Глава 50. Повинуясь указаниям навигатора, Бонд миновал деловые и жилые кварталы в центре Кейптауна и оказался у подножия Сигнальной горы

Повинуясь указаниям навигатора, Бонд миновал деловые и жилые кварталы в центре Кейптауна и оказался у подножия Сигнальной горы, где на узких булыжных улочках теснились ярко‑синие, розовые, красные и желтые домики. Район немного напоминал карибские деревушки, правда, здесь часто можно было заметить аккуратные арабские орнаменты. Мимо проплыла уютная мечеть.

На часах было шесть тридцать, за окном – прохладный вечер четверга. Бонд ехал домой к Бхеке Йордан.

«Друг или враг…»

Он еще попетлял по горбатым переулкам и остановился у нужного дома. Йордан ждала в дверях и приветствовала его сухим кивком. Вместо формы на ней были синие джинсы и обтягивающий бордовый кардиган. От свежевымытых смоляных волос шел густой аромат сирени.

– Какой интересный район, – заговорил Бонд. – Здесь очень мило.

– Называется Бо‑Каап. Раньше тут селились нищие эмигранты из Малайзии – в основном мусульмане. Мы… ну, я и еще кое‑кто переехали сюда довольно давно. Тогда здесь жили бедно, а теперь – престижный район. Раньше везде стояли велосипеды, теперь – «тойоты», а скоро появятся «мерседесы»… Уж лучше бы было по‑старому. Впрочем, здесь мой дом. К тому же сестры неподалеку – ведь угого живет у нас по очереди.

– Угого?

– Бабушка. Мама нашей мамы. Мои родители живут на востоке – в Питермарицбурге, в провинции Квазулу‑Наталь.

Бонд вспомнил старую карту на стене ее кабинета.

– Мы ухаживаем за угого. Такой у зулусов обычай.

В дом она Бонда не пригласила, так что он рассказал о поездке на завод «Грин уэй» прямо на крыльце. Он протянул Йордан ингалятор:

– Эту пленку нужно проявить. Восьмимиллиметровая, светочувствительность тысяча двести. Справитесь?

– Почему вы не попросите своего дружка из МИ‑6? – язвительно поинтересовалась она.

Бонд не собирался защищать Лэмба.

– Он опустошил мой мини‑бар на две сотни рандов, а тут нужен человек с ясной головой. Проявка пленки – хитрое дело.

– Хорошо, займусь.

– Сегодня вечером прилетают какие‑то партнеры Хайдта. Завтра утром они встречаются в офисе «Грин уэй». – Бонд припомнил точные слова Данна. – Прибывают около семи. Сможете выяснить, кто такие?

– Вы знаете рейсы?

– Нет, но их будет встречать Данн.

– Организуем наблюдение. Квалене справится. Он хоть и шутник, но отличный полицейский.

Да, отличный полицейский. Умеет держать язык за зубами.

Из дома донесся женский голос.

– Ize balulekile, – ответила Йордан.

Последовал короткий обмен репликами на зулу. На лице капитана не дрогнул ни один мускул.

– Вы не откажетесь зайти? Угого хочет убедиться, что вы не бандит. Я уже объяснила, но она все равно беспокоится.

Бонд проследовал за ней в чистенькую, мило обставленную квартирку с плакатами, коврами и фотографиями на стенах. Пожилая женщина, к которой обращалась Йордан, сидела за большим столом, накрытым на двоих, – Бонд оторвал их от ужина. Старушка выглядела очень хрупкой, и Бонд сразу узнал это лицо: оно смотрело с фотографий в кабинете Йордан. На угого было просторное оранжево‑коричневое платье, седые волосы коротко пострижены. Она попыталась встать.

– Нет‑нет, не нужно, – торопливо сказал Бонд.

Она все равно поднялась и, горбясь, прошаркала вперед, чтобы пожать гостю руку. Ладонь у нее оказалась крепкая и сухая.

– А, англичанин, про которого рассказывала Бхека… Не такой уж вы и ужасный.

Йордан бросила на бабушку испепеляющий взгляд.

– Меня зовут Мбали, – представилась старушка.

– Джеймс.

– Пойду прилягу. Бхека, покорми гостя. Он такой тощий.

– Нет‑нет, мне пора.

– Ты голодный. Я видела, как ты смотрел на боботи.

Бонд улыбнулся. Он и правда разглядывал стоящий на печи горшок.

– Моя внучка прекрасно готовит. Тебе понравится. А еще выпьешь зулусского пива. Не пробовал?

– Только «Биркенхед» и «Гилрой».

– Зулусское лучше. – Мбали повернулась к внучке. – Дай ему пива и собери поесть. Принеси боботи и соус самбал. – Она с сомнением посмотрела на Бонда. – Острое любишь?

– Люблю.

– Это хорошо.

– Угого, он же сказал, что ему пора, – возразила Йордан.

– Сказал только из‑за тебя. Дай ему пива и поесть. Смотри, какой тощий!

– Угого, послушай…

– Что за внучка! Вечно мне перечит.

Старушка проследовала в спальню, прихватив керамический горшочек с пивом. Дверь за ней закрылась.

– Как она себя чувствует? – спросил Бонд.

– Рак.

– Соболезную.

– Все не так плохо. Ей девяносто семь лет.

– А я думал, за семьдесят, – поразился Бонд.

Словно опасаясь, что повисшая тишина вынудит поддерживать беседу, Йордан шагнула к старенькому плейеру и запустила какой‑то диск. Из колонок хлынул низкий женский голос с ритмами хип‑хопа на заднем плане. Бонд взглянул на обложку: Тандисва Мазваи.

– Садитесь, – пригласила Бонда к столу Йордан.

– Не стоит.

– О чем вы?

– Не надо меня кормить.

– Если угого узнает, что я отпустила вас без пива и боботи, то очень расстроится.

Она выставила на стол глиняный горшок с ротанговой крышкой и наполнила стакан пенистой розоватой жидкостью.

– Это и есть зулусское пиво?

– Да.

– Домашнее?

– Другого не бывает. Бродит три дня. Его пьют еще в процессе ферментации.

Бонд отхлебнул из стакана. Пиво оказалось кисловато‑сладким, почти безалкогольным.

Йордан поставила перед ним тарелку боботи и зачерпнула красноватого соуса. Блюдо напоминало английский «пастуший пирог», только сверху не картошка, а яйцо; такой вкуснятины ему еще пробовать не доводилось. Ароматный густой соус был довольно острым.

– Не составите мне компанию? – Бонд кивнул на пустой стул.

Йордан стояла, облокотившись о раковину и скрестив руки на роскошной груди.

– Я уже поужинала, – бросила она, не двигаясь с места.

«Друг или враг…»

Бонд доел.

– А вы незаурядный человек. Прекрасный полицейский, великолепно готовите пиво и, – он кивнул на горшок, – боботи. Если я, конечно, ничего не напутал в произношении…

Нет ответа. Сколько можно злиться?

Подавив раздражение, Бонд перевел разговор на семейные фотографии, что висели по стенам и красовались на каминной полке.

– Похоже, вся история творилась на глазах вашей бабушки.

Йордан бросила нежный взгляд на дверь спальни.

– Угого и есть Южная Африка. Ее дядю ранили англичане в битве при Камбуле, через несколько месяцев после сражения при Исандлване, – я вам о нем рассказывала. Она родилась всего через пару лет после того, как Капская область и Наталь объединились в Южноафриканский союз. В пятидесятые годы ее переселили по принятому при апартеиде Закону о регионах группового проживания, а в пятьдесят восьмом ранили во время акции протеста.

– Что случилось?

– Шарпевильский расстрел. Протестовали против «дампасов» – по‑английски их называли «дамб‑пассы» – «пропуска для дебилов». При апартеиде людей вполне официально делили на белых, черных и цветных.

Бонду вспомнились разглагольствования Лэмба.

– Черным нельзя было появляться в белых районах без пропуска, подписанного работодателем. Унизительно – просто кошмар. Люди вышли на мирную демонстрацию протеста, а полиция открыла огонь. Почти семьдесят человек погибли, угого ранили в ногу. Теперь она хромает. – Йордан налила себе немного пива и отхлебнула. – Имя мне выбирала угого. Просто сказала родителям, как меня назвать, и те послушались. Обычно с угого не спорят.

– Бхека…

– На зулу это означает «тот, кто следит за людьми».

– Защитник. Выходит, вам на роду написано идти в полицию.

Бонду определенно нравилась музыка.

– Угого – это старая Южная Африка. А я – новая. Дочь зулусов и африканеров. Да, нас называют «страной радуги», но посмотрите на радугу: там ведь разные цвета, и каждый по отдельности. Нам нужно смешивать гены – и я тому пример. Пройдет много времени, но рано или поздно мы своего добьемся. – Йордан холодно посмотрела на гостя. – Вот тогда мы сможем ненавидеть других за дело, а не за цвет кожи.

Бонд невозмутимо выдержал ее взгляд и сказал:

– Спасибо за ужин и за пиво. Мне надо идти.

Йордан проводила его до двери. Бонд шагнул на крыльцо.

И тут увидел человека, который преследовал его с самого Дубая. Синяя куртка, золотая сережка – именно он убил Юсуфа Насада и чуть не прикончил Феликса Лейтера.

Человек стоял на другой стороне дороги, в тени старого здания, украшенного арабской мозаикой со свитками.

– Что случилось?

– Враг.

Мужчина держал в руке мобильный телефон, но не звонил – фотографировал их с Йордан, чтобы доказать: Бонд работает на полицию.

– Хватайте оружие и не выходите из дома. Охраняйте бабушку.

Он метнулся через дорогу. Преследователь бросился вверх по склону Сигнальной горы. На узкой улочке быстро сгущались сумерки.