Главная Случайная страница


Полезное:

Как сделать разговор полезным и приятным Как сделать объемную звезду своими руками Как сделать то, что делать не хочется? Как сделать погремушку Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами Как сделать идею коммерческой Как сделать хорошую растяжку ног? Как сделать наш разум здоровым? Как сделать, чтобы люди обманывали меньше Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили? Как сделать лучше себе и другим людям Как сделать свидание интересным?


Категории:

АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника






Примечания к Авентюре Х





 

1 В эпоху раннего средневековья брачная церемония состояла в обмене обетами, которые жених и невеста давали, стоя в кругу свидетелей, венчание в церкви не считалось обязательным и могло иметь место уже после фактического совершения брака.

2 Мотив, характерный для эпоса многих народов: лишаясь невинности, дева-воительница одновременно утрачивает былую богатырскую силу.

 

АВЕНТЮРА XIV
О ТОМ, КАК КОРОЛЕВЫ ПОССОРИЛИСЬ

В тот день, перед вечерней, потехой ратной вновь Погорячить решили себе герои кровь. От топота и кликов гудел дворцовый двор,А из дворца на витязей бросали дамы взор. Сидели королевы бок о бок у окна,И вдруг о двух героях пришла им мысль одна. Промолвила Кримхильда: «Супруг мой так силен, Что мог бы подчинить себе и вашу землю он». Брюнхильда возразила: «Напрасные мечты! Вот если б пережили всех нас твой муж да ты, Наш край и впрямь достался б супругу твоему, Но раз мой Гунтер здравствует, вовек не быть тому». Ответила Кримхильда: «Ты лучше посмотри, Насколько Зигфрид краше, чем все богатыри. Меж ними он – как месяц меж звезд порой ночной. Горжусь я тем, что он меня назвал своей женой». Брюнхильда не смолчала: «Как Зигфрид ни хорош,Ни храбр, ни прям душою, признать должна ты все ж, Что Гунтер, брат твой смелый, – знатней и удалей. С ним не идет в сравнение никто из королей». Воскликнула Кримхильда: «Поверь, сестра моя, Превозношу супруга не без причины я:Себя он так прославил в дни мира и войны, Что Зигфрид с Гунтером твоим величием равны». «Тебя я не хотела, Кримхильда, оскорбить,Но с Гунтером не может супруг твой ровней быть. Об этом я узнала от них самих в те дни, Когда искать моей руки приехали они. Тогда твой брат отвагой любовь мою стяжал,И Зигфрид мне признался, что он – простой вассал. А коли так, вассалом он должен и считаться». Красавица Кримхильда ей: «Как это может статься? Не верю я, чтоб братья и вся моя родня За подданного выдать осмелились меня, А потому покорно прошу тебя, подруга, Не говорить подобных слов про моего супруга». «Я говорить их буду, – Брюнхильда ей в ответ. – Мне с мужем отрекаться от подданных не след:Пускай и впредь нам служат, как долг и честь велят». Тут на невестку кинула Кримхильда гневный взгляд. «Придется все ж отречься тебе от одного:Мой муж слугою не был вовек ни у кого. Знатнее, чем твой Гунтер, его отважный зять, И ты должна свои слова назад немедля взять. Вот что еще мне странно: коль впрямь он ленник твой И ты повелеваешь по праву им и мной, Как он посмел так долго вам дани не платить? Тебе надменный свой язык пора б укоротить». Воскликнула Брюнхильда: «Свой чванный нрав уйми! Ведь мы еще посмотрим, кто больше чтим людьми – Ты или я, чьей воле покорен каждый здесь». И тут уж вовсе королев объяли злость и спесь. «Пусть будет так, Брюнхильда, как ты сейчас сказала. Ты моего супруга считаешь за вассала, А я при всех, кто службой обязан вам и нам, Перед тобою, первая, войду сегодня в храм. Сегодня ж ты увидишь, что выше родом яИ что славней, чем Гунтер, тот, кто мне дан в мужья.Отучишься ты думать, что я – твоя раба.А коль воображаешь ты, что это похвальба, Я повторяю снова, что первой в храм войду У всех твоих вассалов и женщин на виду, Чтоб моему величью дивился вормсский двор», Вот так меж королевами и начался раздор. Брюнхильда заключила: «Коль ты убеждена,Что верностью вассальной пренебрегать вольна,Ты от меня отдельно со свитой в храм пойдешь».И ей вдогонку бросила Кримхильда: «Ну, так что ж?» Затем велела дамам: «Оденьтесь сей же час.Пускай в восторг бургунды придут, увидев вас,И знают, что не в меру их госпожа горда,И я от чванства отучу Брюнхильду навсегда». Принарядились дамы, и, свиту оглядев,Из всех на праздник в Вормсе прибывших с нею дев В собор взяла с собою Кримхильда сорок три. Шли с ними люди Зигфрида, бойцы-богатыри. Шелк яркий аравийский на женщинах сверкал, Но даже он, казалось, бледнел и померкал, Как только на Кримхильду бросали вормсцы взгляд –Так царственно роскошен был в тот день ее наряд. Народ давался диву: знать, что-нибудь стряслось, Коль обе королевы идут к вечерне врозь – Ведь раньше их, бывало, не разольешь водой. Увы, кто знал, что их раздор для всех чреват бедой! Тем временем Брюнхильда со свитою своей Направилась к собору и встала у дверей. Беседа завязалась у витязей и дам, А тут и гостья подошла ко входу в божий храм. Наряд ее прислужниц был сказочно хорош – Такой вовек не снился и дочерям вельмож. За Зигфридом не бедно жила его жена:Богатством тридцать королев могла затмить она. Вам подтвердил бы каждый, кто был в тот миг у храма, Что в жизни он не видел пышней одетой дамы, Чем спутницы Кримхильды, пришедшие в собор. Она принарядила их невестке вперекор. Итак, столкнулись свиты обеих королев, И тут хозяйка гостье, от злобы побелев, Надменно приказала не преграждать пути:«Пускай супруга ленника даст госпоже пройти». Разгневанно Кримхильда воскликнула в ответ:«Молчи! Твое злоречье тебе самой во вред.Как саном королевским кичиться может та,Кто подданным своим была в наложницы взята?» «Кого же ты, Кримхильда, наложницей зовешь?» – «Тебя, и ты не смеешь сказать, что это ложь. Впервые насладился твоею красотой Не Гунтер, твой законный муж, а милый Зигфрид мой. Ужель тебе рассудок в ту ночь не подсказал, Что, к хитрости прибегнув, возлег с тобой вассал? Уймись и грех свой тайный не ставь себе в заслугу». Брюнхильда ей: «Твои слова я передам супругу». «Изволь! Ты не уронишь меня во мненье брата. Сама ты возгордилась, сама и виновата. Коль подданной своею ты смела счесть меня, Меж нами больше дружбы нет с сегодняшнего дня». Заплакала Брюнхильда, и первой, перед ней, Вошла в собор Кримхильда со свитою своей. Вот так вражда меж ними и началась с тех пор, И помутнел от горьких слез у многих ясный взор. Какою благолепной вечерня ни была, Брюнхильда с нетерпеньем конца ее ждала. В надменной королеве кипели желчь и злость, Из-за которых многим смерть потом принять пришлось. Из церкви божьей выйдя, подумала она:«Бранчливая гордячка мне объяснить должна,За что меня дерзнула наложницей назвать.Коль Зигфрид впрямь расхвастался, ему несдобровать!» Тут вышла и Кримхильда с толпою удальцов. Брюнхильда ей: «Постойте! Из ваших бранных слов Мне видно, что назвали наложницей меня вы. Кто, дерзкая обидчица, вам дал на это право?» Кримхильда ей: «Дорогу! Ответ на ваш вопрос Дает вот этот перстень, что Зигфрид мне принес В ту ночь, когда на ложе вы с ним взошли вдвоем». Да, для Брюнхильды этот день стал самым черным днем. Она в ответ сказала: «Не спорю, перстень – мой, Но у меня украден он чьей-то злой рукой, И кем он был похищен, теперь я вижу ясно». Тут обуял обеих гнев, безмерный и ужасный. Воскликнула Кримхильда: «Нет, не воровка я. Умолкни, иль навеки погибла честь твоя. Да, ты принадлежала супругу моему, И пояс, что на мне надет, – порукою тому». Из шелка Ниневии был этот пояс свит, Каменьями унизан и жемчугом расшит. Заплакала Брюнхильда при взгляде на него И так сказала подданным супруга своего: «Пускай властитель рейнский сюда придет сейчас И от меня услышит, как я вот здесь, при вас, Его родной сестрою была оскорблена. Наложницею Зигфрида я ею названа». Пришел державный Гунтер и с ним весь цвет страны. Король спросил с участьем у плачущей жены:«Кто вам посмел обиду, любовь моя, нанесть?» В ответ Брюнхильда: «У меня для слез причины есть. Твоей сестрой бесчестью я предана при всех. Она твердит, что тайно я совершила грех И что не ты, а Зигфрид со мною первый лег». Король вспылил: «Несправедлив и лжив ее упрек». «Она бесстыдно носит мой перстень золотой И драгоценный пояс, что был потерян мной. От горя и обиды мне белый свет не мил, И я молю, чтоб ты с меня пятно позора смыл». Сказал ей муж: «Мы зятя к ответу призовем.Коль он в бахвальстве грешен, пусть повинится в том;А нет – пусть опровергнет слова жены своей». И повелел он Зигфрида позвать к нему скорей. Явился нидерландец, в слезах увидел дам И молвил удивленно собравшимся мужам:«Что заставляет женщин так горько слезы лить И для чего меня король просил к нему прибыть?» В ответ державный Гунтер: «Скрывать не стану, зять. Осмелилась невестке сестра моя сказать, Что ты Брюнхильду первым познал в обиду мне И этим не побрезговал похвастаться жене». Вскричал могучий Зигфрид: «Коль ты, мой шурин, прав, Поплатится Кримхильда за свой сварливый нрав, А я великой клятвой при всем дворе готов Поклясться, что не говорил супруге этих слов». Сказал властитель рейнский: «С тобою мы согласны. Не будет эта клятва ни лишней, ни напрасной. Она тебя очистит от подозрений в лжи». Тут окружили Зигфрида бургундские мужи, А Зигфрид поднял руку и смело клятву дал. Тогда воскликнул Гунтер: «Теперь я увидал, Что мне не причинили вы никакого зла И что моя сестра на вас напраслину взвела». Отважный Зигфрид молвил: «Весьма жалею я О том, что оскорбила в сердцах жена мояПригожую Брюнхильду, чей муж – мой верный друг». Переглянулись витязи, стоявшие вокруг. Он продолжал: «Мой шурин, обязанность мужчины – Укоротить супруге язык не в меру длинный. Ты дай урок Брюнхильде, а я Кримхильде дам. Из-за ее бесчинств меня постигли стыд и срам». Но гордых женщин было уже не укротить.Брюнхильда продолжала по целым дням грустить, И жалость все вассалы почувствовали к ней, И Хаген доблестный пошел к владычице своей. Он расспросил, в чем дело, о чем скорбит она, И ей поклялся смело, что Зигфриду сполна Воздаст за поношенье, бесчестье и позор Иль в жизни радости ему не видеть с этих пор. Он с Гернотом могучим и Ортвином втроем Лишить героя жизни задумали тайком. Но Гизельхер услышал, о чем ведется речь, И молвил заговорщикам, чтоб друга оберечь: «Вам, витязи, об этом невместно рассуждать. За что хотите смерти вы Зигфрида предать? Ужель заплатит жизнью прославленный герой За то, что вздорят женщины по пустякам порой?» Ответил Хаген: «В поле траве не место сорной. Держать чужих ублюдков в своем дому зазорно. Погибнет тот, кто клеплет на нашу госпожу, И пусть не жить мне самому, коль слова не сдержу». Тогда вмешался Гунтер: «От зятя никогда Я с братьями не видел бесчестья и вреда. За что же ненавидеть и убивать того, Кто, кроме блага, мне и вам не сделал ничего?» На это Ортвин Мецский дал королю ответ:«Хоть он силен безмерно, ему спасенья нет, И лишь мигнуть вам стоит, чтоб я его убил». Так ими обречен на смерть безвинно Зигфрид был. От слова к делу, правда, не перешел никто. Лишь Хаген государю нашептывал про то, Как много стран захватит по смерти зятя он. Молчал король, но явно был расстроен и смущен. А гости в честь Кримхильды затеяли турнир И много крепких копий, к ней едучи на пир, Переломать успели от храма до дворца. Бургундам же великий гнев переполнял сердца. Сказал вассалам Гунтер: «Умерьте вашу злость.Пусть здравствует и дальше наш благородный гость. К тому ж могуч он слишком – ему отпор не дашь, Коль, на беду, он вызнает про тайный сговор ваш». «Он нас, – ответил Хаген, – не заподозрит даже. Беды не опасайтесь – я так все дело слажу, Что за позор Брюнхильды мы Зигфриду отметим. Его до смерти буду я считать врагом своим». Спросил король бургундский: «Но как убить его?» «От вас я, – молвил Хаген, – не скрою ничего. Пришлем мы неизвестных здесь никому гонцов К вам с объявлением войны от имени, врагов. Как только сообщите вы зятю про войну,Вам вызовется Зигфрид помочь, как в старину,И тут уж он погибнет по жениной вине,Затем что тайну мужнюю Кримхильда выдаст мне». Так короля на низость сумел вассал подбить, И Зигфрида бургунды решили погубить, Пока он все не вызнал и не убил их сам. Да, много славных витязей унес раздор двух дам!

 

 

АВЕНТАВЕНТЮРА XVI
О ТОМ, КАК ЗИГФРИД БЫЛ УБИТ

С веселым видом Гунтер и Хаген удалой Заутра отправлялись из Вормса в лес густой Лосей, медведей, зубров и кабанов травить. Что может истым витязям милей охоты быть? С собой везли бургунды съестных припасов много. Без опасений Зигфрид собрался в путь-дорогу, Но у ручья лесного лишился жизни он:На смерть Брюнхильдой мстительной смельчак был обречен. Навьючили поклажу бойцы на лошадей. За Рейном очутиться хотелось им скорей. Пошел к супруге Зигфрид и с ней прощаться стал, Но сердце королевы страх томил и угнетал. Кримхилъду витязь обнял и начал утешать:«Даст бог, с тобою скоро мы свидимся опять.Я должен отлучиться на три-четыре дня,А ты покуда здесь побудь с роднёю без меня». Тут страшная догадка ей разум озарила. Припомнила Кримхильда, что Хагену открыла, И, Зигфриду признаться в своей вине боясь, Слезами покаянными бессильно залилась.«Не езди на охоту, – промолвила она. – Мне сон дурной приснился: гнались два кабана По лугу за тобою, и все цветы вокруг Внезапно стали красными. Не езди, мой супруг! Рыдаю я от страха – мне кажется, что здесь Какой-то тайный недруг у нас с тобою есть. Он нам из мести может наделать много бед. Останься и не уезжай – вот мой тебе совет». Он молвил: «Дорогая, назад вернусь я скоро. Здесь у меня к тому же ни с кем не вышло ссоры И все без исключенья благоволят ко мне – Ведь я, Кримхильда, лишь добра желал твоей родне». «Поверь, не зря слезами мой отуманен взор.Мне сон дурной приснился: стоял ты меж двух гор,И вдруг они упали, и ты раздавлен был.Останься, чтобы твой отъезд мне сердце не разбил». Супругу витязь обнял, прижал к груди своей, Лобзаньями утешил, потом простился с ней И поспешил вдогонку за шурином своим, И больше мужа увидать ей не пришлось живым. Героев в лес дремучий помчали скакуны. Взял Гунтер на охоту с собой весь цвет страны. Лишь Гизельхер и Гернот отсутствовали там – Не шло веселие на ум двум младшим королям. Был переправлен первым за Рейн большой обоз. Немало в тяжких вьюках с собою Гунтер вез Вин, хлеба, мяса, рыбы – всего, в чем есть всегда У короля радушного изрядная нужда. Как только стан разбили, – а расположен он Был на лесной опушке, где начинался гон, – От приближенных Гунтер узнал, что прибыл зять, И отдал приказание к охоте приступать. Через минуту были все на местах своих, И смелый нидерландец спросил у остальных:«Друзья, а кто укажет нам в чаще леса путь К местам, где зверя красного сумеем мы вспугнуть?» В ответ промолвил Хаген: «Нам лучше разделиться И не сходиться вместе, пока охота длится. Пусть каждый промышляет один и без помех. Мы поглядим потом, кто был удачливее всех.Поделим меж собою мы ловчих и собак,» И всяк, куда захочет, направить может шаг, И честь тому, кто первым окажется из нас». Тут разойтись охотники решили сей же час. Сказал супруг Кримхильды: «Немного нужно мне – С меня одной собаки достаточно вполне, Коль этот пес проворен и след легко берет, Я в том, что зверю не уйти, ручаюсь наперед». Один искусный ловчий, взяв гончую с собой, Владыку Нидерландов провел лесной тропой Туда, где дичь водилась в обилии таком, Что за собакой поспевал герой с большим трудом. Но хоть зверей немало в чащобе поднял пес, Им всем удар смертельный сын Зигмунда нанес:Был скакуна любого резвее конь под ним, И сам он – тоже не чета охотникам другим. Во всяком деле Зигфрид примером всем служил. Он первым в это утро добычу уложил:Был им подсвинок дикий без промаха сражен. Затем на льва огромного в лесу наткнулся он. Зверь, вспугнутый собакой, прочь от людей пустился, Но богатырь проворно за лук тугой схватился, И, трижды прыгнув, хищник на землю мертвым пал, За что от спутников храбрец наслушался похвал. Стрелою златоперой пронзенные насквозь, Свалились тур матерый, четыре зубра, лось. От Зигфрида ни разу не ускользнула дичь – Ведь даже лань его скакун мог на бегу настичь. Вновь след взяла собака, но в тот же миг она Метнулась в гущу леса, завидев кабана. Спасая пса, охотник помчался к зверю вскачь, И ринулся на смельчака разгневанный секач. Взмахнул мечом воитель, и вепрь свалился с ног. На свете только Зигфрид свершить такое мог. Пока, над зверем стоя, собаку он свистел, Слух о его деянии всю местность облетел. Охотники взмолились: «Оставьте ради богаНа нашу долю, Зигфрид, добычи хоть немного,Не то опустошите вы этот лес вконец».И улыбнулся шутке их польщенный удалец.В недавно тихой чаще стояли шум и гам, И разносило эхо по долам и горам Смех, крики, конский топот и тявканье борзых:Бежало их две дюжины в тени дерев густых. Зверей понастреляли богатыри немало –Ведь каждому хотелось во что бы то ни сталоОхотничьей удачей пред всеми отличиться,Но с Зигфридом не удалось ни одному сравниться. Однако постепенно сморил героев зной, И потянулись к стану они тропой лесной. Обильную добычу вез каждый зверолов, И повара без отдыха трудились у костров. Распорядился Гунтер гостей поторопить – Пора уж им вернуться и силы подкрепить, И громко рог призывный разнес повсюду весть О том, что хочет государь за стол с друзьями сесть. Тут ловчий нидерландцу сказал: «Прошу прощенья, Но я раскаты рога заслышал в отдаленье, А это знак, что Гунтер нас на привале ждет». Так молвил он и рог к губам приблизил в свой черед. Ответил смелый Зигфрид: «Туда и поспешим». Пустилась свита следом за королем своим, Но тут медведя поднял внезапный стук копыт, И крикнул витязь, услыхав, как грозный зверь рычит: «Мне здесь медведь попался. Спустите пса, друзья. Изрядно распотешу всех наших нынче я, Живым и целым зверя доставив на привал. Боюсь я только одного – чтоб он не убежал». Со сворки пса спустили, нырнул в кусты медведь, За ним помчался Зигфрид, но не преодолеть Коню лихому было кустарника густого, И зверь уже надеялся удрать от верхового. На землю спрыгнул витязь, и через краткий миг Беспечного медведя он на бегу настиг, Но не убил, не ранил, а только взял живьем, Связал покрепче и к седлу приторочил ремнем. Ни зубы в ход, ни когти медведь пустить не мог. К охотничьему стану повез его седок В надежде распотешить товарищей своих. Как ликовал тогда герой, как был красив и лих!Как царственно и гордо он ехал через бор! Клинок его широкий свисал до самых шпор. Рог с золотой насечкой носил он на боку И тяжкое копье в руке вздымал на всем скаку. Охотника нарядней не видел мир дотоле.Пошел у нидерландца на шапку мех соболий. Из шелка цвета угля был у него кафтан, Обвит тесьмою дорогой вместительный колчан. От этого колчана струились ароматы – Был шкурою пантеры отделан он богато.1Лишь сам могучий Зигфрид свой смертоносный лук Мог натянуть без ворота, одною силой рук. На плащ его роскошный из выдровых мехов Нашиты были сверху меха других цветов. Был этот плащ просторный и легок, и хорош, И канителью золотой насквозь прострочен всплошь. Как мы уже сказали, меч Зигфрида стальной Изрядной отличался длиной и шириной – Любые шлемы Бальмунг в сраженье пробивал. Так ехал, весел и могуч, охотник на привал. Еще одно поведать о нем я не успел.Колчан его ломился от златоперых стрел, Чей острый наконечник был шириною в пядь. Кто сбит такой стрелою с ног, тому уже не встать. К охотничьему стану примчался вихрем он, И ринулись бургунды к нему со всех сторон. На землю спрыгнув, витязь им бросил удила. Привязан был большой медведь к луке его седла. Он снял со зверя путы. Разинул пленник пасть, Расправил с ревом лапы и восвояси шасть. Залаяли собаки, раздались вопли слуг, И начался переполох на всей опушке вдруг. В испуге удирая куда глаза глядят,Зверь забежал на кухню, рассеял поварят, В костры поопрокинул котлы и вертела. Эх, сколько яств из-за него испачкала зола! С мест повскакала челядь, вскочили господа. Медведь остервенился, и приказал тогда Король ему вдогонку со свор спустить борзых. Уж то-то славный был денек у витязей лихих!За копья и за луки охотники взялись.Они за зверем долго по зарослям гнались, Но выстрелить боялись, чтоб не поранить псов. Весь лес гудел от топота и громких голосов. Медведь прибавил ходу, спасаясь от собак. Не удавалось людям настичь его никак. Лишь муж Кримхильды зверя в лесной глуши нагнал, Убил мечом и приволок обратно на привал. Бургундов в изумленье проворством он привел. Тут пригласил хозяин охотников за стол, И на лугу зеленом они уселись в круг, И потянулась с яствами к ним вереница слуг. Любое угощенье в достатке было там, И если б не забыли вина подать гостям, Чему виной не скупость, а умысел дурной, Гордиться бы хозяин мог, что задал пир такой. «Дивлюсь я, – молвил Зигфрид. – Еды довольно тут, А вот вина упорно к столу не подают. Коль этак принимают охотников у вас, Не буду вам товарищем я в следующий раз. Такого обхожденья никак я ждать не мог».С прискорбьем лицемерным король в ответ изрек:«Придется, видно, чем-то нам заменить вино. По небреженью Хагена отсутствует оно». Сказал владетель Тронье: «Да, я виной всему. Мне, государь мой, мнилось, не знаю – почему, Что в Шпессарт на охоту мы повезем гостей. Туда я и послал вино, но буду впредь умней». Сердито молвил Зигфрид: «Вы удружили всем. Сюда б доставить надо вам было вьюков семь С кларетом и медами, а если уж их нет, Вдали от Рейна разбивать нам было стан не след». Ответил хитрый Хаген: «Не гневайтесь, друзья. К ручью с водой студеной дорогу знаю я И, если вам угодно, туда вас отведу». Сколь многим витязям принес его совет беду! Измучен смелый Зигфрид был жаждою вконец. Поэтому поспешно поднялся удалец, Чтоб за водой студеной отправиться к ручью. Ах, внял совету Хагена он на беду свою!Зверей, которых Зигфрид успел понастрелять, Велели на телегах в столицу отослать. Всяк, кто добычу видел, охотника хвалил. Лишь Хаген изменил ему и кровь его пролил. Пошли герои к липе, стоявшей над ручьем, И тут промолвил Хаген: «Наслышан я о том, Что в беге верх над всеми берет наш знатный гость. Пусть скажет, правду или ложь мне слышать довелось». Ответил смелый Зигфрид: «Разумней в этом вам Воочью убедиться, чем доверять словам:Бежим наперегонки, коли желанье есть. Кто первый будет у ручья, тому хвала и честь». «Согласен, – молвил Хаген. – Размяться мне в охоту». – «Тогда, – воскликнул Зигфрид, – получите вы льготу:Я дам, улегшись наземь, вам убежать вперед». Был Гунтер, слыша это, рад, что все на лад идет. Добавил нидерландец: «За вами гнаться сзади Я собираюсь в полном охотничьем наряде, На руку щит повесив, с колчаном за спиной». С собою взял он также лук, копье и меч стальной. С себя одежду Гунтер вплоть до сорочки снял. Примеру государя последовал вассал. К ручью, как две пантеры, бургунды понеслись И все же позже Зигфрида до цели добрались. Что бы ни делал витязь, был первым он везде. Отставших поджидая, спустился он к воде, Приставил к ближней липе тяжелое копье И меч с колчаном положил на землю близ нее. Свой щит отбросил Зигфрид, от жажды еле жив, Но даже здесь остался любезен и учтив:Дал королю бургундов сперва напиться он. Ах, плохо был за вежливость храбрец вознагражден! Звенел ручей студеный, вода была чиста,И Гунтер с наслажденьем в ней омочил уста. Напившись, он поднялся и отошел опять, И наклонился к роднику его отважный зять. Вот тут-то за сердечность ему и воздал друг. Отнес подальше Хаген меч Зигфрида и лук, Схватил копье героя и, напрягая взгляд, Всмотрелся в крестик, что нашит был на его наряд.Как только Зигфрид воду рукою зачерпнул, Бургунд, нацелясь в крестик, копье в него метнул. Кровь брызнула из раны на Хагена струёй. Никто досель не совершал такой измены злой. До сердца через ребра прошло копье его. Не бегал в жизни Хаген еще ни от кого Быстрей, чем в этот полдень по зарослям лесным. Едва лишь Зигфрид раненый сообразил, что с ним, Вскочил он и, неистов, метнулся вдоль ручья С засевшим меж лопаток в спине концом копья:Сыскать пытался витязь свой лук иль добрый меч, Чтоб смерти, как и надлежит, предателя обречь. Но из-за тяжкой раны он не нашел меча. Лишь щит лежал, как прежде, у звонкого ключа. Помчался с ним вдогонку за Хагеном смельчак, И приближенный Гунтера уйти не смог никак. Был Зигфрид ранен насмерть, но жаждал отомстить. Он так сумел в убийцу своим щитом пустить, Что лопнул щит и наземь посыпались дождем Каменья драгоценные, сверкавшие на нем. От мощного удара свалился с ног злодей И разом загудела земля в округе всей. Будь меч у нидерландца, изменнику б конец – Так, даже в миг предсмертных мук, был страшен удалец. Но вот он пошатнулся, внезапно ослабел,Глаза его померкли, стал лик прекрасный бел,И смерть на нем незримо поставила печать.Ах, скольким женщинам пришлось о Зигфриде рыдать! Всем богатырским телом пал на цветы герой. На мураву из раны струилась кровь рекой. Но, от тоски и боли уже лишаясь сил, Он все таки успел проклясть тех, кто его сгубил. Сказал боец сраженный: «Вы низки и трусливы, Коль за мои услуги мне так воздать могли вы. Я был всегда вам верен и вами же убит. Но ждут за это весь ваш род позор и вечный стыд. Предательски и подло заколот вами я.На вас и ваших детях пребудет кровь моя.Что из того, что ею вы утолили месть,Коль все, кто честен, вправе вас изменниками счесть?»Охотники сбежались туда, где он лежал. Днем гнева и печали тот день для многих стал. Всяк, кто не чужд был чести, рыдал над храбрецом. Грех было бы не горевать о витязе таком! Стал и король бургундский оплакивать его, Но раненый промолвил: «Что пользы от того, Что слезы о злодействе льет сам виновник зла? Не скроет скорбь притворная постыдные дела». Сказал жестокий Хаген: «Скорбеть и впрямь не след – Ведь мы теперь свободны от всех забот и бед. Отныне не опасен нам ни один боец. Я рад, что вас от гордеца избавил наконец». «Легко теперь хвалиться! – чуть слышно Зигфрид рек. –Когда б друзей в измене я заподозрить мог, С лица земли давно бы вы были сметены. Но полно! Думать должен я лишь о судьбе жены. И участь сына также в меня вселяет страх. Господь да не попустит, чтоб он в людских глазах Безвинно опорочен был с детства до могилы За то, что низость некогда его родня свершила». Возвысил голос слабый смельчак в последний раз:«Коль честности хоть капля, король, осталась в вас И вы еще способны кого-нибудь любить, Я вас молю моей жене во всем опорой быть. При вас, по-королевски, Кримхильда жить должна. Защитником ей будьте – ведь вам сестра она, А я уж не увижусь ни с батюшкой, ни с ней. Всем милых нелегко терять, а ей всего трудней». Цветы вокруг покрылись багряною росой. Со смертью неминучей вступил в борьбу герой, Но бой недолго длился – утратил речь храбрец, И дням его земным пришел безвременный конец. Когда все убедились, что вечным сном он спит, Был труп его положен на золоченый щит, И стали вормсцы думать, как им ловчей схитрить, Чтоб преступленье Хагена от посторонних скрыть. «Повинны мы в злодействе, – промолвили вельможи. Поэтому нам надо твердить одно и то же – Что Зигфрид в одиночку охотиться любил И, заблудясь в лесу, убит разбойниками был».Сказал владетель Тронье: «Труп отвезу я сам. Пусть все Кримхильда знает – не страшно это нам. Гордячка честь Брюнхильды осмелилась задеть. С какой же стати мне ее жалеть теперь и впредь?»

 

ФРАНЦУЗСКИЙ ЭПОС Песнь о Роланде (ок. 1170) Н. Томашевский писал:»Из всех национальных эпосов феодального средневековья наиболее цветущим и разнообразным является эпос французский. Он дошел до нас в виде поэм (общим числом около 90), из которых древнейшие сохранились в записях XII века, а наиболее поздние относятся к XIV веку. Поэмы эти именуются «жестами» (от французского «chansons de geste», что буквально значит «песни о деяниях» или «песни о подвигах»). Они имеют различный объем – от 1000 до 2000 стихов – и состоят из неравной длины (от 5 до 40 стихов) строф или «тирад», называемых также «лэссами» (laisses). Строки связаны между собой ассонансами, которые позднее, начиная с XIII века, сменяются точными рифмами. Поэмы эти предназначались для пения (или, точнее, декламации нараспев). Исполнителями этих поэм, а нередко и составителями их были жонглеры – странствующие певцы и музыканты. «Песнь о Роданде», самая знаменитая из героических поэм французского средневековья, сохранилась в нескольких списках. После многовекового забвения поэма была заново «открыта» в начале XIX века, в эпоху романтизма, для которого, как известно, был характерен интерес ко всему средневековому, «готическому». Впервые «Песнь о Роланде» была опубликована в 1837 году Франсиском-Ксавье Мишелем, который наткнулся на Оксфордскую рукопись, разбирая старинные манускрипты, хранившиеся в библиотеке Оксфордского университета. Поводом для создания поэмы послужили события 778 года, когда Карл Великий вмешался в междуусобные распри мусульманской Испании. Взяв несколько городов, Карл осадил Сарагосу, однако через несколько недель выныжден был снять осаду и вернуться за Пиренеи из-за осложнений в собственной империи. Баски при поддержке мавров напали в Ронсевальском ущелье на аръергард Карла и перебили отступающих франков. Среди других в этом бою погиб, по свидетельству Эгинхара, историографа Карла Великого, «Хруотланд, маркграф Бретани». Напавшие разбежались. Покарать их не удалось. Краткое содержание «Песни о Роланде» (в изложении А. Н. Котрелева)   Державный император франков великий Карл (тот самый Карл, от имени которого происходит самое слово «король») семь долгих лет сражается с маврами в прекрасной Испании. Он отвоевал у нечестивых уже многие испанские замки. Его верное войско разбило все башни и покорило все грады. Лишь повелитель Сарагосы, царь Марсилий, безбожный слуга Мухаммеда, не желает признать господства Карла. Но скоро гордый владыка Марсилий падет и Сарагоса преклонит главу перед славным императором. Царь Марсилий созывает своих верных сарацин и просит у них совета, как избежать расправы Карла, властителя прекрасной Франции. Мудрейшие из мавров хранят безмолвие, и лишь один из них, вальфондский кастелян, не стал молчать. Бланкандрин (так звался мавр) советует обманом добиться мира с Карлом. Марсилий должен послать гонцов с великими дарами и с клятвой в дружбе, он обещает Карлу от имени своего государя верность. Посол доставит императору семьсот верблюдов, четыре сотни мулов, нагруженных арабским золотом и серебром, да так, чтоб Карл смог наградить богатыми дарами своих вассалов и заплатить наемникам. Когда же Карл с великими дарами отправится в обратный путь, пусть Марсилий поклянется последовать через малое время за Карлом и в день святого Михаила принять христианство в Ахене, престольном граде Карла. Заложниками будут к Карлу посланы дети знатнейших сарацин, хотя и ясно, что суждена им гибель, когда вскроется вероломство Марсилия. Французы уйдут домой, и только в Ахенском соборе Мощный Карл в великий день святого Михаила поймет, что маврами он обманут, но будет поздно мстить. Пускай лучше заложники погибнут, но трона не лишится царь Марсилий. Марсилий согласен с советом Бланкандрина и снаряжает в путь послов к Карлу, обещая им за верную службу в награду богатые поместья. Послы берут в руки ветвь оливы в знак дружбы к королю и отправляются в путь. Тем временем могучий Карл празднует в плодоносном саду победу над Кордовой. Вокруг него сидят вассалы, играют в кости и в шахматы. Придя в стан франков, мавры видят Карла на золотом троне, лицо короля гордо и прекрасно, борода его белее снега, а кудри волнами ниспадают на плечи. Послы приветствуют императора. Они излагают все то, что Марсилий, царь мавров, велел им передать. Внимательно выслушивает Карл гонцов и, поникая челом, погружается в раздумье. Ярко сверкает солнце над станом франков, когда созывает Карл своих приближенных. Карл хочет знать, что думают бароны, можно ли поверить словам Марсилия, который обещает во всем повиноваться франкам. Бароны, уставшие от долгих походов и тяжелых сражений, желают скорейшего возвращения в родные края, где ждут их прекрасные жены. Но ни один не может посоветовать этого Карлу, так как каждый из них знает о коварстве Марсилия. И все молчат. Лишь один, племянник короля, молодой граф Роланд, выступив из рядов приближенных, начинает уговаривать Карла не верить словам лживого царя мавров. Роланд напоминает королю о недавней измене Марсилия, когда он также обещал верно служить франкам, а сам нарушил свое обещание и предал Карла, убив его послов, славных графов Базана и Базилия. Роланд умоляет своего повелителя как можно скорее идти к стенам непокорной Сарагосы и отомстить Марсилию за смерть славных воинов. Карл поникает челом, наступает зловещая тишина. Не все бароны довольны предложением молодого Роланда. Граф Гвенелон выступает вперед и обращается с речью к собравшимся. Он убеждает всех, что войско Карла и без того уже устало, а завоевано так много, что можно с гордостью стремиться в обратный путь к границам прекрасной Франции. Нет повода не верить маврам, у них нет выхода иного, чем подчиниться Карлу. Другой барон, Немон Баварский, один из лучших вассалов короля, советует Карлу прислушаться к речам Гвенелона и внять мольбам Марсилия. Граф утверждает, что христианский долг велит простить неверных и обратить их к Богу и нет сомнения, что мавры приедут в день святого Михаила в Ахен. Карл обращается к баронам с вопросом, кого послать в Сарагосу с ответом. Граф Роланд готов отправиться к маврам, хоть его совет и отвергнут господином. Карл отказывается отпустить от себя любимого племянника, которому он обязан многими победами. Тогда Немон Баварский охотно предлагает отвезти послание, но и его Карл не желает отпускать. Многие бароны, дабы доказать свою верность, хотят отправиться в путь, один лишь граф Гвенелон молчит. Тогда Роланд выкрикивает Карлу совет: «Пусть едет Гвенелон». Граф Гвенелон испуганно встает и смотрит на собравшихся, но все согласно кивают головами. Безумный граф с угрозой обвиняет Роланда в давнишней ненависти к нему, поскольку он Роланду отчим. Роланд, говорит Гвенелон, давно желает погубить его и вот теперь, воспользовавшись удобным случаем, посылает на верную гибель. Гвенелон молит Карла не забыть его жену и детей, когда мавры непременно с ним расправятся. Гвенелон сокрушается, что больше не увидит родной Франции. Карл взбешен нерешительностью графа и приказывает ему немедля отправляться в путь. Император протягивает Гвенелону свою перчатку как знак посольских полномочий, но тот роняет ее на землю. Французы понимают, что только себе на горе решили отправить коварного Гвенелона с посольством к врагам, эта ошибка принесет им великое горе, но изменить судьбу уже никто не может. Граф Гвенелон уходит в свою палатку и выбирает боевые доспехи, собираясь в путь. Недалеко от стана франков Гвенелон нагоняет возвращающееся посольство неверных, которых хитрый Бланкандрин задерживал у Карла как можно дольше, чтобы по дороге сойтись с посланцем императора. Между Гвенелоном и Бланкандрином завязывается долгий разговор, из которого мавр узнает о вражде между Гвенелоном и любимцем Карла Роландом. Бланкандрин удивленно выспрашивает у графа, за что же все франки так любят Роланда. Тогда Гвенелон открывает ему тайну великих побед Карла в Испании: дело в том, что ведет войска Карла во все сражения доблестный Роланд. Много неправды Гвенелон возводит на Роланда, и когда путь посольства доходит до середины, вероломный Гвенелон и хитрый Бланкандрин дают друг другу клятву погубить могучего Роланда. Проходит день, и Гвенелон уже у стен Сарагосы, его ведут к царю мавров Марсилию. Поклонившись царю, Гвенелон передает ему послание Карла. Карл согласен с миром уйти в свои пределы, но в день святого Михаила он ждет Марсилия в престольном Ахене, и если сарацин ослушаться посмеет, его в цепях доставят в Ахен и предадут там позорной смерти. Марсилий, не ожидавший столь резкого ответа, хватает копье, желая сразить графа, но Гвенелон уворачивается от удара и отходит в сторону. Тогда Бланкандрин обращается к Марсилию с просьбою дослушать посла франков. Гвенелон снова приближается к повелителю неверных и продолжает речь. Он говорит, что гнев царя напрасен, Карл лишь хочет, чтоб Марсилий принял закон Христа, тогда он отдаст ему пол-Испании. Но другую половину Карл отдаст, продолжает предатель, своему племяннику, кичливому графу Роланду. Роланд будет плохим соседом маврам, он будет захватывать соседские земли и всячески притеснять Марсилия. Все беды Испании от одного Роланда, и если Марсилий хочет покоя в своей стране, то должен он не просто послушаться Карла, но также хитростью или обманом погубить его племянника, Роланда. Марсилий рад такому плану, но он не знает, как справиться с Роландом, и просит Гвенелона придумать средство. Если им удастся погубить Роланда, Марсилий обещает графу за верную службу богатые дары и замки прекрасной Испании. У Гвенелона план уже давно готов, он точно знает, что Карл захочет оставить кого-нибудь в Испании, чтоб обеспечить покой на завоеванной земле. Карл несомненно попросит именно Роланда остаться на страже, с ним будет совсем небольшой отряд, и в ущелье (король уже будет далеко) Марсилий разобьет Роланда, лишив Карла лучшего вассала. Этот план приходится по душе Марсилию, он зовет Гвенелона в свои покои и приказывает принести туда дорогие подарки, лучшие меха и украшения, которые новый царский друг отвезет своей супруге в далекую Францию. Вскоре Гвенелона провожают в обратный путь, точно договорившись об исполнении задуманного. Каждый знатный мавр клянется в дружбе предателю-франку и отправляет с ним к Карлу в заложники своих детей. Граф Гвенелон на заре подъезжает к стану франков и сразу проходит к Карлу. Он принес повелителю множество даров и привел заложников, но главное – Марсилий передал ключи от Сарагосы. Ликуют франки, Карл приказал собраться всем, чтоб сообщить: «Конец войне жестокой. Мы отправляемся домой». Но Карл не хочет оставить Испанию без охраны. Иначе он до Франции и доехать не успеет, как басурманы вновь подымут головы, тогда настанет конец всему, чего добились франки за семь долгих лет войны. Граф Гвенелон подсказывает императору оставить Роланда на страже в ущелье с отрядом храбрых воинов, они встанут за честь франков, если кто-нибудь посмеет пойти против воли Карла. Роланд, услышав, что Гвенелон советует Карлу выбрать именно его, спешит к повелителю и обращается к нему с речью. Он благодарит императора за поручение и говорит, что рад такому назначению и не боится в отличие от Гвенелона погибнуть за Францию и Карла, даже если господин захочет поставить его одного на страже в ущелье. Карл поникает челом и, закрыв лицо руками, вдруг начинает рыдать. Он не хочет расставаться с Роландом, горькое предчувствие гложет императора. Но Роланд уже собирает друзей, которые останутся с ним, когда Карл уведет войска. С ним будут доблестный Готье, Одон, Джерин, архиепископ Турпин и славный витязь Оливьер. Карл со слезами покидает Испанию и на прощание отдает Роланду свой лук. Он знает, что им уже не суждено встретиться. Изменник Гвенелон повинен в бедах, которые постигнут франков и их императора, Роланд, собрав свое войско, спускается в ущелье. Он слышит гром барабанов и провожает взглядом уходящих на родину. Проходит время, Карл уже далеко, Роланд и граф Оливьер поднимаются на высокий холм и видят полчища сарацин. Оливьер упрекает Гвенелона в предательстве и умоляет Роланда трубить в рог. Карл еще может услышать призыв и повернуть войска. Но гордый Роланд не желает помощи и просит воинов бесстрашно идти в бой и одержать победу: «Храни вас Бог, французы!». Вновь поднимается Оливьер на холм и видит уже совсем близко мавров, полчища которых все прибывают. Он опять молит Роланда трубить, дабы Карл услышал их зов и повернул назад. Роланд вновь отказывается от позорного безумия. Проходит время, и третий раз Оливьер при виде войск Марсилия падает на колени перед Роландом и просит не губить зря людей, ведь им не справиться с полчищами сарацин. Роланд не хочет ничего слышать, выстраивает войско и с кличем «Монжой» несется в бой. В жестокой битве сошлись французы и войска хитрого Марсилия. Проходит час, французы рубят неверных, лишь крики и звон оружия раздаются над глухим ущельем. Граф Оливьер мчится по полю с обломком копья, он поражает мавра Мальзарона, за ним Тургиса, Эсторгота. Граф Оливьер уже поразил семьсот неверных. Все жарче бой... Жестокие удары разят и франков и сарацин, но нет у франков свежей силы, а напор врагов не ослабевает. Марсилий мчится из Сарагосы с огромной ратью, он жаждет встречи с племянником Карла, графом Роландом. Роланд видит приближающегося Марсилия и только теперь окончательно понимает мерзкое предательство своего отчима. Ужасен бой, Роланд видит, как гибнут молодые франки, и в раскаянии бросается к Оливьеру, он хочет трубить в рог. Но Оливьер только то и говорит, что поздно на помощь Карла звать, теперь император не поможет, стремительно мчится в сечу. Роланд трубит... Кровавой пеной покрывается рот Роланда, раскрылись жилы на висках, и далеко разносится протяжный звук. Дойдя до границы Франции, Карл слышит рог Роланда, он понимает, что предчувствия его были не напрасны. Император разворачивает войска и несется на помощь племяннику. Все ближе и ближе Карл к месту кровавой битвы, но уже не застать ему никого в живых. Роланд глядит на горы и равнины... Повсюду смерть и кровь, везде лежат французы, витязь падает на землю в горьких рыданиях. Проходит время, Роланд вернулся на поле битвы, он бьет сплеча, рассек Фальдрона, многих знатных мавров, ужасна месть Роланда за гибель воинов и за предательство Гвенелона. На поле битвы он сталкивается с Марсилием, царем всей Сарагосы, и кисть руки ему отсек, царевича и сына Марсилия мечом булатным свалил с коня и заколол копьем. Марсилий в испуге обращается в бегство, но это уже ему не поможет: войска Карла слишком близко. Настали сумерки. Один халиф на скакуне подлетает к Оливьеру и поражает его в спину булатным копьем. Глядит Роланд на графа Оливьера и понимает, что друг убит. Он ищет взглядом архиепископа, но нет уже рядом никого, войско разбито, день подошел к концу, принеся гибель доблестным франкам. Идет Роланд один по полю битвы, он чувствует, что силы покинули его, кровью покрыто лицо, прекрасные глаза, померкли, он ничего не видит. Герой падает на траву, закрывает глаза, и последний раз он видит образ Франции прекрасной. Проходит время, и к нему во тьме подкрался мавр испанский и бесчестно поразил. Убит могучий рыцарь, и никогда никто уж не поднимет прекрасный Дюрандаль (так звали меч Роланда), никто не заменит франкам несравненного воителя. Лежит Роланд лицом к врагам под сенью ели. Здесь на рассвете находит его войско Карла. Император с рыданиями падает на колени перед телом племянника и обещает отомстить за него. Спешат войска скорее в путь, чтобы догнать мавров и дать последний бой поганым. Раненый Марсилий спасается от гнева императора в столице, в Сарагосе. Он слышит победный клич французов, вошедших в город. Марсилий просит помощи соседей, но все в испуге отвернулись от него, один лишь Балигант готов помочь. Сошлись его войска с войсками Карла, но быстро франки разбили их, оставив сарацин лежать на поле битвы. Карл возвращается на родину, чтобы благочестиво похоронить тела героев и свершить справедливый суд над предателями. Вся Франция оплакивает великих воинов, нет больше славного Роланда, а без него нет счастья у франков. Все требуют казнить предателя Гвенелона и всех его родных. Но Карл не хочет казнить вассала, не дав ему слова в свое оправдание. Настал день великого суда, Карл призывает к себе предателя. Тогда один из славных франков, Тьедри, просит Карла устроить поединок между ним и родственником Гвенелона, Пинабелем. Если Тьедри победит, Гвенелона казнят, если нет, он будет жить. Сошлись на поле боя Тьедри могучий и Пинабель непобедимый, мечи подняв, помчались в бой. Долго сражаются герои, но ни тому, ни другому не дается победа. Судьба же распорядилась так, что, когда раненый Тьедри последний раз поднял свой меч над головой Пинабеля, тот, пораженный, замертво упал на землю и больше уже не очнулся. Суд императора свершен, Гвенелона воины привязывают к скакунам за руки и за ноги и гонят их к воде. Ужасные мучения испытал предатель Гвенелон. Но какая смерть искупит гибель прекрасного Роланда... Горько Карл оплакивает своего любимого вассала.     Из «Песни о Роланде». Строфы I–X(перевод Ю. Б. Корнеева) I Король наш Карл, великий император,Провоевал семь лет в стране испанской.Весь этот горный край до моря занял1,Взял приступом все города и замки,Поверг их стены и разрушил башни,Не сдали только Сарагосу мавры.Марсилий-нехристь там царит всевластно,Чтит Магомета, Аполлона славит,2Но не уйдет он от господней кары. Аой!3 II Однажды в зной Марсилий СарагосскийПошел искать прохлады в сад плодовыйИ там прилег на мраморное ложе.Вкруг – мавры: тысяч двадцать их и больше.Он герцогам своим и графам молвит:«Узнайте, господа, о нашем горе:Карл-император нам грозит разгромом.Пришел из милой Франции4 он с войском.А у меня нет силы для отпора,И не хватает мне людей для боя.Совет подайте, мудрые вельможи,Как избежать мне смерти и позора».В ответ ему язычники – ни слова.Не промолчал лишь Бланкандрен Вальфондский5. III Блистал меж мавров Бланкандрен умом,На поле битвы был боец лихой,Советом рад сеньеру был помочь.Он говорит: «Оставьте страх пустой.Отправьте к Карлу-гордецу послов,Клянитесь другом быть ему по гроб.Пошлите в дар ему медведей, львов,Псов, соколов линялых6 десять сот,Верблюдов, мулов с золотой казной,Что не свезут и пятьдесят возов.Наемникам пускай заплатит он.Довольно нас он разорял войной,Пора ему вернуться в Ахен вновь.Скажите, что в Михайлов день святойТам примете и вы завет ХристовИ Карлу честным станете слугой.Захочет он заложников – пошлем.Хоть двадцать их отправим в стан его.Не пожалеем собственных сынов,Пошлю я первый на смерть своего.Уж лучше там им положить живот,Чем нам утратить славу, земли, кровИ побираться с нищенской сумой». Аой![Язычники в ответ: «Совет хорош».]7 IV Воскликнул Бланкандрен: «Моей десницейИ бородой, что мне на грудь спустилась,Я вам клянусь, французы8 лагерь снимут,Во Францию уйдут, в свой край родимый,И разбредутся по родным жилищам.Карл в Ахен9, град свой стольный, возвратится,Дождется дня святого Михаила10,Отпразднует его, но сроки минут,А он о нас словечка не услышит.Горяч и в гневе лют король спесивый,С плеч голову заложникам он снимет.Но лучше уж им головы лишиться,Чем потерять нам край испанский милыйДа горе мыкать, как бездомным нищим».Язычники в ответ: «Он прав, как видно». V Совет Марсилий распустил тогда.К нему Кларен из Балагета11 зван,Эстрамарен и Эдропен спешат,И Приамон, и бородач Гарлан,С Магеем-дядей Машине-смельчак,Мальбьен Заморский, Жоюнье-силачИ Бланкандрен, что мастер речь держать12.Марсилий всем злодеям так сказал:«Отправьтесь к Карлу спешно, господа.Он осаждает Кóрдову13 сейчас.Несите ветвь масличную в руках –Смирения и дружелюбья знак.Коль с королем вы.примирите нас,Я серебра и золота вам дам,Земель, феодов14, всякого добра».Они в ответ: «Заслужим, государь». Аой! VI Тогда совет Марсилий распустил,Сказал вассалам: «Доброго пути!Пора вам наломать ветвей с оливИ ехать Карла-короля просить,Чтоб нас он бога ради пощадил.Не минет месяц, как вослед за нимЯвлюсь я с тысячью людей моих.Пусть Карл велит их и меня крестить,И буду я ему слугой всю жизнь.А коль нужны заложники – дадим».Воскликнул Бланкандрен: «То нам с руки!» Аой! VII Велит привесть Марсилий мулов белых:Король Сватильский15 в дар прислал их десятьНа каждом золоченая уздечка.Послы в серебряные седла селиИ в руки взяли по масличной ветви.Злодеи к королю французов едут.Ему от козней их не уберечься. Аой! VIII Карл император радостен и горд:Взял Кóрдову он штурмом, башни снес,Баллистами своими стены смел,Рать оделил добычею большой –Оружьем, золотом и серебром.Язычников там нет ни одного:Кто не убит в бою, тот окрещен.Сидит в саду плодовом наш король.При нем Роланд и Оливье-барон,Спесивец Ансеис, и дук Самсон,И Жоффруа, Анжу его феод,В сраженьях знамя Карла он несет,Жерен, Жерье16, бойцов отборных сонм –Всего пятнадцать тысяч храбрецов.Одни расселись на шелках ковров,Другие в зернь играют за столом;Кто стар – склонен над шахматной доской;Кто юн – потешным боем увлечен.Там, где цветет шиповник, под сосной,Поставлен золотой чеканный трон.Карл, Франции король, сидит на нем.Седоволос он и седобород17,Прекрасен станом, величав лицом.Издалека узнать его легко.Сошли с коней послы, узрев его,Как должно, отдают ему поклон. IX Вот первым Бланкандрен заговорил.Он молвит Карлу: «Пусть вас бог хранит,Преславный бог, кого должны мы чтить!Король Марсилий вам сказать велит:Он понял, что закон ваш благ и чист,И предлагает вам дары свои –Верблюдов, львов, медведей, псов борзыхДа десять сот линялых ловчих птиц.Пришлет на мулах столько он казны,Что в пятьдесят возов не уместить.У вас довольно будет золотых,Чтоб заплатить наемникам своим.Немало лет у нас вы провели.Пора уже вам в Ахен ваш уйти.Вослед туда придет мой господин».Воздел наш император руки ввысь,Чело в раздумье долу опустил. Аой! X В раздумье Карл не поднимал челаИ долго, в землю взор вперив, молчал!Ответ любил он взвесить не спеша.Потом сурово глянул на послаИ так промолвил: «Речь твоя красна,Но ваш Марсилий – мой заклятый враг.Какую можешь ты поруку дать,Что не солгали мне твои уста?«Заложников дадим, – ответил мавр. –Найдем вам хоть десяток их, хоть два.Их к вам отправят первые меж нас.Пошлю и сам я сына хоть на казнь.Вернитесь в Ахен, в свой дворец, назад.Король мой в день спасенья на водах,В Михайлов день, к вам явится тудаИ в ваших богом созданных ключахВоспримет, как сказал, закон Христа».«Дай бог ему спастись!» – воскликнул Карл. Аой! Примечания: 1) Карл – франкский король Карл Великий (768–814), коронованный в Риме в 800 г. императором Запада. Во время испанского похода императором он еще не был. В 778 г. Карл Великий, имевший определенные политические и экономические интересы в северо-восточной Испании, вмешался во внутренние раздоры испанских мавров. Призванный на помощь Иба аль-Араби, мусульманским властителем на севере страны, которого сместил кордовский халиф Абдеррахман, стремившийся создать в Испании самостоятельную мусульманскую державу, Карл предпринял поход в Испанию, приведший к созданию испанской марки (пограничная область до Эбро). Поход Карла Великого в Испанию продолжался не семь лет, а лишь несколько месяцев. Однако вполне возможно, что еще до сложения «Песни о Роланде» эти семь лет были уже заполнены какими-нибудь сказаниями о гибели Роланда и двенадцати пэров. Позже (в XIII в.) на итальянской почве (на смешанном франко-итальянском языке) появились поэмы, описывающие этот период: «Вступление в Испанию» (первые пять лет) и «Взятие Пампелуны» (последние два года). До моря Карл в 778 г. не дошел; но его сын, будущий король Людовик Благочестивый, еще при жизни отца (801 г.) завоевал Барселону, расположенную у моря. 2) Марсилий – имя неясного происхождения, по форме скорее романское, чем арабское, быть может, вымышленное, а быть может, искажение имени Amoroz, как звали, согласно Эгинхару (IX в.), мавританского правителя Сарагосы, просившего Карла Великого помочь ему против эмира Кордовского Абдеррахмана. Христианские проповедники старались изобразить магометан язычниками («нехристями», безбожниками). Отсюда – приписываемое им почитание античного бога Аполлона (Аполлена) и превращение Магомета, основателя мусульманской религии, в языческого бога. 3) В конце большинства тирад стоит «аой!», которое до сих пор не нашло вполне удовлетворительного объяснения. В тех тирадах, где оно поставлено не на месте (иногда, например, в середине), следует видеть просто небрежность или ошибку последнего переписчика. Существует несколько толкований этого «аой» («aoi»), из которых наиболее правдоподобны следующие: 1) «aoi» – нечто вроде припева, междометие, которое встречается также в эпической поэме «Алисканс»; 2) условное обозначение музыкальной модуляции saeculorum amen (во веки веков) или pax vobiscum (мир вам), воспроизводящее гласные этих слов. Это толкование менее правдоподобно, чем первое. 4) Под «Францией» в поэме разумеется то Иль-де-Франс, то все владения Карла. Эпитет «милая» принадлежит к числу «устойчивых эпитетов» и употребляется даже врагами Франции. 5) Бланкандрен Вальфондский. – Вальфонда – «Валье-Онда», город в северной Испании. 6) Линялые соколы, то есть те, которые уже вышли из периода линьки, считавшейся очень опасной болезнью для охотничьих птиц; они ценились много дороже, чем те, которым она еще предстояла. 7) Здесь и дальше строки, взятые в прямые скобки, интерполированы в Оксфордской редакции из других версий ради ясности иди по иным соображениям. 8) Французами в этой поэме называются без различий то жители Франции в узком смысле слова, то подданные Карла вообще (вместе с жителями германских частей империи – баварцами, алеманами и проч.). 9) Ахен (старофранц. Aix, ныне Aix-la-Chapelle) – столица державы Карла Великого, который был похоронен в местном соборе. 10) День святого Михаила, который особенно чтился во Франции, до конца XI в. праздновался 29 сентября, позже – 16 октября. 11) Балагет – как полагают многие комментаторы, искажение названия города Балагер (в Сарагосской области). 12) Все имена мусульман здесь и далее – вымышлены. Характерно, что многие из них образованы от французского слова «mal» – «плохо», «дурно»: Мальбьен, Мальпримтим и т. д. Приамон – имя троянского царя Приама, случайно сюда попавшее. 13) В подлиннике Cordres (в венецианской рукописи – Cordoa) – Кордова (город в южной Испании, с VIII в. до 1031 г. являвшийся столицей Испанского халифата) или же Cortes – местечко в северной Испании, в долине реки Эбро, между Туделой и Сарагосой. В пользу первого толкования, имеющего больше сторонников, чем второе, говорит то, что, по уверению хрониста Адемара де Шабанн, Карл Великий «владел всей землей, от Монто-Гаргано в Италии, до Кордовы в Испании». Но последнее сведение могло быть взято Адемаром из этого самого стиха «Песни о Роланде». Интересно, однако, что в «Песни о предательстве Гвенона», восходящей к более ранней форме «Песни о Роланде»), чем Оксфордская, испанский город в этом месте назван не Кордовой, а Мориндой. 14) Феод – земельное владение, побалованное сеньором вассалу под условием несения последние службы в том или ином виде. 15) Сватильский король – Сватилия – неизвестная страна. Венецианский текст дает здесь: reis de Cecilia, то есть, вероятно, Сицилии. Последняя, действительно, была под властью арабов с 827 по 1061 г. Если так, то это архаическая черта, ибо в пору возникновения Оксфордского варианта Сицилия принадлежала уже норманнам, то есть была христианским государством. 16) Роланд – племянник Карла, один из пэров, пасынок Ганелона; историческим прототипом этого образа явился маркграф Бретонской марки Хруодланд, павший в бою с басками в 778 г. Оливье – нигде исторически не засвидетельствован. Бароны – здесь и дальше не титул, а название всех рыцарей, независимо от их титулов. Ансеис – по-видимому, один из пэров; в других произведениях не упоминается (не следует его смешивать с героем позднейшего романа «Ансеис Картахенский» (XIII в.), которого Карл сделал королем Испанским после смерти Роланда). Самсон – один из пэров, бургундский герцог (дук), в других эпических поэмах не упоминаемый. Пэры – те из вассалов, которых сеньер считает себе равными. Жоффруа – Прототипом этого образа певцу (или редактору) «Песни о Роланде» послужил, очевидно, герцог Анжуйский Жоффруа I Гризгонель, несший королевское знамя в исторической битве при Суассоне (948 г.), как и его легендарный предок, упоминаемый в «Песни о Роланде». Некоторые ученые усмотрели в этом основание для того, чтобы утверждать особую связь «Песни о Роланде» с Анжу (пли даже считать, что «Песнь о Роланде» возникла именно в этой провинции), ибо они толковали это место как лестный намек на старинные якобы притязания графов Анжу на наследственное звание королевского знаменосца. Однако для столь далеко идущих выводов приведенных фактов явно недостаточно. Жерен, Жерье – неизвестные лица, парные имена. Трудно сказать, кто из перечисленных является пэром, а кто – нет. 17) Седоволосой и седобород... – Это описание Карла не соответствует исторической действительности, ибо в 778 г. ему было лишь тридцать шесть лет.    

Date: 2015-09-05; view: 528; Нарушение авторских прав; Помощь в написании работы --> СЮДА...



mydocx.ru - 2015-2024 year. (0.008 sec.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав - Пожаловаться на публикацию