем нам несправедливого торгового обмена, насаждения

и поддержки репрессивных кровавых правительств, что

имело место во многих государствах, применения в них экономических

формул, теорий, рецептов монетаристского толка, предоставления

в долг фантастических сумм, не обращая внимания,

на что идут и в каких целях используются эти деньги? Можно

ли морально обосновать, морально оправдать все это?

Если принять во внимание, что явление ухудшения условий

торгового обмена существует уже десятки лет и что это один из

вопросов, который обсуждается и в ≪третьем мире≫, и в Движении

неприсоединения, и в Организации Объединенных Наций,

где был поставлен вопрос о необходимости установления нового

международного экономического порядка; если ко всему вышесказанному

добавить протекционистскую политику самых богатых

промышленно развитых стран и еще присовокупить демпинг

и нечестную конкуренцию с помощью субсидируемой продукции,

которую проводят те же промышленно развитые страны, то как

тут не возникнуть трудностям и ужасному кризису, которые переживает

в настоящий момент Латинская Америка?

Совершенно невозможно винить Альфонсина в этих проблемах,

как невозможно винить Сангинетти, Танкредо Невеса, руководителей,

которые появятся в результате предстоящих выборов

в Перу, Белисарио Бетанкура, или Фебреса Кордеро, или Силеса

Суасо в этих унаследованных ими проблемах. Пиночета вполне

можно было бы обвинить в значительной части этих проблем,

скажем за совершение братоубийственного государственного

переворота и за его активное содействие и сотрудничество в

проведении этой политики в течение почти 12 лет. Нельзя винить

и правительство Панамы, или правительство Коста-Рики,

и ни в коем случае правительство Мексики за создавшееся положение,

точно так же как нельзя винить за него правительство

Венесуэлы. Одним словом, хочу откровенно высказать свое

мнение: все это создает обстановку, которая, как правило,

выходит из-под контроля и за рамки стремлений и воли правительств.

По нашему мнению, совершенно необходимым, решающим и

неотложным является разрешение проблемы долга. Если это не

будет достигнуто, ни один из начатых процессов демократизации

не сможет консолидироваться, поскольку тот же самый экономический

кризис, который заставил военных отступить —а по существу,

поспешно отойти от государственного управления —в таких

странах, как Аргентина, Уругвай и Бразилия, затянет в водоворот

экономических проблем, социальной напряженности,

неразрешимых трудностей и сами процессы демократизации, начавшиеся

в этих странах.

В политической, экономической и социальной обстановке многих

латиноамериканских стран уже неприменимы методы Пиночета,

неприменимы даже методы, использованные в Доминиканской

Республике для того, чтобы навязать народу драконовские

меры Международного валютного фонда, да и к тому же и сами

новые руководители этих стран не захотят применить нх.

Кризис развивается и будет продолжать развиваться. Чистая

иллюзия думать, что можно что-то решить с помощью простых

паллиативов, отсрочки выплаты задолженности и традиционных

рецептов. В мышлении многих латиноамериканских политиков

всех тенденций наблюдается поворот. Я бы даже сказал, что в

этом полушарии становится все меньше консерваторов, потому

что многие политики, которых традиционно причисляли к правым

и так называемым консерваторам, многие организации и партии

видят остроту и глубину проблем. Кому придет теперь в голову

говорить им о чикагской школе, об отмене таможенных тарифов,

о включении нарождающейся промышленности этих стран в конкуренцию

с промышленностью наиболее развитых стран с их высокой

производительностью и передовой технологией? Кому удастся

убедить в выгоде свободной конкуренции на собственных

внутренних рынках между промышленностью их страны и промышленностью

США, Японии и Европы? Они чувствуют горечь обманутых

надежд. А ведь речь идет о людях и политиках консервативного

направления. Я уж не говорю при этом о многочисленных

представителях интеллигенции —работниках кино, артистах,

писателях, инженерах —или о представителях самого широкого

спектра политических партий —от центра до левых —о трудящихся,

женщинах, студентах, врачах, учителях.

Именно поэтому я утверждаю, причем говорил так и самим

американцам, а также посетителям из Японии, из Европы, из

многих других капиталистических и социалистических стран,

многочисленным журналистам, которые у нас побывали: либо будет

решен вопрос долга и преодолен экономический кризис, либо

в Латинской Америке произойдет социальный взрыв. А если

спросить меня, какого типа, я отвечу: произойдут революционные

социальные взрывы, причем это станет довольно распространенным

явлением.

Рехино Диас. Но не правые?

Фидель Кастро. Не думаю. Я убежден, что не правые военные

перевороты представляют опасность для процессов демократизации,

и я вам объясню почему. Это уже было использовано в

качестве последнего средства, для того чтобы противостоять предыдущим

кризисам, а они были лишь бледным отражением нынешней

обстановки. Это средство впервые применили в Бразилии

свыше 20 лет назад, потом в Чили, затем в Уругвае, позднее в

Центральной Америке. Военные режимы ≪твердой руки≫, десятки

тысяч пропавших без вести, потому что если вы будете подсчитывать

всех пропавших без вести в тех или иных местах,

в различных местах, то они составят десятки тысяч, так же как

десятками тысяч насчитываются убитые, замученные и высланные.

Никогда еще и нигде не применялись столь ужасные репрессивные

методы.

Рехино Диас. А если народ проголосует за правых?

Фидель Кастро. Народ в ряде стран сейчас выходит из

настоящего ада. Его главная забота выйти из этого ада. Часто он

даже идет на формулы, которые обеспечивают наиболее вероятный,

практически осуществимый и наиболее быстрый выход из ада.

Не надо обманываться в отношении развития событий.

Рецепты репрессивных военных переворотов фашистского типа

уже были использованы, и сами военные отходят от управления

этими странами, потому что страны стали для них неуправляемыми.

Удерживается только Пиночет, представляющий собой

разновидность Сомосы на Южном конусе. Он все более оказывается

в изоляции внутри и вне страны, нагнетает давление в котле

и превращает страну в пороховой погреб, который может взорваться,

если слишком долго сохранится эта обстановка, причем

этот взрыв будет страшнее, чем в любом другом месте.

Я спрашиваю: не кажется ли, что в нормальных условиях в такой

стране, как Боливия, одной лишь десятой части тех событий,

которые происходили в последние недели, было бы достаточно, чтобы

возникли предлоги для 10 военных переворотов?

Рехино Диас. Но могло бы возникнуть голосование справа,

демократическое голосование справа как протест против прогрессивных

правительств.

Фидель Кастро. Хорошо, я знаю, о чем ты думаешь.

Во всякой кризисной ситуации правящая партия, как правило,

быстро ослабевает и граждане склоняются к оппозиционным партиям.

При любом правительстве, правом или левом, консервативном

или либеральном (будем использовать классические параметры,

хотя между этими словами уже нет больших различий в стабилизированных

обществах), граждане склоняются к оппозиционным

партиям, потому что имеют обыкновение винить стоящих у

кормила правления в острых проблемах и трудностях страны. Эта

норма наблюдается и в Западной Европе, но европейские общества

более стабильные.

Если нынешнее экономическое и политическое положение в

Латинской Америке будет и дальше обостряться, то я вовсе не думаю,

что дальнейшее развитие событий будет проходить в виде

идиллических, конституционных и выборных политических процессов.

Редкие исключения могут быть. В некоторых странах это

произойдет из-за различия в положении. Ситуация неодинаково

остра в Венесуэле и Боливии, в Эквадоре и Боливии. Неправомерен

вывод о том, что это произойдет во всех странах. Нет. Однако

несомненно можно сказать, что данный кризис уже влияет, в большей

или меньшей степени, на все правительства. Я думаю, что от

этой действительности не уйти никому.

Но как я вижу общую обстановку, в частности, в Южной Америке?

Я не говорю о Центральной Америке, где эти проблемы уже

давно вызвали взрыв. По моему мнению, если не будет найдено

решение экономического кризиса, в первую очередь проблемы долгов,

возникнут взрывы в Южной Америке. Я глубоко убежден в

этом и в том, что старые рецепты для предотвращения таких взрывов

уже исчерпаны —исторически использовавшиеся средства уже

дали все, что они могли дать. Я убежден также в том, что нынешний

кризис —более тяжелый, более глубокий и более общий, чем

все предыдущие, что военные отходят от управления государством,

что страны стали для них неуправляемыми и они оставляют

гражданским лицам тяжкое наследие. Сейчас на гражданскую администрацию

ложится ответственность за нахождение решения.

Мы вовсе не делаем подстрекательских, подрывных заявлений.

Не таково наше намерение; просто мы очень спокойно рассматриваем

то, что происходит и произойдет.

Меня могут спросить, как это уже сделал один журналист:

≪Вы, как революционер, разве не обрадовались бы этому?≫ Я скажу

о своем мнении по этому поводу. В настоящий момент есть

вещь более важная, чем даже социальные преобразования, это — независимость наших стран. Такая ситуация довела страны

≪третьего мира≫ до такой степени зависимости, до такой степени

эксплуатации, вымогательства и злоупотреблений, что независимость

и борьба за новый международный экономический порядок

стали основным вопросом для латиноамериканских и других слаборазвитых

стран. Одни социальные преобразования не решают

вопроса. Социальные преобразования могут принести больше справедливости,

могут ускорить развитие, облегчить труд и распределить

более равномерно всеобщие усилия и приносимые жертвы.

Мы их совершили, и мы этим довольны. Однако существенные

успехи, достигнутые нашей страной в области экономического и

социального развития, вызваны не только социальными преобразованиями,

но и тем, что в наших условиях мы достигли нового

международного экономического порядка в отношениях с социалистическими

странами. 85 процентов наших торговых отношений

осуществляется со странами социалистического содружества, и

хотя и не со всеми они осуществляются на одних и тех же

условиях, так как между ними существуют различия в уровнях

развития и наличии ресурсов, тем не менее наши отношения

с ними основываются на подлинно справедливых принципах сотрудничества

и торговли.

Например, вопрос о трагическом законе неравного торгового

обмена, на котором исторически основываются отношения между

≪третьим миром≫ и развитыми капиталистическими державами,

мы разрешили в своих экономических отношениях с СССР и наиболее

развитыми социалистическими странами. Имеются справедливые

цены на наши экспортные товары, удовлетворительные

цены, защищенные соглашениями от ухудшения условий обмена,

то есть от того явления, в силу которого покупательная способность

экспортных фондов ≪третьего мира≫, исключая отдельные конъюнктурные

моменты, становится все меньше, а импортируемые нами

товары становятся все дороже.

Социалистические страны не применяют против нас никаких

протекционистских мер. Из социалистических стран нам не угрожает

демпинг или нелояльная конкуренция, которые могли бы нанести

ущерб. Наши финансовые затруднения, связанные с потребностями

в кредитах для развития, разрешаются незамедлительно и