Глава 46 Нежить

Друзья кинулись бежать по длинным лестницам и коридорам, минуя темницы, где, возможно, томились узники. Джеку вспомнились слова короля Иффи: «Из наших темниц исчезают узники. Цепи висят, замки не взломаны, а пленников и след простыл».

«Но что бы за чудовища ни таились здесь, в темноте, беспокоиться поздно», – подумал Джек, оставляя позади зловещие металлические двери.

Но едва дорога пошла вниз и свет померк, мальчуган осознал, что забыл про еще одну важную вещь.

– Факелы! – закричал он. – Мы не взяли факелов!

– А ты разве не можешь добыть огонь с помощью посоха? – спросила Пега.

– Этот трюк не сработает – гореть-то нечему.

Джек лихорадочно озирался по сторонам, но коридоры были пусты.

– Я думаю, я найду дорогу, – объявила Торгиль.

Джек с Пегой недоуменно уставились на нее.

– Там, внизу, темно – хоть глаза выколи, а тропа петляет туда-сюда. Даже Буке случалось запутаться, – возразил Джек.

– Руна учил меня находить путь в темноте. Ну, примерно так, как он в море путь ищет.

Джек хорошо помнил, как давным-давно, когда он был в плену у викингов, Олав Однобровый опустил Руну за борт. Викинги отыскивали землю очень простым способом: все плыли и плыли в одном направлении, пока во что-нибудь не уткнутся. Зато памятью они обладали воистину фантастической. Один раз увидев берег, они уже вовеки его не забывали. Один раз попробовав воду на вкус, они с легкостью могли отличить ее от воды в миле от того места.

А Руна здесь превосходил всех прочих. Он понимал море так, как хороший землепашец понимает свои поля. Знал его очертания, все многообразие его красок, оттенков и настроений. Он подмечал, как птицы поводят крыльями, «нащупывая» воздушные потоки. Принюхивался, различая в ветре запах дыма или свежепорезанного торфа, сосны и можжевельника. Пробовал на вкус морскую воду – распознавая присутствие незримых струй пресной воды или холодных донных течений. И в результате старик всегда в точности представлял себе, где именно находится.

– И ты умеешь все то, что умеет Руна? – не поверил Джек.

– У меня нет его многолетнего опыта, но Руна хвалит мои умения.

Джек поглядел на тропу, уводящую в темноту. И решил, что нелишним будет воззвать и к другим стихиям – на случай, если они заплутают-таки в лабиринте и никогда больше не выйдут наружу.

– Да удержит нас жизненная сила в горсти своей. Да вернемся мы вместе с солнцем и да возродимся вновь в этом мире, – промолвил мальчуган, повторяя слова Барда.

– Я не вернусь. Я уповаю на Вальхаллу, – возразила Торгиль.

– А я – надеюсь попасть на Небеса, – промолвила Пега.

Друзья взялись за руки. Торгиль шла первой, за ней – Пега, замыкающим – Джек.

– Мне нужна полная тишина – точно так же, как и Буке, – проговорила воительница. – Я должна вспомнить дорогу.

Дети зашагали вниз, в темноту и, что еще хуже, в царство холода. От земли и с потолка веяло знобкой стужей. От случайного прикосновения к стенам немели руки и ноги: казалось, камень скорее обжигает, чем леденит. А натыкались на них путники то и дело. Теперь, когда вела Торгиль, идти стало куда труднее – продвигался маленький отряд очень медленно.

Порою воительница останавливалась и словно принюхивалась к воздуху. Джек понятия не имел, что она выискивает. Все вроде бы оставалось таким же, как прежде, но спустя минуту Торгиль выбирала направление и тянула друзей за собой.

Глаза у Джека слипались. Он начал спотыкаться.

– Только не вздумай прилечь, – предостерегла Торгиль. – Вот так инеистые великаны и заманивают врагов в ловушку.

«Инеистые великаны», – повторил про себя Джек.

Что-то такое Бард про них рассказывал.

– Не могу идти дальше, – простонала Пега. – Оставьте меня, я здесь умру.

– Чего и ждать от рабыни, – резко оборвала ее Торгиль. – Отлично, умирай себе на здоровье. Такие, как ты, ни на что другое и не годятся.

– Я не рабыня! – воскликнула Пега с внезапным жаром.

– Хорошо же. Сдается мне, мы проходим поблизости от Нифльхейма. Это царство богини Хель, а ей рабы куда как по вкусу. Я бы не стала приманивать ее разговорами о смерти. А теперь тихо. Мне нужно подумать.

Друзья, спотыкаясь, побрели дальше. Джек тоже с трудом ноги переставлял. Казалось, они пробыли в темноте вот уже много часов. Внезапно мальчуган пошатнулся – и повалился на что-то мягкое.

Ну, не то чтобы мягкое, но и не твердое, как кремень, в отличие от каменного пола. Какая славная постель…

– Вставай! – закричала Пега.

В голосе ее звенела паника. Девочка пыталась в темноте нащупать его руку. Вернулась Торгиль – и помогла ей.

– Я налетела на одного такого чуть раньше, а вас провела в обход, – сообщила воительница.

Ничего объяснять она не стала. Все трое, шатаясь, заковыляли дальше. Похоже, Торгиль тоже слабела. Шаги ее замедлились, и ступала она уже не так уверенно.

– Вижу свет! – воскликнул Джек.

– Самое время. Торопись! – позвала Торгиль.

Незадолго до того, как холод, от которого кровь стыла в жилах, развеялся, но свет еще не разгорелся достаточно ярко и с трудом удавалось рассмотреть стены, путники обнаружили в туннеле еще один странный бугорок. Им оказалось огромное мускулистое существо, с ног до головы покрытое шерстью, – вроде гигантской выдры. Его ступни, вывернутые назад, заканчивались уже бесполезными когтями, а руки тянулись к свету. Но келпи замерз до смерти, так и не успев выбраться наружу.

– Наверное, они пытались проникнуть в Дин-Гуарди, – предположила Торгиль.

Когда друзья наконец вышли к морю, Торгиль без сил рухнула на землю. Джек заметил, что девочка сжимает в кулаке охранную руну, а от лица ее отхлынули все краски.

– Тебе необходим отдых, – встревоженно посоветовал мальчик.

– Мне стыдно за свою слабость, – проговорила воительница. – Мы проходили неподалеку от Нифльхейма, и я подумала, что, если умру там, Один, чего доброго, меня не отыщет.

– Один везде тебя отыщет, – горячо заверил Джек. – Ты не принадлежишь Нифльхейму. Нифльхейм выплюнет тебя словно косточку.

Торгиль слабо улыбнулась.

Дети отдохнули немного. Всех троих угнетала одна и та же мысль: время уходит, костровая яма очень скоро будет готова к стряпне. Однако ж никто не проронил ни слова. Наконец с тяжелым вздохом Пега поднялась на ноги.

– Чувствую себя так, словно меня дубинкой избили.

– Вот и я тоже, – призналась Торгиль. – В этом туннеле было не просто холодно.

Джек не стал делиться собственным предположением. Ему не раз доводилось замерзнуть, но даже ледяные горы Ётунхейма были не так ужасны, как эта тьма. Как ее ни назови – Нифльхейм, или Хель, или Ад, – но здесь, в туннеле, было царство смерти. Смертных, что верили в бога, ждала какая угодно участь, только не такая. Здесь не было места надежде.

Друзья поспешили вперед. Волны с шумом бились о барьер вокруг Дин-Гуарди. Проходя мимо него во второй раз, Джек почувствовал тошноту. А вот владения ярткинов встретили их теплыми земляными запахами. В воздухе ощущался привкус зелени.

– Вот теперь я могу сделать факел, – промолвил Джек, глядя на плавник и сухие водоросли.

– Не думаю, что они нам понадобятся, – покачала головой Торгиль.

– Думаешь, ярткины выйдут к нам? – спросил Джек.

– Если она споет.

Усилием воли Джек совладал с накатившей завистью. У него самого хороший голос. Не просто хороший – замечательный. Лучше, чем у Барда во времена его юности, лучше, чем у Руны. Ярткинам этот голос понравился – когда они уже вышли из скалы. Но вызвала-то их Пега.

Пега пела голосом самой земли: о таком могуществе барды могли только мечтать. Джек понимал, что ему никогда с ней не сравняться. Душу мальчика переполняла горечь, но Джек не собирался давать ей волю.

– Спой, Пега, – велел он. – Спой им тот самый гимн, которому ангел научил Кэдмона.

Девочка заглянула в теплую темноту туннеля ярткинов и, раскинув руки, позвала:

– Эрке, Эрке, Эрке! Придите, ох, ну придите же! – взмолилась она – и запела.

Сперва – гимн Кэдмона, затем – йольскую песенку «Плющ и остролист». За ней последовала баллада «Женщина из Ашерс-Велл»: о матери, которая зовет сыновей домой, не зная, что они погибли в море. А сыновья и в самом деле вернулись – в полночь, с ног до головы облепленные водорослями и ракушками.

Джек подумал про себя, что куда как неразумно петь эту балладу вблизи от Чертога Призраков. И вздохнул с облегчением, когда Пега перешла на детские потешки. На самом-то деле что именно Пега пела, было совершенно неважно. В ее исполнении все звучало на диво красиво.

Вдалеке послышались перешептывание и чириканье. Темнота у входа в туннель заметно сгустилась. Что-то словно вытекало из стен и с глухим «шлеп!» плюхалось на землю. У Джека даже волоски на предплечьях встали дыбом. Он схватился за посох и встал между Пегой и надвигающейся ордой. Торгиль шагнула к нему.

Повсюду на полу туннеля, и вдоль стен, и даже на потолке теснились копны волос, бледных, как летняя пшеница. Длинные и бурые, как сама земля, пальцы разводили волосы в стороны. Яркие черные глазки наблюдали за детьми пугающе-пристально. Торгиль сжимала нож в левой руке. Джек не сомневался: если на воительницу нападут, она последует примеру Олава – и на пинки не поскупится, и голову пустит в ход, если надо.

– Не шевелись, – прошептал он. – Думаю, они настроены вполне дружелюбно.

– Это landvaettir, – тихо отозвалась Торгиль. – Привлекать их внимание всегда опасно. Олав, помнится, приставая к берегу, всегда снимал с носа драконью голову – чтобы не оскорбить их ненароком.

– Не помню такого, – откликнулся Джек, не сводя глаз с неуклонно приближающегося полчища скирдочек сена.

– Ты просто не заметил. Выставлять драконью голову в море – дело хорошее, но landvaettir сочтут это за вызов. Клянусь Тором и Одином! А ну, не трогайте меня!

К тому времени скирдочки уже подступили к Джеку с Торгиль вплотную; их неодолимый напор вызывал в памяти позабытые сны. Те самые сны, что Джек пытался стереть из памяти сразу по пробуждении: кошмары, в которых он либо тонул в жидкой грязи, либо его заглатывала гигантская змея.

– Я вам не враг! – закричала Торгиль, отбрасывая нож.

Кольцо ярткинов разомкнулось; Джек перевел дух. Пега смолкла. Лицо девочки было белее мела.

От скопления скирдочек отделился один из ярткинов.

«Наверное, тот самый, который говорил с чужаками прежде», – подумал Джек и учтиво поклонился.

– Благодарю, что пришли.

– Как вам показался Дин-Гуарди, о дети земли? – спросило странное создание.

– Отвратительное место, – с чувством заверил Джек.

– А ваши близкие? Как они?

– Их там вообще не было, – отвечал мальчик. – Мой отец и Бард – в монастыре Святого Филиана. И брат Айден тоже. Но теперь в опасности наши друзья.

– Пожалуйста, о пожалуйста, помогите нам! – перебила его Пега. – А то король Иффи непременно убьет хобгоблинов! Пожалуйста – вы же предлагали нам награду! Мы просим о ней сейчас! Спасите их! Спасите наших друзей! Истребите их врагов!

– Будь осторожна в просьбах! – прошептала Торгиль.

– Воительница, – промолвил ярткин, оборачиваясь к девочке; все его сородичи с шуршанием и чириканьем последовали примеру вождя, – твоя мать чтила нас. Мы ничего не забываем.

– Моя… моя мать? – задохнулась Торгиль.

Джек помнил: девочка своей матери почти не помнит и стыдится ее, ведь та была рабыней.

– Твоя мать просила нас приглядеть за тобой. Просит и сегодня.

– Как такое может быть? Она мертва! Я своими глазами видела, как ей перерезали горло! – закричала Торгиль.

– Мы поможем вам, дети земли, – прошелестел ярткин, не обращая внимания на слова девочки.

И живая масса, всколыхнувшись, двинулась вперед, к выходу из туннеля, в тусклые сумерки – ибо день уже клонился к вечеру. Джек, Пега и Торгиль поневоле шли впереди. От одной мысли о том, что поток скирдочек захлестнет их с головой, а возможно, по ним и прокатится, детей бросало в дрожь.

Море билось о невидимую преграду. Тучи опустились так низко, словно и они тоже пытались прорваться внутрь. Джек и его спутницы с легкостью прошли сквозь барьер, хотя, как и в прошлый раз, Джек ощутил знакомую тошноту. Оказавшись по другую сторону, дети оглянулись.

Ярткины застряли на границе.

– Только время зря потеряли! – с досадой воскликнула Торгиль.

Пега отбежала назад.

– Что нам сделать? Как нам снять заклинание, не пускающее древних богов в крепость?

– Заклинание? – переспросил предводитель ярткинов. – Нет никакого заклинания.

– Нам так рассказывали, – вмешался Джек. – Старик-с-Луны совершил что-то нехорошее. Не знаю, что именно, но его изгнали на Луну, а всем остальным богам закрыли вход в крепость.

– Старик-с-Луны возжелал единолично править зеленым миром, – сказал ярткин шелестящим голосом. – Ради власти он был готов уничтожить всех – и потому заключил союз с Нежитью. Это мы его изгнали. Но исправить причиненный им вред мы не смогли. Нежить не пускает нас в замок.

– Я не знаю, как вам помочь! – воскликнул Джек. – Вот Бард наверняка сумел бы, да только мне до него не докричаться.

– У тебя есть все, что нужно! – отозвался ярткин, и тысячи и тысячи его сородичей зашуршали в знак одобрения. – Твой посох вобрал в себя огонь из самого сердца Ётунхейма. Ведь он сделан из ветви великого древа.

– Из ветви Иггдрасиля?

Джек не мог прийти в себя от изумления. Он, конечно, знал, что его посох – не просто кусок дерева, но как поверить в такое? Как мог он владеть таким могущественным талисманом, даже не подозревая о том? И почему Бард не открыл ему правду?

– Положи посох поперек кольца Нежити – чтобы мы смогли перейти на другую сторону.

Мгновение Джек колебался. Он предчувствовал, что последствия его не порадуют, и отчаянно хотел сохранить волшебный предмет, принесенный из Ётунхейма, – бесценный дар, силу которого мальчик осознал только сейчас. Посох был угольно-черным и твердым как кремень. Джек нечасто им пользовался – да что уж там, вопиюще редко. И толком не понимал, чем владеет. Хотя однажды с помощью этого самого посоха мальчуган вызвал землетрясение.

– Джек! Ты разве забыл про хобгоблинов? – проговорила Пега.

Мальчуган стряхнул с себя нерешительность. Разумеется. Чего доброго, именно сейчас люди короля Иффи тащат Буку с Немезидой на костер. Мальчуган воздел посох – и ощутил под пальцами знакомую пульсацию жизни. И осторожно положил посох поперек преграды.

Date: 2015-09-19; view: 284; Нарушение авторских прав