Последняя битва

Вот уже второй день лейтенант военно-морского флота Роберт Мейнард почти не смыкал глаз. Два находившихся в его распоряжении шлюпа шли полным ходом, благо ветер все время дул попутный, однако Мейнарду казалось, что они безнадежно опаздывают.

После неудачи, которую он потерпел в бухте на панамском побережье, когда Тич был, казалось, уже в его руках, но вновь сумел избежать возмездия, лейтенант просто потерял покой. Как можно быстрее приведя свои корабли в порядок, он буквально обшарил все побережье, но не нашел убежища пирата. Тот мог, конечно, проскочить через Панамский перешеек — не так он узок, чтобы корабль Тича наверняка был замечен. И если флибустьер уже в Карибском море, искать его будет втрое труднее. Да и Карибское море далеко не единственное место, в котором Черная Борода может укрыться. Он награбил достаточно сокровищ, чтобы на долгое время прекратить свои «подвиги» и затаиться. Правда, буйный нрав едва ли позволит Тичу оставаться совсем уж незаметным, но тогда обнаружит и, возможно, уничтожит его любое военное судно, которое окажется вблизи нового пристанища пирата. От назначенной за его голову награды Адмиралтейства вряд ли кто откажется. А Роберт Мейнард хотел во что бы то ни стало свести счеты с Тичем сам, своими руками!

Когда-то знаменитый пират сломал и перевернул всю жизнь молодого офицера, в одночасье Роберт потерял все, чем дорожил, чего добивался, всех, кого любил. И месть заставляла его все эти годы неотступно желать новой встречи со своим кровавым тезкой…

В глубине души Мейнард не мог не страшиться этой встречи, но знал, что не отступится ни за что!

Письмо, которое он получил, вернувшись после трех дней безуспешных поисков в Кингстон[31], где он служил последние два года, изменило все планы лейтенанта. Он и сам удивлялся, отчего поверил этому письму? Оно скорее походило на ловушку. Или на шутку кого-то из товарищей-офицеров, решивших подтрунить над попавшим впросак охотником за пиратами. Если это вообще не было чьим-то безумным бредом.

Аккуратно сложенный и запечатанный небольшой печатью лист принесли ему из береговой охраны. Сказали, что доставил послание какой-то молодой матрос, а от кого оно, не сообщил. Мейнард удивился, однако сломал печать и развернул лист. Всего несколько строк, написанных твердым мужским почерком:

«Двадцатого ноября, в новолуние, Роберт Тич приведет свой корабль к острову Санта-Каталина у северного побережья Панамского перешейка. Если хотите покончить с Тичем, а возможно, и передать английской казне сокровища Генри Моргана, постарайтесь оказаться там в то же время».

Подписи не было.

Первой явившейся у Мейнарда мыслью было показать послание военному коменданту порта. Но тотчас молодой офицер себя одернул: что о нем подумают? Если верит таким вот шуткам, то или спятил от досады, что упустил Черную Бороду, или всегда был дураком… А может, комендант и поверит или хотя бы сможет предположить, что письмо правдиво. Но тогда он прикажет Мейнарду оставаться в порту, к Санта-Каталине отправится сам. Кто же упустит возможность, пускай даже и призрачную, отыскать легендарный клад, о котором за полвека сложили столько сказок, что завидно стало б любой Шехерезаде? В конце концов, а что, если Тич и в самом деле нашел след моргановских сокровищ? Другое дело, что искать клад на Санта-Каталине, принадлежащей Испании, официальное лицо, каковым был военный комендант, едва ли может. Но если сокровища найдет Тич, то их можно потом конфисковать, и пускай испанцы доказывают, что пират добыл эти богатства в испанских, а не в английских водах!

«Нет! — решил про себя лейтенант. — Черная Борода мой, я никому не уступлю права повесить на рее его безобразную башку! Ну, а если найду еще и сокровища, то уж не обижу ни себя, ни английскую казну!»

Он сообщил начальству, что получил известие о возможном местопребывании знаменитого пирата, и, вновь снарядив суда, покинул Кингстон, полный нетерпения и самых дерзких надежд.

Но по мере того, как его быстроходные шлюпы шли к цели, мысли Мейнарда становились все мрачнее и мрачнее. Он не мог даже предположить, кто написал это загадочное письмо. И почему именно ему? Этот человек должен был хорошо знать, как много значит для него возможность покарать пирата Роберта Тича. И, возможно, даже вероятно, у автора письма свои счеты с Черной Бородой? А если так, то какая роль уготована в этом сведении счетов ему, лейтенанту Роберту Мейнарду?

Ну, а если это вообще хитрая уловка самого Тича? Кто-то из его подручных передает «приманку», чтобы Мейнард пустился в путь через все Карибское море, через Панамский перешеек, в то время как Черная Борода, потирая руки, преспокойно уплывет куда-нибудь, на Багамский архипелаг, а то и еще дальше? И, чтобы ловушка сработала наверняка, придумана история с сокровищами капитана Моргана! Вот уж приманка так приманка! А к чему тогда новолуние? Что за бред? Или просто желание подшутить над Мейнардом, к которому Черная Борода тоже не питает теплых чувств?

Но, с другой стороны, разве один лишь Мейнард участвует в поисках проклятого флибустьера? Разве только его суда ищут в самых разных уголках вест-индийских колоний Англии зловещую «Рыбу-меч»? Не всех же своих преследователей Тич будет отсылать к острову Санта-Каталина?

«А может, негодяй отправил письмо властям Панамы и сообщил, что английские военные суда собираются вторгнуться в испанские воды с целью нападения на Панаму? — думал лейтенант. — Ну, нет, это вряд ли! Испанцы не полные дураки и не поверят, будто два каких-то шлюпа собираются объявить им войну!»

Так или иначе, но Панамского перешейка шлюпы «Король Георг» и «Вечерняя звезда» достигли к назначенному времени — до двадцатого ноября, до новолуния оставались всего сутки.

Остров Санта-Каталина, к которому шлюпы подошли днем, был невелик, и расположенную на нем крепость вряд ли можно было назвать мощным укреплением. Полвека назад ее без потерь захватил Генри Морган, но испанцы, восстанавливая потом свою «твердыню», не сочли необходимым делать ее намного сильнее, справедливо решив, что лучше уж надежнее укрепить Панаму — для Моргана Санта-Каталина была тогда лишь плацдармом для последующего нападения на столицу.

С берега к кораблям подошла шлюпка, и испанский офицер, вежливо, но настороженно осведомился: что делает вблизи их крепости английский морской флот? Он так и сказал на самом чудовищном английском: «морской флот»!

Едва сдерживая смех, молодой офицер пригласил испанца подняться на борт флагмана и показал королевскую грамоту, удостоверявшую, что он, лейтенант Роберт Мейнард, имеет приказание преследовать и уничтожить известного пирата Роберта Тича по прозвищу Черная Борода, который, очень вероятно, может находиться вблизи испанских берегов.

Испанец, едва увидав имя флибустьера, которого его соотечественники проклинали уж никак не меньше, чем англичане, сразу перестал испытывать в отношении Мейнарда какую бы то ни было неприязнь. Он только осведомился, понадобится ли ему поддержка испанских военных судов. На это лейтенант ответил, что далеко не уверен, отыщет ли судно пирата именно здесь, возле Панамского перешейка, вначале нужно хотя бы напасть на его след.

Шлюпы беспрепятственно обогнули остров, и Роберт испытал новое сомнение и разочарование. Санта-Каталина была наполовину безлюдна, но представить себе, что где-то здесь, вблизи восстановленной после набега Моргана крепости, спрятан клад огромной ценности, казалось безумием. А если это так, то как собирается Тич взять эти сокровища? Уж не станет ли вслед за Морганом брать Санта-Каталину приступом? Если так, то вполне можно прийти испанцам на помощь — ведь пока у Англии с Испанией мир. Но лучше помочь им тогда, когда пираты уже найдут то, что искали…

Мейнард рассуждал таким образом, а сам все больше и больше злился на себя. Как можно было поверить, что легендарные сокровища спрятаны чуть ли не на самом видном месте?

«А с другой стороны, — утешал себя лейтенант, — возможно, что и Черную Бороду обманули таким же точно образом? Возможно, тот, кто писал письмо, устроил ловушку не мне, а как раз Тичу? В любом случае нужно отойти подальше в море, чтобы не злить испанцев и не вызывать их подозрений, а с вечера подойти ближе и ждать «Рыбу-меч».

Шлюпы отошли от острова, и почти сразу с «Вечерней звезды», которая шла впереди флагмана, послышался крик вахтенного:

— Эй, на «Георге»! Впереди корабль!

Лейтенант бросился к носу корабля, на ходу вытаскивая свою подзорную трубу. Да, сомнений не было: навстречу им, распустив паруса, шел корабль. Но одного взгляда в трубу хватило, чтобы убедиться: это не «Рыба-меч».

— Не шхуна, а бриг! — разочарованно проговорил Мейнард. — Под английским флагом. И с какой-то странной блестящей штуковиной под бушпритом.

Корабли сближались. Незнакомый бриг явно не только не собирался уйти от встречи с военными судами, но намеренно шел на сближение.

— А не пираты ли это? — предположил штурман «Короля Георга». — Что-то по описанию очень смахивает на известный всем «Черный алмаз»!

Мейнард лишь досадливо пожал плечами. В другое время он не упустил бы случая захватить знаменитого и загадочного флибустьера, но упускать из-за него Тича не входило в планы лейтенанта.

Между тем с брига махнули белым платком и почти сразу спустили шлюпку. По мере того как она подходила к флагману, Роберт со все большим интересом рассматривал стоявшего на ее носу человека. Строгая черная одежда, статная, хотя и не очень высокая фигура, да скорее всего это тот самый пират, о котором в последние два года говорят едва ли не больше, чем о Черной Бороде.

— Лейтенант Мейнард! — донесся со шлюпки сильный, почти повелительный голос. — Мне нужно с вами поговорить! Это я прислал вам письмо в Кингстон. Меня зовут Рональд Черный Алмаз.

— Не могу сказать, что безумно рад встрече! — отозвался лейтенант. — Удивлен, пожалуй… Хотите подняться на борт?

— Но вы же ко мне в шлюпку не спуститесь! — умело скрыв насмешку, ответил пират. — Спустите лестницу, я поднимусь один.

— И даже не потребуете гарантий вашей безопасности? Вы не забыли, что указом короля, пираты, до пятого сентября нынешнего года не сдавшиеся английским властям, объявлены вне закона?[32]

— А разве раньше наши действия признавались законными? — ответил вопросом на вопрос сэр Рональд. — Вот уж, не знал! Я не требую никаких гарантий, сэр, гарантией будет только ваше слово офицера. И, поверьте, вам очень выгодно принять меня и выслушать.

Мейнард раздумывал всего несколько мгновений.

— Причаливайте и поднимайтесь на палубу! — крикнул он. — Даю слово, вы будете здесь в безопасности.

Спустя несколько минут капитан флибустьеров взошел на борт королевского шлюпа. Остановившись прямо против командира корабля, он вдруг рассмеялся:

— А ты мало изменился. Ну, здравствуй, Роберт!

Изумление лейтенанта длилось одно мгновение, сменившись в следующий миг… еще большим изумлением! Сэр Рональд снял шляпу, поклонился и выпрямился, спокойно глядя в лицо офицеру.

— Вероника?!

— Ну вот. Значит, и я мало изменилась.

Сперва он не знал, что делать. Потом рванулся, собираясь обнять свою бывшую невесту, но его остановил повелительный жест ее руки.

— Все потом, Роберт. Видишь, солнце садится? Значит, вскоре здесь появится тот, кого мы оба с тобой ищем. Я специально вызвала тебя сюда, потому что Тич однажды ушел от меня. И от тебя тоже. Надеюсь, вдвоем мы его не упустим.

— Надеюсь! — нахмурился офицер. — Но почему ты?..

— Почему я пират? А почему ты военный? У нас по-разному сложились судьбы, дорогой мой. И сейчас не до того, чтобы это обсуждать. Почему же ты не спрашиваешь, действительно ли здесь спрятаны сокровища капитана Моргана?

Роберт рассмеялся:

— Ну, я и так уже понял, что сокровищ здесь нет!

— А вот это зря. Они здесь есть.

Мейнарда словно окатило горячей волной.

— Но… Где?

Теперь рассмеялась Вероника.

— Не так давно, рассказывая мне историю этого клада, дядя Генри… помнишь ведь старика штурмана Генри Бэкли? Знаю, что помнишь. Так вот, он спросил меня, где бы я спрятала заметный предмет, если вокруг нет никакого укромного места. И я сказала, что положила бы его на видном месте, но среди похожих на него предметов.

— Разумно, — кивнул Роберт. — Но…

— Посмотри-ка вон туда! — Она указала рукой на темную, неровную гряду, поднимавшуюся из воды. — Это — гряда рифов. Существующее в этих местах течение нагнало туда груды всякого мусора: бочки, ящики, старые, продырявленные лодки, ломаные весла. Видишь?

— Вижу. — Он вновь пожал плечами. — Ну, так и что? Не хочешь же ты сказать… Силы Небесные! — вдруг вскрикнул молодой человек.

— Дошло? — Леди Дредд продолжала смеяться. — Да, если среди этих груд ящиков и бочек опустить в воду другие ящики и бочки, никто этого даже не заметит. Даже, если это сделать среди бела дня: местным властям морская свалка даже на руку — она хорошо защищает побережье от волн. А то, что часть ящиков и бочек тщательно просмолены, вряд ли кто-то обратит внимание. Да и не собирался Генри Морган оставлять свои сокровища в воде очень уж надолго — он же не думал, что проживет чуть больше пятидесяти лет. Так что, полагаю, золото и побрякушки там. Вначале мне хотелось поймать Тича на «пустышку» — послать к нему дядю Генри, чтобы тот придумал историю какого-то мудреного тайника, так, чтобы Тич на это купился. Однако было страшно рисковать жизнью старого друга. Это во-первых. Во-вторых, у Черной Бороды чутье, как у шакала: он мог почуять ложь. Значит, нужно было подманить его настоящей приманкой. И в-третьих, судьба сама все устроила, как мне надо. Тич послал одного из своих головорезов, чтобы тот меня убил. Но бандит попался. А дальше все было просто: оставить немного битого стекла в подвале, куда мои матросы заперли пленника, расшатать решетку в окне подвала и, когда караульный сообщил, что пленник сбежал и крадется к ограде мимо террасы моего дома, заговорить с Бэкли об этом самом кладе.

— Невероятно! — вырвалось в Мейнарда. — Ты — просто дьявол в человеческом обличии!

— Любая женщина — дьявол, — спокойно проговорила леди Вероника. — К счастью, не все женщины об этом знают.

— Ну, а новолуние?

Она снова весело расхохоталась.

— Ага! И ты попался! Новолуние понадобилось, во-первых, чтобы знать наверняка, когда «Рыба-меч» сюда пожалует. И, во-вторых, для такого суеверного урода, как Тич, это сообщение добавило достоверности. Нормальный человек, наоборот засомневался бы, а этот нет — влип всеми четырьмя лапами. Есть и еще одна штука, связанная с положением луны, но это уже не так важно. Ну что? Ты готов драться?

— Да! — воскликнул лейтенант, и его глаза мрачно сверкнули. — И теперь, клянусь, или я, или он!

— Или мы, или он, Роберт. Видишь, я готова поделиться с тобой славой. Тем более что мне она не нужна. Нужно только твое обещание, что, независимо от того будет покончено с Тичем или нет, моя команда покинет эти места беспрепятственно. Даешь слово? Или «Черный алмаз» уйдет отсюда без меня. Я в любом случае останусь.

— Даю слово, — твердо сказал Мейнард. — Неужели ты могла подумать, что я?…

— Роберт, позволь, я буду думать то, что мне думается. Я ведь уже сто раз не та девушка, которую ты знал и, наверное, любил. А теперь нам нужно увести корабли за дальнюю оконечность рифов — оттуда не будет видно даже мачт. Когда «Рыба-меч» причалит, мой корабль пойдет на абордаж, а вы будьте готовы напасть следом. Перед тем как мы соприкоснемся со шхуной, можно успеть угостить ее пушечными залпами.

Вероника сделал уже шаг к веревочному трапу, но Роберт вдруг решился, догнал ее и схватил за руку.

— Постой! Прежде чем начнется бой… Мы ведь можем погибнуть, верно? Но я не хочу предстать перед Господом, не сказав тебе…

Девушка снизу вверх спокойно и грустно смотрела в лицо Мейнарда, и тот вдруг понял, что говорить уже ничего не нужно.

— Ты не сказал мне, каким образом Роберт Тич тогда, три года назад, узнал, что в порту Чарлстона стоят корабли с богатыми пассажирами и на каких именно кораблях они находятся? Так?

Он пошатнулся, помертвел, схватившись рукой за фальшборт, чтобы не рухнуть на палубу — у него вдруг подкосились ноги.

— Я не думал, что это может погубить адмирала! — выдохнул Роберт, сжимая руку Вероники с такой силой, что, возможно, ей было больно, но она не повела и бровью. — Я хотел только отдать карточный долг этому паршивцу — племяннику губернатора! В нашем городе жил один купец — он постоянно доносил пиратам, кто, что и сколько привозит в порт, чем можно поживиться, когда тот или иной корабль выйдет в море. Но, конечно, купец не знал и не мог знать, на каких кораблях находятся те пассажиры и сколько в городском банке золота. Он сказал, что Черная Борода заплатит за эту информацию огромные деньги.

— И ты их получил?

— Да.

Роберту было бы легче, если бы лицо девушки исказилось гневом, если б она схватилась за висевшую у ее пояса саблю. Но она смотрела со все той же горестной грустью.

— Я догадалась об этом совсем недавно, Роберт, — сказала леди Дредд. — Когда узнала, что ты жив, сперва просто страшно обрадовалась. А после подумала, что ты был одним из немногих, кто все это знал. И перед тем мне рассказали, какую огромную сумму ты проиграл в карты. Я еще думала, как попросить отца ссудить тебе эти деньги… Хотя, возможно, у него и не нашлось бы столько.

Он молчал, отвернувшись.

— И потому ты так встревожился, когда отец задумал взять Тича живым, чтобы предать суду, — продолжала Вероника. — Ведь его бы спросили, от кого он получил сведения, верно? И когда стало ясно, что отец не отступится от своего намерения, ты передал Черной Бороде предупреждение, чтобы он уходил из своей бухты-тайника? Так? Тебе не пришло в голову, что вместо бегства Тич придумает засаду?

— Нет! — со смешанным чувством ужаса и ярости воскликнул Мейнард. — Богом клянусь — нет! Это уже не я… Я не предупреждал пиратов и не знаю, какой Иуда это сделал!

— Слава богу!

В голосе, во взгляде, в движении, которым Вероника осенила себя крестом, было такое неимоверное облегчение, что на миг у Роберта отлегло от сердца. Значит, больше всего она боялась именно этого.

— Ты мне веришь?! — Он вновь крепко сжал ее руку.

— Верю, Роберт. И еще раз скажу: слава богу!

— Я хотел быть рядом с адмиралом Дреддом в бою, — проговорил лейтенант тихо. — Но собирался застрелить Тича, чтобы скрыть мою тайну. Во всем остальном — уже не моя вина. Хотя вины и так более чем достаточно! Я ведь даже предположить не мог, что этот выродок обстреляет порт, что потом устроит эту западню… Все эти годы я чувствовал себя преступником. Ты будешь права, если просто меня пристрелишь!

— Ну, тогда уж, кто кого! — вздохнула леди Дредд. — Ты говоришь с пиратом, Роберт. И вновь совершаешь преступление, не собираясь сдавать его властям.

— Сдам другого! — сквозь зубы отрезал офицер. — Ну, так что же? Пора по местам?

— Пора. Только не забудь спустить паруса. Их могут заметить. Поднимешь только, когда «Черный алмаз» появится из-за рифов. Удачи!

«Рыба-меч» появилась тогда, когда ее и ожидали — едва налитый светом диск полной луны взошел из-за горизонта, как темный силуэт шхуны нарисовался на его фоне. Шхуна шла на всех парусах. Вот она сблизилась с темными грудами, торчавшими меж скал, вот развернулась, собираясь пришвартоваться.

— А как он найдет именно то место? — шепнул Джулиан Рей на ухо Веронике. — Тут можно неделю копаться во всяком хламе?

— Можно! — кивнула она. — Ну, а новолуние-то на что понадобилось, как думаешь? Вон, возле того рифа лежит на боку разбитый барк. Хорошо, что дядя Генри его запомнил. Так вот. Черная Борода думает, будто лунная дорожка должна коснуться этого барка, и тогда по ней нужно двигаться до следующего рифа, а у его подножия и есть клад.

— Мудрено! — присвистнул Рей. — Но, знаете, сэр: я ведь тоже мог бы во все это поверить… Как задумаешься, сколько здесь может лежать всякого добра. Оно точно здесь?

— Почти наверняка. И почти наверняка бочки и ящики с сокровищами густо вымазаны смолой. Но наша цель — вначале поквитаться с Тичем.

— Этого все хотят, если не меньше вашего, капитан, то уж точно всей душою! — проговорил стоявший позади капитана и помощника старый штурман. — Однако нам пора ставить паруса: «Рыба-меч» уже обогнула скалу со старой баркой. Сейчас она окажется в узком заливе между рифами, вот тут-то и надо ее запереть!

— Ставь паруса! — возвысила голос Вероника. — Вперед!

Дальнейшее было похоже на очень красивый и очень страшный сон. Черный бриг со сверкающим, как настоящий бриллиант, носовым украшением летел по низким пенистым волнам, окутанный серебром пронизанных луной облаков. Казалось, что именно летит, едва касаясь воды.

Со шхуны его увидели. Более того, скорее всего ждали: Роберт Тич не сомневался, что коль скоро капитан Черный Алмаз собирается взять сокровища Моргана, то сделает это уже в ближайшее полнолуние, а значит, они столкнутся возле острова Санта-Каталина.

И впервые за долгое время почти суеверный страх к капитану Черный Алмаз, который пророчества старой гадалки Джудиты с острова Ямайка внушили Роберту Тичу, отступил перед жаждой, веками подавлявшей в миллионах душ все самые сильные чувства, — жаждой золота.

В лунном сиянии любой звук казался громче и сильнее, чем был на самом деле. И при этом звуки никак не влияли на замерший среди расплавленного серебра мир. Грохот двадцати бортовых пушек даже не заставил быстрее катиться волны, не поколебал дымчатые поля облаков, раскинувших крылья вокруг огромной, как призрак луны. Пушки выстрелили, дым окутал «Рыбу-меч» и… ничего не произошло! Действительно ничего, потому что ни одно ядро не попало в идущий полным ходом бриг. Заранее предвидя залп, Вероника приказала рулевому взять вправо. Но ответить пушки «Черного алмаза» не могли — для этого нужно было развернуться, а разворачиваться бриг не собирался. Поймав ветер, он все ускорялся и ускорялся, как будто идя на таран.

На «Рыбе-меч» успели перезарядить пушки, но дать новый залп не успели. Вынырнув из-за гряды рифов, всего в полутора сотнях ярдов показался шлюп «Король Георг». «Вечерняя звезда» подходила с другой стороны, не давая пиратам возможности выбраться из узкого пространства между рифами. Пушки «Георга» заговорили первыми, и несколько ядер угодили в левый борт «Рыбы-меч», разбив шесть или семь ее пушечных портов, не дав, таким образом, дать полный залп. Рулевой «Рыбы» попытался развернуть шхуну другим бортом, но в это время грохнули пушки «Вечерней звезды»…

— Ах, вот вы как! Вот как вы раскидываете кости, крабьи потроха!!! — загремел во всю силу легких Черная Борода. — И вы всерьез решили, что я вас испугаюсь?! Плевать я хотел на все гадания, предсказания и все ваши пророчества, гадалки, чертовки, бесовки и вся прочая нечисть! Третий грозовой бой, значит, будет для меня последним?! Так накаркала проклятая ведьма?! Гроза была, когда я грохнул адмирала, гроза была, когда мой корвет был потоплен невесть откуда взявшимся выскочкой! В третий раз гроза была, когда два корабля белых перьев застряли в бухте, а я из нее ушел! Ушел, слышите! А сейчас на небе ни облачка, грозе взяться неоткуда! И я вас не боюсь! Эй, парни! На абордаж!

— На абордаж! — как эхо прозвучал голос сэра Рональда.

Бриги шхуна сошлись, ударились друг о друга, как кони рыцарей на турнире, и по инерции стали расходиться в стороны. Но, не ожидая, пока они сойдутся вновь, капитан Черный Алмаз перелетел с борта на борт и, обнажив саблю, бросился к Тичу.

— Ну, Черная Борода! Ты не хотел со мной драться! Спрятался за свою команду, отдал на откуп свой корабль, и я пустил его ко дну! Теперь тебе придется принять бой, трусливая скотина!

На один-единственный миг Роберт Тич вдруг ощутил себя совершенно трезвым. И именно в этот миг ему показалось, что он узнал лицо стоявшего перед ним человека.

— Нет! — прорычал он, заслоняясь саблей и невольно отступая. — Нет, проклятый призрак! Ты не можешь быть адмиралом… Я бы подумал, что ты его сын, но у Дредда не было сына! Не бы-ло!

— Не было! — подтвердила Вероника. — Но на отцов бывают похожи не только сыновья.

Пираты «Черного алмаза» вслед за своим капитаном один за другим прыгали на палубу шхуны, и среди густого лунного серебра закипели битва. Но даже кровь в этом нереальном свете казалась не красной и даже не черной. Она тоже серебрилась, словно политая на палубу ртуть.

Сабли Вероники и Тича сталкивались с гулким лязгом, от них летели искры, дерущиеся, сойдясь грудь в грудь, вновь отскакивали друг от друга и опять сходились, кружась, меняясь местами, не произнося больше ни слова.

Вероника раз или два достала концом сабли своего противника, один раз он достал ее, но оба, казалось, не чувствовали боли.

Вдруг сабля леди Дредд с треском переломилась, в руке девушки остался обломок длиной не более четырех дюймов.

Черная Борода с торжествующим воплем кинулся на противника, однако Вероника уклонилась от удара.

— Что?! Все-таки этот бой будет мой, медузы рваные! — с торжеством завопил Тич.

— Не будет больше твоего боя!

Почти рядом хлопнул пистолетный выстрел, пуля угодила Черной Бороде в шею, и пират зашатался, однако не упал и вновь стал наступать на девушку, будто не видя лейтенанта.

Роберт Мейнард вытащил второй пистолет, но Вероника закричала:

— Нет! Он мой!

— У тебя сломалось оружие!

— Того, что осталось, вполне достаточно!

Леди Дредд уклонилась от направленного ей в голову удара и, нырнув под локоть Тичу, снизу вверх вонзила ему в горло то, что осталось от ее сабли.

Удар был наверняка смертельным, однако и после него Черная Борода еще продолжал стоять. Шатаясь, силясь утвердиться на ногах, он отступил на шаг и из последних сил вновь занес саблю.

Грохнул еще один выстрел, потом еще, и грузное тело наконец рухнуло на палубу, окруженное лужей блестящей в свете луны крови.

— Фу! Как видно, смесь рома и пороха и впрямь делает всякую нечисть особенно живучей! — с облегчением выдохнул Генри Бэкли и опустил оба пистолета.

ЭПИЛОГ

— И все же я не понимаю! — сказал лейтенант Мейнард, закончив осмотр последнего рифа. — Какой же это клад Генри Моргана? Мы нашли четыре бочки с золотом и шесть ящиков всякого драгоценного добра. Много, не спорю. Но если вспомнить, какие легенды ходят вокруг сокровищ великого пирата…

— Этому может быть два объяснения, — сказала леди Вероника.

Она сидела на борту своего брига, расправив на коленях свой головной платок и с удовольствием разрешая ветру трепать ее волосы. На черном фоне камзола непривычно выделялась белая повязка, которой была подхвачена раненая левая рука капитана.

— И какие же два объяснения? — спросил Роберт.

Он только что вернулся из испанской крепости, где его встретили, как героя-триумфатора, ибо он принес доказательство победы над общим врагом Испании и Англии — отрубленную голову капитана Тича, будто голова Горгоны опутанную лохмами волос и длинными косицами в перепачканных кровью лентах. Придя в восторг от такого доказательства, испанцы даже не стали спрашивать, отчего военные корабли («Черный алмаз» Мейнард тоже назвал военным судном) никак не уходят от острова, при этом, не приближаясь больше к его берегам, а встав на рейд возле громадной морской мусорной кучи. Если б спросили, лейтенант привел бы самое простое объяснение: корабли пострадали во время морского боя, матросы чинят реи и снасти, а как только управятся, англичане тотчас отбудут восвояси.

— Какие объяснения? — усмехнулась Вероника. — Первое, это то, что, возможно, Морган и не возил сюда всю свою добычу, а спрятал только то, что добыл, захватив Панаму. Конечно, взял он больше, но ведь и с собой увез немало, кое-чем поделился с самыми верными соратниками, и даже тех, кого откровенно обманул, немного, но все же уделил.

— Правдоподобно, — согласился Мейнард. — Ну, а второе объяснение?

— Второе? Оно может огорчить всех любителей искать клады. Грандиозное землетрясение тысяча шестьсот девяносто второго года, если помнишь, вызвало гигантскую волну. Она смыла часть побережья Ямайки, уничтожив Порт-Рояйл вместе с дворцом Моргана и вместе с его могилой. Здесь, на панамском побережье сила землетрясения ощущалась мало, но сильные волны, говорят, прошли и с этой стороны. Что, если большую часть клада великого пирата просто-напросто смыло, и сокровища утонули в пучине?

— Может быть и такое! — вздохнул лейтенант. — Или мы не все нашли.

— Ну, это едва ли. Мои парни обшныряли каждый уголок этой свалки. А они не скрыли бы от меня ни одной находки.

Некоторое время молодые люди молчали. После вчерашнего ветреного вечера и лунной, но, как всем показалось, предштормовой ночи, этот день оказался ясным и безветренным. Море, сияющее, словно улыбающееся, мерцало и переливалось, а стайки летучих рыб, с утра носившихся в воздухе над кораблями, вспыхивали ярче, чем найденные среди принесенной прибоем рухляди драгоценные камни.

— Как думаешь поделить то, что мы нашли? — решился спросить лейтенант.

Вероника хотела по своему обыкновению пожать плечами, но раненая рука отозвалась болью, и девушка поморщилась.

— Я обещала моей команде, что одна бочка золота достанется им. Делить будем по нашим общим правилам. Остальное на твое усмотрение, сэр Роберт: можешь сдать в английскую казну, можешь тоже поделить с командой.

— Что ты! — возмутился он. — Да что я…

— Хотел сказать «что я, пират, что ли»? Нет, у тебя бы не получилось. Делай со всем этим, что захочешь. А куда денешь голову Тича?

— Насажу на рею и так привезу в Кингстон. Или оставить ее тебе?

Леди Дредд снова сморщилась, на этот раз не от боли.

— Я умею ненавидеть только живых врагов, Роберт. Ну, все, кажется, корабль готов к плаванию. Полагаю, твои корабли тоже. Возвращайся на свой флагман.

Ему очень хотелось взять ее руку, хотелось еще что-то сказать, но ничего не получалось. Какое-то время он, потупившись, молчал. Потом спросил:

— Что ты теперь будешь делать? Твоя цель достигнута. Что дальше?

Она подняла на него темные, блестящие, как море, глаза и неожиданно улыбнулась почти прежней, ясной, девической улыбкой.

— Не знаю. Еще не решила. Что-то изменится, но что, Бог ведает! Прошлое ушло, а теперь уходит и настоящее. Посмотрим.

Час спустя военные шлюпы «Король Георг» и «Вечерняя звезда» ушли в сторону Панамского перешейка, а «Черный алмаз», снявшись с якоря, двинулся в открытое море.