Глава 8. Анализы Истории, вопиющей о синтезе

Распространенные так называемые "аналитические" взгляды на историю являются по сути искажающими зрение контактными линзами, вмонтированными в наши очи. Кроме того, нам как русским людям придется делать поправку в связи с особенностями национального способа мышления.

Самое трудное, как ни странно, — это договориться о том, что понимать под историей.

Здесь под ней понимается прошлая жизнь всех живших и живущих ныне людей, а не пересуды о "правильных" или "неправильных" поступках тех нескольких тысяч персон, которые по разным причинам оказались в поле зрения историков, писателей или журналистов.

Доказывать истинность такого подхода здесь вряд ли стоит. Она уже многократно доказана и в России, и вне ее. Именно такой подход в наибольшей степени соответствует русской философской и литературной традиции. Достаточно почитать "О развитии монистического взгляда на историю" Георгия Плеханова. Достаточно перечитать Льва Толстого.

Однако нашим обществом такой подход не то что не принят, но не противопоставлен противоположному, неверному подходу. Народ "со-мнения" (грамматически равнозначного со-гласию!) понимает дело так, что был вот Георгий Плеханов человеком умным, а Лев Толстой человеком добрым. Хорошие были люди и, значит, написали "правду". А "правда" (вот где нам постоянно придется делать поправку!) — это не столько то, что истинно, сколько то, что духовно приемлемо. От русской "правды" по самой этимологии слова больше веет "правом" (" справ едливостью"), чем бесстрастным поиском какого-то там знания.

Восприняв таким образом "правду" Георгия Плеханова и Льва Толстого, мы берем книжку очередного историка-"аналитика" и узнаем из нее еще одну "правду". Оказывается, Иван Грозный вырезал элиту, Петр Первый прорубил окно в Европу, Ленин создал советское государство, Сталин всех репрессировал, Горбачев предал, Ельцин развалил… Впрочем, сколько угодно иных "анализов", и их также смело можно отнести к "правде". Ведь для кого-то более духовно приемлемо, что Иван Грозный укрепил Россию, Петр Первый ее "онемечил", Ленин развалил российское государство, Сталин его восстановил, Горбачев повел к демократии, а Ельцин к ней привел.

Все подобные "анализы" лучше всего выкинуть. И тогда зрение станет свободным от искажающих линз. С методом "анализа" (то есть разложения, расчленения, разборки на детали и разглядывания каждой детали в отдельности) к Истории вообще следует подходить только в очень редких случаях, только в порядке исключения. История давно уже вопиет о том, чтобы к ней подходили с методом синтеза (соединения, изучения процессов в их целостности, нахождения результирующей от жизни и деятельности всех людей, а не отдельных "личностей").

Повторим, что русская философская и литературная традиция давно уже не только самостоятельно родила, но и взлелеяла подход к Истории с методом синтеза. Попробуем же для тренировки взглянуть на некоторые вещи поочередно сквозь "аналитические линзы", а потом без них, с методом синтеза.

Смотрит, например, "аналитик" телесериал "Адъютанты любви", в котором мило и забавно излагаются были и небылицы из эпохи, в которой жили Наполеон и Александр Первый. И узнает очередную "правду". На сей раз об ордене иллюминатов. И "аналитику" кажется, что он "доанализировался", наконец, до скрытых пружин Истории того времени.

Сторонник синтеза тоже с удовольствием смотрит этот талантливо поставленный телесериал. Но, во-первых, он относится к нему как к чисто художественному произведению, а не как к источнику знаний об истории. Во-вторых, последовательный сторонник синтеза, глядя на экран телевизора и наслаждаясь художественным вымыслом, может между делом обратить внимание на настоящие, неопровержимые и очень важные исторические факты.

Факт, что миллионы телезрителей России смотрят такие вот телесериалы и узнают из них все новые вымышленные или подлинные подробности из жизни Наполеона, Александра Первого и некоторых других лиц.

Еще один факт: среди этой многомиллионной аудитории только единицы могут уверенно ответить на вопрос: участвовал ли или не участвовал кто-либо из их конкретно предков в сражениях при Аустерлице, Бородино, в Отечественной войне 1812 года, в заграничном походе 1813 года, вообще в боевых действиях того времени, когда жили Наполеон и Александр Первый?

Говорят ли о чем-то эти факты? Да, они свидетельствуют, что спустя какое-то обозримое время россияне будут столь же смутно осведомлены об участии их конкретного прадеда, их конкретной прабабушки в Великой Отечественной войне. И никакие талантливые фильмы не помогут! Если только не произойдут изменения в национальном характере. А произойдут ли они хотя бы в этом аспекте? Для ответа придется посмотреть на факторы, детерминирующие национальный характер. Только после этого возможен прогноз. В той части, где речь пойдет о России в будущем, мы попытаемся таковой прогноз представить.

А пока потренируемся еще немного. Вставим вновь "аналитические линзы". И нам сразу интересно, что же такого сказала Маргарет Тетчер Горбачеву, в результате чего якобы политика гласности и превратилась в политику полного демонтажа существовавшего в России строя.

Теперь без линз. Весь интерес к перешептываниям между Горбачевым и английской леди пропал. Но на ум приходят воспоминания о 1987 годе. Тогда в Советском Союзе были отменены ограничения на подписку на литературно-художественные журналы. В результате они стали выходить миллионными тиражами, чего во всемирной истории никогда и нигде до того (и после того!) не бывало. При этом на журнал "советского направления" в лице "Молодой гвардии" и на журнал "русского направления" в лице "Нашего современника" подписчиков в сумме оказалось в десять раз меньше, чем на один только "Огонек", выступавший с позиций "западнических". Причем семимиллионного (!) тиража "Огонька" катастрофически не хватало тогда россиянам. Статьи из "Огонька" передавали из рук в руки, их "эрили" — размножали на работе на бумаге родного предприятия на множительном аппарате "Эра".

Для "аналитика" демонтаж советского строя, равно как и его установление в 1917 году — это результат интриг, заговоров и переворотов. А для того, кто исповедует метод синтеза, речь в обоих случаях идет о событиях закономерных, явившихся следствием алгоритмов развития России.

Поскольку у "аналитика" облик России создается в результате случайных переворотов и заговоров, он активно отвергает те "перевороты" и "заговоры", которые ему не нравятся. Они для "аналитика" не продукт развития России, а следствие козней каких-то лиц, политических партий, конспиративных орденов и так далее. В результате "аналитик" брезгливо отбрасывает как "нерусские" целые эпохи российской истории. В этом все "аналитики" едины, независимо от того, брезгуют ли они советским семидесятилетием или десятилетием конца двадцатого века. И получается, что "аналитики", как сказано, любят Россию в каком угодно качестве за исключением того, в каком она существовала и существует.

Для сторонника синтеза все эпохи и периоды в истории России были закономерными для страны и для ее народа, были русскими. Русский человек, овладевший методом синтеза, станет любить Россию настоящую.

"Аналитик" всегда выхватывает какую-то деталь и объясняет происшедшее этой деталью. Например, многие события в России при жизни Александра Первого могут быть им "объяснены" кознями ордена иллюминатов.

Сторонник синтеза обратит внимание на то, что этот "орден" был одним из десятков "орденов", что на членство в этих "орденах" в Петербурге в один из светских сезонов была мода. В тот сезон вся знать в Петербурге, включая и императора, занималась игрой в "ордена", в "тайное" (а на самом деле известное всем) членство в том или ином "ордене". Сторонник синтеза знает и то, что на Историю вся эта мода на "тайные ордена" повлияла не больше, чем мода на тот или иной покрой женских шляпок, существовавшая в то время.

"Аналитик" постоянно в поиске "управленческих ошибок". Если бы именно он обнаружил, что Наполеон приказал поставить свою артиллерию на Бородинском поле слишком далеко от передовой, то он бы воскликнул: "Ах, вот оно что!" И "объяснил" бы этим ход и исход той битвы.

Сторонник синтеза обнаруживает "управленческие ошибки" разве что попутно, не придавая им никакого значения. Так, офицер Лев Толстой, читая бородинскую диспозицию Наполеона, нашел ошибку у Наполеона — офицера артиллерии по образованию. Оказывается, Наполеон приказал поставить пушки так, что снаряды не смогли бы "долетать до русских работ". Но Лев Толстой как разработчик и последовательный сторонник метода исторического синтеза не придает этому "ляпу" никакого значения. Ему ясно, что первый же попавшийся офицер наверняка исправил сию "управленческую ошибку" главнокомандующего.

"А мы и не знали!" Или так: "Вот что от нас скрывали!" — Такие возгласы часто издает "аналитик". Он всегда считает, что нужна какая-то "новая информация".

"Мы уже знаем все или достаточно, но не всегда способны упорядочить свои знания, обнаружить результирующее направление, понять взаимодействие частей в движениях больших масс людей", — говорит сторонник синтеза.

Менделеев не искал "новой информации". Он размышлял над уже известными естествознанию элементами. И в результате создал Таблицу Менделеева и предсказал свойства неизвестных еще элементов!

Блестящий публицист Андрей Паршев не сидел под столом у Горбачева и у Маргарет Тетчер. Он не добывал "новой информации" в географии. Но он осознал всю гигантскую общественную значимость того факта, что в Европе изотермы чередуются не с юга на север, а с запада на восток.

И потому этого публициста можно смело назвать настоящим географом и историком.

Ведь История не только вопиет о том, чтобы с методом синтеза (объединения) подошли к ней самой. Она давно уже ставит вопрос, чтобы ее саму объединили с географией, чтобы эти две отрасли знания были, наконец, синтезированы.

В следующей главе мы поговорим о геоистории. Ведь в отличие от геополитики она весьма конкретна и существует как "предмет" со времен Аристотеля. Окончательно сняв "аналитические линзы" и обогатившись мыслями многих великих умов прошлого, мы будем в состоянии воспринять не только "правду", но и истину — о России и не только о ней.