Выход из строя

СВЯЗАННЫЕ КРОВЬЮ

Ожесточенное соперничество в Звёздной Лиге угрожает погрузить всю Внутреннюю Сферу в хаос, так как Виктор Штайнер-Дэвион и его сестра, Катрина, подвели свои народы к краю гражданской войны. В то же время, их молодой брат Артур, начинает собирать собственных сторонников в Федеративном Содружестве - включая сильную марку Дракона, которая видит свой путь к власти через молодого воина.

И когда тучи восстания начинают сгущаться в её владениях, Катрина изобретает безжалостную кампанию, которая может сокрушить растущее восстание, избавить её от молодого выскочки Артура, и ударить в самом сердце её ненавистного брата Виктора…

ВЫХОД ИЗ СТРОЯ

«Прометей» противника и «Найтстар» Танкреда открыли огонь почти одновременно, бичуя друг друга потоками заряженных частиц и разноцветными лазерными лучами. На экране заднего обзора Танкред Сандоваль заметил, как гауссовая болванка врезалась в корпус его меха прямо под кабиной, смертельный удар прошёл ниже всего на полметра.

Затем «Прометей» взглянул прямо в камеру, поднял, вытянув вперёд, обе руки, и выпустил два рубиновых копья. Один из лучей залил экран алым, и Танкреда бросило вперёд. Ремни безопасности впились ему в плечи, оберегая от серьёзных повреждений. Ошеломлённый дворянин сразу понял, что произошло. Его швырнуло обратно в кресло, и, глядя на панель отключения и потемневшие экраны, он оказался перед неизбежной правдой.

Он был мёртв.

Увертюра
≡ 1 ≡

Гарнизонный округ КомСтара
Тукайид
Свободная Расальхагская Республика
25 декабря 3061 года

В большом камине танцевал и потрескивал яркий огонь, распространяя тепло по комнатам в лагере КомСтара на Тукайиде, которые Виктор Штайнер-Дэвион делил — неофициально — с Оми Куритой. Подойдя ближе к камину, Виктор бросил в пламя горсть кристаллов, и оранжевый огонь взметнулся вверх. Его кончики окрасились фиолетовым, зелёным и синим. Виктор быстро отступил от сильного жара.

Огонь был слишком горячим, чтобы поставить возле очага стулья или разложить ковёр, но его теплом можно было наслаждаться на диване, который был пододвинут к краю каменных плит. Оми ждала Виктора там, подобрав под себя ноги с непроизвольным чувственным изяществом, которым так восхищался принц Федеративного Содружества.

Она выглядела прекрасно. Сегодня вечером на Оми было шёлковое тёмно-зелёное кимоно, которое сочеталось с серо-зелёной рубашкой, выбранной Виктором для рождественских празднований. Сверкающий золотом оби подчёркивал стройную талию. Её черные волосы были собраны по-куритянски строго. Виктору нравилось, что несколько локонов остались мягко виться вокруг её лица, искусная иллюзия случайной небрежности.

— Красота, — садясь возле Оми на низкий диван, сказал Виктор. Он обнял женщину за плечи, шёлк её кимоно зашуршал под его прикосновением. Виктор вдохнул жасминовый аромат её духов.

Оми раскрыла глаза с преувеличенной невинностью.

— Да, огонь очень хорош.

— Я говорил о собеседнике, — сказал он, — Огонь меркнет в сравнении.

На губах Оми появилась улыбка.

— У тебя сердце воина, Виктор, но пусть никто не говорит, что у тебя нет души поэта, — она прижалась к нему, утопая в объятиях с непринужденностью, которая выросла за прошедшие девять месяцев с момента возвращения Виктора из домашних миров кланов.

За время долгого путешествия назад во Внутреннюю Сферу, он никогда не мог представить, какая судьба будет ждать его или что он окажется человеком без дома. Виктор считал, что возвращение во главе победоносной армии Звёздной Лиги принесет мир его государству. Вместо этого он оказался свергнут с трона своей сестрой Катериной, и вынужден был искать убежища в Синдикате Дракона. Другим странным поворотом событий было то, что его недавно объявили военным регентом КомСтара.

При этом Виктор был бы не прочь оставить жизнь воина позади. Помимо разгрома кланов в их собственных домашних мирах он видел слишком много войн в свои тридцать один год — межзвёздные войны за территории, идеологию, мщение и независимость. Он даже видел как могучее Федеративное Содружество, союз созданный браком его родителей, распалось надвое, когда Катерина отделилась с лиранской половиной несколько лет назад.

Однако Виктор дожил до момента, когда по крайне мере одна мечта его родителей сбылась — до возрождения Звёздной Лиги. После более чем трёхсот лет ожесточенных войн, пять Великих Домов и другие значительные государства Внутренней Сферы откинули свои разногласия, чтобы встретить угрозу, исходящую от кланов.

Так что теперь Виктор мог расслабиться, но он знал, что никогда не сможет отдохнуть. Возможно, это была его карма. По верованиям народа Оми, человеку не уйти от своей судьбы.

— Ну, — сказал он, — Поэт во мне очень счастлив, что ты делишь с ним этот день.

— Как и я, любовь моя. — Оми взглянула на него, её фарфоровая кожа раскраснелась от жара пламени. — Может, мы могли обойтись без такого большого огня. Сейчас не так уж и холодно.

— Это традиция, — быстро сказал Виктор. — Уж тебе-то следовало знать как это важно.

Хотя на Тукайиде была зима, штаб КомСтара находился не так далеко на севере, чтобы здесь случались снегопады или же морозы. Так или иначе, Виктору нравилась его место жительства, оформленное в виде охотничьего домика.

— А, со десу, Виктор, вот как? — Оми разгладила воображаемую складку на своем кимоно — А этим утром? Это также было частью... ваших традиций?

У Виктора было милое качество — он сильно краснел.

— Я не отказался бы сделать это рождественской традицией, — сказал он застенчиво. — И новогодней. И на дни рождения. И на национальные праздники. И по вторникам.

— По вторникам? — Оми озадаченно посмотрела на него. — Что такого особенного во вторниках?

— Мы могли бы сделать их особенными. — Виктор усмехнулся, поскольку настала очередь Оми краснеть. — И коль уж разговор зашел об особых событиях...

Он протянул руку за спину и достал плоскую коробочку из стоящего за диваном серванта, сделанного из пряной сосны. Слегка демонстративно вручил её. Небольшой подарок был тщательно завернут в красную с золотым полосатую бумагу и перевязан золотой лентой, которая завитками спадала по краям.

Оми приняла её двумя руками.

— Как чудесно, — сказала она, любуясь обёрткой. — Но я думала, мы обменяемся подарками после ужина. Вместе с другими.

Сестра Виктора Ивонна прибыла на Тукайид с Таркада, где недавно собиралась Звёздная Лига. Она отказалась от формального приглашения Катерины, чтобы отпраздновать Рождество со своим братом и Оми. Её сопровождал Танкред Сандоваль, барон Робинсона, сделав крюк по пути домой, в марку Дракона. Также к ним присоединился Анастасий Фохт, которого Виктор сменил на посту военного регента. Людей было немного, но это были самые важные для Виктора люди.

— Я хочу, чтобы ты получила его раньше. Давай, — сказал он. — Открой.

Коробочка была завернута таким образом, что её можно было развернуть, не порвав бумагу. Как только крышка с легкостью открылась, глаза Оми расширились, когда она увидела, что находится внутри.

— Это принадлежало моей матери, — сказал Виктор. Она безмолвно наблюдала, как он взял браслет из совершенных бриллиантов и идеальной формы жемчужин, который он застегнул вокруг её запястья. Браслет был изысканным, скорее элегантным, чем эффектным, таким же, какой была сама Мелисса Штайнер-Дэвион. Красота Мелиссы оставалось с ней до конца её дней, и Виктор был уверен, Оми будет такой же.

— Они прекрасны, — сказала Оми почти шепотом. Она провела одним пальчиком по мягкой бархатной отделке коробочки. В ней находились ожерелье и серьги. Она остановилась у пустого углубления и на мгновенье подняла взгляд, но Виктор знал, что она никогда бы не спросила прямо о том предмете, который очевидно отсутствовал в коробочке.

— Кольцо, — сказал Виктор. — Она надела его в тот день.

Не было необходимости пояснять, в какой день. Один из самых любимых народом правителей, который когда-либо правил государствами Штайнеров или Дэвионов, Мелисса была женщиной, посвятившей себя семье и обеспечению мира во Внутренней Сфере. Но её смерть была жестокой, Мелисса погибла от бомбы убийцы.

Потребовались некоторые усилия, чтобы собрать доказательства причастности его сестры, но теперь у Виктора были все улики, кроме неопровержимых, доказывающие, что Катерина была заказчиком убийства своей матери. Люди Виктора всё ещё работали, чтобы добыть убедительные доказательства. Когда он получит их...

Затянувшуюся тишину нарушало только яростное потрескивание горящего дерева. Наконец Оми спросила.

— Твоя сестра, она прислала это тебе? Вместе с твоими личными вещами?

Он кивнул.

— Катерина думает, что потеря кольца портит безупречность набора. Я полагаю, она также надеялась, что оно будет постоянным напоминанием мне о смерти нашей матери. Поворотом ножа в моем сердце.

Виктор поднес руку Оми к своим губам и нежно поцеловал её.

— Но, отдав это тебе, я снова делаю набор сокровищем. Я думаю, моя мать была бы счастлива, что он теперь твой.

— Это честь для нас обеих, Виктор. — В голубых глазах Оми заблестели слёзы. — Ты гордость своих родителей.

Виктор знал, что Оми понимала невысказанное значение подарка. Потерянное кольцо было больше чем напоминанием о смерти их матери — оно также было единственной вещью, которую Виктор никогда не мог бы подарить Оми. Несмотря на то, как далеко зашли их отношения, он все ещё был сыном Хэнса Дэвиона и наследным принцем Федеративного Содружества, а Оми всё ещё оставалась дочерью правителя Синдиката Дракона. Несмотря на растущую дружбу Виктора с Теодором Куритой, столетия страха и ненависти между двумя государствами создали непреодолимую стену. Бескомпромиссные группы людей по обе стороны границы никогда не приняли бы официальный союз.

— Я надену его сегодня вечером, — сказала Оми. — Я надеюсь, Ивонна одобрит.

— Она одобрит. Вот бы Питер и Артур также были здесь. Я буду скучать по ним.

Это было правдой, однако Виктор понимал, что недостаток близости ранил намного сильнее. Артур устроился в марке Дракона, а Питер… всё, что Оми сказала ему, так это что Питер находится в безопасности и желает остаться в уединении.

— Зато к нам присоединился барон Сандоваль, — нежно сказала Оми. — И он представляет будущее людей в твоей марке Дракона.

Марка была геополитическим районом Федеративного Содружества, протянувшаяся вдоль границы между тем, что было известно как Федеративные Солнца и Синдикатом Дракона. Герцог Джеймс Сандоваль, отец Танкреда, правил регионом от имени Штайнер-Дэвионов. Люди марки сильно противились любому альянсу с Синдикатом и числились среди самых ярых критиков отношений Виктора с Оми.

— Всё может измениться, — нежно добавила она.

— Да, но не в нашей жизни, — сказал Виктор. — Возможно, во времена наших детей.

Оми быстро отвела взгляд.

— Прости, — сразу же сказал он. — Я имел в виду, для следующего поколения.

Для него и Оми дети были даже ещё более невозможны, чем брак.

Оми коснулась его щёки.

— Сейчас не время для сожалений, Виктор.

Она встала с легким шуршанием шелка, распространяя благоухание аромата жасмина, и заскользила на другую сторону комнаты. Она опустилась на колени и достала из деревянного ящика маленький, но ярко обернутый подарок.

— Это будет справедливо, — сказала она, возвращаясь к дивану и отдавая коробочку в руки Виктора. — У меня есть ещё кое-что для тебя, но это может подождать, пока остальные не уйдут.

Виктор взвесил коробочку в левой руке. Её стороны были не более чем несколько сантиметров, но размер не соответствовал весу содержимого. Он отметил, что обертка была изящно сделана из сложенной бумаги и скреплена без помощи клейкой ленты или тесьмы. Нежно-красная рельефная бумага была украшена серебряными драконами, которые мерцали в свете камина. Он осторожно развернул бумагу, удержавшись от того чтобы разорвать ее.

— Булыжник? — спросил Виктор, открыв коробочку. Он вынул камень размером с кулак и озадаченно, но с интересом рассматривал его.

Оми кивнула.

— Камень. — Она сузила глаза, как будто не была уверена, дразнит он её или же действительно сбит с толку. Он больше не смог сдерживать улыбку.

— Ты! — сказала она с притворным раздражением. — Ты провел слишком много времени с моим братом Минору, чтобы не знать его смысл. Я нашла его на Таркаде и услышала, как он называл твое имя. Я думаю, он подходит, чтобы ознаменовать твоё постижение бусидо.

Услышала, как он назвал его имя? На этот раз уже Виктор не понимал, серьёзна ли она.

— Я чувствую себя глупо, Оми, поправляя тебя в вопросах ваших традиций. Но разве бусидо не путь, а не цель?

— Чтобы ознаменовать твоё движение по пути, — сказала Оми с едва заметным вздохом, который означал, как она утомлена буквальностью ориентированных на детали мужчин. Она медленно повернулась к подставке для мечей, стоящей на полке. — Мой отец правильно сделал, когда вручил тебе мечи воина и назвал тебя самураем.

Виктор взглянул на катану и вакидзаси, находившиеся на своей черной лакированной подставке. Он сделал подставку самостоятельно, его первая попытка работы по дереву. Опоры были не самыми ровными, края — не такими гладкие, как ему хотелось. И если кто-нибудь уделит ей больше чем мимолетный взгляд, легко увидит, где лак собрался в капли. Он улыбнулся. Если бы он обратил внимание Оми на эти изъяны, она бы ответила ему, что недостатки являются тем, что определяет вещь.

— Где ты поставишь его? — спросила она.

Виктор держал камень тремя пальцами и изучал его неровную, рябую поверхность. Согласно традиции, он должен был дать ему имя и поставить в саду. Покрытый венами из красновато-синего кварца и с одной стороны окрашен в крапчато-зелёный цвет, камень определенно, имел характер. Виктор мог представить его зимующим среди настурций в тени его ухоженных роз, где только редкий луч солнца найдет его. Но когда он обнаружит камень, кварц вспыхнет и начнет искриться — мимолетный крик в такой безмятежной обстановке.

— В твоём дворце на Лютьене. — сказал он рассеянно. — В саду, который я возделывал, пока выздоравливал. Это подходящее для него место. До тех пор он будет таким же бездомным, как и я. Может быть, я найду для него временное место здесь.

Виктор продолжал осматривать камень. Он провел много времени с братом Оми Минору Куритой, размышляя о бесконечности, выраженной в простых вещах, таких как камни, цветы, перо. Теперь он вспоминал эти уроки. Полоса кварца напоминала реку, пробивающуюся сквозь серые предгорья. Кристаллические грани формировали дорожку раскаленных следов… или дорожку из слёз. Да, камень говорил с ним.

— Я больше не буду сражаться, никогда.[1]

Оми, которая хранила молчание в течение всего времени его задумчивости, посмотрела на него.

— Что ты сказал, любимый?

Виктор улыбнулся немного печально и положил камень Пути Воина на сервант.

— Старинное высказывание, времён задолго да того, как человечество покинуло Терру. Обещание побежденного лидера, — он обнял её, благодаря за подарок. — Моя глупая надежда.

— Надежда никогда не бывает глупой, Виктор. Без надежды, где бы мы были, ты и я? — Она взяла его огрубевшие руки в свои, стройные и нежные. — Когда мы, давнымдавно, встретились на Аутриче, кто мог представить, что мы будем вместе? Наши два государства? Мой отец, твой отец…

— Твой брат, — напомнил ей Виктор, улыбнувшись воспоминанию о другом брате Оми, гордом самурае Хохиро Курите. — Он тогда был готов ударить меня мечом. Я всё ещё думаю, что его было убедить труднее всего, хотя твой отец, конечно, сделал достаточно испытаний на нашем пути.

Он не добавил, что его собственный отец, Хэнс Дэвион, конечно, также проверял отношения, решительно, как он жил.

Она кивнула.

— Я думаю, твоё спасение Хохиро от кланов и спасение меня от убийц на Лютьене имело большое значение для уменьшения их страхов. Ты, безусловно, произвел впечатление на людей Синдиката.

Виктор высвободил одну руку из её, подсознательно потирая место на груди, где он был пригвожден к полу катаной убийцы.

— Это произвело впечатление и на меня.

Оми держала его за другую руку.

— Моё мнение, Виктор, — всё меняется. Мы меняемся. Все мы. Однажды, мы можем надеяться, что наши народы поймут.

— Нам ведь не нужно много, не так ли? — Он поцеловал ее руку, затем посмотрел на нее с мечтательной улыбкой. — Всего лишь чудо.

Озорные искорки заиграли в глазах Оми, когда она начала развязывать оби.

— Я чувствую себя глупо, моя любовь, уча тебя твоим собственным обычаям. Но разве Рождество не время для чудес?

≡ 2 ≡

Триада, город Таркад
Таркад
Округ Донегол
Лиранский альянс
25 декабря 3061 года

Катрина Штайнер-Дэвион бродила среди царства сверкающих драгоценных изделий, пышных мехов, великолепных произведений искусства и экзотических приспособлений. Музыкальная шкатулка, которую она задела, заиграла мелодию её любимой баллады кристально чистыми нотами, и аромат цветов и специй доносился от различных духов, которые она пробовала. В одной руке она держала высокий бокал с шампанским, из которого время от времени делала глотки.

Большая прямоугольная комната была одной из многих в обширной библиотеке королевского дворца на Таркаде. Эта секция была посвящена истории Лиранского Альянса. В данный момент в ней также размещалось множество подарков, которые Катерина получила от лиранского дворянства. Подарки лежали на столах для чтения и в высоких, от пола до потолка, книжных полках, подарки были сложены дорогими кучами вдоль обшитой панелями стены. Даже под и калильная сетка неработающего камина были завалены подарками.

Катрина медленно шла среди сокровищ, уже одетая для зимнего бала, который должен начаться позже вечером. Прекрасная белая парча её платья была вышита блестящими серебряными нитями, и она знала, что эти тонкие линии позволяли ей выглядеть еще более высокой. Одно плечо было обнажено, несколько смелый поступок для Лиранского Альянса, где люди все еще думали о ней, как о своей «невинной принцессе». Тем не менее, лиф платья был достаточно скромно декольтирован и украшен мерцающими небольшими жемчужинами. Её светло-золотые волосы оставались свободными, чтобы нежно виться вокруг лица и плеч. Это был новый образ для неё, более мягкий и более милый. Она произведёт фурор на ночном торжестве.

И так и должно было быть. Катрина бросила взгляд в огромное ростовое зеркало, которое было прислонено к одной из стен, восхищаясь собой. Зеркало, еще один подарок, было безупречным и вставлено в раму из золотого тика с Новара. Оно было бы прекрасным, если бы не серебряные латные рукавицы, эмблемы Лиранского Альянса, выгравированные на дереве. Безвкусно, решила Катрина, забыв его и мир который его послал.

Она поручила разворачивание и классификацию подарков слугам и Лиранским Разведывательной Службе. Это освобождало её время и спасало от опасности, что среди других подарков мог быть «подарок» убийцы. К каждому предмету была прикреплена маленькая записка, чтобы Катрина знала, кого благодарить, если она решит, что подарок заслуживает личного письма.

Каждый предмет умолял о внимании. На большинство она взглянет раз, возможно дважды и после никогда не увидела снова. Но что люди могли ожидать? Она правила почти девятью сотнями миров Лиранского Альянса и Федеративного Содружества и миллиардами жизней. Даже подпись формальных писем с благодарностями каждому дворянину в лиранской части заняла бы часы — дни! — усилий. И почти каждый лиранский мир был представлен в этой комнате, от Барселоны до Соляриса-7, от Ламбрехта до Ленгхорна — доказательство любви и уважения ее народа своей архонт-принцессе. Что касается тех немногих, кто не преподнес ей подарок... Ну, какой есть ещё более простой способ определить недовольных и нелояльных?

Несмотря на широко повсеместную пропаганду, восхваляющую её сильное лидерство и народную поддержку, Катрина не питала иллюзий относительно степени своего контроля над государством. Она всё ещё держала Альянс твердой хваткой, её любили и даже боготворили многие, хотя очернители сумели в последнее время повредить её популярности. Катрина была не уверена, были ли они сторонниками её брата или же просто крикливым меньшинством, которое испытывало извращенное удовольствие в разрушении совершенства.

Что же касается Федеративного Содружества…

Катрина нахмурилась, выражение которое она старалась никогда не позволять себе, кроме наиболее личных моментов. Сейчас ей не нравилось находиться вдали от Нового Авалона и Федеративного Содружества. Большинство дворян Содружества были верными дэвионистами, которые видели в Викторе его отца — только в немного меньшем масштабе — в то время как смутьяны из Синдиката Дракона открыто призывали её младшего брата Артура занять трон на Новом Авалоне. Другие продолжали предлагать возвращение Виктора. Не имело значения, что Виктор фактически отказался от трона и находился на Тукайиде в качестве нового военного регента КомСтара.

Виктор.

Катрина почувствовала приступ презрения. Маленький Виктор, неспособный отказаться от военных игрушек и теперь вынужден жить по уставу КомСтара. Планета Тукайид, находившаяся в составе ослабевшей Свободной Расальхагской Республики, подходил ему. Два древних врага расположились по обе стороны от неё, и территории, оккупированные кланами, висели подобно молоту над его головой. Ему не следовало рождаться первым, думала она. Он мог возглавить, да, но править никогда. Если бы их родители только признали это, она бы никогда не была бы вынуждена принять такие решительные меры.

— Тебе было достаточно уехать одному, Виктор, — громко сказала она пустой комнате. — Теперь ты поплатишься за свое постоянное вмешательство.

Именно Виктор со своими полномочиями военного регента отдал решающий голос против неё на конференции Звёздной Лиги на Таркаде в прошлом месяце. Катрина жаждала поста Первого Лорда со дня повторного формирования Звёздной Лиги, но политические махинации не дали ей его. На этот раз она тщательно разработала план, чтобы наконец-то победить на выборах, но снова ей помешали. Она была разгневана тем, что именно Виктору удалось встать у неё на пути, но умела быть терпеливой. Срок Теодора Куриты закончится через три года, и тогда пост наконец-то будет её, или будет скандал! Между тем, её план мести уже был приведен в действие. Она позволит брату жить, но он будет наказан.

Сделав глоток из бокала, Катрина продолжила бродить по комнате. Пузырек духов с Тимбики привлек её внимание. Она слегка мазнула запястья, а затем коснулась за каждым ухом. Затем взгляд Катрины притянул резной кусок слоновой кости с Нью-Кейптауна, но мгновенье спустя она забыла о нём. На глаза попала репродукция картины Антелли Багруетта «Зима на Ковентри». Конечно, красивая картина, но прислать копию? Это не лучший подарок.

Архонт-принцесса отметила про себя имя дарителя: Баронесса Трембо с Кримонда, мир, известный симпатиями к Виктору. Она должна будет напомнить Кримонду, что Виктор не вернется. Возможно, настало время для планеты испытать нехватку предметов роскоши, которая повернет мелкую знать против правящей баронессы.

Задержки отгрузок происходили всё время, фактически они были самой эффективной стратегией Катрины, которой она открыто пользовалась. Недостаток предметов роскоши преподал бы знати урок, в то время как недостаток продовольствия и безработица настроят простых людей против знати. И конечно, СМИ, контролируемые её агентами, возложили бы вину на любого, кого ей необходимо заставить уйти. Только когда такие меры проваливались, она прибегала к отправке войск. Катрина не сомневалась, что, в конечном счете, она заставит Содружество подчиниться.

Это был только вопрос времени.

Меховая накидка из серебряного соболя Дрозендорфа, мягкая, как перо и переливающаяся на свету, стоила того, чтобы остановиться. Архонтесса нежно погладила её, покрытые синим лаком ногти погрузились в изысканный, пышный на ощупь мех. Она подняла её и примерила цвет к своему платью. Джериа Мальц, герцог Дрозендорфа, был ярым сторонником Катрины и возвращения к штайнеровским традициям. Это для людей, подобных ему, она взяла имя своей знаменитой бабушки. Катрина окажет ему любезность сегодня вечером, надев этот подарок, пусть видят все, кто хочет добиться её расположения.

Ящик виски из Погребов Гленгарри был ей не нужен, хотя Катрина отметила, что следует послать Грейсону Карлайлу личное письмо. Его Легион Серой Смерти занимал важную планету в одном из её наиболее мятежных округов. Также рядом с ящиком виски находился резной тотем с Лорика, диадема от ландграфа Кавано, который всё ещё пытался привлечь её внимание, мраморная статуя от маркиза с Венарии, и...

Катрина остановилась от удивления. Когда леди Гамильтон успела развить такой хороший вкус?

Катрина подняла платье, которое было наброшено на спинку антикварного стула. Оно было сшито из изумрудно-зелёного атласа, с вышитыми звёздами в виде потока от левой груди до правого бока и вниз. Платье было открытым, и она не сможет надеть его в Альянсе, хотя оно чудесно подойдет к приему, запланированному по случаю её возвращения на Новый Авалон.

— Я должна узнать, кто придумывает вам гардероб, Магерит, — пробормотала она — кто бы она ни была, вы не заслуживаете…

Слова застряли у неё в горле, когда Катрина заметила цветы микозии из стекловолокна, деликатно устроенные на небольшой груде подарков. Они ловили и удерживали свет в призме сверкающих цветов, посылая мерцающую радугу вдоль широких, тонких листьев, которые придавали растению чашевидную форму. Микозия была любимым цветком матери Катрины, цветок который использовали, чтобы убить её. Убийца сделал горшки из взрывчатки, пересадил в них микозию, и доставил их на благотворительный прием, где Мелисса Штайнер-Дэвион должна была произносить речь.

— Кто… — громко сказала Катерина, — Кто посмел прислать мне такой подарок?

Она потянулась к маленькой этикетке, прикрепленной к кончику одного листа, осторожно, не касаясь изящно сделанного цветка. Буквы были крохотными, чтобы уместиться на одной стороне: «Почётный командующий. Барон фон Арк-Роял. Великий герцог оборонительного рубежа Арк-Ройял. Морган Келл».

Отставной командующий полка наемников «Гончие Келла» и дальний родственник правящей линии Штайнеров, Морган Келл, возможно был единственным источником постоянных неприятностей кроме Виктора. Хоть и не желая формально бросить вызов своему архонту, в один из редких моментов слабости Катерины Морган воспользовался возможностью отделить маленькое государство от Лиранского Альянса. Теперь у него был абсолютный контроль над округом из шестнадцати планет, своего рода военный доминион, который игнорировал любые указания с Таркада. Его публично заявленной целью была защита большей части границы между Лиранским Альянсом и зоной, оккупированной кланом Нефритового Сокола. Неофициально он обвинял Катрину в убийстве своей матери и также возложил на неё ответственность за смерть своей жены и потерю руки — побочные жертвы усилий убийцы.

Катрина с большой осторожностью подняла цветок. Он был настолько изящным и лёгким что казался почти невесомым в её руке. В центре пяти тонких лепестков укрылась голограмма её матери. Лицо Мелиссы Штайнер-Дэвион смотрело на свою дочь с той же самой добротой и любовью, которую она всегда даровала своим детям.

Руки Катрины дрожали от гнева.

— Прекрати, — приказала она себе шёпотом, — Прекрати немедленно.

Постепенно она восстановила самообладание.

— Не терпится, Морган? — спросила она, всё еще смотря на предмет. — Надеешься вынудить меня сделать ошибочный шаг? Не выйдет.

Морган Келл и Виктор могут думать, что они что-то знают, но они ничего не могут доказать. Не было никого, кто мог помешать ей. Использовать этот подарок в качестве угрозы было очень мелко, очень непохоже на Моргана, но если он опустился до таких поступков, Катрина была в безопасности.

Она отмахнулась от мысли, что Морган не делал пустых жестов, но не смогла избежать удивления, что он думает, что что-то знает.

Вряд ли она нуждалась в иной причине снова вернуться к проблеме оборонительного рубежа Арк-Ройял, и Катрина решила сделать это сразу же после бала. Или даже во время. Нашептать в нужное ухо. Может быть, найти дружественного ландграфа в пределах ОРАР. Если она правильно помнила, то на планете Рубежа Атоконго начался ежегодный сезон гриппа. Было бы неприятно и накладно для Моргана, если медицинский груз для планеты потеряется или задержится. Из-за этого, в конце концов, вирус распространится на каждом из его миров.

Катрина позволила стеклянному цветку упасть из рук на покрытый ковром пол. Она подняла подол платья и со всей силы опустила одну ногу, разбив хрупкий объект.

Да, она решила, вспышка гриппа отвлечет Моргана Келла. И в ближайшее время Виктору тоже будет, чем заняться. Она слегка улыбнулась, представляя их двоих в недалеком будущем: жалующихся на судьбу, зная, что она манипулировала ими обоими, с легкостью наказывая их с помощью важных для них вещей. Моргана через его незначительный оборонительный рубеж. Виктора через особую пытку, которая как раз находилась в процессе создания.

Катрина бросила взгляд на осколки стекла на ковре, думая, что где-то там, среди звёзд, убийца её матери сейчас готовит такую же судьбу для Оми Куриты.

≡ 3 ≡

Грэнит Фоллз, Робинсон
Марка Дракона
Федеративное Содружество
25 декабря 3061 г.

Рождественский обед в замке Сандовалей шёл чинно, было достаточно времени, чтобы многочисленные гости могли насладиться каждым блюдом и беседами друг с другом. Огромный полированный дубовый стол был накрыт прекрасной камчатной скатертью и сервирован для банкета, достойного древних римлян. Экзотические фрукты и простой, тем не менее, восхитительный подбор садовых овощей. Дичь, фаршированная травами и поданная на слоях печеного риса. Интересный салат из зелени и высушенных орехов с малиновой прованской заправкой. Блюда пряной ветчины и копченой рыбы. Особыми лёгкими аперитивами между блюдами и для очистки вкуса служил огромный выбор марочных вин, сменявшихся с каждым основным блюдом. Маленькая армия опытных слуг следила за гостями, способствуя гладкости ужина.

Стол девяти метров длиной, где сидел Артур Штайнер-Дэвион и дружелюбно болтал с окружающими, украшали также высокие синие свечи и венки из робинсоновской голубой пихты. Артур находился через три места от сидевшего во главе стола Джеймса Сандоваля, владельца замка Сандоваль. Слуги только что унесли густой сырный суп, знаменитое блюдо региона. Все высказывались о нём, как о лучшем из тех, что они пробовали. Как всегда, жён и мужей посадили в противоположных углах, чтобы оживить беседы.

Джеймс Сандоваль, правитель марки Дракона, сделал всё, чтобы его дом был хорошо представлен этим вечером. Помимо двенадцати его близких родственников, здесь были маркиза, четыре графа и два посвященных в рыцари барона. В разговорах обсуждали темы от последних слухов о перемещении войск в соседнем Синдикате Дракона, до предположений о глобальной политике, и том, что может принести новый год.

Артура пьянил факт того, что он находился в кругу таких влиятельных и интересных людей. Не меньше радовало то, что слуга сейчас снова наполнил его бокал превосходным вином.

— Будьте осторожны, Артур, — сказал Джеймс Сандоваль, сделав паузу в своей беседе с Дэффидом Оуэнсом, графом Картаго. — Вы улыбаетесь, а завтра в скандальных передачах будут утверждать, что вы перестали беспокоиться и научились любить марку Дракона.

Артур рассмеялся и отсалютовал своим бокалом. Он восхищался бароном Сандовалем, который нёс свои шестьдесят семь лет со всем достоинством и грацией бывшего мехвоина. И не менее восхищался серьёзным предостережением, стоящим за этой шуткой, очевидным не меньше того факта, что седые волосы герцога уже редели.

Со своего места Артур отвесил небольшой поклон.

— Я наслаждаюсь, сэр, — сказал он, подражая беззаботной формальности герцога. — И я снова благодарю вас за приглашение.

За последние три года проведенные в академии мехвоинов на Робинсоне, Артур чувствовал себя среди большой, сплочённой семьи Сандовалей и людей марки Дракона как дома.

Он стал лучше понимать их непростое положение, и недавно начал публично высказывать свои взгляды, что нуждами марки пренебрегали, сначала Виктор из-за своей озабоченности проблемой кланов, затем Катрина из-за своей озабоченности Звёздной Лигой.

Марка граничила с Синдикатом Дракона, врагом Федеративных Солнц с незапамятных времён. Виктор Дэвион, как и его отец до него, в последние годы вступил в союз с правителем Синдиката, чтобы победить общую угрозу кланов. Теперь этой угрозы больше не было, и Синдикат казался как всегда опасно близко. Открытая симпатия Артура марке и её людям сделала его популярным как среди знати, так и среди простых граждан.

— Пожалуйста, мой мальчик, — сказал герцог. — Кроме того, мой сын Танкред на Рождество посетит вашу семью, так что в свою очередь я возвращаю любезность другому молодому человеку находящегося так далеко от дома.

Артур знал, что Джеймс Сандоваль не намеревался оскорбить гостя из королевской семьи фамильярностью. Несмотря на тот факт, что Артур был герцогом по праву рождения, ему было только двадцать четыре года, и он не был наделён какой-нибудь реальной политической властью.

По крайне мере, пока.

Он снова высоко поднял свой бокал.

— За благожелательность и доброту марки Дракона.

Тост эхом отозвался по всему столу, каждый поднимал свой бокал, приветствуя Артура и друг друга. Он чокнулся с обоими своими соседями и позволил себе огромный глоток пряного шираз.

— Мы принимаем гостей лучше, чем приняли Танкреда и Ивонну, — прошептал один из кузенов герцога с лёгкой горечью. — Быть приглашёнными на Тукайид, чтобы сидеть за столом с дочерью Куриты. Это оскорбление всей марке Дракона.

Прозвучало несколько приглушённых согласий.

Справа от Артура сидела Доранн Сандоваль, племянница герцога. Она наклонилась ближе, слегка коснувшись его плечом.

— Что вы на это скажете, Артур?

Он знал, что она, как её дядя минутой раньше, не думали проявить неуважение. На Робинсоне Сандовали смешивали тесную семейную жизнь с тонкой политикой. Тёти, братья, дяди и кузены часто были вместе, и высказывание противоположных точек зрения поощрялось и уважалось. Тёплый приём, которым он наслаждался среди семьи герцога, чемто восполнял одиночество детства Артура.

Во многих отношениях Сандовали предложили ему всё, чего он был лишен, пока рос. Ему едва исполнилось пятнадцать, когда его отец умер, и его мать была обязана взять бразды правления Федеративным Содружеством. Он также был разлучён со своими братьями и сёстрами, благодаря решению родителей воспитать своих детей в разных частях государства, так, чтобы они могли считать себя Штайнер-Дэвионами нового Федеративного Содружества, а не просто Дэвионами старых Федеративных Солнц.

Несколько бесед прервались, поскольку люди, сидевшие рядом с Артуром, ждали от него ответа.

— Я уверен, мой брат Виктор никого не намеревался оскорбить, когда пригласил Ивонну и Танкреда присоединиться к нему на Тукайиде по пути домой с конференции Звёздной Лиги, — сказал он. — Насколько я знаю брата, более вероятно, что он не полностью взвесил последствия.

Артур знал, что когда вниманием Виктора завладела та или иная цель, он с легкостью мог не придавать важности всему остальному, за исключением того, что представляло больший интерес для него.

Джеймс Сандоваль подался вперед, его янтарные глаза горели огнем.

— К сожалению, герцог Артур, тот отказ затронул общественное мнение на нескольких мирах марки. Их призыв к принцу Виктору вернуть трон или — не обижайтесь — вам сменить вашу сестру Катрину, я нахожу в высшей степени недальновидным. Почему мы продолжаем игнорировать угрозу со стороны Куриты?

— Никаких обид, герцог Сандоваль, — сказал Артур. Это была правда, что Виктор придерживался политики ненападения с Синдикатом. И хотя Артур был польщен поддержкой народа марки, чтобы править на троне Нового Авалона, он считал его для себя недостижимым. — Кроме того, я уверен, что ни один мир марки, никогда не игнорировал Синдикат.

— Если они не перестанут воспринимать Дракона как угрозу, — сказала Джессика Сандоваль-Гроелл, сестра Джеймса Сандоваля.

Женщина сидела прямо напротив Артура и оставалась молчаливой на протяжении всего ужина, даже не отреагировав на сказанный ранее Артуром тост. Он списал эту вялость на возраст. Но, взглянув на неё сейчас, Артур не увидел никакого намека на вялость в её серых глазах цвета кремня или её величественной осанке. Подразумевала она, что некоторые миры игнорировали реальную угрозу, или что не было угрозы, которой следовало опасаться? Но, несмотря на некоторую туманность, заявление лучше всех выражало такую точку зрения этим вечером.

— Вы действительно думаете, что наши войска так сильны, бабушка? — неожиданно спросила Доранн со стороны Артура, пытаясь прояснить комментарий Джессики. Старая женщина молча невозмутимо посмотрела в ответ.

Доранн опустила взгляд, затем повернулась к Артуру.

— Что думаете вы, Артур?

Будучи старшим курсантом в Робинсонской Академии, Артур считал, что имеет право ответить на вопрос.

— Хотя я полагаю, что мы бы отбили атаку Синдиката в случае вторжения, это не значит, что они слабы. Они восстановили свои вооружённые силы до состояния на начало вторжения кланов и продемонстрировали выдающуюся силу в кампании по разгрому клана Дымчатого Ягуара, — он покачал головой. — Я бы сейчас предпочёл не мериться силами с Драконом. Мы не настолько готовы, насколько могли бы быть.

— Дракон! — маркиза Изабелла Рейн рассмеялась. — Могучий змей! Я думаю, что старый Сиро Курита, должно быть, испытывал некоторую неуверенность в своих силах.

Насмешка достигла другого конца стола, во главе которого сидела вторая жена герцога Сандоваля. Комнату наполнил смех, Артур заметил даже нескольких усмехающихся слуг. Рядом с ним Доранн Сандоваль покраснела от грубого юмора маркизы, и он нежно сжал её руку. Она действительно была очаровательна, и вечер только начинался...

Но Джессика не смеялась и не покраснела. Она выдержала приступ веселья с улыбкой на лице, кивнула один раз, как будто соглашаясь с общим мнением, и встала. Джеймс Сандоваль мгновенно оказался на ногах, за ним быстро последовала остальная часть мужчин из семьи Сандовалей, затем Артур и другие гости.

— Уходите, Джесс? — спросил Джеймс, когда слуга быстро подскочил отодвинуть стул графини. — Скоро подадут десерт. Пожалуйста, останьтесь.

— Спасибо, Джеймс, но я думаю, не стоит, — она подошла к главе стола и вложила свои руки в его. — Это был прекрасный вечер, но я чувствую себя усталой.

Герцог Сандоваль поцеловал свою сестру в щёку, затем, после того как она покинула комнату, он и остальные мужчины сели.

Тем временем, слуги начали убирать тарелки для супа и бокалы, заменяя их сухим аперитивом, налитым в хрустальные бокалы, такие крошечные, что Артур боялся сломать у своего ножку.

— Факт остаётся фактом, — сказал Сандоваль через некоторое время, возобновив нить беседы, — Те несколько миров марки стали слишком увлекаться политикой в ФедСоде и забыли о нашем истинном враге. Дэффид, расскажите им, что мы обсуждали ранее.

Граф Картаго отодвинул свой тяжелый стул, чтобы его могла лучше видеть остальная часть стола и начал говорить, глядя прямо на Артура.

— Все верно. Я приехал с Кентареса, и герцог Эрик Дресари не перестаёт говорить о нашем долге перед Виктором. Кентарес!

Дэффид Оуэнс покачал головой в недоумении.

— О резне на Кентаресе забыли? Есть ли еще какой-нибудь мир, имеющий больше причин ненавидеть Синдикат... — он затих.

Каждый казался внезапно подавленным намёком на кровавую баню на Кентаресе. В день злодеяния, который не потерял своего ужаса даже после почти трёхсот лет, Синдикат Дракона уничтожил свыше пятидесяти двух миллионов жизней, чтобы отомстить за погибшего координатора.

Герцог хлопнул рукой по столу.

— Это именно то, о чем я говорю. Нет никаких причин полагать, что Синдикат изменился.

Он поднял свой бокал, отсалютовав Артуру, и опрокинул его в рот опытным движением запястья. Артур тоже выпил, и крепкое вино огнём побежало от горла к желудку.

— Ну, герцог Кентареса сейчас содержит лиранский гарнизон, — продолжал Сандоваль. — Катрина послала их из Альянса, чтобы заставить его повиноваться. Эрик Дресари просил меня вмешаться, однако я, конечно, не буду этого делать. Катрина, несмотря на её недостатки, по крайне мере не мешает нашим усилиям защитить себя от куритянской угрозы. У меня и так достаточно проблем, которые надо решить. Например, проблема грузовых перевозок, которая продолжается в нашем регионе, — герцог покачал головой. — Люди на Робинсоне начинают голодать, а Дресари хочет втянуть меня в спор с архонтпринцессой.

Это было новостью для Артура. Лиранский гарнизон на Кентаресе? Нехватка еды на Робинсоне? Он посмотрел на большой кусок дымящегося пирога, который слуга поставил напротив него. Потрясающий аромат яблок и корицы наполнял его рот слюной, но он мешал ему думать, что другие люди в этот самый момент могут голодать. Хорошее настроение, принесённое напитком, исчезло.

— Я не слышал об этом, герцог Сандоваль, — сказал он. — Полагаю, это не серьёзно?

Герцог слегка пожал плечами.

— У нас есть ресурсы, Артур — сказал он, оглядев стол. — Маркиза, например, владеет несколькими отдаленными мирами возле Периферии, которые производят избыток продуктов питания, и её своевременное прибытие с несколькими грузовыми кораблями позволило мне решить некоторые из нехваток. Пока.

Он развёл руками.

— Мы делаем, что можем.

Артур скомкал свою льняную салфетку и бросил ее на тарелку.

— Что я могу сделать, сэр? — он видел, герцог колебался, нежелание, очевидно, боролось с желанием помочь своим людям. — Я, правда, хотел бы помочь, — сказал Артур.

Герцог, откинувшись назад, казалось, глубоко задумался. На дальнем конце стола возобновилась болтовня, но люди не прекратили бросать взгляды в сторону Артура и Сандоваля, каждый продолжал следить за беседой.

— Возможно, — наконец допустил герцог. — Возможно, сможете.

Он снова выпрямился и продолжил.

— В следующем месяце здесь на Робинсоне состоятся военные сборы. Часть нашего праздника Дня Наследия. Я хочу напомнить людям марки, что наши враги не отступили — что мы должны быть еще больше начеку, чем когда-либо. Если вы как член правящей фамилии, в некотором роде поддержали бы собрание... — он затих в ожидании.

Артур быстро кивнул.

— Я буду и даже более. Я был бы счастлив сказать несколько слов на сборах, если мне позволит командующий, — красноречие было талантом, который Артур унаследовал от обеих своих родителей, хотя он редко имел возможность или время использовать его. — Возможно, я даже смогу привлечь внимание моей сестры к проблемам, перед которыми вы — мы — оказались.

— Мой мальчик, — сказал Джеймс Сандоваль с явной радостью. — Я поддержу вас в этом. Возможно, это именно то, что нам нужно.

Он огляделся, заметив тишину, которая настала за столом, и сказал:

— Разве это не причина для праздника? Ешьте. Наслаждайтесь.

Затем он вполголоса обратился к Артуру.

— Не беспокойтесь о командующем. Генерал-майор Фортуна моя родственница, также она мой самый лучший офицер. Она даст своё разрешение, — герцог подмигнул. — Мы поработаем над твоей речью на следующей неделе, ты и я. У меня есть несколько идей — да, довольно много идей, которые могли бы сработать.

Со всех сторон стола на Артура смотрели с одобрением и сияющими выражениями лиц. Доранн слегка похлопала, обняла молодого человека, и, немного смутившись своему проявлению эмоций, вернулась к своему десерту. Но она нашла его руку под столом и крепко сжала её в своей.

Артур никогда не чувствовал себя настолько довольным собой. Тут, в марке Дракона, он наконец-то мог делать хорошие, важные вещи. Пообещав себя оставаться участником таких важных событий, несмотря на свои занятия в Академии, Артур вернулся к обеду.

Пирог был очень хорош.

Книга первая. Разлад
≡ 4 ≡

Округ Риджик
Тукайид
Свободная Республика Расалхааг
13 февраля 3062 года

Такред Сандоваль, моргая из-за жгущего глаза и мешающего обзору пота, пытался завести хромающий «Найтстар» за низкий холм. Сожжённый привод ноги меха заставлял мех прихрамывать на одну ногу, уменьшая скорость где-то на двадцать процентов.

Выли сигналы тревоги, требуя внимания. Один сообщал об угрозе выключения реактора из-за перегрева, вызванного тяжёлым уроном его защите. Ещё один предупреждал от захвате цели преследующим «Дайси». Рукоять управления реактором уже была выжата до предела, и Танкред понимал, что уже не успевает попасть в укрытие. Он должен был купить себе немного времени.

Герцог потянул рукоять управления влево, разворачивая корпус «Найтстара» назад. Светящееся перекрестье прицела плясало по наполовину укрытому помехами тактическому экрану меха, а сенсоры пытались поддерживать видимость захвата «Дайси» показавшегося в поле зрения. Но Танкред знал, что это лучшее, чего он может добиться.

Вдавив главную гашетку, Сандоваль выстрелил из установленной в правой руке гауссовой винтовки. За выстрелом последовал поток энергии из пушки-проектора частиц в правом полуторсе «Найтстара». Времени не было даже на то, чтобы проверить урон, нанесённый собственному меху. Танкред отключил систему автоматического останова реактора, молясь о возможности ещё одного залпа.

Хотя он вовремя предотвратил отключение термоядерного двигателя «Найтстара», увеличенное потребление энергии заставляло тепло сочиться через его физическую защиту. Нагревательные элементы, эмулирующие повышение температуры во время боя обдули горячим воздухом ноги и спину, делая воздух таким душным, что сложно становилось дышать. Лёгкий дымок повалил из условно повреждённых сенсоров. Запах озона от плавящихся схем ударил в нос, обжигая лёгкие. Это была новая особенность симуляторов комгвардии, без которой Танкред мог бы и обойтись.

Эффект боевого погружения, как называл это ранее Виктор ШитайнерДэвион, подразумевая полдюжины нововведений и множество планируемых каждым днём. Они впечатляли, Танкред признавал это. Сандоваль мог слышать скрежещущий звук левой руки меха, всё ещё пытающейся повернуться в сплавленном плечевом суставе, звон рвущихся от напряжения миомерных мускулов и чувствовать неравномерную вибрацию от повреждений гироскопического стабилизатора. Только головой мужчина помнил, что эта битва была симулированной дуэлью между друзьями.

Но было это симуляцией или нет, ощущения были настоящими. А Танкред ненавидел проигрывать.

«Найтстар» из-за своих выгнутых в обратную сторону ног, не был самым высоким боевым мехом. Однако, имея девяносто пять тонн веса, он был одним из самых тяжёлых, и нёс грозный набор вооружения. Он был почти ровней клановскому «Дайси» Виктора, но не совсем. Виктор отказался от двух больших импульсных лазеров, что должно было уравнять шансы на средней дистанции.

— Я позволил ему подойти близко, — пробормотал Танкред, раздражённо, но недостаточно громко, чтобы активировать микрофон. Двухсотмиллиметровая автопушка «Дайси» обрушила на правую ногу и торс «Найтстара» свои снаряды из обеднённого урана. Теперь бегство было невозможно.

— Эй, Виктор! Подойдёшь ближе, и компьютеры будут засчитывать тебе побочный урон. Или это новшество ты ещё не ввёл? — Танкред собирался выиграть немного времени, отвлекая Виктора разговором. Это была не обычная его тактика, но совершенно приемлемая, если Виктор купится.

Ответ герцог получил в виде яростной атаки «Дайси», обрушившей поток металла на уже повреждённую левую руку «Найтстара». Затем залп рубиновых лазерных копий изодрал броню по всему боку меха Танкреда. Энергия проходила сквозь разорванные стыки и дыры в титановой броне меха, проплавленной в нескольких местах. Ещё один лазерный луч скользнул по поверхности левой ноги и впился в правое бедро.

«Найтстар» так зашатался под огнём, что Танкред едва удерживал его в вертикальном положении. Затем правое бедро заело — расплавленный металл залил соединение и застыл, заклинив его. Огромная машина накренилась вперёд настолько, что едва не опрокинулась из-за ставшей бесполезной ноги. Датчики в нейрошлеме Танкреда, напрямую принимающие его чувство равновесия, создавали положительную обратную связь, которая обычно помогала тяжёлому гироскопу поддерживать эти девяносто пять тонн металла прямо. Пока они справлялись, хотя в данный момент ничего не могли поделать с таким интенсивным обстрелом.

Танкред понимал, что попался в ужасные объятья силы тяжести. Понимал, но инстинктивно боролся, изгибаясь назад в кресле, натягивая ремни безопасности. Он опустил руки «Найтстара», используя их, как противовес. Танкред мог также поставить повреждённую ногу на землю, остановившись, чтобы не опираться только на хромую конечность. Это было бы поступком осторожного мехвоина, но осторожность не выигрывает битв.

Временно восстановив равновесие, Сандоваль продолжил бежать вперёд, чтобы обойти тот холм, который изначально собирался использовать для защиты. Повреждённая нога тяжело опустилась, и платформу симулятора тряхнуло, заставив Танкреда клацнуть зубами. Острая боль пронзила кончик языка, и мужчина почувствовал вкус крови. Проклиная умение комстаровских инженеров, герцог широко взмахнул правой рукой «Найтстара», удерживая равновесие, и последним шагом нырнул за относительную безопасность холма.

— Последний шанс, Виктор, — сказал он, отворачиваясь от «Дайси» и снова возвращая корпус в прямое положение. — Я вырву эту победу.

Танкред и не думал, что его слова отвлекут противника, но ему нужны были лишь несколько секунд. Просто чтобы успеть повернуться к меху Виктора спиной, где броня была свежей. Чтобы успеть провернуть руку в плече и вести огонь в задней арке «Найтстара». Чтобы успеть просто нажать на гашетку — времени стрелять обдуманно не было.

Но Виктор сражался без той бравады, которую привык видеть от него Танкред. Он изменился после возвращения с родных миров кланов. Танкреду следовало уже понять, что Виктор однозначно превратится в опытного воина.

«Дайси» и «Найтстар» выстрелили почти одновременно, поразив друг друга тяжёлыми снарядами и яркими цветными лучами лазеров. Танкред между всплесками статики на экране заднего обзора успел заметить, как болванка из гауссовой винтовки «Найтстара» попала в корус «Дайси», чуть ниже кабины, на пол метра отклонившись от траектории смертельного удара. Броня разлетелась дождём обломков и осколков. Средние лазеры впились изумрудными лучами в раны меха Виктора, но не нанесли критического урона.

Широкоплечий «Дайси», смотревший прямо в камеру заднего обзора «Найтстара», поднял обе руки и выстрелил двумя рубиновыми копьями. Один из больших лазеров залил экран алым, и платформа симулятора дёрнулась вперёд с силой тяжёлой металлической машины, ударившейся в стену на скорости двадцать километров в час. Ремни безопасности впились в плечи Танкреда, спасая от получения каких-то серьёзных повреждений. Герцог сразу понял, что случилось.

Его швырнуло обратно в командное кресло, панели управления вокруг выключились, а экраны потемнели. Только одна тускло красная лампа освещала кабину, говоря всё, что ему надо было знать.

Он был мёртв.

Танкред был выше принца на добрых двадцать сантиметров. Шагая с ним по коридору тренировочного центра, он был вынужден замедлять шаг. Разница между мкжчинами была не только в росте. Песочного цвета волосы Виктора контрастировали с блестящими чёрными волосами Танкреда, которые были подстрижены так, как было принято у дворян Робинсона — был оставлен только хвост, который он заплетал в тугую косу. Виктор унаследовал румяную кожу отца, а семья Танкреда всегда имела бледную кожу, которая даже не держала загар.

Разница в их возрасте стала незаметной. Танкреду было сорок два, а Виктору тридцать один, достаточно, чтобы они выглядели сверстниками, как и их отцы — принц Ханс Дэвион и герцог Джеймс Сандоваль, которые принадлежали одному поколению. Однако они никогда не были друзьями. Джеймс Сандоваль, правитель марки Дракона, часто неудачно пытался привлечь внимание Хэнса Дэвиона. «Раз он меня не слышит, я должен пнуть его под зад», — часто говорил герцог.

Точно так же Танкред противился ранней политике Виктора, особенно относительно нейтралитета к Дому Куриты. Однако, в отличие от отцов, дети начали крепкую дружбу. Но, разумеется, это не удержало Виктора от того, чтобы побить Танкреда в симуляторе.

В просмотровом зале мужчин ждал Анастасий Фохт. В этом помещении офицеры комгвардии анализировали записи битв. На серых стенах висели большие мониторы, а вокруг круглого стола были расставлены тёмно синие кресла. Зал выглядел так же пусто, как и большинство помещений КомСтара. Это явно осталось неизменным с того времени, когда КомСтар и Слово Блейка разделились на две организации.

Другой неизменной вещью оставалась кажущаяся постоянной серьёзность комстаровцев.

Фохт подождал, пока Танкред и Виктор, обезвоженные жаром кабин, пойдут и возьмут пару витаминизированных напитков. Затем они втроём сели вокруг стола.

— Я не должен был торопиться к холму, — сказал Танкред Виктору. — Я так беспокоился о ноге, а ты вместо этого попал мне в голову.

Виктор улыбнулся.

— На самом деле, мне кажется, это был разумный ход с твоей стороны. У твоего меха оставалось не так много брони спереди, а ногу можно было бы окончательно вывести из строя даже малым лазером. Одним манёвром ты подставил мне свежую броню и убрал серьёзные раны. Однако я уже попал в голову ранее, так что когда лазер впился в неё… — он замолк.

Танкред широко улыбнулся.

— Конец. И всего на секунду я успел подумать, что первым подобью тебя. Он сделал долгий глоток витаминизированного напитка, смывая вязкую слюну холодным апельсиновым напитком.

Виктор улыбнулся в ответ.

— Ты был серьёзным противником, друг мой. Нет причины вдаваться в тонкости, кто кого мог подбить первым.

До этого момента Фохт только слушал. Будучи одним из наиболее талантливых генералов, которых знала Внутренняя Сфера, и бывшим военным регентом КомСтара, он, казалось, был удовлетворён тем, что двое воинов пересказывали битву. Но теперь он наклонился вперёд, пригвоздив Виктора взглядом здорового глаза.

— Ты не сказал ему?

Виктор смущённо улыбнулся.

— Я к этому шёл, — сказал он.

— Сказал что? — переспросил Танкред.

— Твой последний выстрел из гауссовой винтовки разбил мой гироскоп, — сказал Виктор. — Мой мех также вышел из строя, вероятно, после того, как потемнел твой экран. Ты вытянул ничью.

Танкред сердито зыркнул на своего друга.

— И когда я это должен был узнать?

Виктор коротко посмотрел на Фохта, затем снова на Танкреда.

— Я решил, ты увидишь это, пересматривая запись симуляции.

Фохт покачал головой в шутливой строгости.

— Что будет со Внутренней Сферой, если нельзя доверять военному регенту КомСтара.

— Я бы сказал, что всё в КомСтаре должно идти по обычному стандарту, — Виктор ответил с короткой улыбкой.

Все знали, что КомСтар не мог похвастать тем, что является ярким примером прямолинейности. Самопровозглашённые служители технологий, адепты КомСтара веками скрывались за завесами мистицизма, управляя станциями гиперимпульсных генераторов, которые давали возможность межзвёздной связи между широко раскинувшимися империями Внутренней Сферы. Но некоторая их деятельность была не такой благодеятельной. В первую очередь, комгвардия. Тайно созданная армия, состоящая более чем семидесяти полков различных родов войск, которую организация раскрыла двадцать или двадцать пять лет назад. Несмотря на то, что эта армия, в конечном счете, была мобилизированна, чтобы остановить вторжение кланов, этот факт был запятнан тем, что КомСтар изначально действовал против Внутренней Сферы.

Даже не пытаясь парировать выпад, Фохт подмигнул, заставив Виктора и Танкреда рассмеяться. Очевидно, не у всех в КомСтаре отсутствовало чувство юмора.

Танкред сделал ещё глоток своего напитка, понимая, что он испытывает настоящую жажду, раз «Вита-Оранж» кажется вкусным. Он хорошо восстанавливал потерю жидкости в организме, но обычно напоминал по вкусу разведённое лекарство от кашля.

— Итак, что ты задумал, Виктор? — спросил он.

— Я задумал?

Танкред кивнул Фохту.

— Ты бы не просил Анастасия понаблюдать за обычной симуляцией. Разве он не должен быть в изоляции, изучая историю Внутренней Сферы?

Фохт кивнул.

— И я по уши сейчас в фактах, цифрах и финансовых отчётах, так что надеюсь, что это важно. Я бы также хотел покончить с этим делом в следующем году.

— Хорошо, — сказал Виктор. — Мне нужно ваше мнение.

Он поставил пустую бутылку на стол.

— Вы слышали о речи, которую произнёс Артур на Робинсоне на прошлой неделе?

Оба мужчины кивнули, и Танкред сказал:

— Думаю, мой любимый момент это: «Хотя некоторые утверждают, что держат Дракона за хвост, они забывают, что голова его остаётся на свободе, и именно марка Дракона почувствует её укус».

Танкред покачал головой, удивляясь стилистике.

— Неужели и я когда-то был так безвкусен?

— Артур может слегка драматизировать, — вежливо заметил Виктор, — Но мысль такая же, как всегда: Синдикат нападёт, а марка не готова.

— Ну, — сказал Фохт, — По сути дела, она не готова.

— И ты туда же, Анастасий, — на лице Виктора появилась безысходность. — Вы же не считаете, что Теодор Курита собирается снова напасть на Федеративное Содружество, после того, как мы покончили с угрозой кланов?

— Ну, я не считаю, — сказал Танкред. Он потёр щёку, собираясь с мыслями. — Не думаю также, что так думает мой отец. Хотя я уверен, что Виктор согласится с тем, что долг Сандовалей — поддерживать марку в состоянии боевой готовности. Последний раз нас застали врасплох, и только после резни на Кентаресе мы собрались и, наконец, отбили вторжение Синдиката. Сандовалей растят на этой истории.

— Помимо того, это находится вне твоей юрисдикции сейчас, — сказал Виктору Фохт. — КомСтар не должен вмешиваться во внутреннюю политику государств Внутренней Сферы. Так что пока Теодор Курита не собирается мобилизовать Оборонительные Силы Звёздной Лиги…

— Это было бы занятно, — сказал Танкред с сухим смешком. — После того, как в прошлом году Сунь-Цзы Ляо злоупотреблял своим положением с «миротворцами» Звёздной Лиги, я могу представить реакцию моего отца, если войска ОСЗЛ войдут в марку.

Виктор кивнул:

— Я согласен, но вы смотрите на ситуацию не с моей точки зрения. Что пытается делать Артур?

— Пытается найти своё место в жизни, — сказал Фохт. — И это его право — объявить дело марки Дракона своим личным крестовым походом. Я думаю, что он неправ, но сомневаюсь, что ему удастся причинить какой-то значимый вред.

Танкреду пришлось напрячься, чтобы услышать тихий вопрос Виктора:

— А как, вы думаете, отреагирует моя сестра на его подстрекательства?

Фохт задумался на секунду.

— Политика никогда не была моей сильной стороной, — сказал он медленно. — Но я вижу, к чему ты ведёшь. Катерина мастер манипуляции общественным мнением. Она позволит Артуру накалить страсти в марке Дракона, а затем укажет людям, куда им идти.

Танкред слышал о Катерине от Ивонны и Виктора достаточно, чтобы знать, что она ловко манипулировала людьми и любила власть. То, как она украла трон у Ивонны и, если уж на то пошло, у Виктора, требовало планирования на уровне Макиавелли. Но он слышал какой-то подтекст в замечаниях Виктора и Фохта.

— Думаете, она что-то замышляет? — спросил он.

— Думаю, она окончательно теряет власть над Содружеством, — сказал Виктор. — Она пользуется задержкой доставки жизненно необходимых грузов, чтобы держать в узде свои миры, но если последние перемещения войск что-то значат, сейчас она вынуждена прибегать к прямым военным действиям. Кентарес оккупирован и находится под давлением. А на прошлой неделе она переместила Тяжёлые дэвионовские гвардейские полки с Нового Авалона, вероятно чтобы усилить гарнизон верфей Галакс.

Фокс посмотрел искоса, плотно сжав губы.

— Насколько я помню, на Новом Авалоне у неё были только те подразделения, лояльность которых не вызывала сомнений.

— Почти. Первая дэвионовская гвардейская ПБГ всё ещё там, и я думаю, что они скорее восстанут, чем позволят перевести себя с Нового Авалона.

Танкред подумал, что всё это интересно, но он не понимал, как это влияет на марку Дракона и его семью.

— Я не представляю, как она будет делать подобное на Робинсоне, — сказал он. — У моего отца высшая власть над гарнизонными полками там.

Виктор кивнул:

— Это так, но ты слышал открытые призывы о том, чтобы Артур сменил мою сестру на троне. Если он вызовет ещё достаточно волнений, даже если целью будет Синдикат, она может воспользоваться ими, как поводом ввести войска для устранения потенциальной угрозы.

— В такие игры опасно играть, — сказал Танкред. Эта игра упиралась в очень большое «если». Действительно ли Катерина будет пользоваться своим родственником как орудием, а потом просто выкинет его?

— Я всё ещё не могу сказать, мы ищем неприятности, Виктор, или пытаемся предотвратить их, — сказал он. Он одним глотком допил остатки «Вита-Оранжа» и поморщился от отвратительного выдохшегося вкуса.

— Я хочу удостовериться, что Артур не взвалил на себя непосильную задачу, — сказал Виктор. — Я бы хотел, чтобы ты помог мне, Танкред. Мне нужно, чтобы ты полетел на Робинсон и поговорил с Артуром за меня. Посмотрим, сможешь ли ты направить его на более конструктивный или хотя бы менее щекотливый путь.

— Другими словами, пусть играет подальше от рук Катерины, — сказал Танкред. — Я сделаю это. Мы с Ивонной можем вылететь в ближайшие несколько дней.

— Честно говоря, — перебил Виктор, — Я хочу, чтобы Ивонна вернулась на Таркад. Люди должны видеть, что Катерина не является единственным вариантом. Она также послужит напоминанием, что Катерина отобрала у неё власть. Прямое несоответствие заявляемому Катериной таланту управления.

Танкред согласно кивнул, хотя не проявлял особенного энтузиазма. Они с Ивонной сблизились за то время, которое он провёл на Новом Авалоне, как её советник, и она стала желанным спутником его жизни.

— Возможно, мы создадим какую-то линию связи командования, чтобы доставить меня туда быстрее.

Прыжковые корабли были единственным способом перемещения между звёздами. Они прорезали дыры в ткани реальности, чтобы одним прыжком покрыть до тридцати световых лет расстояния между звёздными системами. После этого им нужна была неделя или более на перезарядку прыжковых двигателей с помощью собирающих солнечную энергию парусов. В линиях связи командования межпланетные корабли переходили от одного прыжкового к другому. Звездолёт мог остаться на подзарядку, передав груз и людей ожидающему, который отправлялся к следующей точке маршрута. Такие линии было сложно организовать, так как требования грузоперевозок требовали больше кораблей и различных маршрутов. Однако положение давало свои привилегии.

— Я посмотрю, что можно сделать, — сказал Виктор. — Комстар сотрудничает с Теодором Куритой, чтобы поддерживать частичную линию связи командования между Тукайидом и Лютьеном. Возможно, мы сможем включиться в неё и добраться до Бенджамина. Так ты окажешься в худшем случае в восьми или девяти прыжках от Робинсона, и стожешь…

При упоминании Лютьена Танкред выпрямился.

— Я пойду в обход Синдиката, Виктор, — сказал он сжато. — Через театр военных действий Фридом и через марку Хаоса, домой.

Виктор выглядел удивлённым.

— Я думал, мы покончили с э