Частьтретья

При некоторых обстоятельствах, точно так же как при некоторых болезнях, помощь со стороны может иной раз только повредить.

Требуется большая проницательность, чтобы распознать те случаи, когда она опасна.

Франсуа де Ларошфуко

Еще не старый витязь в молодецки расстегнутом полушубке попирал ногой убитого медведя. Сзади толпились свитские, крутились собаки, белел заснеженный лес. Было трудно поверить, что больше звериной травли, доброго вина и смазливых поселянок лихого охотника занимали другие игры. Игры, в которых алатский господарь Балинт обставил и императора Гайифы, и короля ныне исчезнувшей Уэрты. Эти игры назывались политикой, и Робер Эпинэ их ненавидел еще больше войны, хотя больше всего ненавидел и презирал себя самого. Тридцать лет – и полная пустота! Ничего и никого, кроме нелепой любви и дела, в которое не веришь. Альдо Ракану не бывать королем Талига, и слава Создателю. Им не придется ни становиться клятвопреступниками, ни расплачиваться по счетам.

Робер в который раз принялся разглядывать бурую тушу, лежащую на подтаявшем снегу. Первый из великих герцогов Алатских выходил против зверя с одним кинжалом. Он знал, куда и когда бить. Точно так же алат ударил своего короля и не промахнулся. Талигойская армия и отряды Балинта с ходу захватили Крион, и Павлу Уэртскому ничего не оставалось, как признать суверенитет бывшего вассала. По большому счету, разрыв был неизбежен – степенные, свято чтящие эсператистские каноны агары и вспыльчивые, суеверные алаты рознились, как собаки и кошки, и относились друг к другу соответствующе.

Восстание Балинта было не первым, но господарь удачно выбрал время и союзников и вместо плахи обрел корону. Иноходец поймал взгляд черноусого богатыря, который знать не знал, что среди его потомков будут Великолепная Матильда и проныра Альберт. Надо полагать, за ссору с Талигом Балинт придушил бы означенного Альберта голыми руками. Покойный господарь был человеком крутым, а к Гайифе, Агарии и Эсперадору у него был свой счет, причем немалый. Неудивительно, что кэналлиец Алонсо Алва и уроженец Черной Алати Балинт Мекчеи спелись и с наслаждением принялись трясти империю и ее союзников. В Черной Алати до сих пор поют об их похождениях, путая древние предания с действительными событиями. Поют о Балинте Гордом, его синеглазом побратиме, презирают агаров и любят талигойцев.

В детстве Иноходец обожал разглядывать героев Двадцатилетней войны, благо маршал Рене покровительствовал художникам и осчастливил Эпинэ портретной галереей. Имелся там и герцог Балинт на фоне развевающихся знамен и в какой-то немыслимой куртке со шнурами, а вот Алонсо не было. Самого знаменитого полководца Талига Робер увидел уже в Лаик. Так же как Арно Савиньяка, Михаэля Ноймара-Ноймаринена и Винченце Рафиано. Позже Мишель объяснил удивленному брату, что дед распорядился вынести на чердак тех, чьи потомки запятнали фамильную честь. Закатные твари, как глупо! Можно подумать, победив портреты, зачеркнешь прошлое. Дед – умный человек, но самые большие глупости делают люди умные, и как же эти глупости портят жизнь другим. Иноходец с трудом подавил неуместное раздражение – последние несколько дней он просто сходил с ума от мыслей о доме. Так и тянуло оседлать Дракко и, не разбирая дороги, поскакать на северо-запад. Маркиз Эр-При понимал, что это невозможно, понимал он и то, что связал свою судьбу с Альдо Раканом, но непонятное безумие затягивало. Наверное, так чувствует себя журавль с подрезанными крыльями, когда над ним проплывает стонущий осенний клин. И всему виной бредовый, ни на что не похожий сон!

Робер изо всех сил старался не вспоминать тонущих в пунцовых гвоздиках мертвецов, странного человека у коновязи и особенно Мэллит. Мэллит в прозрачной белой рубашке, Мэллит, льнущую к нему, шепчущую слова, которые она никогда не скажет на самом деле. Мы не властны в наших снах, а сны могут превратить нашу жизнь в пытку. Жить в одном доме, встречаться по десять раз на дню, знать, что ничего не было, и в мельчайших подробностях помнить это самое «ничего»…

– Решил изобразить статую? – Альдо в желтых охотничьих сапожках подошел очень тихо. – Можно подумать, их тут без тебя не хватает.

– Задумался, – Робер от души тряханул сюзерену руку.

– О чем?

– Вот о нем, – соврал Эпинэ, кивнув головой на картину. – У нас в замке его портрет тоже был. Альдо, ты помнишь, как Балинт получил Алат?

– Откуда? – помотал головой принц. – Я талигоец, а не алат!

– Но ты хотя бы помнишь, что Алат был союзником Талига?

– Альберт решил, что Гайифа сильней.

Ай да сюзерен. Вроде не думает ни о чем, а все понимает. Перед Карлом Третьим все по струночке ходили, а его сынок чуть все прахом не пустил, и пустил бы, если б не умер. Интересно, венценосный подкаблучник сам скончался или помогли? Дед в смерть от удара не верил…

– Альдо, как думаешь, почему умер Франциск Второй?

– Потому что Олларам отпущен один круг!

– Ты серьезно?

– Разумеется, – изрек сюзерен. – Через год их на троне не будет. Ты станешь маршалом, а дело маршала – воевать, а не копаться в книгах, так что лучше я тебе все скажу. Дед был пустым местом, но два великих дела за ним числятся. Он женился на Матильде и заставил меня заучить поучения Бланш.

– Что еще за поучения?

– Раньше думал, чушь собачья, – Альдо зевнул, подхватил своего маршала под руку и повел по галерее, – но за чушью гоганы с «истинниками» бегать не станут. Наша победа в Гальтаре и только в Гальтаре.

Спорить бесполезно, но молчание – знак согласия, а лезть в развалины в поисках неизвестно чего было даже не глупостью, а безумием. Робер с тоской поглядел на размалеванный охотничьими атрибутами потолок.

– Альдо, недавние сражения дают куда больше, чем несуществующие талисманы. Если б Эгмонт и мой дед соизволили хоть немного подумать, все было бы иначе.

– В каком смысле? – подозрительно осведомился сюзерен. А действительно, в каком? Сохрани Эпинэ верность Олларам, Альдо Ракана это вряд ли бы порадовало.

– В том, что надо думать не только как сесть на трон, но и что делать дальше, – выкрутился Робер.

– Сначала надо на него сесть, – твердо сказал принц, – а дорога в Олларию идет через Гальтару.

– Франциск Оллар прекрасно обошелся без магии, – жестко сказал Робер. – Альдо, может быть, посмотрим правде в глаза? Мы не справимся с Вороном, даже если обвешаемся старьем с ног до головы.

– Ты слишком часто вспоминаешь кэналлийца, – на лице сюзерена промелькнула досада. – Пойми наконец, что непобедимых нет и быть не может. Когда я получу то, что принадлежит мне по праву, нам не будет страшен никакой Алва.

– Не уверен.

Надо что-то делать, иначе Альдо и впрямь полезет в эти дрянные катакомбы.

– Ворон как никто умеет превращать то, что его враги считают преимуществом, в дыры. Так было в Торке, в Ренквахе, в Сагранне.

– Ты и вправду – Иноходец, – раздраженно бросил Альдо. – Иноходец, который когда-то упал и теперь боится прыгать. Ты боишься Ворона, потому что дважды видел, как он колотит твоих вождей, но ни Окделл, ни Адгемар не были Раканами.

Не были. Они были опытней и умней, особенно Адгемар. И все равно проиграли. Адгемар знал больше, чем говорил, и в его словах было слишком много лжи, но казар лгал не всегда. «Некоторых зверей убивают не из-за шкур и даже не из-за клыков, а из-за маленькой, незаметной железы, которая стоит дороже десятка шкур… Кто-то избрал предков Раканов и одарил их чем-то, превратившим смертных в полубогов. Сейчас этот подарок исчез, и не нужно его искать». Кагет дал правильный совет, теперь Робер в этом не сомневался. Альдо нечего делать в Гальтаре, но как его удержать?

– Ты прав, Альдо. Я действительно не могу забыть то, что видел. Можешь считать меня трусом, но…

– Слушай, Робер, хватит скулить! Что сможет твой Алва, когда против него встанет сама Кэртиана?!

Продолжать смысла не было, Альдо оседлал любимого конька, теперь не остановишь. Сюзерен верит в свою избранность и счастливую звезду, ему не мотали жилы «истинники», и он не имел дело с Вороном Рокэ. Закатные твари, он вообще ни разу не воевал! Эпинэ дождался, когда Альдо закончит строить планы по отъему у Эсперадора жезла Раканов, и делано засмеялся:

– У меня от всего этого голова кругом идет. Давай лучше пофехтуем, холодно…

Матильда подмахнула последнее письмо и с чувством выполненного долга отложила перо, но управляющий не уходил. Шея у бедняги побагровела, глаза лезли из орбит, того и гляди удар хватит! Бедняга! В Агарисе Матильда бы постаралась узнать, в чем дело, но в Сакаци слуги, если им что-то требовалось, просили сами. Матильде это нравилось.

– Сударыня, – пропыхтел Имре Бибок, – дозвольте спросить…

– Говори, Имре, – кивнула Матильда, но управляющий замолк.

Принцесса вздохнула, отщипнула кусок еще горячей лепешки и бросила возникшему из ниоткуда Клементу. Это был верный признак того, что хозяин встал и занялся всякими глупостями вроде махания несъедобными железяками или, того хуже, полез на башню, где нет и не может быть ничего заслуживающего внимания приличного крыса. Бибок все еще страдал, и вдовица решила прийти на помощь:

– Опять Балаж?

– Нет, – для верности управляющий затряс головой, как конь. – Балаж, он, конечно, еще тот кобелина, но как с Вицей спознался, так и притих. Снег пойдет, свадьбу играть будем.

Вот, значит, что… Окрутить первого юбочника в округе! И не только в округе. Что ж, два сапога пара! Матильда видела пару раз девушку ночью на дворе с Альдо, а утром внук спал на ходу. По обычаю, за кровавую рубашку платит гици! Принцесса улыбнулась.

– Приданое Вице я дам. Как положено…

– Премного благодарствуем, – в голосе Имре сквозило удовлетворение, но не подобострастие. – Вица – славная кобылка, а Балаж – всадник хоть куда, далеко поскачет. Только я не за тем вашу милость от дел отрываю. Золотая Ночь скоро, вы дозволите все, как в старину, обделать или нет?

Золотая Ночь… В Агарисе за такое сжечь не сожгли бы, а душу б вымотали. И Анэсти первый. За демонопочитание. Твою кавалерию, как хорошо, что она убралась из этого вертепа! «Не дозволите?» Да она первая через костер прыгнет, назло всей протухшей сволочи!

– Тюрэгвизэ [57]купить надо, – заявила Матильда. – Потом шутих еще… Бери что хочешь, но пусть так горит, чтоб Леворукий от зависти лопнул!

– То бишь дозволяете? – уточнил дотошный Бибок.

– Твою кавалерию! – Матильда хлопнула по столу ладонью, Клемент вздрогнул и то ли пискнул, то ли закашлялся. – Спрашивает еще! А ну руки в ноги и готовиться. Времени всего ничего, а у нас конь не валялся!

– Успеем! – завопил Имре и пулей вылетел из комнаты. Матильда слышала топот и удаляющиеся вопли: – Жужа, Жужа, где тебя носит? Ты тут мне голову морочишь, а у нас Золотая Ночка будет! Как при старом Ференце!.. Лучше!.. Барышня велели…

Барышня! Сколько лет прошло, а для Имре, Жужи, Яноша она все еще барышня. Одна из троицы, гонявшей кабанов в окрестных лесах. Была барышня да сплыла. Осталась бабушка. Матильда рывком пододвинула кувшин с вином и нахмурилась.

Золотая Ночь! И как только она забыла?! Этот паршивый Анэсти из нее всю кровь высосал, одна водица осталась. С касерой напополам. Тетка Шара, та горские праздники не жаловала. Еще бы, она ж с равнин, но вдовица не мешала обитателям Сакаци справлять Великие Ночи, из которых Матильда больше всего любила Золотую. Четвертый излом года, приход осени, последняя гроза, начало охоты, поцелуи у костра и не только поцелуи…

Давно было, но принцесса не забыла, как на башнях и по углам главного двора зажигали костры, в которые швыряли начиненные порохом кружки, скрипачи и дудари сходили с ума, на угольях поспевало мясо, рядом кипела подлива, и стояли бочки из замковых кладовых… В Золотую Ночь шестнадцатилетняя Тильда поцеловала семнадцатилетнего Ференца Лагаши. Первая поцеловала! Оба были немного пьяны… Эх, будь Ферек посмелей… Сопляк! Жеребенок недоделанный! Чтоб ему было затащить подружку на сеновал! И не было б ни Агариса, ни Анэсти с его приятелями. Впрочем, Адриана и шада – тоже, а вместо Эрнани у нее были бы другие дети… И, наверное, не один! Да чего гадать – как прожила, так прожила! Чем копаться в прошлом, лучше петь и плясать! Ну и пить, разумеется.

Жаль, приятели Альдо к празднику не успеют, ну да талигойцы о Золотой Ночке без понятия. Зато от хорошей охоты ни один мужчина не откажется. Если он, вестимо, не унылое чучело навроде покойного муженька. «Дорогая, я не нахожу удовольствия в убийстве животных…» Тьфу! То ли дело Дуглас Темплтон, Анатоль Саво, Рихард Борн, Удо Борн… Хорошо, что они приезжают. И ни одного хогберда!

Матильда тронула пальцем длинный розовый хвост, Клемент с укоризной оглянулся.

– Гулять будем, ваше крысейшество, – сообщила вдовица.

Крыс не ответил – он был занят. Надо бы его запирать получше. В Сакаци полно кошек, Клемент с его наивностью может плохо кончить. Кошек много, а вот собак мало. Одной своры для хорошей охоты не хватит.

Матильда Алати снова дернула за хвост мирно жующего Клемента, дескать, сколько можно жрать, и вопросила:

– Где гончаков возьмем? Поскребем по соседям? Или братца тряханем?

Альберт – скопидом, каких поискать, но если что фамильное у него и уцелело, то это вкус к осеннему лову. Хотя вряд ли герцог Алати собрался в Сакаци только для того, чтобы пожрать мяса да повидать блудную сестрицу. Наверняка продал или Альдо, или Робера, а то и обоих. Как пить дать приволочет невест! Твою кавалерию, превратить парней в племенных жеребцов! Хотя быть племенным жеребцом лучше, чем водовозным мерином… Ладно, Леворукий с ним, с братцем! Золотую Ночку отгуляем, разберемся и с собаками, и с невестами.

– Перерыв?

– Идет! – Робер отложил шпагу и вытер вспотевший лоб. Как всегда во время тренировок с сюзереном, злость мешалась с отчаяньем. Принц был безнадежен, и отнюдь не из-за неудачного учителя. Главным врагом Альдо был сам Альдо, вернее, его непрошибаемая уверенность в себе и убежденность, что все будет именно так, как того желает его высочество. И так во всем.

Альдо просто не слышит того, чего не хочет слышать. Он самый умный, самый хитрый, самый знающий, он сядет на талигойский трон при помощи древней магии, обведет вокруг пальцев гоганов и «истинников», отберет у Эсперадора жезл и разобьет Ворона Рокэ, а пока будущий король продувает бой за боем своему маршалу, всякий раз спотыкаясь об одну и ту же веревку. Отец любил повторять, что если хочешь кого-то понять – позови его в фехтовальный зал. Иноходец Эпинэ не раз наблюдал, как клинок в руке преображает человека: громогласный нахал превращается в нечто суетливое и жалкое, а женоподобный щеголь становится смертельно опасным, но Альдо Ракан фехтовал так же, как жил, уповая на силу и удачу. Самоуверенно, лихо и… глупо! Правда, поражения сюзерен принимал на удивление добродушно, пребывая в полной уверенности, что настоящего врага прикончит на месте. Иноходец на сей счет придерживался противоположного мнения, но Альдо был непробиваем.

Из боковой галереи вынырнул Дик. Еще одна беда. Юный Окделл и думать забыл о своих несчастьях и рвался в Гальтару. Сын Эгмонта накрепко уверовал в Альдо Ракана, и ничего хорошего в этом не было. Ничего удивительного, впрочем, тоже. Дикон вконец запутался в придворных интригах, остался у разбитого корыта, а тут все просто и понятно. Залез в развалины, нашел амулет, сел на трон, и сразу стало все хорошо и справедливо, как в сказке. Только вот жизнь не сказка. В жизни выросшему в изгнании принцу корона не светит, по крайней мере корона, добытая собственными руками.

– Доброе утро! – сын Эгмонта Окделла с обожанием уставился на Альдо.

– Много спите, герцог, – хихикнул сюзерен.

– Я уже давно встал.

Как все же парень похож на отца. Тот тоже вечно оправдывался и совершенно не понимал шуток. Бедный Эгмонт, он всю жизнь плыл по течению, пока не утонул. Дику повезло выбраться на берег, так ведь нет! Дурень снова наладился прыгать вниз головой да в мутную реку. Еще бы, ведь с ним Ракан! Робер со злостью глянул на сюзерена, тот истолковал этот взгляд по-своему и лихо отсалютовал шпагой.

– Маршал, вперед!

Ну вперед так вперед, хотя зритель им вряд ли нужен! Впрочем… А почему бы и нет?! Дикон знает, что такое настоящий мастер клинка, пускай смотрит на Альдо Ракана и сравнивает со своим бывшим эром. Может быть, что-нибудь поймет. Сначала как о бойце, потом как о короле.

– Я готов, – Робер поднял клинок.

Как всегда, Альдо попер вперед не хуже дриксенского быка. Эпинэ с неожиданной яростью отбил бестолковый натиск, сделал ответный выпад. Есть! Убит! Альдо глупо хихикнул и вновь ринулся в бой. Школа у принца была та же, что и у Робера, и у большинства дворян Золотых земель. Старая добрая дриксенская школа, но даже в Лаик унар унару рознь.

Закатные твари, да что же это такое?! А про защиту можно вспомнить, ну хотя бы раз? И с чего ты взял, что я не знаю этот финт? Заиграешься же! Разрубленный Змей, опять!.. Так было, есть и, похоже, так и будет.

Отступил. Решил обмануть. Зачем?! Запутать соперника под силу только настоящему мастеру… Ты б еще в голос заорал, что собрался делать. Простая защита, шаг вперед-вбок, а не назад – и все. Левый бок открыт. Эх, твое высочество, ты и с гоганами так хитрить собрался?! Обманывал осел лисицу…

– Я тебя опять убил!

– Ерунда, – тряхнул головой Альдо. – Оступился… Продолжаем.

Продолжаем и лезем в Гальтару?! Во имя Астрапа, как же тебе вправить мозги? Чтоб и сам жив остался, и других за собой не утянул… Того же Дика.

Прямая атака, простая, как правда. И четвертый укол. Вы четырежды убиты за пять минут, ваше высочество. Четырежды! Робер отскочил в сторону, пропуская разогнавшегося сюзерена, и столкнулся с удивленным взглядом Дика. Может, хоть что-то понял?! А не понял, так поймет…

Альдо нападал. Робер оборонялся. Его высочество в деле Ричард видел впервые, а вот с Робером они разминались чуть ли не каждое утро. Иноходец был юноше не по зубам, Дикон понял это после первого же поединка. Ричард пытался сравнивать Эпинэ с Вороном, но это было непросто. В настоящем деле юноша видел эра только раз, в Нохе, но тогда все кончилось слишком быстро. А на занятиях монсеньор успел показать ученику едва ли десятую долю того, чем владел сам.

Юноше очень хотелось верить, что Робер не уступает Алве. Во всяком случае, Иноходец был куда лучшим бойцом, чем Альдо. Уж это Дик понял сразу. Его высочество допускал те же ошибки, что и сам Дикон, пока за него не взялся эр. Святой Алан, каким же косоруким он был! А ведь когда-то ему казалось, что капитан Рут – гений клинка, а Баловник – прекрасный конь…

– Дикон, – крикнул Иноходец, – я что-то устал… Будь другом, подмени!

Подменить? Против его высочества? Вот так, сразу?!

Дикон отсалютовал клинком.

– Ваше высочество, я к вашим услугам.

– Мое высочество тоже, только вот шею оботрет, – Альдо было взялся за полотенце, но потом внимательно посмотрел на Робера.

– С тобой все в порядке? Ты не болен?

– Нет, – Дику показалось, что в глазах Эпинэ мелькнуло что-то непонятное. – Я здоров.

– Ну смотри… Мне нужен здоровый маршал!

Робер пристроился на резном сундуке, том самом, на котором только что сидел Дик. Маршал и принц перешучивались, но юноше было не до смеха. Одно дело – смотреть на чужой бой и подмечать ошибки, другое – скрестить шпагу со своим сюзереном. Руки вдруг налились тяжестью, а гибкая рапира стала неповоротливой, как эспадрон. Только бы не опозориться! С чего он решил, что Альдо – слабый фехтовальщик? Они с Робером просто дурачились, а на самом деле сюзерен отменный боец, достаточно взглянуть на руки и плечи!

Альдо встал напротив Ричарда, взмахнул клинком, залихватски улыбнулся и сразу же пошел вперед. Стремительно и сильно… Так дрался Эстебан Колиньяр… В их последнем поединке в Лаик «навозник» при первом же выпаде Дика выбил у него шпагу и засмеялся…. Клинок Альдо мелькнул у самого лица, Ричард поспешно отступил. Принц ободряюще подмигнул, от чего стало еще тошнее. Ракан атаковал, Окделл пятился, закрываясь простейшими защитами: в грудь – отбил, в правый бок, под руку, повторный в грудь – снова отбил… Перевод в бедро – вовремя отступил…

Они почти уперлись в стену, Дик невольно дернулся вбок и сам не понял, как развернулся. Длинная атака его высочества окончилась ничем, и непонятно было, кто больше удивился: сюзерен или вассал. Недоумение на лице Альдо стало для Дика ушатом холодной воды. Закатные твари, надо ж быть таким дураком! Пятился, как испуганный рак, а ведь ничего хитрого…

Альдо пожал плечами и засмеялся:

– Держитесь, герцог.

Ричард не ответил, не нашлось слов, зато рука оказалась толковей головы. Она ловко парировала сыплющиеся удары, такие простые и совершенно нестрашные, хоть и сильные. А теперь связать чужой клинок, не давая развить атаку!

«Вы не бык, юноша… И не лиса… Меньше упора на силу, меньше финтов и обманов… Больше скорости… Вы видели мангустов?.. Ах, в Надоре их нет? Но это не повод становиться быком… Скорость и движение… И защита!.. Защита, юноша… Покойниками становятся только раз…»

Пусть его высочество считает его трусом, но он держится! Держится и все понимает. Его ни разу не зацепило, ни разу! Надо решаться на ответ, сколько можно топтаться… Его высочество недоволен, еще бы… Это же не дуэль, клинки защищены, а он осторожничает!

Удары Альдо стали жестче и чаще. Святой Алан, он же мадуро! [58]Он и сам был таким, ну или почти таким…

«Закатные твари, что у вас с кистью?! Тверда и незыблема?

Юноша, с деревянной головой жить можно, но с деревянной рукой вы протянете до первой дуэли…»

Святой Алан, так вот что имел в виду эр! Клинок Альдо дергался, как ошпаренный, принц только готовил удар, а Дик уже все знал. Какие прямолинейные движения… Робер дерется так же, но раз в десять лучше! Сейчас откроется! В ушах у Дика зазвенело, он бросился вперед, нанося удар в опрометчиво подставленную грудь сюзерена. Удивленный Альдо едва не выронил шпагу, сделал шаг назад, засмеялся…

– А ты лихой драчун, Дикон, хотя со школой у тебя что-то не так.

Не так?! Не так у тех, кто проигрывает! Ричард закусил губу и не ответил. Альдо Ракан – его сюзерен и будущий король Талигойи. От того, что он слабый фехтовальщик, он не стал хуже. Он спасет Катари и восстановит справедливость. Королю не нужно драться самому и водить в походы армии, у него будут маршалы. Эпинэ и Окделл. Дело Альдо – править. Разве эр Август фехтует? Или Дорак? Но именно они правят Талигом!

– Продолжим?

– Да, ваше высочество!

Вторая схватка началась еще стремительней первой, но Дику уже было море по колено. Окделлы рождаются воинами! Не политиками, даже не полководцами, а воинами и Людьми Чести! Ричард Окделл покажет своему королю, как он будет ему служить!

Выпад, еще выпад…

Сударь, ну нельзя же так откровенно… Святой Алан, а если он попадет в настоящую битву?! Его нельзя оставлять без защиты, нельзя!

А вдруг он с эром Рокэ встретится?.. Нет, этого не случится, не должно случиться! Это был бы конец всему, всем надеждам… Конец Талигойе, Чести, Катари…

Ох, а это что? Принц отступил вбок и улыбнулся… Он больше не рвался вперед… Он что-то задумал… Что-то хитрое…

«Дело, конечно, хозяйское, но с вашими увертками только жаб пырять!

Держитесь прямых ударов. В бою прямой удар и прямой отвод – самое действенное. И самое безопасное… Особенно в драке с дундуком!..»

Эр прав! Четыре тысячи раз прав, а сам он был упрямым дундуком… Еще хуже Альдо! Святой Алан, что он творит?! Принц слишком мало тренируется… Робер все время со шпагой, а Альдо по утрам спит. Ну кто же так делает?! Очевидно, медленно, с ненужными паузами… Сюзерен ждет сопротивления, а его не будет!

Вместо жесткого отбива Дик мягким движением кисти увел рапиру по кругу в сторону-вниз, а сам, стоя на месте, слегка качнулся. У эра Рокэ это выходило изящней и быстрей, но для Альдо Ракана хватило и Дика. Не ждавший простого и мягкого ответа принц «провалился», подставив рапире Дика весь бок. Бей – не хочу! Простой, но аккуратный укол на уровне сердца получился очень достойно. Пожалуй, одобрил бы даже Ворон.

– Ерунда! – крикнул сюзерен. – Я споткнулся!

– К вашим услугам! – Жаль, что его сейчас не видит эр… И Катари… И этот ледяной Придд! Они еще скрестят шпаги, так, в шутку, но чтобы Спрут понял, что не ему спорить с Вепрем!

Клинки лихорадочно звенели. Дик больше не уходил в защиту и не выжидал. Атака нарывалась на атаку, обмен ударами становился все ожесточенней. Сюзерен не привык подолгу защищаться и сорвался. Очень быстро сорвался.

Отмахнувшись от прощупывающего укола, Альдо Ракан рванулся вперед с длинным выпадом. Такой удар, ваше высочество, надо готовить – и готовить как следует. В случае неудачи вы просто не успеете закрыться. Вы и не успели.

«…прямой удар и прямой отвод – самое действенное и самое безопасное…» Без лишних затей, но вовремя! Рапира Повелителя Скал в третий раз коснулась наследника Раканов…

Альдо отыскался в примыкавшей к арсеналу галерее. Внук фехтовал с Диком Окделлом, а Робер сидел на сундуке, наблюдая за поединком, и улыбался. Матильда встала у двери, не желая мешать. Сама она в шпажных премудростях разбиралась слабо: в Алате предпочитали сабли, сказывалась близость Сагранны, а покойный муженек и его приятели если каким оружием и владели, то вилкой, ложкой да языком. Тем не менее то, что Ричард дерется лучше, понял бы даже Клемент.

Внуку не нравилось проигрывать, он злился и пер вперед. Ричард тоже вошел в раж, только он, в отличие от Альдо, не ошибался. Твою кавалерию, и этот мерзавец Кариани драл по два уэрта за урок и вопил, что Альдо – прирожденный мастер клинка! Мастер… с кавэндишами, а если кто путный попадется?..

– Убит! – припечатал Робер и спрыгнул со своего сундука. – Браво, Дикон!

– Молодец, – согласился и Альдо, натягивая куртку. – Что-то меня морозит сегодня, простыл, наверное.

Врет! А кто б не врал, проиграв мальчишке, хотя Дикон дерется, как зверь. Кариани надо бы придушить, но он вроде сам помер. И чего она польстилась на знаменитость?! Любой наемник был бы лучше, но Альдо от этого не легче!

– Еще бы не морозило, – назидательно произнесла Матильда. – Меньше шляйся по ночам, вот и не будет морозить.

– Как это меньше?! – внук охотно принял помощь. – Один раз живем.

– А потому не стоит помирать раньше времени, – заметил Робер. – Женщин много, ты – один.

– Именно, – подмигнул Альдо. – Матильда, ты пофехтовать хочешь?

– Я хочу тебя пристрелить, – с достоинством произнесла принцесса, – и пристрелю, если и дальше будешь лыбиться. Праздник у нас будет, молодые люди! Увидите, как веселиться надо, а то вовсе мхом зарастете.

– Мхом? – возмутился внучек. – Мхом?!

– Зеленым! По ночам служанок тискать, а днем зевать каждый дурак сможет. Твою кавалерию, Анэсти – и тот умел! А ты попробуй с сотней перепляши да полсотни перецелуй! И чтоб никому не обидно было…