В снопах

Рощенье — роща, лес.

казнь. Включение таких законов в русские Кормчие книги служило скорее цели ознакомления русских судей с византий­скими законодательными образцами (наряду с национальными законами), чем цели придания им обязательной силы закона. Соглашаясь с М. Н. Тихомировым, «можно сомневаться в том, что юридические нормы Закона Судного людем с их строгими византийскими наказаниями применялись в русской юридиче­ской практике XI—XIII вв.»¹³⁸. Хорошо известно летопис­ное сказание о том, как приглашенные на Русь византийские епископы предложили князю Владимиру ввести за некоторые преступления смертную казнь. Князь Владимир поначалу со­гласился, но вскоре вынужден был отказаться от несвойствен­ных Древней Руси жестоких наказаний и вернуться к денеж­ным взысканиям, что соответствовало и интересам самого князя. Очевидно, что византийская система наказаний не соот­ветствовала русской обычно-прововой системе наказаний. Ведь ей, как это видно из Русской Правды, несвойственны ни чле-новредительные наказания, ни месть по принципу талиона, ни смертная казнь. Это несоответствие византийской системы наказаний русским обычаям, по-видимому, и привело к отсут­ствию в Уставе князя Владимира указаний на какие бы то ни было наказания вообще. Определенная система наказаний по­является в более позднем памятнике церковного права — Уста­ве кн. Ярослава. И хотя отсутствие собственных санкций в Уставе кн. Владимира не означает применения византийских наказаний, все же важно знать, с какими мерками пришли на Русь византийские служители церкви.

Нормы ст. 9 имеют, таким образом, двоякое значение — ма­териальное и процессуальное. С одной стороны, они объявля­ют общественно опасными такие поступки, которые не рассмат­ривались как преступления русским обычным правом; с другой — определяют подведомственность таких дел церков­ным судам.

Церковь стремилась к тому, чтобы брак заключался на всю жизнь и в идеале оставался бы нерасторжимым. Брак мог быть расторгнут лишь в исключительных случаях, причем лишь после церковного судебного разбирательства. Обоснова­нием нерасторжимости брака служили книги Священного пи­сания Ветхого и Нового завета: книга Бытие (гл. 2, ст. 21—25; гл. 3), Евангелие от Матфея (гл. 19, ст. 1—12), Евангелие от Марка (гл. 10, ст. 1—12), Евангелие от Луки (гл. 16, ст. 18). Не вдаваясь в подробности канонического уче­ния о браке, следует заметить, что даже не все христианские церкви признают вышеуказанные ссылки на Библию достаточ­ным обоснованием нерасторжимости брака. Но тем не менее определенный смысл в возведении в закон этого принципа есть. Люди должны были привыкнуть к мысли, что брак поч­ти нерасторжим, и стремиться выработать такие нормы поведе­ния, которые бы позволили супругам ужиться. Это способство­вало проявлению более бережного отношения их друг к другу. Но нельзя не заметить, что задача устранения антаго-

низма при таких условиях могла быть решена лишь путем ус­мирения природных страстей.

Трактовка термина смилное как внебрачной связи мужчины и женщины не является общепризнанной. Е. Е. Голубинский, например, выводил понятие смилное от слова мило (приданое) и подразумевал здесь тяжбы из-за приданого¹³⁹. А. С. Пав­лов же объединял рядом стоящие слова ст. 9 и понимал под смилным заставаньем — «брачный сговор с назначением не-устоики». Но следует заметить, что термин, производный от слова «заставанье», употребляется также в словосочетании в ст. 9 или кого застануть с четвароножиною. Однако ни о ка­ком «брачном сговоре» с четвароножиною говорить не прихо­дится. Поэтому представляется более убедительным мнение К. А. Неволина, согласно которому смилное должно означать «любовную связь между лицами, как соединенными, так и не­соединенными браком». При выдвижении такого объяснения К. А. Неволин осуществил сравнительный анализ других сла­вянских языков, что помогло ему выяснить действительное значение слова смилное. При этом он оставался далеким от категоричности и допускал, что слово смилное означа\о не i.i мостоятельный состав преступления, а служило прилагатель­ным к слову заставанье, но при этом, как он верно заметил, мысль законодателя, по существу, не изменяется¹⁴¹. И. И. Срезневский переводил слово смило как приданое, но словосочетание смилное заставанье предлагал переводить как прелюбодеяние¹⁴².

Думается, что смилное все же может быть выделено в самос­тоятельный состав преступления — не освященную церковью совместную жизнь мужчины и женщины. Определенным аргу­ментом в пользу раздельного толкования понятия смилное и заставанье является употребление в одном из списков Крести-нинского вида (в вариантах он обозначен ИК) понятий смил-ные и застатье в разных числах: во множественном и единст­венном. По-видимому, составитель расценивал их как разные составы преступлений, поскольку не согласовал числа.

Таким образом, церковь стала признавать половую жизнь лишь в освященном ею браке и пресекать внебрачные связи. Согласно книге Исход (гл. XXII, ст. 16—17), внебрачная по­ловая связь с девицей влекла следующие последствия: Если обольстит кто девицу необрученную и переспит с нею, пусть даст ей вено (и возьмет ее) себе в жену; а если отец не согла­сится (и не захочет) выдать ее за него, пусть заплатит (отцу) столько серебра, сколько полагается за вено девицы. По визан­тийским законам, добрачная связь влекла аналогичные послед­ствия для мужчины: если он принадлежал к числу состоятель­ных, то должен был заплатить соблазненной им девушке литр золота; если он был среднего достатка — половину своего состояния; если бедный, то должен был быть высечен, остри­жен и выслан. Этих последствий можно было избежать лишь ^в случае заключения брака (Эклога, тит. XVII, ст. 29, анало­гичные установления есть и в Прохироне). Очевидно, что

Устав князя

Владимира

Святославича

СиНОД<1 \bJUH

редакция

Голубинский Е. Е.

История русской

церкви, т. I,

полутом I,

М., 1901, с. 531.

Павлов А С.

Курс церковного

права, Св.-Тр.

лавра, 1902,

с. 138.

Неволин К. А О пространстве церковного суда

в России до

Петра Великого —

Поли. собр. соч.,

т. VI, Спб., 1859,

с 282

Срезневский И. И.

Материалы

для словаря

древнерусского

языка, т. III,

Спб., 1912,

стб. 443.