Лесбос в военном городке

На базе постоянного базирования БЖРК текла обычная повседневная жизнь. Проводившие офицеров жены, как правило, общались между собой на лавочках возле собственных домов. Матери выгуливали детей в жидкой рощице между жилым и служебным сектором.

Оксане такая жизнь была в тягость, она просто умирала от скуки. И обрадовалась приглашению в гости к Беловой. Первый дом был ещё более ухоженным, чем второй. Подъезд выкрашен весёлой блестящей краской, на подоконниках между этажами стоят живые цветы. Вот что значит жилище начальства!

В трёхкомнатной квартире Беловых пахло печёным, Ирина Александровна встретила молодую соседку с распростёртыми объятиями и сразу провела к накрытому столу. Такое внимание было лестно Оксане.

– Ирина Александровна, голубушка, я не выдержу в этой глуши! – сразу же начала жаловаться она. – Я не знаю, куда уехал Саша, зачем, насколько… Я вообще ничего не знаю! Я не могу так жить!

– Это начало, Оксана, вначале всегда тяжело, – полноватое лицо Ирины озарилось дружеской улыбкой, и взгляд её голубых глаз встретился с зелёными глазами молодой супруги. – Честное слово, я понимаю твоё состояние, как никто другой. Ведь у меня аналогичное положение. Женя пропадает на несколько недель в этом проклятом поезде, затем приезжает и ходит как в воду опущенный. Подавленный, весь в своих мыслях. Постепенно приходит в себя. И тут же уезжает в очередной рейс. А потом всё повторяется по новому витку. Я спрашиваю: в чём дело, что с тобой происходит? Чем ты занимаешься? Он не разговаривает со мной на эту тему. Государственные секреты, видите ли…

Ирина Александровна порезала пирог, положила Оксане кусок, налила в рюмки коньяк.

– Ну хорошо, у тебя работа и секреты, а что делать мне? Сидеть безвылазно дома и помирать со скуки? Глажка, стирка, готовка. Разве из этого должна состоять жизнь?

Она прервала горестный монолог и бедово махнула рукой.

– Давай выпьем за нас, за офицерских жён, которым всегда труднее, чем нашим мужьям. Пьём по‑офицерски – до дна!

Они выпили, закусили нарезанным лимоном. Каждый ломтик был посыпан наполовину сахаром, наполовину кофе.

Очень красиво, вкусно и ароматно. К тому же полностью нейтрализует вкус алкоголя. А может, даже и его действие. Оксана подумала, что надо научиться так делать. Тем более что это гораздо проще, чем печь пироги.

– И знаешь, – Белова понизила голос до шёпота. – Я иногда благодарю бога за то, что он не послал нам с Женей детей. Грех, конечно, говорить так, но ты только представь себе, что бы я делала с этим несчастным ребёнком? Мы всю жизнь таскаемся по полигонам, по отдалённым гарнизонам, у нас ничего нет за душой! Он не накопил даже на машину!

– А это не связано с его работой? – озабоченно спросила Оксана. – Я имею в виду то, что у вас нет детей?

Ирина Александровна развела руками.

– Не знаю. Но все эти химикаты, излучения, газы – они на пользу не идут. Это точно.

Она вновь наполнила рюмки.

– Давай за наших мужей. Потому что, хотя мы и не знаем, что они делают, я знаю точно – им приходится нелегко! А ну, по‑офицерски!

Через час, когда бутылка коньяка заканчивалась, Ирина предложила перейти на «ты».

Наверняка ей хотелось чувствовать себя ровесницей Оксане. И та не стала возражать. Белова ей нравилась. Может, она и не такая красавица, как из себя воображает, но очень обаятельная. С ней было приятно общаться.

– На брудершафт! – скомандовала Ирина. – По‑офицерски!

Выпив, она крепко поцеловала Оксану в губы.

– Тебе нравится мой наряд?

– Гм… Да… Но как‑то очень торжественно…

Действительно, в честь прихода гостьи Белова надела бархатный зелёный костюм, состоящий из короткой юбки и приталенного двубортного пиджака. Под пиджаком была белоснежная блузка с глубоким декольте, значительно открывающим грудь. Закрытые туфли‑лодочки и блестящие колготки завершали наряд.

– Потому что мы не должны давать быту себя засосать! В военном городке легко опуститься. Посмотри, в каком виде наши соседки выходят на улицу! Стыд и позор! А на тебя я сразу обратила внимание – ты такая аккуратная, нарядная, следишь за собой! Здесь это большая редкость…

– Ой, ну сегодня я оделась совершенно просто, я даже не подумала…

– Ничего, ничего… Тебе всё к лицу. И такие замечательные босоножки? Наверное, муж подарил?

– Ну, почти…

Оксана звонко рассмеялась. Ей было весело, слегка кружилась голова, хотелось танцевать.

– Курить будешь? – спросила Ирина. – У меня хорошие дамские сигареты…

– Буду! – кивнула головой Оксана. – Вам не жарко в таком наряде?

– Ой, ты права! Не возражаешь, если я немного разоблачусь?

Они закурили. Ирина сняла и небрежно бросила на стул пиджак, сбросила туфли и, нисколько не стесняясь Оксаны, сняла колготки.

– Давай за дружбу! По‑офицерски!

– Давай! – смеялась Оксана.

Она не жалела о своём приходе в дом полковника Белова. Похоже, в Ирине Александровне, Ире, она найдёт замечательную подружку…

– Одной скучно, вдвоём веселее. Правда?

– Ну, конечно, – алкоголь уже ударил Оксане в голову, и она с блаженной улыбкой откинулась на спинку дивана. – Нужно держаться вместе.

– Да… Вместе… Мне стало совсем жарко.

Ирина сняла блузку и неожиданно сбросила лифчик. Внушительные груди упруго заколыхались.

– Видишь, несмотря на возраст, они упругие… Хочешь потрогать?

– Не знаю… А у меня маленькая грудь…

– А ну‑ка, покажи…

Несмотря на лёгкое сопротивление Оксаны, Ирина то ли помогла ей снять кофточку, то ли сняла сама.

– Ну что ты! Вовсе она не маленькая, в самый раз! И хорошо стоит, ты вполне можешь не носить бюстгальтер…

Голос у Ирины был напряжённым. Впрочем, она быстро взяла себя в руки и заботливо спросила:

– Как ты себя чувствуешь, Оксаночка?

Белова присела на диван рядом с девушкой.

– По‑моему, тебе нехорошо…

– Да нет, всё в порядке, – Оксана бессознательно взяла Ирину за руку и благодарно пожала её пальцы. – Коньяк ударил в голову. Может, выйдем на воздух, прогуляемся?

Но Ирина перехватила руку девушки и сжала двумя ладонями. Губы пересохли от возбуждения, и она быстро пробежалась по ним языком.

– Какие гуляния, милая Оксана, – с придыханием в голосе молвила она. – Ты только покажись на глаза этих сплетниц, и завтра весь гарнизон будет болтать всякие гадости! Приляг лучше, отдохни.

Оксана с удовольствием вытянулась на диване и прикрыла глаза.

– Сними босоножки, – посоветовала Ирина, но, когда девушка попыталась вновь приподняться, она с улыбкой вернула её в прежнее положение. – Впрочем, лежи, лежи. Я сама помогу тебе.

Белова приподняла ногу Оксаны и ловко расстегнула пряжку. Обувь упала на пол, а босая ступня оказалась перед лицом Ирины.

– У тебя такие ухоженные ноги, – сказала она, проводя пальцем по подошве. – Как ты этого достигаешь, Оксана?

– Ой, щекотно!

Девушка пьяно засмеялась и попыталась отдёрнуть ногу. Но Ирина не отпускала.

– Какие‑нибудь кремы? – она возбуждённо принюхивалась.

– Да нет, я ничего такого не делаю, – сонно проговорила Оксана.

– Поразительно. А у всех этих нерях мозоли и кожа как наждак…

Ирина коснулась губами девичьей подошвы. Один раз, затем второй, третий. Её горячее дыхание буквально обжигало ступни.

– Что ты делаешь, Ира? – снова засмеялась Оксана. – Я уже засыпаю…

– Давай я тебя раздену и укрою, – Ирина стянула с неё юбку и с вожделением уставилась на крохотные трусики, состоящие из треугольного лоскутка и двух шнурков. – И такого белья никто здесь не носит!

Оксана не отвечала. Она спала. Белова быстро разделась догола и попыталась прилечь рядом, но узкий диван не позволял этого сделать. Тогда она подставила несколько стульев и всё‑таки пристроилась, прижимаясь к гладкому молодому телу. Она тёрлась об Оксану, и дыхание её становилось всё более тяжёлым. Прапорщицы‑телефонистки, хотя и позволяли достигнуть разрядки, никогда не доставляли ей такого удовольствия. Их даже нельзя ставить рядом с этой девочкой! Всё равно что сравнивать тяжёлое дурное опьянение денатуратом с кайфом от хорошего коньяка!

Ирина целовала гладкую кожу, трогала Оксаниной рукой свою промежность, потом осторожно спустила с неё трусики. И пришла в восторг: под ними всё было чисто выбрито, ни одной волосинки, как у маленькой девочки! Теперь она целовала аккуратные складки между стройных ног, дышала в них, вставляла пальцы в горячее влажное нутро, распаляясь всё больше и больше…

Оксане приснился Тиходонск, игрушечный пароходик, в крохотной каюте которого она занималась сексом с Суреном. Тот целовал её в промежность, но когда она скосила вниз глаза, то почему‑то увидела голову Ирины Александровны Беловой… Сон бессвязно и невразумительно плёлся дальше, Сурен залез на неё, и оказалось, что на этот раз он окреп до невиданной ранее мужской силы, он таранил её с таким рвением, что ни о каком ручном пуске и речи не могло быть, прилив сильного оргазма заставил её тело напрячься, она застонала… Но Сурен не унимался и даже причинял ей боль, Оксана недовольно морщилась, обрывки сна растаяли. Она открыла глаза.

Жена полковника Белова, Ирина Александровна, или просто Ира, стояла на коленях у неё между ног и остервенело вторгалась в самое сокровенное место ручкой скалки, которой раскатывала тесто для пирогов! Лицо её было искажено, глаза закатились.

– Что ты делаешь! – Оксана дёрнула ногой и угодила пяткой Ире в лоб. Она отшатнулась и уронила скалку, зато поймала её ступню. Большой палец ноги скользнул в рот Беловой, и она начала страстно обсасывать его, плотно обхватывая губами и постанывая.

– Перестань немедленно! – опьянение отступило, Оксана была шокирована и испугана. – Эй, какого чёрта?

Она резко выдернула ногу и села на диване.

– Ничего, Оксаночка, ничего…

Ирина подалась вперёд, и её огромные, неестественно торчащие груди с возбуждённо торчащими коричневыми сосками приблизились к груди Оксаны. Она отстранилась.

– Ты с ума сошла! Что ты делала?

– Это вагинальный массаж… Рефлексотерапия. Для расслабления и снятия стресса.

– Да ты мне там все разодрала! – зелёные кошачьи глаза Оксаны метали молнии. – Ты соображаешь, что делаешь?

– Извини, дорогая, я увлеклась и забыла смазать кремом, поэтому немного натёрла, это быстро пройдёт… В следующий раз можно надеть презерватив…

– В следующий раз?!

– Я хотела доставить тебе удовольствие, и у меня это получилось. И я тоже получила удовольствие! Это же прекрасно!

Дыхание Беловой всё ещё было прерывистым, но она уже приходила в себя.

– Могу поспорить, что ты никогда не испытывала ничего подобного. Тебе понравилось?

Её губы, сложившись в трубочку, потянулись к Оксаниной шее. Та порывисто поднялась с дивана.

– Нет, мне не понравилось, – жёстко произнесла она. – Ты сошла с ума, Ира? Или?… Или ты лесбиянка?

Девушка была откровенно поражена озарившей её только сейчас догадкой.

– Значит, твоя дружба с телефонистками…

– А что в этом плохого? – Белова тоже встала и опять приблизила силиконовые груди к телу Оксаны. – На наших мужей в этом смысле надежды мало… Служба их обессиливает… Надо надеяться только на себя…

– Чушь! Твоего, может, и обессиливает, а моего Сашу нет! Это он меня обессиливает! – Оксана оттолкнула грузное тело несостоявшейся партнёрши. Но та не собиралась сдаваться. Она многозначительно облизнула губы, очевидно, намереваясь вызвать вожделение.

– Милая, поверь моему опыту. Ни один мужчина не в состоянии доставить женщине того удовольствия, которое ей может доставить другая женщина. Потому, что только женщина может знать, чего именно хочет такая, как она сама. Тебе будет хорошо со мной, Оксана. Очень хорошо. Как никогда!

Но Оксана уже не слушала её. Вместо вожделения она испытывала только отвращение. Быстро натянула трусики, надела юбку, кофточку, проворно натянула босоножки. От ощущения того, что её большой палец всё ещё был мокрым от слюны Ирины, Оксану передёрнуло.

– Ты просто свихнулась! – крикнула она в раскрасневшееся лицо Ирины Александровны. – Ты лесбиянка! И будь я проклята, если когда‑нибудь стану такой же, как ты! Этого не будет! Понятно?

Она бросилась в прихожую. Голая Ирина побежала за ней.

– Оксаночка, только не устраивай скандала! Я тебя прошу, не надо! Извини, что я тебе натёрла, я не хотела, оно само вышло…

Сильно хлопнула дверь.

Оксана сбежала по лестнице. Внизу на скамейке сидели две одинаковые девушки в форме прапорщиков. Они недоброжелательно посмотрели на Оксану, синхронно поднялись и вошли в подъезд. Но через несколько минут выбежали оттуда, как ошпаренные.

– Что это с Мамулей сегодня? Как взбесилась!

– Её эта фифа расстроила… И нам весь кайф обломала. Теперь надо самим жрачку приготовить…

***

Капитан Владислав Малков оказался прав. Человеческий фактор, если называть так халатность и разгильдяйство, а в лучшем случае недостаточную дальновидность и прозорливость, в полной мере действует и в ЦРУ. Потому что проверка в информационном центре торгового порта Владивосток показала: в исследуемый период на втором терминале у четвёртого причала с японского сухогруза «Кавасаки» были разгружены два грузовых контейнера с… керамическими вазами! Компьютер порта содержал информацию о номере товарного состава, которым их отправили. Был известен маршрут, график следования и даже номер грузовой платформы.

– Й‑я‑я! – в восторге воскликнул Малков и произвёл национальный жест, выражающий глубокую уверенность в победе над противником: левой рукой ударил себя по локтевому сгибу правой, отчего та согнулась под углом в девяносто градусов, вскинув громадный кулак в боевое положение стартующей к горизонту тактической ракеты…

– Так где сейчас этот долбаный контейнер? – возбуждённо воскликнул он. Это возбуждение вместе с боевым азартом передались не только Ломову, который достаточно давно занимался оперативной работой и боевыми единоборствами, но, как ни странно, и Кандалину, который ничем подобным никогда не занимался и которого Близнецы считали просто канцелярской крысой.

Олег Станиславович вскочил со своего места, подбежал к карте и ткнул остро отточенным карандашом почти в самый восточный её край, ниже пятидесятой параллели.

– Вот он, голубчик, на подходе к Хабаровску!

Близнецы посмотрели на него с уважением. Кряжистый, мужиковатого вида подполковник знал железные дороги России не хуже, чем они знали шпионские места Москвы: где можно заложить контейнер, где обычно иностранные дипломаты отрываются от наружного наблюдения, где они проводят свободное время. А может, и лучше. Во всяком случае, так лихо, как Кандалин нашёл контейнер, им ещё не приходилось отыскивать шпиона. Хотя, конечно, разыскная версия принадлежала Владу.

– С меня бутылка! – сказал Ломов. Он ещё не отличился в этой операции, но горел желанием внести в неё свою лепту. И бутылка была только первым и далеко не самым главным элементом.

– А сколько он будет идти… вот, скажем, досюда? – Малков неопределённо показал некую условную точку между Омском и Челябинском.

Олег Станиславович снял очки и потёр переносицу.

– Дней пять‑шесть. Но если потребуется, мы сможем несколько ускорить движение. Правда, ненамного. Или, наоборот, замедлить его на сутки‑двое…

– Замедлить, дорогой товарищ Уполномоченный, конечно замедлить! – Малков подошёл к нему вплотную, внушительно возвышаясь над подполковником. Обычно люди, к которым гигант подходил так близко, испытывали неуверенность и страх. Но сейчас у капитана был такой миролюбивый и дружелюбный вид, что казалось, он хочет поцеловать Олега Станиславовича в плешивую макушку. – Но это замедление должно быть правдоподобным и не выходить за пределы обычных опозданий! Чтобы комар носа не подточил! Чтобы всё было чрезвычайно правдоподобно…

Капитан всё‑таки воздержался от поцелуя, и правильно сделал, потому что этот дружеский жест мог быть расценён как фамильярность, а то и нарушение служебно‑уставной субординации. Он даже сделал шаг назад, чтобы не нависать каменной глыбой над старшим по званию.

– И теперь, Олег Станиславович, самое время добывать ядерную боеголовку! Самую настоящую, всамделишную, потому что мы должны впарить американосам очень правдоподобную «дезу»! А без настоящего боеприпаса ничего не получится!

– А, так вон ты что придумал…

Кандалин снова стал озабоченным и вернулся на своё место за столом.

– Это голый номер! За короткий срок такой вопрос никто не решит. Да и решать не будет. Положат документы под сукно, чтоб вылёживались…

– Ничего, – перебил его Влад. – Наше дело – поставить вопрос, чтобы нас потом не считали идиотами. А кто в идиотах останется, тот пусть сам за себя и отвечает!

Ломов удивлённо покрутил головой.

– Слышь, Владислав, я не знал, что ты такой обидчивый!

В тот же день в адрес руководства Министерства обороны ушла шифротелеграмма Уполномоченного по Южному округу с обоснованием необходимости выделения одной единицы СЯБ[12]для проведения контрразведывательной операции по обеспечению безопасности БЖРК. Такая же шифротелеграмма ушла от Близнецов руководству ФСБ.

Вопрос относился к категории сложных и, как почти любой сложный вопрос в наше время, с вероятностью девяносто восемь против двух, был бы безнадёжно заволокичен и провален. Тут старый военный аппаратчик Олег Станиславович Кандалин был прав на все сто процентов. Но личный интерес Президента к БЖРК менял дело коренным образом. Сообщения с мест были приняты с полным пониманием, обросли разрешающими резолюциями и мгновенно исполнены.

Длинный товарный эшелон Т № 178, влекомый сразу двумя тепловозами, тяжело тащился по Транссибирской магистрали с востока на запад. На открытой грузовой платформе № 2067845 стояли два контейнера с надписями на английском и японском языках. По внешнему виду контейнеры были похожи на те, которые пытались ограбить на станции Кузяевка, что под Тиходонском. А аппаратура внутри вообще ничем не отличалась. Точно так же были направлены датчики детекторов низкой радиации и замаскированные фотоаппараты: один вправо от колеи, другой влево.

Навстречу товарняку новенький тепловоз резво тянул за собой странный состав: два грузовых вагона, два пассажирских, а между ними цельнометаллический вагон с явно подвижной крышей. Все пять вагонов имели достаточно затрапезный вид: покрасить их не успели, только‑только привели в порядок ходовую часть, поэтому внешне они резко контрастировали со сверкающим локомотивом. Но главное было не в покраске.

В семидесяти километрах от Челябинска товарняк и странный состав встретились и разминулись, прогрохотав рядом на встречных маршрутах около минуты. Всё было как обычно: короткие приветственные гудки встретившихся тепловозов, лязг колёс, мелькание вагонов, и встреча закончилась – составы разошлись, каждый к своей цели.

Но теперь за этой встречей внимательно наблюдал капитан Ломов, недавно подсевший на тормозную площадку вагона, следующего за грузовой платформой № 2067845. Не менее внимательно фиксировал происходящее и капитан Малков, находившийся в пассажирском вагоне списанного БЖРК. Ни тот, ни другой, кроме самого факта встречи, ничего удостоверить не смогли. Внешне ничего не произошло.

Однако, когда мимо проходил цельнометаллический вагон, в тёмных чревах грузовых контейнеров из Японии ожили чуткие детекторы низкой радиации, зафиксировавшие характерное излучение СЯБ. Маршрутный датчик зафиксировал местонахождение и направление движения БЖРК‑ветерана, фотокамеры сделали по серии снимков. Одна сфотографировала цельнометаллический третий, четвёртый и пятый пассажирские вагоны, засняла местность, открывшуюся после прохождения непонятного состава: два холма, сломанную ель, густой кустарник. Вторая фотокамера отсняла местность с другой стороны: опору высоковольтной линии, километровый столб, сложенные колодцем шпалы, приготовленные для ремонта пути. Главное, был установлен тип и точное местонахождение ядерного боезаряда: он располагался в странном цельнометаллическом вагоне и относился к категории стандартных боеприпасов для российских баллистических ракет.

Товарняк и списанный БЖРК разошлись навсегда. Грузовой состав неспешно шёл по своему маршруту: миновал Челябинск, Киров, Котлас, Беломорск, Кандалакшу и прибыл в Мурманск. Здесь контейнеры с керамическими вазами из Японии перегрузили на сухогруз и отправили согласно товарно‑транспортной накладной фирме‑грузополучателю в Швецию.

Старый БЖРК остановился на ближайшей станции, локомотив отцепили от головы и прицепили к хвосту, после чего странный состав поехал в обратном направлении, только теперь впереди были два пассажирских вагона, а товарные шли в хвосте. И лишь раздвижной цельнометаллический вагон по‑прежнему двигался в середине. Состав проследовал на Челябинский вагоноремонтный завод, где его должны были окончательно вернуть в строй.

А со станции Кузяевка Тиходонского края капитан Малков, от имени начальника отделения дороги, отправил телеграмму в Турцию, сообщив о прорубе контейнера с керамическими вазами. Как и положено в таких случаях, фирме‑грузоотправителю предлагалось срочно прислать своего представителя для определения ущерба и урегулирования сопутствующих вопросов. Однако никакого ответа получено не было. Проверка через российские разведвозможности в Турции показала, что указанной в сопроводительных документах фирмы‑отправителя не существует в природе. Надо сказать, что такой результат ни Малкова, ни Ломова, ни их руководителей не удивил.