Глава 16. Пол Райс, самая ранняя птаха, должен был первым вкусить всю прелесть «катастрофы Интернета», как это потом нарекли жильцы дома номер один

Пол Райс, самая ранняя птаха, должен был первым вкусить всю прелесть «катастрофы Интернета», как это потом нарекли жильцы дома номер один. Но вышло так, что первой жертвой пал Джеймс Гуч. После триумфальных чтений накануне вечером («Продано четыреста двадцать экземпляров книги, а это практически рекорд!» — радовался Редмон) Джеймс должен был вылететь в Бостон из аэропорта Ла-Гуардиа первым рейсом, в шесть часов утра; дальнейшее его турне включало Филадельфию, Вашингтон, Сент-Луис, Чикаго, Кливленд, Хьюстон, Даллас, Сиэтл, Сан-Франциско и Лос-Анджелес. Его отсутствие должно было продлиться две недели. Поэтому ему пришлось встать в три часа ночи, чтобы успеть собраться. Собирался Джеймс шумно, с нервами. Неудивительно, что Минди тоже проснулась. В обычной ситуации она бы не пощадила того, кто помешал ее сну — ценнейшему достоянию современного человека, но в этот раз проявила понимание. Вчера вечером она была горда Джеймсом. Оказалось, что она не зря столько лет поддерживала мужа, хотя уже готова была смириться с тщетностью всех своих усилий. Она уже представляла огромные деньги, хлынувшие к ним рекой. Если книга принесет миллион, они смогут отдать Сэма в любой университет — хоть в Гарвард, хоть в английский Кембридж, что еще престижнее. Два миллиона — это, кроме университета для Сэма, собственный автомобиль с гаражом и выплата закладной за квартиру. Три миллиона — все это плюс маленький домик в Монтауке, Амагансетте или в округе Личфилд в Коннектикуте. Дальше этого воображение Минди уже не заходило. Она так привыкла к жизни в относительной нужде, что уже мало чего хотела.

— Зубную пасту взял? — спросила она, заглядывая в ванную к Джеймсу. — А расческу? Не забудь зубную нить.

— Уверен, в Бостоне есть аптеки, — огрызнулся Джеймс.

Минди опустила крышку на унитазе и села, наблюдая, как он роется в аптечке.

— Не хочу, чтобы ты беспокоился из-за мелочей, — объяснила она. — Тебе нужно будет полностью сосредоточиться на чтениях и на интервью.

— Минди, ты меня нервируешь, — не выдержал Джеймс, клавший в сумку Ziploc упаковку аспирина. — Тебе нечем заняться?

— В три часа ночи?

— Тогда свари мне кофе.

— Конечно!

И Минди поспешила в кухню. Сейчас Джеймс вызывал у нее сентиментальное чувство. За четырнадцать лет брака они ни разу не провели врозь больше трех ночей подряд, а теперь он уезжал на целых две недели! Будет ли она по нему скучать? Вдруг без него у нее все будет валиться из рук? Она одернула себя: что за глупости! Она взрослая женщина, почти все делающая сама. Ну, не совсем все: Джеймс уделял много времени Сэму. Как ей ни нравилось на него жаловаться, Джеймс был не так уж плох. Особенно теперь, когда он начал наконец зарабатывать деньги.

— Сейчас принесу тебе носки, — сказала Минди, подавая Джеймсу чашку с кофе. — Ты будешь по мне скучать? — Она задала этот вопрос, засовывая ему в чемодан несколько пар шерстяных носок, вся в мыслях о том, сколько пар ему понадобится на две недели.

— Я и сам могу, — пробормотал Джеймс, смущенный вниманием к себе. Минди нашла на одном носке дырочку и просунула в нее палец.

— У тебя дырявые носки, — сообщила она.

— Подумаешь! Мои носки никто не увидит.

— Так ты будешь по мне скучать?

— Не знаю, — честно признался Джеймс. — Может, буду, а может, и нет. Вдруг мне будет некогда?

В приступе предотъездной паники он выскочил из дому в четверть пятого. Минди собиралась снова уснуть, но от натянутых нервов ей оказалось не до сна. Почему бы не проверить рейтинг Джеймса на сайте Amazon? Компьютер заработал, но соединения с Интернетом не было. Странно! Она проверила провода, несколько раз включала и выключала компьютер. Браузер был ни при чем.

Пол Райс тоже был уже на ногах. Ровно в пять часов утра он намеревался запустить свой алгоритм на китайский фондовый рынок. Поэтому уже в половине пятого он сидел за рабочим столом, приготовив чашку кофе с молоком и находясь в полной готовности. По привычке он взял из серебряного стаканчика карандаш и проверил острие грифеля. После этого он включил компьютер.

Монитор зажегся привычным успокоительным светом — зеленым, цветом денег. Пол занес пальцы над клавиатурой, но… Ничего! Пол удивленно вскинул голову. При включении компьютера автоматически включались спутниковая система и Интернет. Он кликнул по иконке Интернета. Экран опустел. Он нашел ключ, отпер дверь у себя за спиной и осмотрел пирамиду жестких дисков. Питание было в порядке, но лампочки обмена сигналами не загорались. После секундного колебания он бросился вниз, в кабинет Аннализы, чтобы попробовать зайти в Сеть через ее компьютер, который он называл в шутку приспособлением из каменного века, но и здесь потерпел неудачу.

— Что за черт! — крикнул он.

За дверью, в главной спальне, Аннализа повернулась на другой бок и проснулась. На праздничном ужине накануне вечером Райсы и Брюэры выпили редких вин на пять тысяч долларов и прилетели на вертолете обратно в город только в два часа ночи. Голова у нее была как свинцовая. Она надеялась, что слышала возглас Пола во сне. Но нет!

— Ну и чертовщина! — крикнул он опять. Он был уже рядом, натягивал вчерашние брюки. Аннализа села в кровати.

— Пол?..

— Нет Интернета, будь я проклят!

— А я подумала… — пролепетала Аннализа, смешно жестикулируя спросонья.

— Где машина? Мне нужна эта долбаная машина!

— Машина в гараже. Но он, наверное, заперт.

Пол застегивал пуговицы на рубашке, пытаясь одновременно надеть туфли.

— Именно поэтому я хотел иметь парковочное место во внутреннем дворе! — крикнул он. — Именно для такого экстренного случая.

— Что случилось? — спросила Аннализа, спрыгивая с кровати.

— Не работает Интернет. Это значит, что мне крышка. Крышка всей долбаной китайской сделке. — И он выбежал из спальни.

— Пол? — Она бросилась за ним, свесилась с перил. — Что я могу сделать, Пол?

Но он уже вызывал в холле лифт. Кабина поехала к нему с первого этажа. Он посмотрел на часы, решил, что времени на ожидание нет, и побежал вниз по лестнице. Он вывалился в вестибюль и разбудил ночного портье, дремавшего в своем кресле.

— Мне нужно такси! — крикнул Пол задыхаясь. — Такси, мать твою!

И он выбежал на пустую улицу, размахивая руками.

Такси не было, пришлось трусить вверх по Пятой авеню. На Двенадцатой улице он наконец увидел такси и шлепнулся на сиденье.

— Угол Парк-авеню и Пятьдесят третьей улицы! — рявкнул он. — Давай, давай!

— На красный я не могу, сэр, — возразил таксист, разворачиваясь.

— Заткнись и поезжай! — взвизгнул Пол.

По дороге в Мидтаун он несколько раз умирал. Кто мог подумать, что по Нью-Йорку нелегко проехать даже до пяти утра? Он опустил стекло, просунул в окно голову и бранился на других водителей, разгоняя их мощными взмахами руки. В 4.53 такси подвезло его к зданию офиса.

Здание было заперто, пришлось целую минуту надрываться и лупить ногой в дверь, чтобы поднять дежурного. Еще две минуты ушло на путь наверх и на открывание стеклянной двери «Брюэр секьюритис» при помощи магнитной карточки. Несколько секунд на пробежку по коридору до своего кабинета. У своего компьютера он был в пять часов одну минуту сорок три секунды. Пальцы забарабанили по клавишам. Когда он закончил, часы показывали пять часов одну минуту пятьдесят шесть секунд. Он рухнул в кресло, откинулся, закрыл лицо ладонями. Опоздание в две минуты стоило ему двадцать шесть миллионов долларов.

У себя в доме номер один Минди Гуч выглянула из двери.

— Роберто, — обратилась она к швейцару, — куда-то подевался Интернет.

— Ничего не знаю, спросите своего сына, Сэма, — ответил швейцар.

В половине седьмого она разбудила Сэма.

— Куда-то подевался Интернет.

Сэм улыбнулся и зевнул.

— Скорее всего это из-за Пола Райса. У него там, наверху, столько аппаратуры! Она могла выбить Сеть во всем здании.

— Ненавижу этого типа! — прошипела Минди.

— Я тоже, — поддакнул ей Сэм.

Несколькими этажами выше пыталась зайти в Сеть Инид Мерль. Ей нужно было прочитать колонку, составленную с утра пораньше ее штатным колумнистом, чтобы украсить текст своим фирменным пафосом. Но компьютер барахлил, поэтому Инид, торопясь закончить работу до восьми часов, чтобы она появилась в Сети, а потом вошла в дневной выпуск газеты, позвонила Сэму. Сэм и Минди явились на зов уже через несколько минут. Минди осталась во фланелевой пижаме, только натянула сверху джинсы.

— Компьютеры не работают ни у кого, — сообщила она. — Сэм говорит, что это из-за Пола Райса.

— При чем тут он? — спросила Инид.

— Похоже, — ответила Минди, косясь на сына, — он нагромоздил там у себя слишком много мощной и, вероятно, незаконной компьютерной техники. Весь бальный зал миссис Хотон занял! — Видя, что Инид все еще сомневается, Минди добавила: — Сэм видел это собственными глазами, когда приходил помочь Аннализе Райс с ее компьютером.

Сама Аннализа взволнованно расхаживала по гостиной с сотовым телефоном в кулаке, когда вошла Мария.

— К вам пришли, — доложила Мария.

— Полиция?

— Нет, люди снизу.

Аннализа приоткрыла дверь на несколько дюймов.

— Да? — сказала она нетерпеливо.

Минди Гуч, не позаботившаяся убрать из-под глаз остатки вчерашней туши, попыталась протиснуться внутрь.

— Не работает Интернет. Мы считаем, что источник проблемы находится в вашей квартире.

— У нас тоже вырубилось! — выпалила Аннализа.

— Нам можно войти? — спросила Инид.

— Нет, нельзя, — ответила Аннализа. — Сюда уже едет полиция. Ничего нельзя трогать.

— Полиция? — ахнула Минди.

— Она самая. Это акт вредительства. Отправляйтесь по своим квартирам и ждите. — Она захлопнула дверь.

Инид повернулась к Сэму:

— Сэм?

Сэм посмотрел на свою мать. Та покровительственно погладила сына по голове.

— Сэм не в курсе дела, — проговорила Минди твердо. — Райсы — параноики, это всем известно.

— Что происходит в этом доме? — спросила Инид.

И все разошлись по своим квартирам.

У себя в гостиной Аннализа сложила руки на груди, покачала головой и опять зашагала взад-вперед. Раз Интернета лишился сразу весь дом, значит, Пол ошибается. Он позвонил ей в половине шестого утра и стал кричать о том, что потерял чертову уйму денег, утверждать, что кто-то пронюхал про сделку с китайцами и специально вывел из строя его домашние компьютеры. Это он настоял, чтобы она вызвала полицию, она так и поступила, но ее подняли на смех и посоветовали позвонить провайдеру, «Тайм Уорнер». Пришлось минут десять умолять, прежде чем ей пообещали прислать ремонтника во второй половине дня. Пол запретил ей кого-либо впускать в квартиру, прежде чем полиция снимет отпечатки пальцев и выполнит все прочие следственные действия.

У себя дома Минди достала из морозильника вафли.

— Сэм! — позвала она. — Ты будешь завтракать?

Сэм появился в дверном проеме с рюкзаком на спине.

— Я не хочу есть, — сказал он.

Минди положила одну вафлю в тостер.

— Как интересно! — сказала она.

— Что? — тревожно спросил Сэм.

— Эти Райсы. Полицию они вызвали — из-за какого-то сбоя Интернета! — Тостер выплюнул вафлю, она положила ее на блюдце, намазала маслом и дала Сэму. — С этими приезжими вечно так! Они не понимают, что в Нью-Йорке может произойти все, что угодно.

Сэмми молча кивнул. У него было сухо во рту.

— Когда ты вернешься из школы? — спросила Минди.

— Наверное, как обычно, — промямлил Сэм, глядя на вафлю.

Минди отрезала кусок от вафли, предназначавшейся Сэму, и отправила себе в рот, потом вытерла тыльной стороной ладони масло со рта.

— Когда бы ты ни вернулся домой, я буду здесь, — сказала она. — Хочу взять отгул. Я глава домового комитета, кому, кроме меня, разбираться с этой ситуацией?

В трех кварталах оттуда, в доме Билли Личфилда, с Интернетом все было в порядке. Проведя бессонную, тревожную ночь, Билли усердно проверял блоги, посвященные искусству, сайт The New York Times и всех мыслимых газет на предмет упоминания креста Марии Кровавой. Упоминаний не было, зато нельзя было пройти мимо сообщений во всех финансовых разделах о сделке Сэнди Брюэра с китайским правительством, ценой которой была доля на китайском фондовом рынке, и бурной реакции на нее. В редакционных статьях двух крупных газет подвергалась сомнению нравственность таких совместных действий богатых персонажей финансового мира и высказывалось подозрение, что из этого может вырасти некое сверхправительство, влияющее на политику других стран. Это явно противоправно, но законов, позволяющих противостоять этому, пока не придумали…

В сетевых дневниках упоминался не только Сэнди Брюэр. Нашлось там место и Джеймсу Гучу. Кто-то снял его сотовым телефоном на творческой встрече в магазине «Барнс энд Ноубл» и разместил видеозапись в Snarker и YouTube, и теперь все, кому не лень, критиковали прическу Джеймса, его очки, манеру говорить. Его обзывали «говорящим овощем», «очкастым огурцом». Бедный Джеймс, подумал Билли. Такой смирный, скромный человек! Непонятно, почему он превратился в центр отрицательного внимания. Наверное, дело в его успехе. Успех — это подобие преступления, решил Билли.

Манхэттен, Мидтаун, несколько минут спустя. Сэнди Брюэр, опухший, в дурном настроении после злоупотребления спиртным накануне вечером, заходит в офис «Брюэр секьюритис», берет с кресла мягкий баскетбольный мяч, идет с ним в кабинет Пола Райса и бросает мяч Полу в голову. Пол подскакивает на месте.

— Ты сдурел, Райс? Совсем не в себе? — заорал Сэнди. — Двадцать шесть миллионов баксов! — С багровым от злости лицом он навис над столом Пола. — Лучше верни эти деньги, иначе ты уволен!

* * *

Поскольку Филипп находился в Лос-Анджелесе, Тайер Кор неплохо проводил время в его апартаментах, попивая его кофе и красное вино и время от времени занимаясь сексом с его подружкой. Тайер был слишком большим эгоистом, чтобы добиваться как любовник высоких показателей, но порой, когда Лола была не против, он соизволял предаваться с ней этому занятию. Она заставляла его пользоваться презервативом, иногда даже двумя, поскольку не доверяла ему, отчего секс доставлял меньше удовольствия. Зато это компенсировалось восторгом от того, что все происходило в постели Филиппа.

— Знаешь, ты не любишь Филиппа, — произносил потом Тайер.

— Нет, люблю, — возражала Лола.

— Врешь! — настаивал Тайер. — Разве влюбленная женщина станет заниматься сексом с другим в постели любимого?

— У нас с тобой не секс, — отвечала на это Лола, — просто мне скучно.

— Большое спасибо.

— Ты же не ждешь, что я в тебя влюблюсь? — спрашивала его она, кривясь так, будто съела какую-то гадость.

— Я постоянно вижу, как в квартиру заходит какой-то молодой человек. Кто это? — спросила однажды Лолу Инид. Она заглянула попросить взаймы картридж для принтера. Вечно она «занимала» у Филиппа что-нибудь в этом роде, и Лола не переставала удивляться, почему бы ей не отправиться за всем этим в «Стэплс», как делают остальные люди.

— Знаете, такие вещи можно заказывать на дом прямо по Интернету, — сообщила ей Лола на этот раз, сложив руки на груди.

— Знаю, милочка, но так гораздо интереснее, — призналась Инид, роясь в ящиках Филиппа. — Вы не ответили на мой вопрос насчет молодого человека.

— Мало ли… — небрежно сказала Лола. — Какой он из себя?

— Высокий, очень привлекательный, волосы светлые, рыжеватые, выражение лица пренебрежительное.

— А, этот! — Лола кивнула. — Это Тайер Кор, мой приятель.

— Я так и подумала, — кивнула Инид. — Иначе трудно представить, зачем ему проводить столько времени в квартире Филиппа. Кто он, чем занимается?

— Он ведет колонку сплетен, совсем как вы.

— Где?

— На сайте Snarker, — сказала Лола нехотя. — Он собирается стать прозаиком. Может, когда-нибудь возглавит телеканал. У него ума палата. Все говорят: чем бы он ни занялся, его ждет успех.

— Тогда понятно. — Инид нашла картридж и выпрямилась. — Теперь я точно знаю, кто это. Знаете, Лола… — Она замялась. — Меня немного тревожит правильность ваших суждений о людях. Напрасно вы пускаете человека такого сорта в квартиру Филиппа. Не уверена даже, что такого можно пускать к нам в дом.

— Он мой друг! — возмутилась Лола. — Разве мне нельзя иметь друзей?

— Не хочу вмешиваться не в свое дело, — вежливо сказала Инид. — Просто решила дать вам хороший совет.

— Благодарю вас, — ответила Лола многозначительным тоном и проводила пожилую даму к двери. После ее ухода вышла на цыпочках в коридор и исследовала глазок в двери соседки. Вдруг та и сейчас к нему прильнула? Много ли разглядит старуха в такую дырочку? Выходило, что много, даже слишком. Возвращаясь в квартиру Филиппа — ее и Филиппа, мысленно поправилась Лола, — она сочиняла версию, объяснявшую визиты Тайера. Помощь Филиппу в предсценарных исследованиях? Или это она помогает Тайеру, задумавшему роман? То и другое звучало вполне невинно. Видеть происходящее в квартире Инид не могла, так откуда ей знать, чем Лола с Тайером занимаются?

Лола не собиралась далеко заходить в своей связи с Тайером Кором. Она знала, как это опасно, но именно опасность ее и волновала. К тому же неопределенность отношений с Филиппом служила оправданием ее поведения: она говорила себе, что нуждается в запасном варианте на случай, если с Филиппом ничего не выгорит. Да, на роль утешительного приза Тайер Кор не очень годился, зато он многих знал и часто хвастался ценными связями.

Впрочем, через несколько дней Филипп должен был вернуться, и Лола предупредила Тайера, что они вот-вот расстанутся. Тайеру это не понравилось — не потому, что он боялся заскучать без Лолы, просто ему нравилось болтаться в доме номер один. Здесь его устраивало буквально все, даже просто входя в это здание на Пятой авеню, он чувствовал себя сверхчеловеком. Прежде чем войти, он часто оглядывался — вдруг кто-нибудь его видит? — и наслаждался каждой секундой. Швейцаров он миновал, небрежно взмахивая рукой со словами: «Наверх, к Филиппу Окленду». Швейцары смотрели на него с подозрением — и он догадывался, что вызывает у них неодобрение, даже неприязнь, — но останавливать его они не смели.

В это утро Тайер, явившись в квартиру Филиппа, предложил Лоле открыть какой-нибудь порносайт. Лола ела картофельные чипсы, громко хрустя, — ради самого хруста, подумалось Тайеру.

— Не получится! — отрезала она.

— Почему? Ты что, ханжа?

— Нет. Интернет накрылся. Все этот Пол Райс! По крайней мере все так говорят. Инид утверждает, что они попытаются его выселить. Не знаю, получится ли, но теперь весь дом его ненавидит.

— Пол Райс? — небрежно переспросил Тайер. — Тот самый? Муж Аннализы, гламурной шлюшки?

Лола пожала плечами:

— У них денег куры не клюют. Она разъезжает на «бентли», а шмотки ей присылают прямо из модных салонов. Ненавижу ее!

— А я ненавижу их обоих, — высказался Тайер с улыбочкой.

Решив не медлить, Минди и Инид объявили внеочередное собрание домового комитета. Направляясь вниз, к Минди, Инид задержалась у двери Филиппа. До нее донеслись голоса — Лолы и, наверное, этого типа по имени Тайер Кор. То ли девица решила не прислушиваться к ее словам, то ли она просто дурочка. Инид постучала в дверь.

Голоса сразу стихли. Инид постучалась снова.

— Лола! — позвала она. — Это я, мне надо с вами поговорить.

Она услышала шушуканье, потом дверь открылась.

— Здравствуйте, Инид! — пропела Лола, изображая радость.

Инид протиснулась мимо нее и увидела Тайера Кора — тот чинно сидел на диване со сценарием в руках.

— Хэлло! — поприветствовала она его. — Вы кто?

Тайер мигом преобразился в пай-мальчика — образ, с которым он старался расстаться последние пять лет. Он встал и приветливо протянул руку:

— Тайер Кор, мэм.

— Инид Мерль, тетка Филиппа, — сухо представилась пожилая дама.

— Надо же, Лола не говорила мне, что вы приходитесь Филиппу тетей.

— Вы друг Филиппа?

— Да, его и Лолы. Мы с Лолой обсуждали мой сценарий. Я надеюсь получить от Филиппа ценные советы. Но, вижу, у вас с Лолой свой разговор. — Тайер кротко переводил взор с Инид на Лолу и обратно. — Пожалуй, я пойду. — И он схватил свою куртку.

— Сценарий не забудьте! — напомнила ему Инид.

— Конечно, — сказал Тайер и переглянулся с Лолой. Та натянуто улыбнулась. Тайер прихватил сценарий и вышел в коридор, сопровождаемый Инид.

Вниз они ехали молча. Тайера это устраивало. В голове у него буквально теснились мысли, и ему не хотелось потерять их нить. За истекшие полчаса он набрал материала сразу для нескольких записей в блоге. Дом номер один оказался очагом интриг, и Тайер надеялся накропать целый сериал про события в этом гадюшнике. Называться это будет «Кооператив». Или, скажем, «Из жизни богатых и привилегированных».

— До свидания! — твердо сказала ему Инид под звук открывающихся дверей лифта. Тайер кивнул ей и исчез. Для энергичного нападения на жильцов дома номер один ему требовалось одно — постоянное поступление сведений. Он посмотрел на унесенные из квартиры бумаги и ухмыльнулся. Это был первый вариант сценария Филиппа Окленда, рабочее название — «Мария Кровавая». Филипп будет рвать и метать, если обнаружит, что Лола выпустила из дома его незаконченный сценарий. Ничего, утечки не произойдет, пока она остается хорошей и послушной девочкой. Теперь, решил Тайер, не он будет навещать ее, а она его: пусть держит его в курсе развития событий в доме. Когда устанет рассказывать, может сделать ему минет.

Инид позвонила в дверь Минди. Дверь открыл Сэм. Он решил не идти в школу, сказавшись больным. Мальчик привел Инид в крохотную гостиную, где троица — весь домовой комитет — повела яростный спор о Поле Райсе.

— Разве мы не можем заставить его пустить в квартиру людей из «Тайм Уорнер»?

— Конечно, можем! Монтеры есть монтеры. К тому же он наносит ущерб другим жильцам. Если откажется, надо будет обратиться к юристу, обслуживающему здание.

— Пытался кто-нибудь с ним поговорить?

— Все пытались! — заявила Инид. — С ним невозможно иметь дело!

— А его жена? Может, кто-нибудь обратится к ней?

— Попытаюсь еще раз, — вызвалась Инид.

За стенкой Сэм Гуч, лежавший в постели, делал вид, что читает мамин New Yorker. Он оставил дверь приоткрытой, чтобы ничего не упустить из разговора. Он смотрел в потолок и был исключительно доволен собой. Да, его поступок всполошил весь дом, он до смерти боялся, что его разоблачат, но ради того, чтобы поквитаться с Полом Райсом, он был на все готов. Сэм полагал, что теперь этот человек перестанет донимать всех, особенно его маму. Сам он ничего Полу не скажет, но, столкнувшись с ним в вестибюле дома, так на него взглянет, что тот сразу сообразит, чьих это рук дело. А доказать, надо надеяться, ни за что не сумеет!

Через несколько минут Инид постучала в дверь Райсов. Домработница Мария чуть приоткрыла дверь и сказала в щель:

— Никаких посетителей.

Инид сунула в щель палец.

— Не глупите. Мне нужна миссис Райс.

— Инид? — раздался голос Аннализы. Она вышла в холл и прикрыла за собой дверь. — Мы не виноваты.

— Конечно, нет.

— Причина в том, что Пола все ненавидят.

— Кооператив — все равно что частный клуб, — стала объяснять Инид. — Особенно в таком доме, как наш. Вам не обязательно восторгаться жильцами, но ладить приходится со всеми, иначе не избежать полного крушения. Сначала до посторонних доходит информация, что жить тут не так уж хорошо, потом валится цена на квартиры. А это, дорогая моя, никому не нравится.

Аннализа стояла, не поднимая глаз. Инид продолжала:

— Таков неписаный кодекс поведения. Мы не можем допустить, чтобы одни соседи оскорбляли других. Да, дом номер один — шикарное здание. Но одновременно это — жилище многих людей, их святилище. Если святилище становится небезопасным, люди начинают испытывать гнев. Мне страшно за вас с Полом, я боюсь того, что может случиться, если вы не впустите к себе монтера из «Тайм Уорнер».

— Он уже здесь, — сообщила Аннализа тихо.

— Вот как! — поразилась Инид.

— Его впустили через служебный вход. Полагаю, вы захотите с ним поговорить.

— Не откажусь, — кивнула Инид.

Она последовала за Аннализой к двери, ведшей к лестнице. Монтер держал в кулаке пучок кабелей.

— Их перерезали, — бросил он хмуро.

— Привет, Роберто! — Филипп Окленд вошел в дом номер один по Пятой авеню с чемоданом. — Как дела?

— Тут такое творилось! — Роберто рассмеялся. — Вы многое пропустили.

— Неужели? Что именно?

— Крупный скандал. С миллиардером, Полом Райсом Но ваша тетушка все уладила.

— Конечно, — сказал Филипп уже от двери лифта. — Как всегда.

— Как потом оказалось, кто-то перерезал кабели, идущие в апартаменты миллиардера. Кто это натворил, никто не знает. Потом Райс вызвал полицию. Сцена между Минди Гуч и Полом Райсом. Ох, и ненавидят они друг друга! Теперь Райс заставляет кооператив установить видеокамеры на лестницах, а миссис Гуч ничего не может с этим поделать. Ну и бесновалась она! Миссис Райс теперь ни с кем не разговаривает. Когда она спускается, домработница нам звонит, мы подзываем водителя с машиной к самому подъезду. Правда, на них никто не держит зла, ведь кабели-то кто-то перерезал, да и Пол Райс дал швейцарам по тысяче баксов, чтобы охраняли его жену. Теперь любой, кто входит в здание, даже посыльный из химчистки, должен регистрироваться и показывать удостоверение личности. Тюрьма, да и только! Некоторые думают, что во всем виноват приятель вашей подружки.

— Что?! — Филипп, жавший на кнопку лифта, резко опустил руку.

— Этот лифт торопиться не умеет! — засмеялся Роберто.

В кабине лифта Филипп от волнения трижды давил на кнопку тринадцатого этажа. Что за ерунда здесь творится?

В Лос-Анджелесе он без продыху трудился над исправленной версией сценария сериала «Подружки невесты встречаются вновь». Первые дни он о Лоле даже не вспоминал. Она звонила ему раз десять, но он не отвечал на звонки. На третий вечер в Лос-Анджелесе он попытался с ней связаться, полагая, что застанет ее еще у матери. Но там ее не оказалось. Она уже была в Нью-Йорке, в его квартире.

— Лола, мы должны это обсудить, — сказал он.

— Я уже переехала. Думала, это предусмотрено планом. Я распаковала все свои вещи. Они заняли только угол в стенном шкафу в спальне. Кое-что из твоей одежды я спрятала в хранилище в подвале. Надеюсь, ты не возражаешь? — спросила она, словно вдруг сообразила, что он может запротестовать.

— Это не самая блестящая идея, Лола.

— Почему? Ты предложил мне к тебе переехать. Помнишь, на Мастике? Если теперь ты говоришь, что больше меня не любишь… — И она заплакала.

Ее слезы разжалобили Филиппа.

— Этого я не говорил. Ты мне небезразлична, Лола. Просто…

— То ты утверждаешь, что я тебе небезразлична, то не хочешь, чтобы я была рядом. Хорошо, я уйду. Стану жить на улице.

— Тебе не обязательно жить на улице, Лола.

— Мне двадцать два года. — Она всхлипнула. — Ты меня соблазнил, заставил в тебя влюбиться. А теперь губишь мою жизнь.

— Прекрати, Лола. Все образуется.

— Так ты меня любишь?

— Обсудим это, когда я вернусь, — уступил он.

— Знаю, ты еще не готов это сказать, — защебетала она, — но ты это скажешь. Пока идет период притирки. Да, чуть не забыла: твоя подружка Шиффер Даймонд встречается с неким Дереком Браммингером. Об этом писала Post. Потом, я сама видела, как они утром выходят из дома. Он не очень хорош: старый, плохая кожа. Казалась бы, кинозвезда могла бы найти себе кого-нибудь получше. Но видно, не может. Вообще-то она сама уже не молода.

Филипп некоторое время молчал.

— Алло, алло! — окликнула его Лола. — Ты меня слышишь?

Значит, она вернулась к Браммингеру, думал Филипп. Сначала сказала ему избавиться от Лолы, а потом… Почему он решил, что она изменилась?

Сейчас, едва войдя в квартиру, он крикнул:

— Лола! Что это за история про твоего дружка?

Но Лолы дома не оказалось. Филипп оставил чемодан на кровати и постучался к своей тете. Лола была у Инид.

— Филипп! Вот ты и дома! — Лола бросилась ему на шею. Он, хлопая ее по спине, вопросительно смотрел на тетушку, та улыбалась и возводила глаза к потолку. — Инид показывала мне свои книги по садоводству, — тараторила Лола. — Весной я займусь твоей террасой. Инид говорит, там можно выращивать в ящиках тюльпаны. Пусть у нас будут цветы!

— С приездом, Филипп. — Инид медленно встала с кушетки. После двухнедельного отсутствия Филипп особенно ясно увидел, как она стара. Скоро он ее лишится и тогда станет по-настоящему одинок. От этой мысли у него изменилось настроение. Какое счастье, что у него есть тетка, что Лола осталась в его квартире и ладит с Инид! Может, все в конце концов уладится.

— Хочу показать тебе, что я сделала в кухне, — нетерпеливо сказала Лола.

— Ты заходила туда? — спросил он с шутливым удивлением и последовал за ней к себе в квартиру, где она продемонстрировала ему плоды своих усилий. Да, после этой перестановки в кухонных шкафах он никогда ничего не найдет. — Зачем ты это сделала? — Филипп открывал шкафчик, где раньше держал кофе и приправы и где теперь громоздились тарелки.

Лола выглядела раздавленной.

— Я думала, тебе понравится.

— Мне нравится. Так лучше, — соврал он, осмотрев, к чему еще она приложила руку. Он опасливо открыл шкаф в спальне. Половины его одежды — пиджаков и рубашек, висевших в строгой последовательности долгие годы, — там не оказалось. Теперь там в беспорядке висели, как елочные украшения, Лолины вещи.

— Ты забыл про меня? — Она подошла к нему сзади и запустила руки ему в джинсы. Потом опрокинулась на кровать.

Филипп мгновенно возбудился — вот что значит две недели без секса! — и забросил ее ноги себе на плечи. Однако всего секунду он созерцал роскошь, которую она выставила ему на обозрение, и понял, что хотел совсем не этого. Но ему предлагалось только это, и он не стал мешкать.

Потом, рыская по кухне в поисках убранных неведомо куда винных бокалов, Филипп снова спросил:

— Так что это за история про то, как какой-то твой приятель перерезал интернет-провода, идущие в апартаменты Райсов?

Лола тяжело вздохнула:

— Все это ужасная Минди Гуч! Она меня подставляет, ведь Джеймс, ее муженек, все время пытается за мной приударить у нее за спиной. Вот она и обвинила во всем Тайера Кора. Помнишь, мы праздновали с ним Хэллоуин? Тайер заглядывал сюда всего пару раз — он хочет стать сценаристом, вот я и пыталась ему помочь. Штука в том, что Тайер пишет в Snarker про Минди и ее мужа, поэтому Минди решила ему отомстить. Когда это случилось, Тайера не было в доме.

— Он часто здесь бывал? — спросил Филипп, полный подозрений.

— Я же тебе говорю: всего пару раз, точно не помню.

В соседней квартире Инид огорченно качала головой, убирая книги по садоводству. Она все перепробовала, лишь бы избавиться от Лолы: заставляла ее искать в трех дорогущих супермаркетах на Шестой авеню некую особенную консервированную фасоль, водила на ретроспективу Дэмиена Херста с дохлыми коровами и акулами, даже знакомила ее с Флосси — все без толку. Лола утверждала, что тоже обожает именно эту фасоль, что признательна Инид за знакомство с подлинным искусством. Даже Флосси ее не смутила: Лола упросила старуху рассказать о юных годах и о карьере манекенщицы и внимала рассказу, сидя в изножье кровати. Инид поняла, что недооценила цепкость Лолы. После «катастрофы с Интернетом», когда Инид снова приперла Лолу к стенке в связи с ее отношениями с Тайером Кором, та с невинным видом заявила: «Вы были правы, Инид, он подонок. Я с ним больше не разговариваю».

В отличие от Минди Гуч Инид не поверила, что кабели Пола Райса перерезал Тайер Кор. Он был наглецом и, как все наглецы, трусом. Такие опасаются конкретных действий и предпочитают подгадить другим, ничем не рискуя, например, сидя за монитором компьютера. Своими обвинениями Минди отвлекала внимание от настоящего виновника, а им был, как подозревала Инид, Сэм Гуч.

К счастью для Сэма, полиция провела расследование кое-как. Случившееся было квалифицировано как шалость, следствие вражды между жильцами. Подобные шалости совершались все чаще в жилых домах даже самого высокого класса. Соседи бойко кляузничали друг на друга: кто-то стучит шваброй в потолок, кто-то срывает чужие рождественские украшения, кто-то страдает от сигаретного дыма, проникающего в квартиры некурящих и грозящего их детям раком. «Я всем говорю: «Живите сами и дайте жить другим», — сказал один из полицейских Инид. — Но вы знаете, какие теперь люди. Денег слишком много, а места мало. И с манерами беда. Отсюда и взаимная ненависть».

Между жильцами дома номер один всегда происходили мелкие стычки, но до сих пор всех примиряла общая гордость за свой престижный дом. Вероятно, равновесие нарушили Райсы, значительно превосходившие благосостоянием всех остальных. Пол грозил иском, поэтому Инид пришлось сделать Минди суровое внушение, напомнив, что если Пол Райс выполнит свою угрозу, то жильцам придется платить штраф, а это отразится на всех в виде повышения ежемесячных эксплуатационных расходов. Взглянув на ситуацию с точки зрения финансов, то есть узрев угрозу лично для себя, Минди присмирела и даже согласилась письменно извиниться перед Полом и Аннализой Райс. Установилось хрупкое перемирие, но подробности дрязг просочились в Snarker. Инид была уверена, что информация попадает туда от Лолы, но как это доказать? Сама Инид была совершенно ни при чем, однако Минди теперь не давала бедняжке проходу: останавливала в холле, спрашивала, читала ли Инид очередную грязную запись, и при отрицательном ответе пересылала ее той по электронной почте.

— Так не может продолжаться! Надо что-то предпринять! — завопила Минди однажды утром. Инид вздохнула:

— Если вас это так задевает, наймите этого парня на работу.

— Что?! — воскликнула Минди в гневе.

— Наймите его, — повторила Инид. — Он большой трудяга, раз с таким старанием пишет о нашем доме. Какой-то умишко у него есть — он умеет составлять фразы, иначе вы бы так не сердились. Дайте ему достойную зарплату и заставьте вкалывать. Тогда у него не будет времени писать всякую чушь. Только не платите слишком много, чтобы не накопил денег и не ушел. Обеспечьте его страховкой и бонусами, возьмите дармоеда в оборот — и он больше не будет вас беспокоить.

Если бы все проблемы решались с такой же легкостью! С этой мыслью Инид отправилась на кухню, заварила чай и стала пить с осторожностью, чтобы не обжечься. Подумав, она понесла чай в спальню. Отключила телефоны, расстелила постель и впервые за много лет улеглась в разгар дня. Глаза сами закрылись. Стара она стала для подобных драм.

Последние события в доме номер один превратили Пола Райса в еще большего параноика и поклонника всего таинственного, чем раньше. Он то и дело срывался по поводам, которые прежде оставляли его равнодушным. Он орал на Марию, когда та неправильно складывала его джинсы, а после кончины одной из его драгоценных рыбок обвинил в умышленном убийстве Аннализу. Это переполнило чашу ее терпения, и она отправилась с Конни Брюэр на спа-курорт в Массачусетс на шесть дней. Полу предстоял уик-энд в одиночестве. Последнее время он посвящал все уик-энды своим собственным интересам, но ценил преимущество иметь рядом Аннализу. Ее отъезд, даже ненадолго, напугал его: вдруг она его бросит?

Сэнди Брюэру, судя по всему, были чужды подобные тревоги.

— Эй, пижон, — обратился он к Полу, заглянув к нему в кабинет, — девчонок в эти выходные не будет. Может, поужинаешь у меня? Хочу тебя кое с кем познакомить.

— С кем? — спросил Пол. После той вспышки бешенства у Сэнди Пол не сводил с него глаз, ища свидетельства намерения найти ему, Полу, замену. Но вместо этого обнаружил, что Сэнди оплачивает услуги эскорт-агентств, подбирающих ему проституток для бизнес-поездок. Не собирается ли Сэнди в отсутствие Аннализы подсунуть шлюху и ему?

— Подожди, увидишь, — загадочно ответил Сэнди. Пол принял приглашение с мыслью, что если он приведет проститутку, то когда-нибудь это можно будет использовать для давления на партнера.

Сэнди любил демонстрировать, чего он добился упорным трудом. Ужин на три персоны был накрыт в его столовой, где висели два огромных полотна кисти Дэвида Салле. Третьим за ужином оказался вместо проститутки мужчина по имени Крейг Акио. Пол пожал Крейгу руку, заметив только, что тот моложе его и что у него черные пронзающие насквозь глаза. Сначала они наслаждались белым вином редкого сорта и супом из морепродуктов.

— Я восхищаюсь тем, что вы делаете, Пол, — обратился к нему Крейг Акио с другого конца стола из полированного красного дерева. — Ваша последняя работа попросту гениальна!

— Благодарю, — коротко отозвался Пол. Он привык, что его называют гением, и отнесся к комплименту как к должному.

— Жду не дождусь, когда начну работать вместе с вами.

Пол замер, не донеся ложку до рта. Такого поворота он не ожидал.

— Вы переезжаете в Нью-Йорк? — спросил он.

— Уже нашел квартиру в новом здании Гуотми. Это шедевр современной архитектуры!

— На Уэст-Сайд-хайвей, — весело уточнил Сэнди.

— Ничего, я привык к автомобилям. Я вырос в Лос-Анджелесе.

— Где вы учились? — спросил Пол ровным голосом, хотя это давалось ему с трудом. Сэнди мог бы сначала предупредить его о новом партнере.

— В Массачусетском технологическом институте, а вы?

— В Джорджтауне, — ответил Пол. Он смотрел поверх головы Крейга на картины Дэвида Салле. Обычно он не обращал внимания на такие вещи, но сейчас не мог не испугаться персонажей картин — двух шутов с радостными и в то же время свирепыми гримасами на лицах. Пол поспешно глотнул вина. Он не мог этого объяснить, но шуты вдруг показались ему живыми людьми, потешающимися над ним.

До конца ужина разговор шел только о предстоящих выборах и об их влиянии на бизнес. Затем все перешли в кабинет Сэнди, к коньяку и сигарам. Предложив гостям сигары, Брюэр заговорил об искусстве, хвастаясь своим недавним ужином с неким Дэвидом Порши.

— Билли Личфилд — хороший друг моей жены, — продолжал он. — Когда вы женитесь, он вашей жене станет хорошим другом, — объяснил он Крейгу Акио. — Это он свел нас с Порши, главным человеком в Метрополитен-музее. Порши знает об искусстве все, что неудивительно. Благодаря ему я и задумался о пополнении моей коллекции, о переходе с новых мастеров на старых. Как ты считаешь, Пол? Новую вещь может приобрести любой, верно? Дело только в деньгах. Но кто бы что ни говорил, неизвестно, сколько эта вещь будет стоить через пять или даже через два года. Может, вообще ничего.

Пол помалкивал, Крейг оживленно кивал. Сэнди, желая усилить впечатление, открыл сейф.

Конни выполнила просьбу Билли: она заперла крест в сейф в кабинете Сэнди, чтобы иметь возможность любоваться им, когда захочется. Тем не менее она старалась сохранять приобретение в тайне — в отличие от мужа. Когда Билли впервые предложил Сэнди купить крест, тот остался равнодушен, сочтя его очередной антикварной безделушкой, которую загорелось заиметь его жене. Конни убеждала его, что это настоящая старина, но Сэнди не обращал внимания на эти уговоры, пока не познакомился с Дэвидом Порши. Дэвид был настоящим ценителем искусства. В тот вечер, вернувшись домой, Сэнди рассмотрел крест вместе с Конни, начиная понимать: это действительно ценность. Больше всего ему льстило, какое удачное приобретение он сделал. Такой штуковины не было больше ни у кого. И теперь он взял за правило заманивать доверенных гостей к себе в кабинет после ужина и хвастаться раритетом.

Сейчас, сняв черный шнурок с замшевой упаковки, Сэнди провозгласил:

— Сейчас вы увидите нечто редкостное. Этому позавидовал бы любой музей. — Не выпуская крест из рук, он позволил Крейгу и Полу им любоваться.

— Откуда у вас это? — воскликнул удивленный Крейг Акио.

— Такое не всякому удается, — ответил Сэнди Брюэр, убирая крест в сейф. Попыхтев сигарой, он продолжил: — Такие вещи сами находят себе владельцев. Подобно ей, и вы, Крейг, сами нас нашли. — Сэнди повернулся к Полу и выдохнул в его сторону дым. — Я жду, чтобы ты, Пол, научил Крейга всему, что знаешь сам. Вы будете работать в тесном контакте. Во всяком случае, сначала.

Последние слова — «во всяком случае, сначала» — насторожили Пола. А что потом? До него вдруг дошло, что подразумевает Сэнди, говоря об обучении Крейга: когда Пол обучит новичка, его уволят. Работу Пола может и должен выполнять один человек: работа эта тайная, в ней важна интуиция, главное в ней — импровизация. Полу показалось, что он весь горит. Он вскочил и попросил воды.

— Воды? — пренебрежительно отозвался Сэнди. — Надеюсь, ты не превращаешься в хлюпика?

— Я еду домой, — сказал Пол.

Он ушел от Сэнди разъяренный. Сколько пройдет времени, прежде чем Брюэр укажет ему на дверь? Он перешел тротуар, залез в «бентли», в сердцах хлопнул дверцей. Водитель запустил мотор. Может, он и машины лишится? Вместе со всем остальным? В сложившейся ситуации потеря этой работы означала конец всему, к чему он уже привык. Придется сменить образ жизни, переехать в более скромную квартиру. Пока денег у него было полно, но их количество изменялось день ото дня, завладеть ими было так же проблематично, как горшочком с золотом на краю радуги. Правильнее было бы поймать самый выгодный момент — вот тогда ему обломился бы целый миллиард!

Из головы у Пола не выходил Сэнди с его намерением нанести подлый удар. Следующие тридцать шесть часов Пол провел дома, в полной панике. К утру воскресенья его уже не могли успокоить даже рыбки, поэтому он решил совершить пешую прогулку. На пути к двери увидел на столике номер The New York Times. Расстелив газету на ковре в гостиной, он стал бездумно листать страницы.

Решение проблемы с Сэнди пришло само собой, оно скрывалось в разделе «Искусство». Там красовалась статья с портретами королевы Марии, посвященная загадке креста Марии Кровавой. Дэвид Порши, познакомившись с Брюэрами и заподозрив, что Сэнди скупает краденые исторические ценности, позаботился о появлении в прессе этой статьи.

Прочитав ее, сидя корточках, Пол Райс прозрел. Все просто! Он опрокинулся на ковер, обдумывая, как распорядиться полученной информацией. Варианты плодились в его мозгу с необыкновенной скоростью. Пока Сэнди, обвиненный в приобретении краденой драгоценности, будет выпутываться из этой непростой ситуации, ему будет не до увольнения Пола. А Пол пойдет дальше: свалив Сэнди, усядется на его место. Фонд окажется в его распоряжении, Сэнди же, заработавшему судимость, будет запрещено заниматься биржевой торговлей. Он, Пол, все приберет к рукам! Только так можно обеспечить себе полную безопасность.

Он захватил с собой газету и отправился в интернет-кафе на Астор-Плейс. Порывшись в Сети, он нашел все, что хотел, и зарегистрировал электронный адрес на имя Крейга Акио. Потом сочинил письмо о том, что он, Крейг Акио, видел крест в доме Сэнди Брюэра. Это письмо Пол отправил тому журналисту, который написал материал в The New York Times. По привычке он перечитал свой текст, остался доволен и нажал кнопку «Отправить».

Шагая по суетному даже в выходной день Бродвею, Пол впервые за несколько дней чувствовал себя спокойно. Входя в дом номер один, он с ухмылкой подумал, что в век информационных технологий никто ни от чего не застрахован. Никто, кроме него, — по крайней мере пока.