Я избавилась от своих масок

Еда служила для меня источником любви и безопасности в нашем доме в Бруклине, который я делила со своим старшим братом и родителями. Наша семья была бедной, но у нас всегда было очень много еды. Самое первое воспоминание о еде – как мне говорят о том, что отец и брат должны есть первыми, потому что они – мужчины, и усиленно работают. Мне всегда хватало еды, но получала я ее самая последняя.

Мне говорили, что раз я девочка, то, значит, «менее чем», и не должна иметь особых профессиональных или социальных ожиданий, поэтому я устранилась от любой деятельности, связанной с конкуренцией, и перестала мечтать. Я восседала на краешке своего собственного мирка и наблюдала за происходящим, чтобы научиться «лавировать» в этом мире. Я не могла позволить себе совершать ошибок. Рядом со мной не было человека, который мог бы помочь мне собрать кусочки и заверить в том, что все будет хорошо. Единственным человеком поблизости была я сама. Я была маленьким ребенком, и мне пришлось стать собственной Высшей Силой и наставницей. Но как ребенок может лелеять самого себя с помощью любви и заботы, которые, как правило, дети получают от родителей? Я была убеждена в том, что подвожу саму себя. Я знала, что не справлюсь с этой задачей.

Я была пухленьким ребенком, который к моменту достижения половой зрелости превратился в очень толстого и застенчивого подростка. В старших классах я начала чувствовать отчуждение от других людей. Когда мне было 18 лет (в тот момент я уже училась в колледже), я на шесть месяцев превратилась в анорексика и каждую неделю падала в обморок. Помню первый крупный прием пищи после того, как перестала быть анорексиком. Я тогда съела дюжину пончиков. Я спряталась и съела их очень быстро. Помню, какой виноватой тогда себя чувствовала – почти ничего не ела шесть месяцев, и тут на тебе – дюжина пончиков разом.

Я ушла из колледжа и, когда мне исполнилось 19 лет, вышла замуж. Когда я забеременела, я весила около 57 килограммов, а когда родила свою первую дочь, весила уже больше 90 килограммов. Четыре года спустя я была разведенной матерью-одиночкой, а избыток веса у меня составлял 34 килограмма.

После развода, который состоялся, когда мне было 25 лет, я голодала и употребляла таблетки для похудения, чтобы снова стать стройной. Сделать это мне удалось. Через четыре года после этого я снова вышла замуж и родила еще двух дочерей. Чтобы история не повторилась во время этих двух беременностей, я тщательно следила за тем, что попадает мне в рот. После рождения дочерей я вновь стала стройной. Оставаться такой мне удавалось около 10 лет, главным образом – с помощью таблеток для похудения, лечебного голодания, пропуска приема пищи, сигарет, кофе и других нездоровых методик.

Я была заядлым курильщиком, выкуривая от трех до четырех пачек в день. Бросить у меня получилось 15 лет назад. Курить я бросила с помощью гипноза, но тут же поменяла эту зависимость на компульсивное переедание. Спустя какое-то время я пересекла черту и стала тем, чем являюсь на сегодняшний день – пожирателем пищи, который никогда не чувствует насыщения. Физических последствий после подобных «пищевых загулов» у меня не бывает. Более того – я чувствую себя так, словно вообще ничего не ела, словно запросто могу есть еще, и еще, и еще.

В 1979 году я стала чистой вегетарианкой и постаралась вообще не употреблять в пищу жира. Мои «загулы» начинались с коробок измельченной пшеницы, которую я запивала обезжиренным молоком, а также с упаковок зерновых продуктов и бейглов. После этого я переходила на овсяную кашу. Ну, а затем я полностью теряла над собой контроль и съедала банку варенья и\или орехового масла, замороженные блинчики и все то, что могла найти. Я ела до потери сознания, а потом просыпалась в окружении коробок и упаковок.

Я не могла смириться с тем, что совершаю суицидальные действия, направленные на собственное уничтожение. Моя личность разделилась, а у меня появилось два имени. Я говорила о Гвен – обжоре, страдавшей от неприятной болезни, потому что Шина – хорошая девочка – не могла, да и не стала бы, так есть. Я, Шина, не могла признать тот факт, что потеряла контроль над своими действиями. Мои друзья знали о Гвен и о том, как много она ела.

Я крутилась вокруг плана питания, но набрать хотя бы один день воздержания не могла. Капитулировать перед какой-либо диетой хотя бы на 24 часа у меня получалось только тогда, когда я находилась вдали от дома. Я провела три недели в диетической программе в Калифорнии. Дома у меня не получалось честно следовать рекомендациям какой-либо диеты. Я не из тех людей, кто следует диете, потом делает перерыв, а затем снова садится на диету. Я из тех людей, кто склонен к самообману. Я продолжала набирать килограммы все то время, пока ела свою здоровую вегетарианскую еду, и уходила в загулы до потери сознания.

В июне 1997 года я познакомилась с сообществом АПЗ. Я сходила на несколько собраний и внимательно слушала то, о чем на них говорилось. Несмотря на то, что я знала о своей неспособности следовать какой-либо программе, а особенной такой, я продолжала ходить на собрания. 5 сентября того года у меня случился худший «пищевой загул» в моей жизни. В тот день я поняла, что придется пойти на все, лишь бы жизнь вновь стала управляемой. Я наконец-то признала, что бессильна и нуждаюсь в помощи. Я убивала саму себя. Я капитулировала и приняла решение обратиться за помощью, доступной в АПЗ.

Брать на себя обязательства я могу в отношении людей, которые мне небезразличны. Я беру чрезмерную ответственность за других людей, но до прихода в АПЗ и подумать не могла, чтобы взять обязательство за саму себя. Я стала настоящим борцом за других людей в ущерб самой себе.

Моя эмоциональная «инвалидность» заставляла меня чувствовать себя так, словно я не соответствую неким требованиям и не оправдываю чьих-то ожиданий. Я не могла нормально функционировать, когда чувствовала себя не такой, как все, ненужной, дефективной, пустой. Мне приходилось прятаться, чтобы мое истинное «Я» не открылось окружающим или мне самой, поэтому начала носить маски. Мои маски были настоящим произведением искусства; они хорошо мне послужили. Эти маски скрывали мое истинное ощущение пустоты. Благодаря этим маскам я могла заботиться о других людях и наслаждаться фальшивым видением контролируемой, наполненной смыслом жизни. Эти маски мешали другим людям увидеть мое настоящее «Я». Но в первую очередь они мешали это сделать мне самой.

Такое впечатление, словно я всю жизнь была одинокой, обращаясь за руководством к самой себе. Я задавалась вопросом: «Может, я единственный человек, который чувствует себя настолько отчужденным от других людей?». Все окружающие производили впечатление людей, уверенных в себе. Иногда я чувствовала себя никем… так, дуновением ветерка. Когда возле меня кто-то есть, я словно переношусь в другое место. Как ощущается одиночество? Как пустота. Когда я испытываю чувство одиночества, я чувствую себя брошенной и изолированной от других людей.

Я полагалась на свой интеллект вместо того, чтобы полагаться на свои чувства. С помощью АПЗ я учусь тому, что ключ к хорошему самочувствию – это просто чувствовать, и точка! И неважно, какие чувства я при этом испытываю – тревогу, радость, одиночество, грусть, злость или что-то другое. Я учусь тому, что цена хорошего самочувствия – это риск переживания неприятных чувств. Я понимаю, что я – это все, что у меня осталось. В прошлом я обращалась к семье, друзьям, путешествиям и обществу в целом, чтобы испытывать чувство нормальности. Я верила, что «Я», которую я показывала остальному миру, – это и есть настоящая «Я». Теперь я начинаю понимать, что «Я» настоящая – это та «Я», которая живет у меня в душе.

Первое, чему я научилась в АПЗ, была концепция границ и ограничений в еде. Она похожа на базовые знания, которыми должен владеть каждый взрослый, но в моем случае это не так. Принятие границ и ограничений в еде стало началом моего выздоровления. Второе, о чем я услышала, – что сначала нужно отодвинуть тарелку с едой в сторону, и только после этого ты начнешь усваивать информацию. Сегодня я принадлежу к сообществу, которое рекомендует обращаться за помощью и поддержкой. Раньше эти вещи казались мне чужеродными. Мне не только нужно учиться тому, как накормить себя, мне и относиться к себе нужно так же, как я хочу, чтобы другие люди относились ко мне.

После многомесячного воздержания я больше не сомневаюсь в том, что наш план питания может избавить меня от физической тяги. Сегодня я доверяю программе выздоровления АПЗ в достаточной степени, чтобы начать избавляться от масок, за которыми пряталась последние 20 с лишним лет, и наконец-то показывать свое настоящее «Я» на группах АПЗ, но особенно – самой себе.

Сообщество АПЗ подарило мне чудесное сочетание трех факторов, которые в моем случае работают.

1) План питания полностью избавляет меня от физической тяги.

2) Все люди, посещающие эти собрания, – такие же зависимые, как и я, и они подарили мне «подушку безопасности», в которой я нуждалась с самого детства. Благодаря их поддержке я постепенно начинаю верить в то, что не одинока и не уникальна, что меня принимают такой, какая я есть. Мы нуждаемся друг в друге и существуем друг для друга.

3) У меня не было бы никакой программы без моего спонсора. Она – самый настоящий наставник, который взял на себя сложную миссию – помочь мне научиться доверять и вести более осознанную, упорядоченную жизнь. Она учит меня любить и уважать себя. Такое впечатление, что она знает меня лучше, чем я знаю саму себя. Она угадывает мои потребности и желания, даже когда я сама не знаю, что у меня есть эти потребности и желания. Она научила меня правильному питанию и показала мне мои зависимости: три пачки сигарет в день, 10 чашек кофе, большие количества алкоголя. Своим примером она показывала мне, как жить в настоящем.

Сегодня у меня есть надежда, а Молитва о душевном спокойствии превратилась в мою мантру. Я отчаянно нуждаюсь в том, чтобы это сообщество поддерживало меня, когда я принимаю решения о своем будущем, и было рядом, чтобы помочь мне собрать кусочки, если эти решения оказались неудачными.

Когда я только попала в эту программу, я задавала себе вопрос, как буду выглядеть через год. Сегодня я хочу здесь остаться, чтобы узнать, какой буду через много-много лет.