Глава 11. В понедельник, чуть свет, вернулись посланные в разведку корабли

В понедельник, чуть свет, вернулись посланные в разведку корабли. Ни одного английского патрульного судна в прибрежных водах замечено не было. Людей спешно погрузили на корабли, и к семи утра экспедиционный отряд полковника Бенедикта Арнольда вышел в Атлантику. Возглавлял поход флагман «Брод Бэй». Менее чем через двадцать четыре часа корабли достигли реки Кеннебек и стали на якорь.

Этот стомильный поход вдоль восточного побережья Северной Америки был, как предполагали поначалу, самым рискованным и опасным этапом экспедиции. Хотя плавание в целом завершилось благополучно, без неприятностей не обошлось. К сожалению, не всем кораблям удалось преодолеть песчаные отмели Ньюберипорта. Перегруженная шхуна «Свалоу», на борту которой помимо провизии находилось двести пятьдесят человек, застряла в прибрежных песках. Долгие мучительные часы судно пытались снять с мели при помощи гребных шлюпок. Все это время в океане, словно утки в заводи, болтались остальные корабли, с ужасом ожидая, когда их обнаружит британский охотник. В конце, концов Арнольд приказал переправить солдат на другие корабли. Частично перевезли и груз. Однако все было напрасно: шхуна не сдвинулась с места. Расстроенному полковнику ничего иного не оставалось, как бросить «Свалоу».

При дальнейшем продвижении вдоль берега два корабля – «Конвей» и «Абигайль» – из‑за проливного дождя и густого тумана проскочили мимо устья реки Кеннебек. А шлюп «Ханна» сел на мель – впрочем, он довольно быстро сумел с нее сняться.

Настроение участников похода было бодрым. Они полагали, что самая опасная часть пути уже позади, и воспринимали это как залог успеха всего предприятия.

Исав Морган стоял, облокотившись о борт «Абигайль»; взгляд молодого человека был устремлен на скалистый, поросший соснами берег. Густой туман лениво плыл над Атлантикой, обволакивал скалы, дымился над дремлющей рекой. Звуки корабельной жизни встревожил птиц. Огромные стаи уток и канадских казарок, тяжело вспарывая воздух, поднялись в воздух и, вытянувшись клином, полетели прочь; поспешила укрыться от людей и колония бакланов. В неверном, приглушенном туманом свете по берегам реки полыхали ярко‑красными кострами клены.

После шестичасовой передышки экспедиция вновь продолжила свой путь. Теперь кораблям предстояло пройти по реке Кеннебек и отшвартоваться в трех милях от Гардинерстоуна. Там отряд должен был высадиться на берег и отправиться вверх по реке в канадских плоскодонках.

Перед тем как покинуть Кембридж, полковник Арнольд отдал распоряжение изготовить двести лодок. Контракт на постройку заключили с майором Рубеном Колберном – он подрядился выполнить работы в двухнедельный срок на принадлежащей ему верфи.

Исав присутствовал при осмотре готовых плоскодонок. В первые минуты ему показалось, что Колберн выполнил заказ должным образом. Но при более тщательном осмотре стали видны нарушения в постройке лодок. На бортах плоскодонок, срубленных из тяжелой влажной молодой сосны, явственно проступали трещины. Под сосновыми планками находились более тяжелые дубовые. Полковник Арнольд попытался поднять одну из плоскодонок – и не смог. В среднем каждая посудина весила около четырехсот фунтов. Как их нести на плечах несколько миль, да еще по крутым склонам?

Кроме того, не все лодки имели одинаковую длину. Договаривались о плоскодонках в двадцать пять футов. Однако некоторые лодки оказались восемнадцатифутовыми скорлупками, в которых при всем желании не могли поместиться шесть человек с поклажей и оружием.

Несмотря на свое возмущение, полковник не стал тратить время на пререкания с Колберном. А просто сделал заказ на постройку двадцати новых плоскодонок, после чего потребовал довести до ума самые пригодные из уже имеющихся лодок. Еще одной задержки экспедиции было не избежать.

В течение трех дней полковник Арнольд и его штаб находились на борту «Брод Бэй». Большая часть отряда была расквартирована в Гардинерстоуне. Руководитель экспедиции использовал непредвиденную задержку для издания приказов, анализа сложившейся обстановки и написания рапорта Вашингтону. Кроме того, по его заданию сто человек отправились на плоскодонках вверх по реке к форту Вестерн. Остальным солдатам пришлось пройти сорок пять миль по грязи, чтобы забрать в Галифаксе запасы провианта. Полковник доложил главнокомандующему, что хотя продовольствия хватит на сорок пять суток, он по‑прежнему надеется достигнуть Квебека за двадцать дней. Помимо этого полковник Арнольд провел на борту флагмана слушания военно‑полевого суда. Трое солдат из Коннектикута обвинялись в нарушении субординации, одного сержанта публично разжаловали в солдаты, одного человека, уличенного в воровстве, с позором изгнали из отряда. Несколько солдат арестовали за мародерство: они грабили дома лоялистов в Гардинерстоуне и его окрестностях. Среди них был и Абнер Страйкер.

– Капитан Морган, если не ошибаюсь, этот человек уже осуждался за мародерство?

На палубе, против грот‑мачты, за столом восседал полковник Арнольд. Прямо перед ним замер Исав. Страйкер, со связанными руками, стоял сбоку от стола.

– Да, сэр. Он был осужден в Ньюберипорте по аналогичному обвинению.

– Сэр, – встрял Страйкер, – вы же не собираетесь слушать эту английскую свинью?

– Прикусите язык, солдат! – оборвал его полковник.

Мародер вновь открыл было рот, но пронзительный взгляд серых глаз полковника заставил его призадуматься.

– Капитан Морган, – продолжил меж тем Арнольд, – какое наказание было назначено этому человеку в Ньюберипорте?

– Ему было запрещено покидать судно, сэр.

Полковник накарябал что‑то на полях обвинительного акта.

– Какое наказание, на ваш взгляд, он должен понести за повторное преступление?

Исав наделся, что этот вопрос не прозвучит. Полковник явно его проверял. Слишком суровый приговор укажет на сочувствие лоялистам, а снисходительный даст понять, что он дурной офицер.

– Думаю, Страйкера следует вернуть в Кембридж и приписать к другой части, – ответил молодой человек нарочито спокойным тоном.

Полковник положил руки поверх бумаг и слегка подался вперед.

– И вы считаете это наказание справедливым, капитан?

– Да, сэр. Страйкер уже нарушал закон. В ходе разбирательства в Ньюберипорте он признал, что знаком с приказом генерала Вашингтона. Стало быть, он игнорирует его намеренно, из‑за личного предубеждения. К тому же такое поведение свидетельствует о систематическом нарушении законов и доказывает, что этот человек склонен подчиняться только тем приказам, с которыми он согласен. В то время как каждый из нас, вопреки своим сомнениям и пристрастиям, должен приказы не обсуждать, а исполнять. Если мы отправим его в Кембридж, он сможет не только осознать свои ошибки, но и принести пользу нашей стране с оружием в руках.

Полковник откинулся на стуле и изучающе уставился на своего подчиненного. Исав чувствовал себя подсудимым, ожидающим вердикта судьи.

– Отлично, капитан, – наконец изрек Арнольд, – соблюдайте дисциплину, но не забывайте проявлять сочувствие. Принимается. Страйкера вернуть в Кембридж.

И тут на Исава обрушилась отборная брань.

– Этот человек предатель, сэр! Английский шпион! Я работал на его семью в Бостоне. И вы слушаете этого проходимца, которому нельзя доверить даже уборку нужника?

С этими словами Страйкер повернулся и плюнул в Исава.

Побледнев, Арнольд рывком сорвался со стула.

– Молчать! – рявкнул он. – Я уже приговорил одного человека к смерти. Ты что, мерзавец, хочешь, чтобы я затянул петлю еще и на твоей шее? – а затем бросил конвою: – Увести!

Речь шла о смертном приговоре, вынесенном лесорубу из Мэна. В пьяной потасовке он убил оружейника из Норвича. Спустя некоторое время после судебного разбирательства, полковник Арнольд самолично подвел лесника к виселице, набросил петлю ему на шею, но в последнюю минуту отменил казнь и приказал отослать убийцу к генералу Вашингтону, прося последнего о помиловании.

После несостоявшейся казни полковник подошел к Исаву.

– Морган.

– Слушаю, сэр.

– Я хочу, чтобы арестантов в Кембридж сопровождали вы. Необходимыми бумагами вас снабдят.

– Сэр, – Исав на мгновение замешкался, – я бы предпочел остаться.

– Вы отказываетесь подчиниться приказу, капитан?

– Нет, сэр. Просто хочу принять участие в экспедиции.

– Почему? Вы, конечно, не лесоруб, но вы и не солдат. Чем вы занимались в Бостоне?

– Ведал бухгалтерией в компании моего отца.

Полковник Арнольд подозрительно глянул на молодого человека.

– Ну и к чему упорствовать? Оставшись, вы подвергнете себя опасности – ведь впереди нас ждут дикие места. Что вами движет, капитан?

– Сэр, я хочу вам доказать…

– Не понял.

– Вы все еще сомневаетесь во мне, сэр. Вот почему вы хотите, чтобы арестантов в Кембридж сопровождал я.

Полковник Арнольд промолчал.

– Если уеду – сомнение останется. Я смогу убедить вас в своей благонадежности, только участвуя в походе.

Ответ последовал незамедлительно:

– Вы покидаете нас завтра, в семь утра. Бумаги заберете вечером.

Глядя в жесткие серые глаза Арнольда, молодой человек отчеканил:

– Слушаюсь, сэр.

Утром следующего дня Исав Морган поднялся на борт «Конвея». Арестанты уже находились на корабле. За несколько минут до отплытия по трапу взбежал Гарольд Дин, один из адъютантов полковника. Приказ был изменен. Вместо Исава в Кембридж отправлялся Дин; капитану Моргану предписывалось незамедлительно явиться в лагерь и сесть в одну из плоскодонок. Экспедиция отправлялась вверх по реке. Исав так и не узнал, почему Арнольд изменил свое решение.

Тяжелогруженые лодки продвигались вперед с помощью весел и шестов (порой их просто тащили по мелководью). Почти в пятидесяти милях от побережья отряд миновал последний населенный пункт, деревушку Скоуган; дальше начинались дикие, нехоженые места. Мало кто из людей углублялся так далеко в здешние леса, и только один человек оставил о своем путешествии письменные свидетельства. Во время долгой экспедиции карта Монтрезора будет служить путеводной нитью полковнику Арнольду и его людям.

Наступил удивительно ясный полдень. Деревья, росшие по берегам реки, роняли в воду последние листья. Лес почти обнажился. В воздухе растекался холодок. Второе октября. Впереди сотни миль непроходимых лесов, болот, рек, озер. А между тем экспедиция Арнольда уже находилась на грани срыва.

Во многом виной тому были неуклюжие, оседающие под тяжестью грузов плоскодонки. Побитые о камни на волоках, они давали течь (некоторые из‑за недобросовестной работы мастеров просто расползались по швам). К тому же двигались они до того медленно, что солдатам приходилось вылезать за борт и тащить их за собой. Самые неустойчивые плоскодонки переворачивались, при этом намокали провизия и снаряжение. А при переноске посуху четверо мужчин еле справлялись с одной лодкой. Вода тяжелым грузом стекала им на плечи и обильно смачивала землю – та раскисала.

В ночь на второе октября резко похолодало. Промокшие, вымотанные спешкой люди легли спать, не обсохнув, – к утру их одежда обледенела.

Третьего октября с лодкой, в которой находилась большая часть провизии, случилась беда. Плоскодонка дала течь и начала тонуть. После этого происшествия двое интендантов показали полковнику Арнольду, до чего небрежно и бестолково были скреплены ее планки и как бездарно законопачено днище. Кое‑где швы вообще разошлись – конопатить их было бесполезно. Провизия промокла насквозь. Арнольд приказал вскрыть одну из бочек с соленой рыбой. Выяснилось, что соль смыло водой, а рыба протухла. Остальные продукты находились в таком же удручающем состоянии. Драгоценные запасы солонины, трески, гороха, кукурузной и пшеничной муки пришлось выбросить. Прежде чем вновь двинуться в путь, солдаты восемь дней ремонтировали плоскодонки.

Наконец они достигли места, которое Монтрезор обозначил на карте как Великий Волок. В горах, от реки Кеннебек до реки Мертвая участникам экспедиции пришлось двенадцать миль тащить плоскодонки со всем снаряжением по земле – несколько облегчили передвижение только три широкие и глубокие заводи. Многие солдаты, изнуренные непосильным трудом и измученные жаждой, не выдерживали и пили тошнотворную воду из бочажков. В результате более сотни человек заболели дизентерией; пришлось срочно организовывать госпиталь. На Великий Волок ушло пять дней.

15 октября отряд дотащил плоскодонки до покрытой снегом вершины горы Бигелоу. Взору участников экспедиции открылась гладкая, как зеленая дорожка для боулинга, равнина. Казалось, им наконец‑то улыбнулась фортуна. Однако, начав спуск с горы, они довольно быстро обнаружили, что это не так. Зеленый ковер обернулся, как в ночном кошмаре, трясиной, поросшей травой и мхом, – четырнадцатимильной полосой препятствий, которую пришлось преодолевать под неистовым ливнем с ветром.

В четыре часа утра, когда они достигли Мертвой, рев падающей с гор воды предупредил их о новой опасности. Из‑за сильной бури с гор на равнину низвергся настоящий водопад. За три дня уровень воды в реке поднялся на двенадцать футов, Мертвая вышла из берегов и затопила, сколько было видно глазу, землю. Из‑за обломков деревьев, веток, всяческого сора, плававшего в реке, перевернулось семь лодок. Пропало все: продукты, мушкеты, порох, одежда. Остаток дня участники экспедиции провели, спасая товарищей из бурлящей реки и переправляя их на берег. В тот день отряд преодолел не более полумили. Лагерь, который был разбит ночью, окрестили лагерем Бедствия.

В ночь с 23 на 24 октября полковник Арнольд в плаще, надетом поверх потемневшего от дождя мундира, сидел перед огромным костром, от которого с гудением уносилось вверх множество искр. Вокруг костра расположились офицеры – они собрались на внеочередное совещание. На повестке дня стоял один вопрос: продолжать поход или возвращаться назад?

Исав на манер индейца сидел прямо на земле, плотно укутавшись в мокрое одеяло. Молодой человек непроизвольно выбивал зубами дробь, его тело сотрясала дрожь. Время от времени он, как и другие офицеры, заходился в натужном кашле. От дыма першило в горле, слезились глаза.

Полковник Арнольд объяснял ситуацию детально, пункт за пунктом, постукивая при перечислении каждого указательным пальцем правой руки по ладони левой. Из его слов следовало, что если они надумают повернуть назад, делать это надо немедленно. Запасы продовольствия вот‑вот иссякнут. Мало того, из‑за недавней бури куда‑то подевалась вся дичь. И еще: ошибки в карте Монтрезора просто ошеломляют. Сказав это, полковник глянул на Исава.

– Торопясь с походом, я пренебрег советом одного офицера, который предупреждал меня, что карты могут быть неточными. Впредь обещаю не игнорировать его мнение. – И он слегка мотнул головой в сторону Исава.

Далее он перечислил положительные моменты: участники экспедиции относительно здоровы; продовольствия должно хватить до французских поселений, расположенных вдоль реки Чодер; с наступлением холодов прекратятся дожди, так что идти будет легче. Полковник ясно дал понять, что он по‑прежнему верит, что Квебек можно взять, и спросил, есть ли у его подчиненных вопросы. Их оказалось немного. Затем полковник Арнольд встал и попросил офицеров высказаться.

Поднялся Исав Морган, худой, истощенный, продрогший. Его жизнь в Бостоне – полная чаша – казалась далеким воспоминанием. Он никогда не стремился быть сильным физически, не мечтал и о приключениях в глухих канадских лесах. По доброй воле он никогда не выбрал бы такую жизнь. Но теперь он хотел завершить начатое.

– Я могу говорить только от своего имени, – сказал он. – Впрочем, в нашем положении иначе и нельзя, верно? Каждый должен решить для себя: пойдет ли он дальше. Мы уже преодолели немало – и путь наш был полон лишений и испытаний. И какое бы решение мы ни приняли: идти вперед или возвращаться – нас ждут все те же лишения и испытания, возможно даже более жестокие. Так вот, я хочу, чтобы они не были напрасными. Если уж я подписался на это, то не ради поражения. Вот как я смотрю на наше возвращение. Неужели мы столько вытерпели и еще будем терпеть для того, чтобы предстать перед нашими близкими и друзьями с поникшей головой. Остальные могут возвращаться, я иду в Квебек.

Один за другим поднимались офицеры; они говорили о том, что не откажутся от первоначального плана.

После того как было решено продолжить экспедицию, Арнольд приказал выдать больным и раненым четырехдневный паек. Этим людям предстояло вернуться в Галифакс – там им окажут необходимую помощь. Оставшуюся часть продуктов полковник потребовал поделить между теми, кто продолжит экспедицию. Затем из пятидесяти человек был сформирован небольшой отряд – он должен был расчистить дорогу и добыть еду для основного отряда. Участники экспедиции принялись сворачивать лагерь и занялись погрузкой на плоскодонки.

Утром 25 октября солдаты проснулись в палатках, провисших под тяжестью снега. В тот же день полковник Роджер Энос провел в своем подразделении тайное совещание – оно очень напоминало давешнее собрание Арнольда. Вот только его итоги оказались прямо противоположными. Люди Эноса решили, что с них довольно; они больше не желали рисковать и проголосовали за возвращение. Впрочем, поначалу голоса разделились поровну, но офицеры убедили полковника присоединить свой голос к одной из сторон. После этого совещания Энос – а он отвечал за снабжение экспедиции – проигнорировал приказ Арнольда поделить продукты, порох и мушкеты поровну между всеми участниками похода. К примеру, подчиненные Кристофера Грина получили от него лишь часть того, что им полагалось. Прихватив с собой оружие и медикаменты, полковник Энос повернул назад, в Кембридж.

Узнав о том, что Энос увел за собой треть отряда, да еще прибрал к рукам половину запасов экспедиции, участники похода впали в уныние. Своими действиями Энос приговорил их к смерти.

Отряд полковника Арнольда, не обладая точными картами, вслепую, день за днем, с огромными трудностями двигался чуть ли не по пояс в воде по заболоченной пойме реки Чодер. Часть солдат разделась и брела, держа одежду и оружие над головой. Запасы продовольствия иссякли. Доведенные до крайности люди ели корешки трав, кору деревьев, свечи, варили кожаные башмаки и патронташи. Многие падали, а, упав, более не поднимались; кто‑то бессильно опускался на землю и, привалившись к дереву, умирал.

Исав помнил, как он прислонился к дереву. Его неодолимо клонило в сон. Голова казалась легкой и пустой. От жажды и голода он совсем ослаб. Глаза закрылись сами собой. И тут где‑то совсем близко хрустнула сухая ветка. «Может, это и дичь, – мысленно сказал себе молодой человек, – но у меня нет сил ее ловить. Впрочем, как и воевать с индейцами. Если это они». Превозмогая себя, Исав открыл глаза – и ничего не увидел. Веки вновь смежились. И тут кто‑то легонько ткнулся ему в лицо и жарко обдал теплым утробным дыханием. И еще раз. Исав с трудом разлепил глаза. Прямо перед собой он увидел огромное животное с короткой, глянцевитой, коричнево‑белой шерстью и карими глазами. Молодому человеку пришлось отстраниться, чтобы как следует рассмотреть это чудовище. Корова! Не помня себя от радости, Исав вскочил на ноги. Коровы, целое стадо коров. Это вернулся передовой отряд. Наконец‑то! От избытка чувств молодой человек поцеловал корову в мокрую морду.

Третьего ноября, в пятницу, в десять тридцать вечера, отряд полковника Арнольда достиг деревеньки Сартиган, первого французского поселения на реке Чодер. Участники экспедиции держались из последних сил: они шли, качаясь, как пьяные, оступаясь на каждом шагу; пытаясь устоять на ногах, хватались за кусты и деревья – и все‑таки падали. Они шли босиком, и за ними по снегу тянулись кровавые следы. Их поход длился пятьдесят один день. Сорок процентов солдат так и не добрались до Сартигана. Они либо погибли, либо дезертировали.

Исав Морган, с трудом переставляя ноги, шел по тропинке, ведущей к Сартигану; на окраине деревеньки он рухнул как подкошенный. Товарищи дотащили его до большого сарая (позже там устроили казарму). От усталости Исав не чувствовал ни голода, ни жажды; он хотел только одного – спать. Впервые за несколько недель молодой человек не задавался мыслью, суждено ли ему проснуться. Он выживет. Теперь Исав твердо знал: он выживет.