Полезное:
Как сделать разговор полезным и приятным
Как сделать объемную звезду своими руками
Как сделать то, что делать не хочется?
Как сделать погремушку
Как сделать так чтобы женщины сами знакомились с вами
Как сделать идею коммерческой
Как сделать хорошую растяжку ног?
Как сделать наш разум здоровым?
Как сделать, чтобы люди обманывали меньше
Вопрос 4. Как сделать так, чтобы вас уважали и ценили?
Как сделать лучше себе и другим людям
Как сделать свидание интересным?
Категории:
АрхитектураАстрономияБиологияГеографияГеологияИнформатикаИскусствоИсторияКулинарияКультураМаркетингМатематикаМедицинаМенеджментОхрана трудаПравоПроизводствоПсихологияРелигияСоциологияСпортТехникаФизикаФилософияХимияЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Глава 49 Добрый прием в монастыре
Поутру друзья отправились в монастырь Святого Филиана. Этне оставили в городе – во избежание неприятностей. Огромная толпа горожан непременно захотела сопровождать их; именно на это и рассчитывал с самого начала отец Север. – Поверь, монастырь – это главная наша проблема, – объяснял он Джеку по пути. – Тамошние монахи немногим лучше пиратов, и число их велико. Просто-таки предвкушаю, как наведу там порядок. И он хищно заулыбался. – Вы, господин? – не понял Джек. – Брут поставил меня во главе монастыря. Добрее и снисходительнее брата Айдена в целом свете не сыщешь. Да он тонущую крысу кинется спасать, даже если перед тем тварь его цапнула, – и в придачу благословит ее впоследствии. «Овечкам» отца Суэйна необходим совсем иной пастырь. За сосновой рощей на холме мелькнуло белое пятнышко, и Джек узнал монастырь Святого Филиана. А за ним, к вящему удивлению мальчика, раскинулось огромное озеро, заросшее тростником. Но если прежде сердце Джека замирало от восторга при виде великолепных белых стен и зданий, где кипела жизнь, сейчас монастырь выглядел до странности вымершим и безлюдным. – Его ведь не разграбили, нет? – спросил мальчик. – Разве что изнутри, – покачал головой отец Север. В парке, что еще недавно был тщательно возделан и ухожен, ныне царило запустение. Все заросло сорняками. Снаружи у самых ворот громоздилась мусорная куча, а отхожее место явно давным-давно не чистили. Двое монахов (или рабов – на таком расстоянии не разглядишь) похрапывали на куче. Вокруг в поисках объедков рылись свиньи. Землетрясение, конечно, нанесло свой ущерб. По стенам змеились глубокие трещины; но их давно бы следовало заделать. – В точности как в моем видении, – прошептал Джек. – Труби в трубу, Крысеныш, – скомандовал отец Север. Умению созывать солдат Крысеныш научился еще в Дин-Гуарди. Недостаток музыкального слуха он искупал похвальным рвением. Труба взревела; воздух содрогнулся еще раз, и еще. Монахи спрыгнули с мусорной кучи и в панике столкнулись друг с другом. Свиньи со всех ног кинулись в лес. Изнутри донеслись крики. – Достаточно, Крысеныш, – промолвил отец Север. Мальчишка ухмыльнулся и обтер мундштук от слюны. – Бежим! Бежим! – раздавались вопли. – Нет! В бой! В бой! – Это викинги! Мы погибли! – завыл какой-то монах. – Викинги уже давно были бы внутри, – фыркнула Торгиль. Очень скоро перепуганные монахи вытолкнули за ворота нескольких вооруженных дубинками рабов. – Сообщите брату Айдену, что к нему гости! – крикнул отец Север поверх голов малодушных рабов. – С нами – новый правитель Дин-Гуарди. – Урррра королю Бруту! – дружно закричали горожане, столпившиеся сзади. Брут ехал во главе их, как и подобает благородному лорду. Он выхватил Анредден и принялся бешено им размахивать. Толпа разразилась приветственными возгласами. – В один прекрасный день он себе того и гляди чего-нибудь оттяпает, – пробормотала Торгиль. – Вперед! – приказал отец Север, и людской поток хлынул к воротам, обтекая коней. Горожане были просто счастливы поучаствовать в таком судьбоносном событии, а если кто и ткнул походя кулаком монаха-другого, что подло обманывали простецов, так кто ж их осудит? Очень скоро монастырь Святого Филиана оказался в руках отца Севера и его друзей. Брут торжественно въехал во внутренний двор, так и лучась благожелательностью. Джек озирался по сторонам – и высмотрел наконец приземистого монашка: тот как раз выходил из часовни. – Брат Айден! Благодарение Господу, с тобой все в порядке! – закричал мальчик. Монашек расплылся в улыбке. – Джек! Брут! Как же я вам рад! И… и… быть того не может! – Может, друг мой, – заверил отец Север. – Но тебя же захватили викинги! Они убили тебя! – Меня продали в рабство, но это долгая история, так вот сразу и не перескажешь, – отозвался отец Север. – Как только я наведу здесь порядок, я буду бесконечно благодарен за кружку твоего верескового эля. Да, кстати: я пришел взять в свои руки управление монастырем. Надеюсь, ты возражать не станешь? – О таком благословенном событии я молился еженощно! – Отлично, – кивнул отец Север. И, недобро улыбаясь, обвел глазами присмиревших монахов. Кое-кто щеголял синяком под глазом, и все глядели так покаянно, что залюбуешься. – Сперва покончим с делами насущными.
Бард с отцом находились в больнице, самом благоустроенном и спокойном месте во всем монастыре. Бард немало всего добавил к коллекции лекарственных трав, висящих под потолком, и как раз рассказывал Джайлзу Хромоногу об их свойствах, когда внутрь вбежали Джек с Торгиль. – Джек – ох, сыночек мой! – воскликнул отец. Нога его по-прежнему покоилась в лубке, он опирался на костыли, но, к вящей радости Джека, выглядел на диво здоровым и бодрым. – Я-то уж думал, тебе не суждено вернуться. Когда Иффи велел запечатать колодец… – Отец выпрямился в полный рост и пригляделся к Джеку внимательнее. – Готов поклясться, ты здорово подрос, хотя прошло всего-то несколько недель. А наряд твой откуда? – Молодчина, Джек! – от души похвалил его Бард. – Ты свершил великие подвиги! А, Торгиль – вот мы и снова встретились! – Драконий Язык? – изумилась воительница. – А я говорил тебе, что он жив, – отозвался Джек. – А это что за паренек? – полюбопытствовал отец. Джек смущенно замялся. Всю дорогу он ломал голову, как ему объяснить, кто такая Торгиль. Не только отец, но и горожане принимали ее за мальчишку. Это решало проблему одежды: ведь Торгиль наотрез отказывалась носить девчачьи платья. И однако ж она скандинавка; ее непременно убьют, если кто-нибудь догадается о ее происхождении. А тут еще отец задал самый главный, самый мучительный вопрос: – А Люси где же? Миг, которого Джек ждал с таким ужасом, настал. – С ней все хорошо, – пролепетал мальчик. – Она счастлива. – Она никогда нам не принадлежала, Джайлз, – вмешался Бард. – Ты с самого начала об этом знал. Я так понимаю, она осталась в Эльфландии. – Она не захотела возвращаться, – убито проговорил Джек. – Даже ради меня? И ради Алдиты? – закричал отец. Бард утешающе потрепал отца по плечу. – Эльфы смотрят на мир иначе, чем мы. Они играючи разобьют тебе сердце, а сами лишь посмеются да отвернутся. Джек смущенно глядел на плачущего отца, не зная, что делать. Люси никогда не любила ни его, ни кого-либо другого. Небось уже успела напрочь о нем позабыть. – А ты разве не хочешь узнать про Орешинку? – нежданно-негаданно вмешалась Торгиль. Отец вскинул глаза. – А ты кто такой? – Я – Торгиль, из дома Олав… – Этого вполне довольно, – вовремя остановил ее Бард. – Как видишь, Джайлз, в своих путешествиях Джек повстречал хорошего друга. Но речь не о том. Орешинка – твоя настоящая дочь и, как я слышал, живет в семье хобгоблинов. – Хобгоблинов?! – встрепенулся несчастный отец. – Они ж ее сожрут! – Чушь. Хобгоблины – славные, добросердечные создания и детей просто обожают. Но я так понимаю, Орешинка тоже отказалась возвращаться? Сердце у Джека заныло еще сильнее. – Понимаете, она ж другой жизни никогда не знала. Она считает себя хобгоблинкой и любит приемных родителей. Похитить ее было бы жестоко. – Вообще-то я об этом подумывала, – призналась Торгиль. – И очень хорошо, что не преуспела, – покачал головой Бард. – А теперь нам надо многое обсудить; да и Айден наверняка захочет послушать ваш рассказ. Джек, а пригласи-ка его к обеду. Да, и заодно отнеси Пеге и ее друзьям корзинку со всякой снедью. И скажи, мы будем очень рады им – после наступления темноты. Джек поспешил выполнять поручение учителя, гадая про себя, что за птичка такая напела старику о Пеге и хобгоблинах. Просто-таки диву даешься, как Бард умудряется всегда и все знать! Уже выйдя за дверь, мальчуган услышал, как отец задумчиво обронил: – Торгиль – странное имя для сакса. – На севере оно не то слово как популярно, – заверил Бард.
С наступлением вечера горожане разошлись по домам. Люди были в превосходном настроении: все смеялись и поздравляли друг друга с победой над монахами. – Отец Север посадил их на хлеб и воду на целый месяц! – радовался один. – И заставил читать молитвы каждые четыре часа, а в остальное время трудиться не покладая рук, – ликовал другой. – Как только святоши закончат чинить стены, так сразу начнут восстанавливать Дин-Гуарди. Ах, до чего же славно снова зажить под властью настоящего короля! – И принцессочку он себе раздобыл – просто загляденье! Так, перешучиваясь и пересмеиваясь, люди брели по темнеющим полям, возвращаясь в Беббанбург. Джек прислушивался к их болтовне, лежа на животе в высокой траве за пределами монастырских владений. Тут же притаились хобгоблины и Пега. – Думаешь, это безопасно? – прошептал Бука. – Надеюсь. Брат Айден велел мне пройти через покойничьи ворота. И друзья прокрались к проему в стене вокруг кладбища. Внутри не оказалось ни души. Жалкие крестики, отмечающие могилы монахов, тонули в зарослях сорняков. С лугов наплывал туман. – Тем лучше: никто нас не увидит, – прошептал Немезида. Так, никем не замеченные, друзья пробрались к черному ходу больницы. Дверь отворила Торгиль. – Давно пора, – пробурчала она. – Драконий Язык не велит за стол садиться, пока вы не придете. Джек давно привык к диковинному виду хобгоблинов, а вот отец его чуть с табуретки не свалился при виде гостей. – Демоны! Д-демоны! Пришли уволочь нас в ад! – Успокойся, Джайлз, – и ты тоже, Айден! – приказал Бард. – Эти кроткие создания зовутся хобгоблинами, добрее их в целом свете не сыщешь. Здравствуй, Пега, рад тебя видеть. Я оставил для тебя лучшее место. Девочка отпрянула назад, застыдившись своего истрепанного, грязного платья. – Я лучше сяду с Букой и Немезидой. – Вообще-то, если честно, тут все места лучшие, потому что они все одинаковые, – весело заверил старик. – А ты и твои друзья – почетные гости. Подавай на стол, Крысеныш! Ты, конечно, разоделся в пух и прах как оруженосец рыцаря, но мы-то все помним, что под пышным нарядом скрывается жалкий поваренок! Крысеныш с кислым видом принялся обносить пирующих тушеной чечевицей на ломтях хлеба и чашами с сидром. – За доброе начало! – воскликнул Бард, поднимая чашу. – За доброе начало! – эхом подхватили остальные. И жадно набросились на угощение. Никто и слова не вымолвил до тех пор, пока не утолил голод. – Превосходно, просто превосходно! – похвалил Бука, в четвертый раз накладывая себе добавки. – Не хватает разве что горсточки грибов. – Как всегда, ты демонстрируешь прискорбную невоспитанность, критикуя угощение, – фыркнул Немезида. Джек знал: если Немезида начал подкалывать его величество, это значит, хобгоблины совершенно расслабились и чувствуют себя как дома. – Торгиль уже поведала нам о ваших приключениях; ну а я-то, само собою, кое о чем и без нее знал, – промолвил Бард. – Пега, тебя должно поздравить. Одержать победу над эльфами – подвиг не из малых. Когда ты зажгла ту свечу на празднике Йоль, я сразу понял: тебе самой судьбой предначертано свершить нечто великое. – Спасибо, господин, – пролепетала девочка, смущенно глядя в пол. – А ты, Джек, разорвал кольцо Нежити вокруг Дин-Гуарди. Вот уже много веков жизненная сила рвалась внутрь. Крепость была что гнойный нарыв, распространяющий заразу повсюду вокруг. Но теперь это место исцелилось. – Я утратил посох из Ётунхейма, – не удержавшись, посетовал Джек. – Я знаю. «Среди присутствующих один только Бард понимает весь ужас этой жертвы», – подумал про себя Джек. Старик смотрел на ученика так сочувственно, что мальчуган отчаянно боялся расплакаться и опозориться перед всеми. – Есть дарования, которые обретаешь только через жертву, – тихо проговорил Бард. – Эти дарования ведомы мудрым, но на то, чтобы овладеть ими, потребно время. Я давным-давно, еще в ходе обряда «огня бедствия», понял, что ты, и Пега, и Люси вызвали к жизни великие перемены. Чего я не видел, так это участия Торгиль. Она принесла величайшую из жертв, подняв руку на Властелина Нежити. И приобрела многое – чего еще не осознала. – Она? – хором переспросили брат Айден и отец. – Вы же привыкли к хобгоблинам. Привыкнете и к тому, что Торгиль – девочка, – заверил Бард. Джек в который раз поразился тому, как в изложении Барда любая самая неразрешимая проблема предстает заурядным пустяком. Отец уже разговорился о чем-то с Букой, а брат Айден перестал креститься всякий раз, как взгляд его падал на хобгоблинов. Славный старина Бард! Да он любого заставит под свою дудку плясать! Дверь, ведущая в монастырь, внезапно распахнулась, и вошел Брут – король Брут, тут же напомнил себе Джек. Вслед за Брутом явился и отец Север. – Фью! Тяжкий денек выдался! – воскликнул новый правитель Дин-Гуарди. – С самого утра так ни разу и не присел. – А завтра придется не легче, – заверил отец Север. – Мы уже собирались спать укладываться, и тут я вспомнил, что у меня осталось одно недоконченное дельце. Вы, кстати, можете выбрать себе любые постели по своему вкусу. Монахи еще долго будут спать на голых досках. Итак, Драконий Язык, – монах обернулся к Барду, – пора тебе кое с кем познакомиться. Отец Север отступил в сторону, и в комнату вошла Этне. С ее появлением даже свечи запылали ярче. – Драконий Язык, пред тобой твоя дочь. Впервые на памяти Джека Бард лишился дара речи.
Наконец-то Джек понял, почему в Этне ощущалось что-то знакомое. В эльфийском обличье она казалась копией Партолис, только более юной. Но когда она перевоплощалась в человека – а такой она нравилась Джеку гораздо больше, – ее синие глаза и даже улыбка очень напоминали Барда. Да и добротой своей девушка, вероятно, была отчасти обязана отцу. Увы, доброта эта под воздействием Партолис обычно бывала подавлена. А вот теперь человеческая сторона ее натуры проявилась в полной мере. – Мне всегда хотелось знать, кто был мой отец, – промолвила Этне. – Я спрашивала мать, да только она не помнила. – Эльфы – они таких вещей никогда не помнят, – с трудом выговорил ошарашенный Бард. – Я много наслышана о Драконьем Языке. – Похоже, ты похитил у Партолона не только магию, – заметил отец Север. Бард одарил его испепеляющим взглядом. – Буду весьма признателен, если ты не станешь портить эту священную минуту. Этне, поверь, я даже не подозревал о твоем существовании. Жаль, что я не узнал тебя, когда был помоложе. Я же побывал в Эльфландии шестьдесят лет назад, а ты по-прежнему юна и прекрасна… ну да таковы законы той страны. – Старик печально улыбнулся. – Дом мой небогат, и предложить я могу тебе немногое, но все, что есть, – в твоем распоряжении. – Она хочет стать монахиней, – вклинился отец Север. Бард резко развернулся. – Ну, это уже слишком. Есть много способов войти в реку жизни, и я вполне способен ее обучить и наставить. Еще не хватало, чтобы она целыми днями морила себя голодом, повернувшись спиной к красотам мира. – Но… отец… мне нравится поститься, – запротестовала Этне. – Потому что тебе оно пока в новинку. На самом-то деле тебе нужно погрузиться в жизнь с головой, пропустить ее поток сквозь себя, научиться любить. – Я вразумлял Этне в течение целого года, – возразил отец Север. – Я намерен построить женскую обитель и выписать из Кентербери настоятельницу. У Этне не будет недостатка ни в сестрах по вере, ни в христианском наставлении. Она научится творить добро. И смирению тоже научится. Я с корнем выкорчую эту проклятую эльфийскость и очищу ее душу, так что ангелы в небесах передерутся друг с другом, кому достанется честь унести ее в Небеса. – Ой-ой-ой… – Бард тяжело, устало вздохнул. Он словно постарел на глазах. – Ты сам не понимаешь, с чем столкнулся, а мне осталось уже не так много лет, чтобы успеть спасти девочку. Джек разом встревожился. Он не хотел и думать о том, что Бард может когда-нибудь, ну хоть когда-нибудь умереть. Даже если это и значит, что он просто-напросто возродится где-то еще. – У великого древа много ветвей, дитя, – мягко проговорил Бард, беря руки Этне в свои. – И христианство – не более чем один-единственный лист. Но эльфийка лишь неуверенно поулыбалась этим словам. Джек видел: Этне не понимает, о чем идет речь. – Она заплутала между двумя мирами. – Старик вскинул глаза на отца Севера. – Не знаю, сможет ли она полностью отринуть какой-либо из них. – С Божьей помощью сможет, – твердо заявил отец Север. – Скажи мне, Этне, ты вправду хочешь быть монахиней? – Еще бы – это же так весело! – восторженно всплеснула руками девушка. – Хорошо же. Я не встану у тебя на пути. Но послушай, если когда-нибудь тебе понадобится помощь… – Бард на мгновение задумался. – Я пришлю тебе кота. Я знаю, что монахиням позволено держать домашних любимцев. Заботься о нем хорошенько и не забывай кормить. – Надеюсь, это не какой-нибудь там чародейский фокус? – подозрительно осведомился отец Север. – Ну что ты! – Синие глаза Барда просто-таки лучились простодушием. – Я купил этого кота у одного ирландского капитана, что стоит на якоре в Беббанбурге. Звать зверушку Пангур Бан. Если тебя что-то напугает или удручит, о моя новообретенная доченька, поведай свою беду Пангуру Бану. Вот я, например, в минуту жизни трудную люблю поговорить с животными, которые, конечно же, не могут – никак – никогда – ни за какие коврижки! – поделиться услышанным с кем бы то ни было. Это так успокаивает! Этне наклонилась к отцу и поцеловала старика в щеку. – Я запомню, – тихо пообещала она. А потом, поскольку час был уже поздний, а день выдался утомительный, отец Север велел всем укладываться спать. Он даже нанял в Беббанбурге добрую женщину позаботиться об Этне. Отец Север всегда отличался собранностью и аккуратностью.
Date: 2015-09-19; view: 269; Нарушение авторских прав |