Проблема снятия биологического социальным в антропогенезе

Переход от биологической к социальной форме движения материи осуществляется на основе смены движущих сил органической эволюции новыми факторами развития — социальными. В трудовой теории происхождения человека содержание «переходного состояния» к высшей по сравнению с биологической формой движения рассматривалось как снятие биологического социальным. Этот процесс осуществляется путем коренной перестройки адаптивных механизмов жизнедеятельности в эволюции высокоразвитых антропоидов на базе вновь возникающих социальных факторов развития, их групповой организации и орудий труда. Хронологические масштабы данного процесса на несколько порядков превышают масштабы общественной истории и сопоставимы с измерениями геологического времени. Это делает еще более убедительными представления Ф. Энгельса об антропогенезе как процессе постепенного усиления действия социальных законов и подчинения им движущих сил органической эволюции, о наличии многих фаз в процессе снятия биологического социальным. Правильность взглядов Ф. Энгельса подтверждают также данные палеоантропологии и истории первобытного общества15, факты, свидетельствующие о наличии некоторых форм отбора в современных человеческих популяциях 16.

Антропогенез являлся сложным многофазовым процессом снятия биологического социальным. Это положение составляет теоретический фундамент современной антро-погенетической концепции, служит отправным пунктом при изучении антропогенеза в целом, расчленении его на отдельные стадии, выяснении природы и характера действия законов гоминизации. В отечественной и зарубежной литературе антропогенез рассматривается как про-

l5 См. Рогинский Я Я. Проблемы антропогенеза М., 1977; Возникновение человеческого общества Палеолит Африки; Кларк Дж. Доисторическая Африка. М., 1977.

16 См. Харрисон Дж. и др. Биология человека. М., 1979; Яблоков А В., Юсуфов А. Г. Эволюционное учение. М., 1980.

цесс постепенного нарастания значения социальных факторов и снижения роли эволюционно-биологических: закономерностей в системе механизмов развития. Такая ориентация исследований свидетельствует об укреплений материалистических позиций в теории антропогенеза; служит практическим доказательством высокой познавательной и мировоззренческой ценности принципов диалектико-материалистического метода в разработке узловых вопросов происхождения человека и всего общества.

Вместе с тем на пути к раскрытию конкретных механизмов снятия биологического социальным сделано пока немного. Это в значительной мере связано с наличием ряда трудностей методологического, концептуального и терминологического характера. Их источник — недостаток, а нередко и полное отсутствие непосредственных данных о жизнедеятельности и эволюции гоминид, объективная сложность реконструкции антропогенеза на основе привлечения косвенных сведений (приматологии, зоопсихологии, антропологии), слабая изученность закономерностей междисциплинарного синтеза на фоне усиливающихся тенденций к разработке антропогенеза комплексом естественных и общественных наук.

К числу наиболее важных причин возникновения указанных трудностей следует отнести абстрактность и нерасчлененность самих представлений о «снятии», применяемых в антропогенетических исследованиях. Недостаточная разработанность этого понятия в философской литературе нередко способствует сведению содержания категории «снятия» биологического социальным к общему требованию рассматривать антропогенез как процесс, генетически связанный с предшествующими стадиями органической эволюции и вместе с тем качественно отличающийся от них. Это обстоятельство обусловило возникновение несоответствия между способом применения концепции снятия в теории антропогенеза и фактически достигнутым уровнем знаний о диалектике смены и преемственности в процессах становления социальной формы движения материи.

Недооценка того, что снятие биологического социальным следует рассматривать не только как сложный и многообразный, но и внутренне противоречивый, реализующийся в различных формах и направлениях nppri цесс, стала причиной несовпадения взглядов по вопросам

о движущих силах антропогенеза, характере их действия на различных стадиях и в отдельных филогенетических линиях гоминид. В результате исследований в последние 20 — 30 лет установлено, что эволюция гоминид направлялась группой биологических и социальных факторов, организованных в целостную систему законов17. Раскрытие их специфики явилось важным вкладом в изучение проблемы антропогенеза как особой формы скачка в развитии материи. Благодаря этому практически реализуется требование диалектического метода о необходимости совмещения в исследованиях предыстории человечества принципа материального единства мира с принципом развития.

Успехи в развитии теории антропогенеза в сочетании с крупными палеоантропологическими открытиями в Африке, результатами современных исследований в области антропологии, эволюционной теории и приматологии подготовили переход научного познания на более высокий уровень изучения закономерностей антропо-юнеза. Наряду со стремлением к более полному и точному описанию этого процесса в целом основное внимание исследователей концентрируется на изучении его этапов, выяснении особенностей действия главных закономерностей гоминизации на каждом из них и в раз-тчных линиях эволюции предков человека. Сосредоточение усилий на раскрытии механизмов эволюции синхронных и сменяющихся во времени палеоантропологиче-ских таксонов (австралопитеков, архантропов, палеоан-тропов) побуждает по-новому подойти к вопросу о внутреннем и внешнем, необходимости и случайности, направленности и снятии в процессе антропогенеза, рассмотреть их в контексте выявления и анализа многообразных типов взаимосвязи эволюционно-биологиче-ских и социальных факторов в системе механизмов развития в антропогенезе.

Потребность в такой работе тем более необходима, что отдельные стадии антропогенеза различаются по характеру протекания процессов гоминизации. В пределах каждой из стадий обнаруживаются синхронные направления развития. Это подтверждают факты широкой адап-

17 См. Семенов Ю. И. Как возникло человечество; его же Происхождение брака и семьи. М., 1973; Дубинин Н. П., Шевченко Ю. Г Некоторые вопросы биосоциальной природы человека. М, 1976

тации антропоидов эпохи миоцена, позднетретичных раннечетвертичных австралопитековых, отчетливо выра--женного деления гоминид в эпоху плейстоцена на расходящиеся «пучки» генерализованных и специализиро-ванных форм. В подавляющем большинстве они стали родоначальниками вымерших палеоантропологических таксонов, и только одна линия гоминид дала начало виду современного человека18.

Наличие тупиковых ветвей в развитии гоминид, стартовавших примерно с одинаковых позиций, особенности процессов очеловечения на последующих стадиях развития антропогенеза свидетельствуют как о многообразии форм снятия биологического социальным, так и о зависимости хода и направления развития в антропогенезе от специфики этих форм. Однако было бы неправильно на основе взаимодействия биологических и социальных факторов делать вывод о наличии жесткой взаимообусловленности между изменениями анатомо-морфологиче-ской организации и степенью совершенства орудий труда, т. е. усматривать влияние тех или иных перестроек нейродинамических структур мозга, посткраниального скелета, строения руки и других изменений непосредственно на развитие трудовой деятельности. Прогресс в изготовлении орудий труда оказывал прямое воздействие на морфобиологические структуры, обусловливая протекание процессов селекции в направлении выработки и закрепления адаптации, полезных для трудовой деятельности.

Вместе с тем нет оснований для допущения одновременного и как бы независимого возникновения в эволюции своего рода «зачаточных» социальных способностей (к труду и мышлению) и сходных с гоминидными приспособлений и полагать, что антропогенез является процессом не столько возникновения социального из биологического, сколько их параллельной и «сопряженной» эволюции, иначе говоря, рассматривать антропогенез как изначально предетерминированный этап прогрессивного развертывания анатомоморфологических и социальных «зачатков», ранее сформировавшихся в развитии живого. При такой постановке вопроса исключается возможность изучения антропогенеза как процесса становления челове

18 См. Бунак В. В. Род Homo, его возникновение и последующая эволюция. М., 1980.

ка и общества, как скачка в развитии материи, а при попытке проследить происхождение наиболее древних гоминидных адаптаций (например, употребление предметов в качестве орудий) выводит исследователей далеко за пределы филогенезиса приматов.

Большинство исследователей считают, что «хотя строгого соответствия между стадиями морфологической эволюции человека, с одной стороны, и его культурного прогресса, с другой, не обнаруживается, однако в целом бесспорно, что оба эти процесса шли параллельно и быта внутренне связаны один с другим» 19. Вывод об отсутствии прямой зависимости между изменениями анатомоморфологических структур и уровнем развития орудий труда подкрепляется и результатами эмпирических реконструкций антропогенеза. Например, раскопки на Ближнем Востоке обнаружили существование здесь людей типа Схул, арсенал орудий труда которых соответствовал уровню мастерской первобытной техники. Аналогичные данные получены и при исследовании культуры Кина. Ученые установили, что ее создателями были гоминиды типа Шапель (т. е. специализированные их формы). Раскопки показали, что отсутствовали сколько-нибудь существенные различия в анатомо-морфологическом строении организма между прогрессивной ветвью виллафранкских австралопитековых, систематически употреблявших предметы природы в качестве орудий, и архантропами первой половины антропогена, уже перешедшими к их искусственному изготовлению. Переход от стада обезьян к человеческому обществу, отмечает П. И. Борисковский, представлял «сложный диалектический процесс. В стадах обезьян постепенно зарождались отдельные элементы человеческого общества. А с другой стороны, у древнейших людей, архантропов, еще долгое время переживали отдельные элементы, характерные не для людей, а для обезьян» 20.

Как же в таком случае понимать внутреннюю связь между развитием первобытной культуры и морфологической эволюцией? Как ответить на вопрос о соотношении социальных и эволюционно-биологических факторов, не вступая в противоречие с исходными принципами рас-

19 Рогинский Я. Я. Проблемы антропогенеза, с. 183.

20 Возникновение человеческого общества. Палеолит Африки, с 22.

смотрения антропогенеза и с учетом диалектических категорий «снятия» и «скачка»?

Ответы на эти вопросы должно дать детальное изучение закономерностей становления трудовой деятельности в условиях первичных социальных форм общения. Правда, и в этом случае попытки выявить и охарактеризовать соотношение биологических и социальных факторов детерминации развития трудовой деятельности и форм первобытного коллективизма (стадность) нередко приводят к различным выводам. Одни авторы допускают возможность осуществления трудовой деятельности в условиях зоологических объединений антропоидов21. Другие полностью исключают такую возможность22. Таким образом, первая точка зрения фактически ведет к отрицанию качественного перелома (скачка) в эволюции гоминид, вторая — ставит под сомнение реальность генетической связи между сообществами высокоразвитых антропоидов и социально организованными коллективами людей современного типа.

Следовательно, как абсолютизация биологических или социальных факторов, так и признание непосредственной взаимообусловленности их действия не способствуют раскрытию закономерностей антропогенеза. Правильный ответ на поставленные вопросы, на наш взгляд, должен опираться на анализ процесса постепенного нарастания социальной и снижения эволюционно-биологической детерминации в развитии гоминид, на уточнение содержания понятия «специфические закономерности антропогенеза». Включает ли оно наряду с представлениями о специфичности законов антропогенеза в целом признание особенностей их действия на последовательных стадиях и в синхронно эволюционирующих линиях гоминид? Только допущение изменяемости внутреннего механизма антропогенеза, возможности многообразия форм его проявления может служить надежной основой для постановки и решения вопроса о соотношении биологического и социального в процессах становления человечества.

21 См. Семенов Ю. И. Происхождение брака и семьи, с. 83. 22 См. Поршнев Б Ф. О начале человеческой истории. Автор полагал, что трудовая деятельность архантропов и палеоантропов была «животнообразной», рефлекторной. Согласно же Ю. И. Семенову, носителем человеческого труда могло быть зоологическое объединение антропоидов.

В результате широких палеоантропологических, археологических и эволюционных исследований последних лет установлено, что антропогенез осуществляется за счет как определенной морфологической эволюции предков человека (австралопитеков, архантропов, палеоантропов, неоантропов), так и прогрессивного развития индустрии (шелля, ашелля, мустье, ориньяка). При этом наряду с несоответствием темпов между эволюцией физического типа человека и совершенствованием орудий труда отдельные стадии и направления гоминизации существенно различаются по скорости и характеру преобразований в цепях анатомо-морфологического и культурно-исторического прогресса.

В частности, сопоставление таких форм, как шимпанзе, синантропы, ранние неандертальцы, палеоантропы из пещеры Схул, люди эпохи позднего палеолита и современный человек, по комплексу измерительных признаков черепа показывает наличие довольно существенных особенностей в скорости эволюции отделов головного мозга23. К аналогичным выводам приводит и анализ темпов эволюции отдельных систем органов24. Известно, что у ранних гоминид, предшественников архантропов, наиболее интенсивно эволюционировала группа органов, связанных с прямохождением. Эволюция же древнейших людей и палеоантропов характеризуется значительным возрастанием скорости увеличения объема мозга. При переходе от палеоантропов к неоантропу ускоряется процесс различных перестроек лицевого отдела черепа. По направленности и скорости изменений отдельных анато-моморфологических структур наблюдается отчетливая дифференциация эволюции гоминид на ряд параллельных линий. Отдельные структуры физического типа гоминид подвергались более сильным влияниям естественного отбора. Поэтому, по словам Э. Майра, «каждый эволюционирующий тип представляет собой мозаику примитивных и прогрессивных признаков, неспециализированных и специализированных черт»25.

Сходные тенденции выявляются и при изучении закономерностей развития орудий труда в антропогенезе. В настоящее время установлено, что наряду с много-

23 См. Шевченко Ю. Г. Эволюция мозга. Минск, 1970.

24 См. Бунак В. В. Род Homo, его возникновение и последующая эволюция.

25 Майр Э. Популяции, виды и эволюция. М., 1974, с. 396.

образием орудийного инвентаря древних палеолитических культур в пределах каждой из них существовали синхронные локальные зоны. Эти зоны могут быть охарактеризованы рядом специфических черт. Сюда следует отнести прежде всего отношение к подбору материалов и способу изготовления из них орудий труда. Существенные различия в характере их изготовления имеют место уже между отдельными территориями нижнего палеолита. По соотношению прогрессивных и консервативных признаков орудия труда палеолита обнаруживают географическую и историческую дифференциацию26.

Эти данные позволили сделать вывод, что эволюция гоминид характеризуется не только определенной последовательностью стадий, но и наличием многих направлений развития. В частности, в эволюции неандертальцев предложено различать два направления, представленные генерализованными и специализированными (классическими, западноевропейскими) формами27.

В современной научной литературе реальность этих форм общепризнана. Более того, если не допускается возможность трансформации и генерализованных (про-грессивных) и специализированных (консервативных) неандертальцев в Homo sapiens, то доказывается необходим мость существования третьего направления в эволюция палеоантропов — гоминид и разумного типа28. Не вда-ваясь в анализ специальной темы о значении неандерч тальской фазы в становлении человека, следует подчеркнуть принципиальную важность выяснения причин дивергенции палеоантропов для понимания характера действия специфических законов антропогенеза.

Иногда происхождение генерализованных и специализированных форм гоминид связывается с влиянием внешних факторов (географических, климатических), а их дивергенция в антропогенезе объясняется неравномер-

26 См. Формозов А. А. Время возникновения локальных вариантов. и археологических культур в каменном веке. — Антропологическая реконструкция и проблемы палеоэтнографии. М., 1973; Еорисков-ский П. И. Древнейшее прошлое человечества. Л., 1979.

27 См. Гремяцкий М. А. Проблема промежуточных и переходных форм от неандертальского типа человека к современному. — Ученые записки МГУ. Труды музея антропологии, вып. 115. М., 1948.

28 См. Бунак В. В. Род Homo, его возникновение и последующая эволюция.

ностью темпов эволюции этих факторов29. Сведение качественных различий между направлениями развития в антропогенезе к количественным позволяет сделать вывод, что анатомо-морфологическая специализация препятствовала превращению неандертальцев в Homo sapiens. Их эволюция была лишь замедлена, в связи с чем гоминиды, населяющие более благоприятные географические зоны, приобрели преимущества в темпах прогресса. Таким образом, здесь происхождение существенных анатомо-морфологических и культурно-исторических различий между специализированными и генерализованными формами гоминид не ставится в связь с изменениями внутренних механизмов антропогенеза, что ведет к отрицанию многообразия типов взаимодействия биологических и социальных факторов в детерминации развития гоминид и, следовательно, затрудняет каузальное объяснение фактов существования специфических стадий, путей и направлений эволюции в антропогенезе. Сведения об ареалах расселения классических неандертальцев и сходных с ними форм (Западная Европа, Крым, Палестина, Северная и Южная Африка), а также успехи в анализе прогресса живой природы способствовали утверждению взглядов об определяющей роли внутренних факторов эволюции в антропогенезе.

Однако некоторые авторы подвергают сомнению такой вывод, заявляя, что если бы специализация гоминид была обусловлена внутренними факторами развития, то из этого следовало бы, что «такого рода отклонения претерпели все позднемустьерские неандертальцы, т. е., что все они в той или иной степени были специализированными». Иное допущение вело бы к отрицанию единых закономерностей эволюции человека30, действие которых якобы придает «единообразие» всем стадиям антропогенеза и любым процессам гоминизации. При этом исключается даже возможность изменения формы проявления законов антропогенеза под влиянием условий внешней среды и подчеркивается, что специфические законы антропогенеза столь жестко направляли переход от муетье к позднему палеолиту, превращение палеоаитропа

29 См. Алексеев В. П. Гоминиды второй половины среднего и начала верхнего плейстоцена Европы. — Ископаемые гоминиды и происхождение человека. М., 1966; его же. Возникновение человека и общества. — Первобытное общество. М., 1975, с. 19, 28 — 29.

30 См. Семенов Ю. И. Как возникло человечество, с. 226.

в неоантропа, что все формы гоминид практически одновременно преодолели завершающую стадию очеловечения. С такой точкой зрения нельзя согласиться.

Во-первых, основываясь на представлениях о «единообразии» действия законов гоминизации, нельзя дать ответа на вопрос о специфике стадии палеоантропов по сравнению с предшествующими фазами антропогенеза. Ведь соотношение эволюционно-биологических и социальных факторов в системе механизмов развития гоминид в эти периоды не изменялось.

Во-вторых, остаются непонятными причины происхождения большого многообразия широко варьирующихся в анатомо-морфологическом и «культурном» отношениях гоминид среднего и позднего палеолита. Различия между некоторыми из них гораздо глубже, чем между звеньями филогенетической цепи, представленной родами австралопитеков и питекантропов.

В-третьих, исходя из нее нельзя понять, почему так называемые прогрессивные неандертальцы (хронологически предшествующие) в большей степени сходны с современным человеком, чем «классические» (хронологически последующие). Для объяснения этого факта сторонники этой концепции предлагают рассматривать эволюцию палеоантропов под углом зрения «двойной смены направлений» развития, что противоречит исходным взглядам о «единообразии» действия законов гоминизации и не согласуется с фактами палеоантропологии и истории первобытного общества. Согласно их концепции, переход от специализации к арогенезу должен был бы проходить через ряд промежуточных ступеней, на которых универсализация включала бы тенденцию к специализации и ставила бы ее в подчиненное положение3!. Однако этот процесс не подтвержден фактами из палеоантропологии.

В действительности смену специализации в эпоху аро-генеза нельзя обосновать с точки зрения эволюции. Возврат к исходной форме возможен лишь для генетически наиболее простых внутривидовых таксонов, различающихся отдельными мутациями. Как отмечают Н. В. Тимофеев-Ресовский, Н. Н. Воронцов и А. В. Яблоков, в принципе допустимо «повторное возникновение мутаций... общих направлений и давление отбора, благо-

31 См. Завадский К. М. Вид как форма существования жизни. — Современные проблемы эволюционной теории. Л., 1967.

приятствующих ее сохранению и накоплению, но... невероятно повторное возникновение ранее исчезнувших генных комплексов однажды утерянных фенотипов» 52. Конечно, прогрессивная специализация имеет относительный характер и может не осуществляться в эволюции на больших отрезках времени и в пределах крупных таксонов. Однако признание смены направлений развития в процессе превращения специализированных палеоантропов в Homo sapiens потребовало бы допущения невиданных для живого темпов эволюции. А это не только не согласуется с данными теории эволюции, но и с результатами палеоантропологических исследований последних лет33.

Раскопки в пещерных отложениях на юге Африки, произведенные Р. Дартом, Р. Брумом, Дж. Т. Робинсоном, открытия в Танзании зинджантропа и презинджан-тропа (Л. Лики), а также олдовайской палеолитической культуры, находка промежуточного звена между австралопитеком и питекантропом (чаддантроп) открытия в долине р. Омо (Эфиопия) коренным образом изменили представления о ходе эволюции гоминид и ее геохронологии34. Так, возраст одной из последних находок в долине р. Омо составляет около 4,5 млн. лет. В Олдовай-ском ущелье были обнаружены такие прогрессивные формы австралопитековых, как Homo habilis. Возраст этой находки примерно 1,7 млн. лет. Судя по достигнутому уровню анатомо-морфологической организации и культурно-историческим данным, Homo habilis уже перешел к изготовлению элементарных орудий труда.

Основываясь на этих фактах, а также на знаниях о характере анатомо-морфологических усовершенствований на отдельных этапах антропогенеза, можно заключить, что не только хронологически, но и по масштабам эволюционных преобразований развитие гоминид соответствует ходу макроэволюции в животном царстве.

Стало быть, как теоретически, так и эмпирически более обоснованны представления о многообразии путей и направлений эволюции в антропогенезе, о существова-

32 Тимофеев-Ресовский Н. В. и др. Краткий очерк теории эволюции. М., 1977, с. 190.

33 См. Беляев Д. К. О некоторых факторах эволюции гоминид. — Вопросы философии, 1981, № 8.

34 См. Кларк Дж. Доисторическая Африка; возникновение человеческого общества. Палеолит Африки.

нии в развитии мустьерских палеоантропов наряду с тупиковыми («классические неандертальцы») и прогрессивной линии гоминид. По-видимому, снятие как определенный способ накопления и включения эволюционных и «культурно-исторических» приобретений в систему ранее сложившихся усовершенствований в анатомо-морфологической организации и жизнедеятельности гоминид в одних случаях способствовало, а в других — закрывало путь к дальнейшему прогрессу.

Можно предположить, что в зависимости от глубины снятия, т. е. от способа включения биологического в социальное и степени подчинения факторов органической эволюции социальным закономерностям в структуре механизмов антропогенеза, не только модифицировалась форма их проявления, но и качественно изменился характер действия. На основе перестройки причинных зависимостей во внутренней структуре главной закономерности гоминизации — прогрессивной смены биогенеза социогенезом — только и могли сформироваться специфические, устойчивые типы снятия биологического социальным, а следовательно, многообразные фазы и направления эволюции в антропогенезе.

На стадии австралопитековых, так же как и на последующих фазах антропогенеза (питекантропы, палеоан-тропы), четко прослеживаются расходящиеся линии развития близкородственных форм. Наиболее существенные различия между ними обнаруживаются не столько при сопоставлении отдельных особенностей анатомо-морфологической организации и орудийной деятельности, сколько в способах сочетания биологических и социальных признаков. Некоторые сочетания предковых (биологических) и вновь образовавшихся (социальных) особенностей морфологии и жизнедеятельности оказывались, видимо, неперспективными в антропогенезе, что обусловило специфическое перераспределение действия эволюционно-биологических и социальных факторов в системе механизмов развития, а следовательно, и образование специализированных и генерализованных форм.

Вывод о дифференцированном действии движущих сил развития на отдельных стадиях и в различных линиях гоминизации не только не противоречит принципу единства и специфичности закономерностей антропогенеза, но прямо вытекает из него. В основу изучения антропогенеза, очевидно, следует положить представление

о многообразии типов снятия эволюционно-биологических и социальных факторов. Тем самым и описательный характер геохронологических и палеоантропологических летописей антропогенеза может быть заменен на причинное объяснение эволюции гоминид.

Раскрытие зависимости протекания процессов грми-низации от способа соотношения предковых и вновь образовавшихся признаков или от типа снятия биологического социальным связано с выяснением эволюционного значения биологических предпосылок антропогенеза35. Ни способность делать орудия труда, ни сложные системы коммуникаций или группового поведения сами по себе не были специфическими причинами антропогенеза. Эти особенности жизнедеятельности свойственны не только современным приматам, но и присущи некоторым другим видам животного царства36.

Вместе с тем данные по сравнительному изучению поведения и психики животных различного эволюционного уровня, данные палеоантропологии и культурно-исторические сведения, относящиеся к самым ранним стадиям антропогенеза, свидетельствуют о том, что благодаря образованию определенной системы адаптации сформировалась совокупность условий, необходимых и достаточных для непосредственной подготовки действия социальных факторов. Поскольку в эволюции гоминид в конечном счете получали развитие признаки, в той или иной мере свойственные млекопитающим и приматам, то процесс гоминизации мог осуществляться только через специфическое системное взаимодействие биологических предпосылок антропогенеза, обусловивших в совокупности широкую возможность к адаптации и биологический прогресс антропоидов эпохи миоцена, а затем и переход к социальной форме движения материи.

Важными биологическими предпосылками антропогенеза являются стадный образ жизни приматов, внутри-стадные коммуникации и манипулирование с предмета-

35 По вопросам изменяемости законов гоминизации в связи с проблемой стадий и направлений развития см.: Завадский К. М., Колчинский Э. И. Эволюция эволюции. Л., 1977. Следует отметить, что даже небольшие изменения в интенсивности действия этих законов могут приводить к изменению направления развития.

36 См. Фабри К. Э. Основы зоопсихологии. М., 1976; Крушинский Л. В. Биологические основы рассудочной деятельности. М., 1977; Фирме Л. П. Поведение антропоидов в природных условиях. Л., 1977: Дьюсберч Д. Поведение животных. М., 1981.

ми. Однако все они являются специфически-биологическими факторами, что доказано длительным и устойчивым существованием сложившейся организации стад, форм использования орудий и общения у современных высших приматов. Это обстоятельство нередко толкало исследователей на поиски причин становления человечества за пределами самого процесса антропосоциогенеза и развития природы. Оно обусловливало также и отождествление антропогенеза с процессами органической эволюции и до настоящего времени остается источником формирования противоположных взглядов по вопросам о роли биологических предпосылок в возникновении человечества.

Недооценка того факта, что биологические предпосылки и их взаимодействие представляют собой сложное и противоречивое явление, нередко приводит к тому, что применение орудий труда в антропогенезе рассматривается как «рефлекторная деятельность», а формы пред-человеческого коллективизма (стадность) — как построенные исключительно на антагонистических отношениях («зоологический индивидуализм»).

Современные исследования по зоопсихологии, этоло-гии механизмов орудийной деятельности высших приматов свидетельствуют о принципиальной невозможности труда, в основе которого находятся рефлексы, а также о том, что нормой внутристадных отношений является наличие и антагонизмов, и сотрудничества. При этом установлено, что возможность выполнения сложных поведенческих актов (в том числе и орудийной деятельности) обеспечивается не столько присущими особи инстинктами, сколько существованием стадной организации как таковой.

Из данных по сравнительному изучению стадного поведения животных вытекает лишь такая модель вероятной групповой организации в антропогенезе, в которой роль антагонистических отношений ограничена другими факторами (соревнованием, сотрудничеством). Вместе с тем стадная форма организации, являясь важнейшим фактором эволюции высокоразвитых антропоидов, лишь при строго определенном соотношении сотрудничества и антагонизма может рассматриваться в качестве естественной предпосылки возникновения собственно социальных связей.

Межвидовые и внутривидовые различия в стадном

поведении и психологии высокоспециализированных современных форм приматов могли возникать и в первичных человеческих популяциях. Это оказало влияние на характер стадной организации (степень целостности, роль особи в популяции, межстадные коммуникации), на потенциальные возможности ее эволюции в направлении к современному человеку и обществу37. Можно предположить, что в некоторых стадах предшественников человека внутренние ограничения развития возникали в силу особенностей их групповой организации.

Примитивный характер найденных орудий, отсутствие их устойчивых форм показывают, что на ранних стадиях эволюции изготовление орудий труда шло путем «проб и ошибок». Новый, «социальный» тип передачи опыта на этой стадии вряд ли играл сколько-нибудь существенную роль. Если в этих условиях зоологические механизмы интеграции поддерживали высокую степень целостности стада как системы, то овладение его членами более прогрессивными способами трудовой деятельности могло приводить к значительному снижению ароморфного потенциала группы. Использование достигнутого уровня оснащенности орудиями труда в целях укрепления и дальнейшего совершенствования предковых, зоологических стереотипов стадной организации — наиболее вероятный итог такого сочетания.

Речь идет о чрезмерно высокой степени сохранения у предков человека зоологических черт стадной организации, манипулирования орудиями и общения. Поэтому система признаков ароморфного комплекса оказывается как бы надстроенной над системой филогенетически более ранних адаптации. Эволюционное значение этой системы было не столь велико, чтобы обеспечить преобразование стадных связей в направлении дальнейшего совершенствования способности вырабатывать гоми-нидные адаптации. Вместе с тем ее было достаточно для стимулирования дальнейшей регламентации поведения особей в стаде за счет дифференциации и усиления роли зоологических механизмов интеграции (материнского инстинкта, удельного веса вожака в стаде).

37 См. Алексеева Л. В. Стадная жизнь приматов и проблема возникновения первобытного общества. — Биологические предпосылки го-минизации. М., 1976; ее же. Полицикличность размножения у приматов и антропогенез. М., 1977; Файнберг Л. Н. У истоков социогенеза. М., 1980.

Это могло способствовать закреплению за орудиями труда функции «оружия» в разрешении внутристадных конфликтов. Последнее должно было вызвать повышение авторитета вожака и значительное снижение интегративной роли сотрудничества. Успешное выполнение вожаком своих функций не могло не вести к снижению роли группы и в дальнейшем - к «деиндивидуализации» входящих в ее состав особей. Тем самым ограничивалась возможность накопления и трансформации новых поведенческих и психологических навыков по использованию предметов в качестве орудий. Данный тип снятия противоположности между биологическими и социальными свойствами организации и жизнедеятельности стада мог приобретать устойчивый характер и исключал возможность дальнейшего очеловечения.

Аналогичные результаты дает и анализ случаев чрезмерно глубокого снятия биологического социальным. Так, в современной биологической литературе накоплен обширный эмпирический материал по изучению закономерностей возникновения видов, способствовавших становлению новых родов. Важнейшим критерием в оценке эволюционных потенций вида рассматривается характер и мобильность интегративных механизмов в обеспечении определенной степени целостности вида и популяции как системы. В частности, из детального анализа системы групповых взаимодействий в популяциях шимпанзе и павианов следует, что, несмотря на значительные анатомо-морфологические преимущества шимпанзе, наличие стадной организации у павианов делает последних более приспособленными к дальнейшей эволюции.

Если рассматривать стадо шимпанзе (характеризующееся почти полным отсутствием и неустойчивостью се-мейно-стадных связей) в качестве очень приближенной и «грубой» модели образа жизни гоминид, то можно предположить, что некоторые из них утратили способность поддерживать необходимую степень целостности групповой организации. Например, снижение целостности групповой организации гоминид типа австралопитековых, а также более поздних форм могло осуществляться путем разрушения зоологических стереотипов поведения под влиянием выработки новых социальных форм общения и деятельности. Однако замена стереотипов стадного поведения могла не сопровождаться своевре-

менным формированием эффективных социальных механизмов интеграции.

Наряду с этим анатомо-морфологические преимущества и высокий уровень оснащенности орудиями труда допускали возможность обособления индивидов вплоть до независимого осуществления жизнедеятельности взрослых особей вне стада. Частые внутригрупповые конфликты, снижение роли стада в воспитании потомства, ослабление материнского инстинкта (сопровождающее распад старых связей), частичная или полная (в зависимости от степени целостности стада) утрата способности к накоплению и трансформации первичного социального и надындивидуального опыта могут рассматриваться как результат чрезмерно глубокого снятия биологического социальным.

Таким образом, как слишком высокая степень сохранения «жестких» механизмов зоологической интеграции, так и чрезмерное снижение степени целостности стада оказывались неперспективными в антропогенезе. Поэтому, несмотря на несомненные эволюционные преимущества и повышенную конкурентоспособность, Многочисленные группы высокоразвитых антропоидов и гоминид эпохи плейстоцена, занимавшие обширные территории с разнообразными климатическими и географическими условиями, из-за неблагоприятного соотношения биологического и социального стали родоначальниками тупиковых ветвей эволюции и затем вымерли в ходе отбора.

Выход на дорогу гоминизации, наиболее успешное протекание этого процесса, по-видимому, оказывались возможными лишь в тех случаях, когда формировалась взаимосвязь предпосылок антропогенеза, обеспечивающая оптимальное снятие старого новым, биологического социальным в системе механизмов антропогенеза. Сохранение и расширение эволюционных возможностей при овладении новой формой технических средств могло обеспечиваться только таким способом интеграции стада, при котором условия его жизнедеятельности совпадали с неким оптимумом взаимозависимости особей. Благодаря этому замена высокоэффективных стереотипов стадного поведения может обеспечиваться образованием функционально подобных связей, что способствует сохранению эволюционно-перспективной степени целостности групповой организации.

При этом условии один из видов приматов смог успешно пройти последовательные фазы эволюции, завершившей восходящую линию неограниченного прогресса от эобиоятов к человеку38. «Эпиморфоз, — писал И. И. Шмальгаузен, — как наиболее яркое выражение биологического прогресса на высшем его уровне обусловил становление человека и дал ему необходимую базу для раз-вития совершенно новых отношений с окружающей средой^ На этой высшей биологической основе шло затем дальнейшее развитие человека, определяемое принципиально отличными, социальными факторами, творческое значение которых впервые было вскрыто гением; К. Маркса»39.

38 Вместе с тем процесс гоминизации был неотделим от эволюции всей биосферы и мог неуклонно осуществляться «только при совер» шенно определенном течении процессов эволюции в других ветвях...», включая и тупиковые, неперспективные, в сторону прогрессивной линии развития (см. Завадский К. М. К пониманию прогресса в органической природе. — Проблемы развития в природе и обществе. М. — Л., 1958, с. 103).

39 Шмальгаузен И. И. Пути и закономерности эволюционного процесса. М.-Л., 1940, с. 170.

Date: 2015-09-05; view: 614; Нарушение авторских прав